Ускользающее счастье

— Ты же сама спросила, — он приподнял бровь. — А я тебе ответил. Должна же ты знать о некоторых увлечениях того, с кем собираешься провести вечер — особенно если они не одобряются волшебным сообществом.

— Я и так знаю, — уверила она. — Я знаю, что ты меняешься — с каждым годом всё больше... Но вместе с тем вижу, что в глубине души ты остаёшься тем Северусом, которого я встретила семь лет назад. И этого ты не изменишь, даже если... — она умолкла. — Я говорю ерунду?

— Честно говоря, — он взял её руку, осторожно поднёс к губам. Она как завороженная следила, как он по очереди касается губами каждого пальца. — Да...

— Что 'да'? — встрепенулась она.

— Ты, — он поцеловал тыльную сторону её ладошки, — говоришь, — перешёл к запястью, — ерунду. Но я готов слушать её вечно.

— Ах ты..! — она легонько ткнула его в грудь свободным кулачком.

Столик, мгновенно сориентировавшийся в обстановке, поспешно ретировался к самой дальней стенке, смешно переступая резными ножками — но на него уже никто не обращал внимания. Снейп, играя, повалился на спину, увлекая за собой Лили, и каскад рыжих кудрей завесой отгородил его от остального мира. Взглянув в зелёные глаза девушки, он прошептал:

— Какая же ты красивая!

Она, улыбаясь, провела пальцами по его волосам, коснулась груди, ощутив исходящий от неё жар...

— Сев, что мы делаем? — шепнула она, глядя ему в глаза.

— А разве мы что-то делаем? — чуть слышно переспросил он, обвивая рукой её талию и привлекая к себе.

— Кажется, да... — она приникла к его губам, на ощупь расстёгивая пуговицы на его рубашке.

— Ты уверена? — так же тихо спросил он.

— Молчи! — поражаясь собственной смелости, выдохнула она. — Молчи...

...Несколько минут спустя, счастливые и слегка утомлённые, они лежали рядом. Глаза у обоих горели как звёзды.

— Сев! — сглотнув пересохшим горлом, вздохнула она и сжала его ладонь. — Ты не представляешь...! Другие девчонки, у кого это уже случилось, рассказывали такое... Им было больно, а ребята были грубы и интересовались только своими ощущениями, а ты... Ты замечательный, Сев! Мне было так хорошо... Я боялась поначалу, — она перевела дыхание, — я даже не думала, что это будет так... волшебно, — и мечтательно застонала, прикрыв глаза.

Северус весь сиял от гордости: Лили, самая красивая девчонка в школе, не только занималась с ним любовью, но ещё и назвала его самым лучшим. За этот миг он был готов простить этому миру многое.

— Спасибо, Ли! Ты сделала сегодняшний день самым прекрасным в моей жизни.

Она потянулась к его губам, а, нацеловавшись вдоволь, вдруг задумалась о чём-то, приподнявшись на локте. На лице её читалось недоумение.

— Сев, но ты ведь у меня первый!

Он облегчённо улыбнулся.

— Да, Лили...?

— Должна быть кровь и всё такое, а мне даже больно не было — ну ни капельки! Почему так?

— Ну... Скажем так, я не хотел, чтобы тебе было больно. Я, видишь ли, немного разбираюсь в физиологии.

— И..?

— Ты не обидишься?

— Нет. Говори же!

— Это заклятие 'женщина на час'. Оно, скажем так, нейтрализует на время то, что отличает девочку от женщины, а через час всё восстанавливается как было, и невозможно узнать, что девушка уже...

— Ни-че-го себе! — выдохнула Лили. — 'Женщина на час'! Откуда _ты_ его знаешь? За ним охотятся половина старшеклассниц Хогвартса, его нигде не достать: в книгах его нет, а учителя точно не расскажут такого...

— Я нашёл его в старых тетрадях матери. Когда-то она тоже была старшеклассницей, и кажется, чуть более удачливой, чем нынешние, — он смущённо улыбнулся. — Ты не сердишься?

— Конечно нет! — она чмокнула его в щёку. — Пожалуй, мне действительно с тобой повезло! — Она вдруг нахмурилась. — Только ты не подумай, что я говорю так потому что не хочу, чтобы кто-то знал... Но мне было так приятно! Если бы не это заклинание, всё, наверное, было бы по-другому.

— Раз так, — он приподнялся с места, — у нас есть ещё как минимум три четверти часа, чтобы не дать ему пропасть зря.

— О, да, — выдохнула она. — Но несколько минут отдыха мы всё равно заслужили, — она откинулась на примятый мох и, устремив взгляд в потолок, произнесла: — Знаешь, Сев, у твоих губ совершенно необычный вкус, ни с чем не схожий и очень приятный... Я никогда раньше не ощущала вкуса при поцелуях; думала, что это только поэтическое преувеличение для любовных романов...

— Ну-ну, и кем же ты целовалась до меня? — поинтересовался он.

Она прикусила язычок, поняв, что сболтнула лишнего.

— Ерунда, не бери в голову. Это было на новогоднем балу и совершенно неважно. Потому что мне не понравилось, — она повелительно нажала пальцем на кончик его носа, — понял?

— Понял, чего же тут непонятного, — усмехнулся он, устраиваясь рядом с нею. Несмотря на наличие этих загадочных 'кавалеров', якобы пришедшихся не по нраву Лили, он всё равно чувствовал себя самым счастливым из всех, когда-либо живших на свете. Эванс обнимала его одной рукой, другой теребя чёрные мягкие волосы.

'Нет, всё-таки он красивый. По-другому. Не так, как остальные', — она принялась почёсывать его за ухом, как большого кота. Он принял игру; приподнялся, по-кошачьи приоткрыв один глаз, несколько раз деловито лизнул её в живот, мыркнул довольно — и снова притянул к себе.

Вскоре довольная девушка, уняв новую бурю восторгов, обессилено откинулась на мантии, заявив:

— Умираю, как хочется пить.

Северус прикинул расстояние до столика и, сочтя его чрезмерным, потянулся за палочкой. Он произнёс заклятие перемещения, но ничего не произошло. Несколько слабых искорок беспорядочно вспыхнули на кончике палочки — и всё. Он попробовал ещё и ещё раз. Безрезультатно. Обеспокоено осмотрел палочку, а потом, догадавшись, рассмеялся.

— В чём дело? — не поняла Лили.

— Боюсь, милая, я только что растратил всю свою силу. Я не могу колдовать после занятий любовью.

— А это не опасно? Твои способности восстановятся?

— Думаю, да. Иначе мужчины вообще не умели бы колдовать.

— Ну, раз так — дай-ка мне попробовать.

Он протянул ей её ивовую палочку.

Она легонько взмахнула рукой и не успела даже закончить заклятия, как два бокала, поднявшись со столика, подлетели к ней и плавно опустились на пол.

— Надо же, как легко, — удивилась она.

Он передал ей один бокал, легонько стукнув по нему вторым.

— За самую прекрасную волшебницу на свете!

— И за самого страстного мага на свете, — Лили облизнула пересохшие губы и отпила из бокала. — Вот чего мне недоставало — глотка воды! — она игриво покосилась на него. — Но совсем чуть-чуть!

Тут ей словно пришла в голову какая-то мысль. Она поднялась на колени, отставляя в сторону кубок. Снейп тоже отодвинул бокал, ожидая какого-нибудь откровения: уж больно взволнованной вдруг стала Лили. Положив руки ему на плечи, она взглянула на него так, словно хотела покрепче запомнить.

— Сев, послушай. Возможно, я скажу сейчас странную вещь... но ты не обращай внимания. Я хочу попросить тебя...

— Конечно, принцесса, всё что угодно, — заверил он.

— Скоро заклятие прекратит своё действие, и я хочу... чтобы мы сделали это по-настоящему. Я хочу, чтобы ты был первым у меня во всех смыслах этого слова. Никто другой не будет так нежен как ты. Ни с кем другим я не буду желать этого так же сильно, — её голос срывался. — Да я и не позволю этого никому другому.

Он обнял её — крепко-крепко. Она чуть вздрагивала в его руках.

— Лили... — он перевёл дыхание, — Да, конечно, Лили... Если бы ты знала, как... — он умолк, пытаясь подобрать слова, потом вдруг, решившись, выговорил, — я хочу этого. Потому что люблю тебя — с тех пор, как увидел...

Они стояли на коленях друг перед другом, обнявшись, а чувства, высказанные впервые в жизни, захлёстывали их с головой, и Лили забывала, что ещё минуту назад она испытывала к Северусу совершенно иное — симпатию, сестринскую привязанность; — всё это смыло огненной волной никому неподвластной стихии, рождённой тремя — _вечными_ — словами. И неистовый танец пламенных вихрей, вспыхнувших в зрачках двух волшебников, казалось, освещал стены маленького домика лучше тысяч свечей. И, поддавшись очарованию этого пламени, рождённого в тёмных глубинах его глаз, она тихо-тихо, почти беззвучно ответила:

— Сев... дороже тебя у меня никогда никого не будет.

Он закусил губу, чтобы справиться с волнением. Сердце колотилось как безумное. Ещё крепче прижав Лили к груди, он невидящим взглядом уставился куда-то вверх, сквозь потолок, благодаря небеса и всех богов за этот миг. Лишь минуту спустя, совладав с собой, он ослабил объятия, и Лили, не смевшая до того пошевельнуться, мягко отстранилась.

— Ты такой хороший, — прошептала она.

— Я обыкновенный, — он улыбнулся краешком губ.

Они опустились на своё импровизированное ложе и долго лежали рядом. Он задумчиво гладил её ладонь, а она, прислонившись лбом к его виску, мирно сопела, изредка прикасаясь губами к его щеке, и пряди чёрных волос щекотали ей лицо. Этот момент надолго сохранится в её памяти, и даже три года спустя, засыпая под храп отвернувшегося к стене мужа, она будет вспоминать этот вечер, и ласки первого человека, любившего её по-настоящему. И не раз промелькнёт сжимающая горло мысль — почему она пошла за тем, кто желал обладать ею, а не за тем, кто готов был отдавать ей себя? Почему согласилась стать ценным призом для вечного спортсмена, а не звездой в небесах волшебника? Она не будет знать, что навсегда осталась для Снейпа такой звездой — недостижимой, но вечно желанной... ведь издалека видна лишь красота; жалящие лучи не опаляют на расстоянии.

Но в тот миг всё это ещё не стало их будущим.

В тот вечер сбылось всё, чего желала Лили. Потом они устроились рядом и, завернувшись вдвоём в одну мантию, разговаривали о всякой ерунде, как будто пытались наверстать упущенный год.

— Какая же я была дура, Сев, что оттолкнула тебя тогда. Не прощу себя за это, — она покачала головой. — Ещё и гадостей наговорила... Прости меня, — Лили не привыкла просить прощения, но почему-то сегодня слова, всегда дававшиеся с трудом, сами срывались с губ.

— Ничего, Ли. Лучше не вспоминай.

— Ты прав, — она помолчала. Сизоватая дымка мелькнула перед её глазами, на миг помутив зрение, оставив ощущение чего-то знакомого, — и растаяла в воздухе. Неожиданно для себя Лили вдруг проговорила: — Могу я спросить тебя, Сев? Только прошу, не обижайся на меня, а хочешь — не отвечай... Ты только не сочти меня злопамятной, я не поэтому... Но ты сказал, что любишь меня, и я хочу знать, почему... — она умолкла на полуслове.

— Почему — что? — он слегка насторожился.

— Всё-таки почему в _тот день_ ты назвал меня грязнокровкой?

Он отшатнулся, словно от пощёчины, тихо прошептав:

— Да, видно, такое не забывается. Зря надеялся.

Сжав виски пальцами, не глядя на Эванс, застывшую в ожидании ответа, теперь с каждой секундой казавшегося ей всё менее и менее важным, он спросил:

— Ты действительно хочешь это знать? Нет, здесь нет никакой тайны — просто мерзко всё это... Я действительно дорого бы отдал, чтобы того дня никогда не было — по многим причинам.

Лили тряхнула волосами:

— Ох, нет! Забудь! Считай, что я ничего не спрашивала.

— Отчего же, — он безразлично пожал плечами, по-прежнему не глядя на неё. — Я отвечу. Зато этот вопрос больше не будет тревожить тебя, не так ли? Видишь ли, за день до того, как Поттер выставил меня идиотом перед всеми четырьмя факультетами разом, мы имели удовольствие беседовать с Мальсибером, который, из всех присутствующих глядя, почему-то, именно на меня, добрых полчаса рассуждал о том, что настоящий маг, не растерявший окончательно своего достоинства, никогда не станет прибегать к помощи магглов или магглорожденных. Это если коротко. На самом деле мы узнали ещё множество признаков, отличающих истинного мага от жалкого неудачника, и все они по странному совпадению как нельзя лучше подходили к одному нашему общему знакомому, — он откинул со лба чёрную прядь и продолжил. — Так вот, на следующий день, когда некая Лили Эванс ради моей персоны спускала собак на Джеймса Поттера, я, вися в странной позе под кроной дерева, увидел именно то, чего в этот момент мне недоставало для окончательной растирки меня в порошок — презрительную физиономию Мальсибера, говорящую: 'Именно этот случай я и имел в виду'. И я открыл рот в тот момент, когда этого делать, вероятно, не следовало, — он повернулся к ней, смеряя её бархатно-чёрным, непроглядным взглядом суженных глаз. Дыхание его — частое и тяжёлое, выдавало с трудом смиряемый гнев и боль вновь пережитого унижения. — Это достаточно полный ответ?

Лили, успевшая ещё пятнадцать раз пожалеть о заданном вопросе, опустила глаза.

— Что тебе ещё рассказать? — скрипнув зубами, сдержанно спросил он.

Она опустила голову и тихо произнесла:

— Прости, что заставила тебя вспомнить это. Я должна была сама понять...

Сизоватая дымка вновь застлала взор, и она услышала голос Северуса, донёсшийся словно издалека:

— Ли, о чём ты думаешь?

Лили тряхнула головой, приходя в себя. Неужели снова эти дурацкие грёзы — 'взгляд в будущее'? Сегодня она впервые испытала радость от своего докучливого дара видеть события ближайших минут или часов. На сей раз именно эта неконтролируемая способность, порой надолго вырубавшая её из окружающей действительности, помешала задать Северусу идиотский вопрос. Нет уж, к дементорам эти поиски правды! Терять ради них друга она не собирается.

— Ли, о чём ты хотела спросить? — он наклонил голову, безмятежно заглядывая ей в глаза.

Вместо ответа она обняла его крепко-крепко, шепнув на ухо:

— Да так, глупости. Хотела спросить, целовался ли ты раньше с кем-нибудь из школьниц. Ты очень хорошо целуешься!

В Хогвартс они возвращались далеко за полночь, игнорируя школьные правила и запреты. Расставаясь у лестниц, ведущих в помещения их факультетов, они долго целовались, не скрываясь, пока приближающиеся шаги не заставили их разбежаться по своим комнатам.

Свернув к общей комнате Слизерина, Снейп неожиданно наткнулся на ухмыляющегося Эйвери.

— Что я вижу, Северус! Ты — и грязнокровка? — он остановил красноречивый взгляд на шее Снейпа. Тот даже не подумал прикрыть след поцелуя.

— Не твоё дело, Эйвери, — раздельно проговорил он. — И сделай мне одолжение, запомни раз и навсегда простую вещь: с кем, откуда и когда возвращается Северус Снейп, тебя интересовать не должно. Да, _друг мой_?

— О, конечно! — воздел руки к небу Эйвери. — Ты же меня знаешь — я умею быть деликатным... даже с маггловскими отпрысками.

— Вот-вот, Эйвери. Помни об этом, когда решишь сохранить в тайне свою странную склонность зажимать по углам магглорожденных барышень с Хаффлпаффа, — обворожительно улыбнулся Снейп.

Эйвери хмыкнул:

— Да, кажется, мы поняли друг друга.

— Вот и славно.

— По-моему, пора возвращаться в гостиную Слизерина, иначе наше отсутствие может быть неверно истолковано.