Инстинкты сработали раньше звания подмастерья второй ступени — духовник обнаружила себя на полу с гудящей головой. Хорошо ещё, что весь борщ был любезно промокнут блаженным и Яританна, придя в себя, не обнаружила кровавых пятен на своих посиневших руках. Медленно припомнился вчерашний вечер, полный горящей от солнечных ожогов кожи, стенаний над съеденными остатками сметаны, разборками над предположительным хвостатым пожирателем последнего спасения, уверений подруги в собственной профессиональности, нового "совершенно замечательного составчика широкого применения, неизвестно для чего, но точно от повреждений эпидермиса" и ужасных актов зельяварения, едва не уничтоживших сруб и подопытную.
Тан поднялась с пола и уже спокойнее глянула на собственное отражение. Лицо духовника приобрело выражение всепоглощающей апатии, что было свойственно этой молодой особе в моменты, когда набор цензурной лексики уже заканчивался, а желание портить чародейский фон нецензурной ещё не наступало.
— Я убью её, — спокойным, но слегка измученным голосом констатировала девушка, ещё раз пошкрябав ногтём особо подозрительное пятно на щеке и удостоверившись, что это уникальный оттенок кожи, а не торчащие мышцы.
Почти одновременно с этим в её светлой с лёгкими цветовыми вариациями головке шла совершенно другая мыслительная работа. Но кто разберётся, что происходит в женской голове? Ещё сложнее понять, что происходит в голове хорошенькой девицы и практически невозможно разобраться в ней, если у этой девицы есть толика интеллекта. Итак, Яританна Чаронит злобно сказала: "Я убью её", а подумала: "Во блин...", "Это же что за дрянь мне впихнули?", "Сколько денег теперь можно стребовать за моральный ущерб?", "Может в качестве оружия массового поражения Эл к врагам забрасывать...", "У меня же нет аллергии на крылья саранчи...", "Ух, если бы первому подмастерью эту гадость подлить в кофе...", "А это не фосфоресцирует?", "... если её в порошок и распылить в Замке для профилактики...", "Во матушка ржать будет...", "Я теперь могу на кафедре нежитеведенья экспонатом подрабатывать...", "Сколько стоит смена личины?", "Хм, а я такую иллюзию сходу создать смогу...", "Есть хочется...", "Нужно запатентовать рецепт", "Можно уже не бояться на кладбище ходить, за свою примут...". По крайней мере, подобные мысли выделялись в её голове наиболее отчётливо.
Оценив качество и правдоподобность собственного нового образа и общие декорации разыгравшейся комедии, духовник пришла к неутешительным выводам, что утренний визитёр вполне мог быть в своём уме (по крайней мере, до их встречи). Из этого следовало, что продержать его в погребе до ночи и выпустить за территорией зоны отдыха не получится. В этом варианте и личность парня начинала варьировать от мелкого вора и местной шпаны до лазутчика каких-нибудь грабителей, промышляющих обдиранием богатеньких туристов. Ни одна из возможных личин категорически Яританну не устроила. Её сейчас значительно больше устроило бы общество Чвыровых стражников, а лучше парочки Мастеров-Боя на случай, если вариант с грабителем превратится в вариант с оборотнем или иллюзией. Однако идти за первыми в раскраске типа свежий зомби было чревато получением бердыша под рёбра, а вторые, снимавшие соседний домик, как раз вчера съехали после бурных гуляний по поводу выписки из лечебницы напарника.
"Если попытаться привести его в сознание сейчас, как долго сможет орать этот доходяга, пока не отключится снова? — подумала девушка, мельком глянув на пленника и прикинув его склонность к здравомыслию. — Кстати, потерять сознание он мог и от сотрясения мозга. Нужно Эл носом в этого натыкать, хотя бы для профилактики".
Тяжело выдохнув (иначе она и не начинала дел, ведущих к неминуемым препирательствам) Яританна открыла окна для проветривания ночного угара, запихала под стол ворох чужой одежды, перестелила кровать относительно чистой стороной многострадального покрывала и вытащила из-за дровни предусмотрительно спрятанный от злого гения соседки собственный чемодан. Убедившись, что всё особо ценное (таковым считалась любая вещь, хоть косвенно относящаяся к семейству Чаронит) на месте, девушка снова перепрятала драгоценную поклажу и со спокойным сердцем привела в порядок себя. Умытая, причёсанная и измазанная кремом, она едва ли стала выглядеть лучше. От сильного трения пятна не исчезли, но остальная кожа подозрительно покраснела, крем выбелил тёмные разводы и сделал общий вид контрастнее. Платье своей насыщенной синевой лишь усугубляло картину, делая из неприятного, но вполне привычного для простых жителей зомби замогильное умертвие или саму марру. Велика была вероятность того, что в подобном виде её прибили бы и достаточно вменяемые Мастера-Боя, надумай девушка обратиться за помощью с пленником.
"Да, чего я кочевряжусь? Здесь всё равно никто не увидит", — мысленно успокоила себя духовник и вместо полагающейся сложной причёски наскоро стянула волосы лентой.
Вполне удобный, а главное, привычный в широких кругах и поощряемый простым населением вариант с косой для неё был закрыт, так как потерянные год назад во время неудачного практикума волосы успели дорасти только до середины лопаток и при всей своей густоте являли косу уж больно тщедушную. Являть же из них "веник", дозволительный для молодых чародеек, не хотела уже сама Яританна.
Девушка решительно тряхнула головой, одела плетёные сандалии, найденные на чердаке специально для отдыха, сделала шаг за порог и... развернулась, шустро проверила крепость верёвок пленника и всё-таки вышла...
"А если он придёт в себя до того, как мы вернёмся? Не развяжется, так уползти сможет..."
...вернулась, насилу, упираясь ногами и едва не надрываясь, подтащила предположительного разбойника к печке, с трудом распутала собственный узел, с помощью дополнительных верёвок и феноменальной изворотливости, взвалила тело на под и примотала к задвижке, дымоходу и какой-то подпорке неизвестного предназначения, вытерла пот, зареклась больше не ругаться нехорошими словами, развернулась, вышла...
"А если он придёт в себя, не сможет выпутаться и начнёт орать, пока его не услышат подельники или соседи, ещё стражников вызовут..."
...вернулась, закрыла ставни, осмотрела вещи на предмет ненадобности, пожалела последнюю тряпку, обнаружила шапку самого парня, скомкала и вставила вместо кляпа, вымыла руки, проверила ставни, вышла...
"А если... лучше без "если", так совсем не выйду. Понадеемся на счастливый случай, хотя лучше было бы применить чародейство и поставить сеть. Ага, на всех тут будешь ставить сетки, пока весь запас не израсходуешь, а когда вурдалак нападёт, будешь рассказывать, какая ты предусмотрительная".
... покрепче припёрла дверь, перебросила тяжеленный навесной засов, проверила крепость замка, провернула на два с половиной оборота, запихнула его во внутренний карман и пошла...
"Нет, если придётся где-нибудь бегать, я могу его потерять. А я могу его потерять и не бегая. Или вдруг Эл вернётся раньше меня и попробует в окно залезть, а там этот..."
... развернулась, вынула ключ, долго искала подходящее место, дважды перепрятывала, не оценила способ сушки крыса, разбила глиняный черепок, вытащила из щели в пороге провалившийся ключ, в сердцах привесила его на одну верёвку с крысом, развернулась к саду...
"Может, стоило хоть хлеба взять на всякий случай. Вдруг долго её искать придётся и проголодаюсь.... Всё! Сейчас же выйти!"
Яританна мысленно дала себе побудительного пинка.
Не будучи любительницей пустой растраты силы, девушка болезненно относилась к бытовым заклинаниям, и эта болезненность ярко отражалась на их качестве. Поэтому создать "клубочек" ей удалось лишь с третьей попытки и то, почти вывернув кисть. Без таких жертв вполне можно было обойтись, следуя по достаточно глубоким отпечаткам босых ног, надломам на ветках и прочей дребедне для следопытов. Однако если таким образом преследовать травников, можно самому забрести в такие дебри и болота, что потом будут самого с собаками разыскивать. С этими любителями экстремального времяпрепровождения на свежем воздухе проще ориентироваться на непосредственно тело, чтоб найти наверняка. Синевато-зелёный сгусток с ниточкой-петлёй, повис на руке духовника, медленно стёк на землю и покатился вслед за Алеандр. Девушка проверила крепость петли на пальце и пошла следом.
* * *
* * *
*
* * *
*
* * *
*
* * *
**
— Я всё никак в толк не возьму, тебя из колыбели уронили или ты сама после восполнила этакое упущение, головой о стену приложившись? — с лёгкой язвительностью в голосе поинтересовалась духовник, обвиснув поперёк ветки и меланхолично ковыряя большим пальцем ноги шишковатый нарост на иве.
Заросли были знатные, густые, царапучие. Повсюду были окривевшие от не самых благостных миазмов смытого весенним паводком сельского кладбища деревца с погрызенной въедливой мошкарой тонкими листьями. Их корни пренеприятнейшим образом бугрились из земли, недобро напоминая вывороченный скелет какого-то очень уж древнего монстра. Природа щедро напустила меж корней-останков длинной осоки и тонких прутьев молодой, но уже удивительно наглой поросли плакучей ивы, превращая лужок в щетинистый и совсем уж непримечательный почти болотистый плешь в буйных зарослях Чвыровых кущ. Разумеется, предприимчивая фауна не оставила без внимания столь завидную экосистему. Ни природе, ни людям до такого произвола дела не было, что обещало в скором времени разродиться нашествием расплодившихся гадов на ни в чём, ну или почти ни в чём, не повинных отдыхающих.
Впрочем, грозящее нашествие было не за горами, если судить по виду трёх испуганно сбившихся в кучу ив, с ветвей которых диковинными русалками из седых легенд свисали две помятые девичьи тушки. Точнее свисала только одна: девушка, мешком гороха перекинутая по обе стороны толстой нижней ветки, подобрав подол платья и поджимая по мере сил стройные ножки, без особого удовольствия раскачивалась от игривых порывов проказливого ветерка и выглядела не столько помятой, сколько пожёванной при том очень давно. Вторая претендентка на роль коварной соблазнительницы выглядела не многим лучше своей подгнившей подруги. Грязная, лохматая, исцарапанная девица крепко вцепилась в тонкую верхушку многострадального дерева и теперь свисала вместе с ней перезревшей грушей почти на одном уровне с менее ловкой компаньонкой. Хоть вид девиц и не был очень ободряющий, изголодавшаяся по представлениям и радостному разгулу фантазия с трудом, но могла вырисовать из них хоть русалок, хоть алконостов. Хотя получасом ранее в них по царящему визгу без труда угадывались сирены.
— Чего примолкла, птичка моя? — последние слова Яританна произнесла с особым смаком, словно плюнула их в лицо наливающейся синевой травнице, ту на шатающейся вершине явно укачивало. — Или гнездо свить по случаю решила всем раскорякам на устрашение?
— Отстань, кошмар в ночи, — злобно оскалилась в ответ Алеандр и начала медленно крениться на следующий круг вместе с верхушкой, — я думаю.
— Ну, надо же! Это какой прогресс наблюдается в развитии личности, когда кровь к голове приливать начинает. Такими темпами ты скоро и читать научишься, а после, может, и человеком станешь, а не угробьцем тупомордым, что на каждый движущийся предмет бросается!
Духовник хотела вдобавок показательно сверкнуть глазами и крайне нравоучительно свести тёмные бровки, но так и не нашла в себе мужества перевернуться на спину, а затылком наставлять на путь истинный слабых и неразумных ещё не научилась. Пролетающая же в этот момент над ней травница собиралась в сердцах пнуть неполноценного ментора под зад, но уловила через пыхтение Танки, какие рожи ей были уготовлены, и только сильнее набычилась:
— Между прочим, книжка библиотечная была и я за качество не отвечаю. Знаешь, сколько через неё поколений прошло прежде, чем я её из-под умывальника в общежитии спёрла!?! Сама что ли картинки в энциклопедиях не разрисовывала, да стишки похабные в учебники не приписывала?
Стишки Яританна приписывала, не только похабные, не только в учебники, да ни одна она.
Было у учеников Замка Мастеров замечательное хобби по художественному уродованию казённого имущества в рамках негласного общезамкового соревнования молодых чародеев в искусстве тайной каллиграфии при опасных для жизни условиях. Юные поборники красноречия и рифмоплётства поганили всё, начиная со столов и стен, заканчивая официальными объявлениями Совета Мастеров под самым потолком актового зала. Но высшим мастерством, несмотря на частые провалы в левитации при марании всё тех же объявлений или обязательных портретов князя Калины, всё же считалось изуродование групповых журналов и архивных записей. И не потому, что сие документы охранялись наравне с княжьей казной, и даже не потому, что чары от них отскакивали, как бешенные, и бросались на своего же создателя, от чего малышня часто ходила чернильной писанкой неделями. Причина была значительно банальнее — за подобное пороли и пороли до первой крови прямо посреди двора Замка, на закате под торжественное пение ученического гимна. Экзекуция над общественно опасным пакостником могла длиться до нескольких недель или до выяснения способа, коим была нанесена подобная порча.
Здравомыслие ученикам Замка Мастеров, судя по опыту прилежной в последующие годы обучения Яританны Чаронит (на первом же году обучения была порота трижды), прививалось исключительно поркой. А так как мастеров этого неблагодарного дела на всех юных чародеев не хватало, основная масса учеников доводила своей расхлябанностью подручный материал до того, что наставники рвали на себе волосы после воспроизведённых чар, а эти же ученики, став подмастерьями, заливались горючими слезами из-за отсутствия какой-либо не тронутой вандалами информации.
— А значится, своей головой мы подумать не сподобились, когда картиночку увидали, — лилейным и от того ещё более противным голосом протянула духовник и Эл вдруг поняла, почему подругу привидения по подворотням шугаются. — Сразу так ушки кроличьи по косе попустила и айда на болото карасиков ловить подштанниками?
Предположительный карасик с воплями наворачивал десятый круг возле корней деревьев, яростно хлопая ложными крыльцами на мускулистой спине и вопя что-то уже совсем невразумительное и столь пакостное, что позавидовали бы распоследние сельские забулдыги. Несчастная родительница, опозоренного на весь Чвыр и доведённого до нервного тика, детёныша, время от времени срывалась на сип и трёхэтажные обороты соседнего Царства. Вопрос, кто мог выучить нечисть так виртуозно материться на двух языках в этой весьма людной местности, как-то не возникал. От смачного, но уже довольно подсипшего воя змея трава начинала заметно пригибаться, а местами даже жухнуть. К счастью, воистину чародейское влияние сальных фразочек распространялось горизонтально и благочестивые, по собственному глубокому убеждению, девицы не спешили закатывать глазки и терять сознание, что спасало от гастрономического знакомства с местным фольклором.
— На себя посмотри, мозговой центр, — зашипела от злости травница, не хуже разозлённой нечисти, — Что же наша великая и ужасная, всесокрушающая Чаронит не размазала по стволу мелкую змеюшку, а вереща, как в зад подстреленная, полезла на дерево? Может мне напомнить, кто из нас с факультета Нежитеведенья?
