Нет, решил Грилье. Если он и вынес какой-то урок из всей этой грязной истории с Куэйхи, так это необходимость придерживаться своих собственных стандартов. Жасмина отругала бы его за то, что он прекратил процесс, но, в конечном счете, стала бы уважать его мнение, его непоколебимое стремление к совершенству.
Он закрутил латунное колесо, перекрывая доступ физиологического раствора. Он опустился на колени и нажал большинство клапанов подачи питательных веществ.
— Извините, — сказал Грилье, обращаясь к гладкому, ничего не выражающему лицу за стеклом, — но, боюсь, вы просто не удались.
Он бросил на тело последний взгляд. Через несколько часов процессы разрушения клеток станут до нелепости очевидными. Тело будет разобрано, а химические вещества, входящие в его состав, переработаны для использования на фабрике.
В наушнике раздался голос. Он прикоснулся пальцем к устройству.
— Грилье... Я уже жду вас.
— Я в пути, мэм.
На крышке резервуара для оживления замигал красный огонек, синхронизированный с сигнализацией. Грилье включил блокировку, отключив сигнализацию и аварийный сигнал, и на фабрику тел вернулись спокойствие и тишина, нарушаемые лишь редким бульканьем питательных веществ или приглушенным щелчком какого-то далекого клапана-регулятора.
Грилье кивнул, довольный, что все в порядке, и продолжил свой неторопливый путь.
В тот самый момент, когда Грилье нажал на последний из питательных клапанов, в сенсорном устройстве "Гностического вознесения" произошла аномалия. Аномалия была кратковременной, длившейся всего полсекунды, но она была настолько необычной, что в потоке данных был поднят флажок: маркер исключительного события, указывающий на нечто заслуживающее внимания.
Что касается программного обеспечения датчиков, то на этом все закончилось: аномалия прекратилась, и все системы теперь работают нормально. Флажок был простой формальностью; за принятие мер по его устранению отвечал совершенно отдельный и немного более интеллектуальный уровень программного обеспечения для мониторинга.
Второй уровень, предназначенный для мониторинга работоспособности всех сенсорных подсистем корабля, обнаружил этот флаг вместе с несколькими миллионами других, поднятых в том же цикле, и назначил ему расписание в своем профиле задач. С момента окончания аномалии прошло менее двух десятых долей секунды: вечность в вычислительном плане, но это неизбежное следствие огромных размеров кибернетической нервной системы субсветолета. Для связи между одним концом "Гностического вознесения" и другим требовалось протянуть три-четыре километра магистральных кабелей, а для передачи сигнала туда и обратно — вдвое больше.
На таком большом корабле ничего не происходило быстро, но на практике это не имело большого значения. Огромная масса корабля означала, что он вяло реагировал на внешние события: у него была точно такая же потребность в молниеносных рефлексах, как у бронтозавра.
Слой мониторинга работоспособности продвигался дальше по множеству.
Большинство из нескольких миллионов событий, которые он просмотрел, были довольно безобидными. Основываясь на статистическом анализе ошибок, он смог без колебаний отменить назначение большинства флагов. Это были временные ошибки, не свидетельствующие о каких-либо серьезных неполадках в оборудовании корабля. Только сто тысяч из них выглядели хотя бы отдаленно подозрительно.
Второй уровень сделал то, что он всегда делал на этом этапе: он собрал сто тысяч аномальных событий в один пакет, добавил свои собственные комментарии и предварительные выводы и предложил пакет третьему уровню программного обеспечения мониторинга.
Третий слой проводил большую часть своего времени, ничего не делая: он существовал исключительно для изучения аномалий, передаваемых ему более скучными слоями. Пробудившись к бдительности, он изучал досье с таким интересом, с каким позволяло его пограничное восприятие. По машинным стандартам его интеллект все еще был где-то ниже гамма-уровня, но он выполнял свою работу так долго, что накопил огромный запас эвристических знаний. Третьему слою было до обидного ясно, что более половины переданных событий никоим образом не заслуживают его внимания, но остальные случаи были более интересными, и он потратил на их просмотр некоторое время. Две трети этих аномалий были повторными: это свидетельствовало о том, что системы имели какие-то реальные, но временные сбои. Однако ни одна из них не была связана с критическими областями функционирования корабля, поэтому их можно было оставить в покое, пока они не станут более серьезными.
Треть интересных случаев были новыми. Примерно девяносто процентов из них были связаны с такими сбоями, которых время от времени можно было ожидать, основываясь на знаниях специалиста о различных аппаратных компонентах и элементах программного обеспечения. Лишь немногие из них находились в потенциально критических зонах, и, к счастью, все эти неисправности можно было устранить с помощью обычных методов ремонта. Практически не моргнув глазом, слой отправил инструкции в те части корабля, которые отвечали за поддержание инфраструктуры.
В разных точках корабля сервиторы, которые уже были заняты на других работах по ремонту и переоборудованию, получили новые записи в свои буфера заданий. На выполнение этих работ могли уйти недели, но в конце концов они выполнялись.
В итоге осталось небольшое количество ошибок, которые потенциально могли вызвать некоторое беспокойство. Объяснить их было сложнее, и не сразу стало ясно, как следует распорядиться сервиторам, чтобы они с ними справлялись. Слой не слишком беспокоился, насколько он вообще был способен беспокоиться о чем-либо: прошлый опыт научил его, что эти гремлины, как правило, оказываются добрыми. Но на данный момент у него не было другого выбора, кроме как передать загадочные исключения на еще более высокий уровень корабельной автоматизации.
Аномалия продвигалась вверх, пройдя еще через три уровня постоянно возрастающего интеллекта.
К моменту запуска последнего уровня в пакете оставалось только одно нерассмотренное событие: исходная временная аномалия датчика, которая длилась чуть более полсекунды. Ни один из нижележащих уровней не смог объяснить ошибку с помощью обычных статистических шаблонов и правил поиска.
Событие с таким высоким уровнем фильтрации регистрируется в системе только один или два раза в минуту.
Теперь, впервые, было задействовано что-то, обладающее реальным интеллектом. Субличности гамма-уровня, отвечающие за контроль за исключениями шестого уровня, были частью последней линии обороны между кибернетикой и живой командой корабля. Именно такой субличности выпала трудная задача — решить, заслуживает ли данная ошибка внимания ее руководителей-людей. С годами она научилась не кричать "волк" слишком часто: если бы это случилось, ее владельцы могли бы решить, что ее нужно обновить. Как следствие, субличности мучились в течение многих секунд, прежде чем решить, что делать.
По ее мнению, аномалия была одной из самых странных, с которыми она когда-либо сталкивалась. Тщательное изучение каждого логического пути в сенсорной системе не смогло объяснить, как могло произойти нечто настолько необычное.
Чтобы эффективно выполнять свою работу, субличности должны были обладать абстрактным пониманием реального мира. Ничего слишком сложного, но достаточно для того, чтобы можно было сделать разумные выводы о том, с какими внешними явлениями, скорее всего, столкнутся датчики, а какие настолько маловероятны, что их можно интерпретировать только как галлюцинации, возникающие на более позднем этапе обработки данных. Она должна была понять, что "Гностическое вознесение" было физическим объектом, встроенным в пространство. Она также должна была понимать, что события, регистрируемые сетью датчиков корабля, были вызваны объектами и квантами, проникающими в это пространство: частицами пыли, магнитными полями, радиолокационным эхом от близлежащих тел; и излучением от более отдаленных явлений: миров, звезд, галактик, квазаров, космического фонового сигнала. Для этого она должна была уметь делать точные предположения о том, как должны вести себя данные, поступающие от всех этих объектов. Никто никогда не сообщал ей этих правил; она сама формулировала их для себя, со временем внося коррективы по мере накопления дополнительной информации. Это была бесконечная задача, но на этом позднем этапе игры она считала, что справляется с ней блестяще.
Например, она знала, что планеты — или, скорее, абстрактные объекты в его модели, которые соответствовали планетам, определенно не должны были этого делать. Ошибка была совершенно необъяснима, поскольку произошла во внешнем мире. Должно быть, что-то пошло не так на этапе сбора данных.
Она еще немного поразмыслила над этим. Даже если допустить такой вывод, аномалию все равно было трудно объяснить. Она была настолько избирательна, что затрагивала только саму планету. Ничто другое, даже спутники планеты, не вызвало ничего хоть сколько-нибудь странного.
Субличность изменила свое мнение: аномалия должна была быть внешней, и в этом случае субличностная модель реального мира была шокирующе ошибочной. Ей тоже не понравился этот вывод. Прошло много времени с тех пор, как она была вынуждена так радикально обновлять свою модель, и эта перспектива воспринималась с острым чувством обиды.
Хуже того, это наблюдение могло означать, что само "Гностическое вознесение" было... ну, не совсем на подходе — планета, о которой идет речь, все еще находилась на расстоянии десятков световых часов, — но, вероятно, направлялось к чему-то, что могло в какой-то момент в будущем представлять немалую опасность для корабля.
Вот и все. Субличность приняла решение: у нее не было другого выбора, кроме как предупредить команду об этом.
Это означало только одно: королеве Жасмине необходимо срочно прервать работу.
Субличность установила, что королева в настоящее время просматривает сводки о состоянии дел с помощью своего предпочтительного средства визуального считывания. Как ей и было разрешено, она перехватила контроль над каналом передачи данных и очистила оба экрана устройства, подготовив его к передаче экстренного сообщения.
Она подготовила простое текстовое сообщение: СЕНСОРНАЯ АНОМАЛИЯ: ПРОСИМ СОВЕТА.
На мгновение — значительно меньше, чем полсекунды, которые потребовались на первоначальное событие, — сообщение зависло на экране королевы, привлекая ее внимание.
Затем субличность поспешно изменила свое мнение.
Возможно, это была ошибка. Аномалия, какой бы странной она ни была, исчезла сама собой. Ни из одного из нижележащих слоев не поступало больше никаких сообщений о странностях. Планета вела себя так, как, по мнению субличностей, и должны были вести себя планеты.
По мнению слоя, если бы у него было немного больше времени, это событие, несомненно, можно было бы объяснить сбоем в восприятии. Нужно было просто еще раз все обдумать, посмотреть на все компоненты с правильной точки зрения, мыслить нестандартно. Это было именно то, что она должна была делать, как субличность. Если все, что она когда-либо делала, — это слепо реагировала на каждую аномалию, которую не могла немедленно объяснить, то команда могла бы с таким же успехом заменить ее другим тупым слоем. Или, что еще хуже, модернизировать ее до чего-то более умного.
Она удалила текстовое сообщение с устройства королевы и немедленно заменила его данными, которые та просматривала незадолго до этого.
Она продолжала ломать голову над проблемой, пока, примерно через минуту, не обнаружила еще одну аномалию. На этот раз это был дисбаланс тяги, незначительное однопроцентное дрожание в конджойнерском двигателе правого борта. Столкнувшись с новой острой необходимостью, она решила отодвинуть проблему планеты на второй план. Даже по меркам медленной корабельной связи минута была долгим сроком. С каждой последующей минутой, которая проходила без нарушений со стороны планеты, все это неприятное событие неизбежно становилось менее приоритетным.
Субличность не забыла бы об этом — она была неспособна забывать ни о чем, — но в течение часа у нее появилось бы множество других дел, с которыми ей пришлось бы иметь дело.
Хорошо. Тогда все было решено. Единственный способ справиться с этим — притвориться, что ничего не произошло с самого начала.
Таким образом, королева Жасмина была проинформирована об аномалии сенсорного события всего на долю секунды. И вот так получилось, что ни один человек из экипажа "Гностического восхождения" — ни Жасмина, ни Грилье, ни Куэйхи, ни кто-либо другой из ультра — даже не подозревал, что более чем на полсекунды самый большой газовый гигант в системе, к которой они приближались, системе, которая без всякого воображения называлась 107 Рыб, просто перестал существовать.
Королева Жасмина услышала, как шаги главного хирурга эхом отдаются к ней, когда он приближался по облицованному металлом трапу, соединявшему ее командный отсек с остальной частью корабля. Как всегда, Грилье удалось не выдать своей спешки. Испытывала ли она его преданность, заискивая перед Куэйхи? подумала она. Возможно. В таком случае, вероятно, пришло время заставить Грилье снова почувствовать, что его ценят.
Ее внимание привлекло мерцание на экранах черепа. На мгновение сводки, которые она просматривала, сменились строчкой текста — что-то об аномалии сенсора.
Королева Жасмина потрясла черепом. Она всегда была убеждена, что это ужасное создание одержимо, но, похоже, оно тоже постепенно впадает в маразм. Если бы она была менее суеверна, то выбросила бы его, но ходили слухи, что с теми, кто игнорировал совет черепа, происходили ужасные вещи.
Раздался вежливый стук в дверь.
— Войдите, Грилье.
Бронированная дверь открылась сама по себе. Грилье появился в помещении, его глаза были широко раскрыты, в них было много белого, пока они привыкали к полумраку. Грилье был стройным, аккуратно одетым невысоким человеком с копной блестящих белых волос на плоской макушке. У него были приплюснутые, минималистичные черты боксера. Он был одет в чистый белый медицинский халат и фартук, на руках всегда были перчатки. Выражение его лица неизменно забавляло Жасмину: казалось, он вот-вот расплачется или рассмеется. Это была иллюзия: главный хирург был мало знаком хотя бы с одной из этих эмоциональных крайностей.
— Заняты на фабрике тел, Грилье?
— Немного, мэм.
— Я ожидаю впереди период высокого спроса. Производство не должно замедляться.
— Ему не грозит особая опасность, мэм.
— При условии, что вы об этом знаете, — вздохнула она. — Что ж, с любезностями покончено. Перейдем к делу.
Грилье кивнул. — Вижу, вы уже приступили.
В ожидании его прибытия она была привязана ремнями к трону, ее лодыжки и бедра были обмотаны кожаными наручниками, живот — толстой лентой, правая рука — зафиксирована в подставке трона, и только левая могла свободно двигаться. Она держала череп в этой руке, повернув его лицом к себе, чтобы видеть выступающие из глазниц экраны для считывания показаний. Прежде чем взять череп, она вставила правую руку в скелетообразную машину, прикрепленную сбоку к трону. Машина — аллевиатор — представляла собой клетку из грубого черного железа, оснащенную нажимными накладками с винтовым приводом. Они уже неприятно давили на ее кожу.
