— Куда там, — не задумываясь, ответил Ярослав. — Как и по всему краю, на пять-шесть будущих невест один парень на свет появляется... — и осознав целиком раскрывающуюся перспективу, восхищенно покрутил головой. — Ох, и мудр ты, Лад. Будет война или нет, но Бобруйск наш оживет. Это уж точно! А то еще десяток-другой годков, и его можно было бы в перечень сел записывать.

— К сожалению, Яр, война будет почти наверняка, — слегка остудил пыл зятя король. — Кроме пророчества Ксандора, имеются и другие данные, собранные агентами Тайного кабинета. Поэтому, даже не сомневайся: чуть раньше или чуть позже, но 'серые' придут к нам. Видно, тесно стало учению Искупителя за Проливом. Да и много еще чего разного да важного произошло в королевстве за последние дни... — Ладислав задумался, размышляя: выкладывать все новости сразу, или погодить чуток. Но, решив, что в таком случае, ему придется повторяться в разговоре с сестрой, решил помолчать. — Но, об этом поговорим чуть позже. Сейчас, воевода, у тебя только одна, но очень важная и срочная задача — организовать отправку на Острова королевского посла.

Ладислав обернулся и указал на Мирослава.

— От успеха его миссии во многом зависит день, когда рать Ордена появиться под стенами Бобруйска. А чем позже это произойдет, как ты и сам понимаешь, тем лучше для нас. Страда на носу. Не уберем урожай — не с чем будет за стенами отсиживаться. Голод вернее любого врага капитулировать заставит...

Граф Бобруйский и оба его сына уважительно взглянули на сотника. Тот в ответ неопределенно пожал плечами, словно говорил: 'Моя-то в чем заслуга? Служба такая... Приказано ехать, вот и еду'.

— Организуем... — кивнул Ярослав. — Хоть Пролив порою и капризен, как баба на сносях, но приморскому городу совсем без флота никак нельзя. Есть пара вполне пристойных купеческих сойм, да и военный бриг один на плаву держим. И вроде толку с него никакого, с тех пор, как пираты повывелись, а моряки все равно за ним глядят. Не дают сгнить. И сыновья мои Светлану упросили средства на ремонт выделять. Оба с малолетства к морю неравнодушны. Особенно — Лебедян. Так и ходят на нем вместе... Младший сын — на штурмана выучился, а Маковей — капитаном стал. Графиня, правда, не приветствует этих забав, но и не слишком препятствует. Так что парни лавируют между ее настроениями, как между рифов. Но, значит, не зря старались — нынче их умение и на что путное сгодится...

Теперь пришла очередь короля и сотника Мирослава взглянуть с не меньшим уважением на молодых парней. Особенно Ладиславу, который хоть и вырос на морском побережье, но воду не любил с детства, плавать не умел и даже побаивался чуток. Может от того и не тянуло короля домой, что рядом всегда был огромный, непонятный и суровый Пролив?

— Так что не сомневайтесь, Ваше Величество, тут заминки не будет, — продолжал тем временем воевода. — Доставим посла на Острова в лучшем виде..., если на то будет воля Создателя и... Пролив нашим намерениям не воспрепятствует. А, заодно, вопрос со свитой для Мирослава снимется. Надеюсь, двух виконтов хватит для придания посольству достаточной солидности?

— Даже с избытком. Сотника Мирослава пятеро гвардейцев сопровождают. Хоть и не из старинных родов, но тоже дворяне. Все равно эти варвары не смогут оценить по достоинству, оказанного им уважения. Но держитесь, парни, там настороже. Наблюдайте и запоминайте. И мой совет племянникам... нет, — поправился Ладислав. — Королевский приказ! Маковей! Лебедян! Ни в коем случае одновременно борт корабля не покидать! И всегда будьте готовы поднять парус, даже если при этом придется кого-то оставить в плену. Вести, которых мы ждем от вас, важнее многих жизней. Потому как тут гораздо дороже платить придется. Это понятно?

— Да, — кивнули оба.

— Смотрите в оба, парни... — продолжил Ладислав уже не так строго, почти по-родственному. — Мало ли что случиться может. Враг коварен, а главное — непонятен нам. Слишком долго мы живем раздельно. И многое из того, что кажется нам обычным и привычным, на островах может таким не быть. В общем, приглядывайтесь, запоминайте и не рискуйте понапрасну.

— Чай не маленькие, — насупился Ярослав, как и все Медведи, не терпящий лишних указаний. — Разберутся. Только, уговор: Светлане об этом поручении ни слова. Для графини, вся их задача: отвезти посла и вернуться. От материнского сердца все равно вряд ли что скроешь, но попытаться, думаю, стоит. Нам же, потом, лучше будет.

— Хорошо, Яр, — согласился король. Ему и самому не хотелось расстраивать сестру. — Ты здешний воевода, значит, тебе решать. Сделаем, как считаешь нужным. А еще лучше — отдайте необходимые распоряжения, и давайте забудем до утра обо всех заботах, горестях и тревогах. В конце концов, ты прав, дорогой зять, я домой приехал! Домой...

Сказав это, Ладислав вдруг увидел, что Бобруйск на мгновение растворился в дымке, а снова возник совершенно преобразившись. Будто принарядился и помолодел. Или это его, невольно увлажнившиеся, глаза очистились от дорожной пыли и стали видеть четче?..

* * *

...Вот уже которое утро, после отплытия 'Зеленого Бобра', король Зелен-Лога Ладислав начинал с того, что поднимался на крышу донжона и, глядя на город и замок глазами врага, планировал его осаду и всевозможные способы захвата. А потом делился своими соображениями со своим зятем, Бобруйским воеводой, а тот либо спорил с ним по-медвежьи, до хрипоты, невзирая на чины и регалии, либо тут же отдавал надлежащие распоряжения начальникам строительных подразделений.

Эту стену поднять еще на сажень. Здесь расширить, там — углубить. Между этими домами приготовить материал для завала. Вот эти деревья спилить и расчистить простор для обстрела, а вон там, наоборот, сложить хворост, чтобы поджечь его и осветить для лучников врага, если тот попытается пробраться к стенам крепости в ночное время. А те сооружения подрыть, так чтобы стены сами завалились, если понадобиться, и не дали возможности врагам сосредоточиться перед атакой в 'мертвой' зоне.

И с каждым днем королю все труднее было застать самого себя врасплох, но облегчения и радости это не приносило. Ладислав совершенно отчетливо понимал: что войско 'серых' не станет штурмовать, ожидающую нападения, крепость. А военачальник Ордена прикажет поджечь, не вступая в бой, все внешние постройки, оставит у стен, удерживающий горожан и защитников внутри, отряд, — а главные силы поведет прямиком на совершенно беззащитную столицу. Поэтому первый оборонительный рубеж надо ставить не здесь, а на большаке, ведущем из Бобруйска в Турин, а второй заслон — на берегах реки Веселой.

Осознав это, Ладислав уже и с выбором места сосредоточения всех сил королевства определился, но не мог в душе смириться с тем, что родной Бобруйск и сестру Светлану ему придется покинуть с малым гарнизоном защитников, на милость врага... Оставить отрезанными от остального Зелен-Лога. Потому что, если 'серые', вопреки логике и целесообразности, все же решат начать со штурма припортового замка, причем всей армией вторжения, то Бобруйску не устоять и нескольких дней. А у короля уже не будет возможности, хоть что-то изменить и хоть как-то повлиять на ход событий.

Тяжела доля военачальника... Гораздо тяжелее обычного ратника. Воину предстоит всего лишь один раз встретиться в бою с врагом и там, либо победить, либо умереть, а полководец проводит сражение в уме десятки, сотни раз. При этом, каждый раз умерщвляя частичку собственной души. Поскольку даже, если побеждает, — то все равно осознает, какою ценою придется платить за одержанную викторию.

Глава третья

Взбудораженная и потрясенная известием о загадочной смерти провидца, Беляна вспомнила последний разговор с Ксандором, и собственную шутку о неизбежности его преждевременной кончины. Тогда это действительно была всего лишь шутка, вполне уместная в устах королевы и просто хорошенькой женщины. Но вот последовало ужасное подтверждение того, что астролог не ошибся и на сей раз. А упоминание о возможном появлении в Турине 'серого призрака', окончательно убедило королеву в обоснованности его опасений.

Едва дослушав доклад тысяцкого, королева приказала немедленно усилить охрану дочери и распорядилась отправить с голубиной почтой сообщение мужу, с требованием его немедленного возвращения в столицу. Потом Беляна велела удвоить и даже утроить все караулы во дворце и выставить дополнительный пост у каждой двери. А еще лучше: вообще закрыть ворота в город, никого не впускать и никого не выпускать из Турина, без тщательного досмотра. Запереть на замок всю столицу!.. Обязать горожан не покидать собственные дома без особой надобности и ее личного на то разрешения.

Пока напуганная и не вполне еще проснувшаяся молодая женщина несла всю эту околесицу, рядом находились только тысяцкий Маламир, Вышемир и самая доверенная из ее фрейлин Истома. Понимая состояние королевы, мужчины не торопились выполнять ее распоряжения, а лишь кивали головами, предоставив тем самым Ее Величеству время выговориться и успокоиться. Тогда как, растревоженная душевным состоянием своей госпожи, и такая же сонная фрейлина суетилась вокруг королевы, пытаясь всунуть Беляне в руки флакон с нюхательной солью.

Именно эта, вполне невинная, сценка натолкнула Вышемира на мысль: использовать так удачно сложившиеся обстоятельства, для более решительных действий. И поскольку идея возникла мгновенно, без длительных раздумий, он имел все шансы обойти запрет на приумножение зла. Уже привычным усилием воли Вышемир спешно загнал подлинные мысли в самый потаенный уголок сознания, как щитом прикрывая и маскируя их за, почти искренним, желанием всего лишь помочь тетушке успокоиться... Все же королеве, даже в отчаянье, не подобает вести себя, словно испуганной грозой простолюдинке...

Ищущий истину тронул за рукав Истому и заменил ее флакон с нюхательной солью на коробочку с пыльцой сирени, которую, с недавних пор, стал постоянно носить с собой. Фрейлина по-своему, сообразно обстоятельствам, истолковала намерение хранителя. И, считая, что этот порошок всего лишь более сильное успокоительное, изловчилась заставить Беляну нюхнуть его, а потом и сама вдохнула полной грудью непривычный аромат. Она ведь тоже беспокоилась...

Результат воздействия сказался незамедлительно. Королева безвольно обмякла в кресле, словно ее сморил мгновенный сон, а Истома опустилась на пол у ног госпожи, таращась на мужчин бездумно-кукольными глазками. Впрочем, она всегда так на них смотрела...

— Здорово, — одобрил уловку Ищущего истину простодушный вояка. — Убойное средство. Хотел бы и я такое действенное зелье иметь под рукой, когда моя супружница бушевать начинает. А то, стыдно признаться, единственный способ, которым мне удается избежать полного разгрома, это вовремя ретироваться с поля сражения. Не продашь щепотку, Вышемир? Вовек не забуду...

— Снадобье редкое, дорогое... — словно в нерешительности промолвил тот, а потом вынул из мягких, словно вылепленных из теплого воска, пальчиков Истомы заветную коробочку и протянул ее Маламиру. — Ладно, держи. Ммм, пятьдесят золотых тебя не разорят?..

— Благодарю, — радостно ответил тысяцкий, совершенно искренне считая, что заключил удачную сделку и тут же сунул в коробочку свой нос. Надо ж самому проверить, что покупаешь.

Мгновение — и Вышемир едва успел подхватить закованную в легкую броню тушу Маламира, которая грохотом падения могла всполошить полгорода. А потом щелкнул пальцами перед его лицом.

— Сядь в кресло, закрой глаза и дремли, пока не позову по имени. Ни к чему не прислушивайся и ни во что не вмешивайся!

И когда начальник гарнизона послушно выполнил полученное распоряжение, Вышемир поспешил к женщинам. Сначала повторил ту же фразу для Истомы и только потом занялся королевой.

— Беляна, тетушка, ты меня хорошо слышишь?

— Да, — вяло ответила королева. — Я тебя слышу...

— И узнаешь?

— Узнаю. Ты — Вышемир. Мой племянник.

— Верно. Но еще я хранитель Оплота. Посвященный в ранг Ищущего истину.

— Да, я знаю.

— Хорошо. Так вот, я здесь для того чтобы помочь тебе, тетушка. Если ты помнишь: следующая смерть, которую предсказал Ксандор — твоя. Но ее можно избежать. Доверься мне! Я знаю, что делать! Сейчас главное: немедленно, не мешкая ни дня, услать из столицы Боженку!

— Куда?! Зачем?! — материнские чувства оказались так сильны, что королева даже сумела частично оправиться от воздействия гипнотического снадобья, и взгляд ее стал чуть осмысленнее.

— Думаю, в Зеленец, — Вышемир старался говорить, так убедительно, что почти сам поверил в собственные слова. — Матушка присмотрит за принцессой, лучше, чем за родной дочерью. И 'серым призракам' Боженку там никогда не достать. У нас не столица, каждый чужак на виду... Незаметно в замок никто не проникнет.

— Наверное, ты прав, Вышемир, — под воздействием зелья и непоколебимой логики рассуждения, согласилась королева. — Звенислава умна и верна. Она действительно сможет спрятать и защитить принцессу... Да, надо немедленно отдать распоряжение и подготовить усиленный отряд сопровождения из особо доверенных гвардейцев. А возглавишь их ты!..

Похоже, провозившись с Маламиром и Истомой, Вышемир пропустил мгновение, когда гипнотическое влияние порошка самое эффективное, и к Беляне начало возвращаться сознание и присущая королеве властность. Следовало либо оставить все как есть и поспешно приводить в чувство остальных, либо...

— Гм!

Вышемир задумался, уже почти привычно приводя мысли в нужный настрой.

'В таком состоянии королева не отвечает за свои слова и поступки! Кто знает, к чему приведут ее необдуманные приказы? Возможно, даже к смерти наследницы престола! Так какие еще могут быть сомнения? Он просто обязан воспрепятствовать этому злодеянию! В ее же собственных интересах! И для блага всего королевства!'

Вышемир тряхнул головой, прогоняя остатки сомнения, и снова открыл коробочку.

— Нюхните, тетушка, — предложил вкрадчиво, поднося снадобье к лицу королевы.

Оставаясь, пусть и частично, под влиянием гипноза, Беляна послушно вдохнула коварную пыльцу.

— Вот и славно, — облегченно перевел дыхание Ищущий истину, вытирая ладонью со лба, проступивший пот. — Вот и хорошо, вот и славно. И почему женщины когда-то решили, что они умнее нас? Вот же, прямо передо мною — дура дурой. Да и вторая, не лучше, — перевел взгляд на Истому. — Причем, безо всякого снадобья. Можно сказать, с рождения.

Вышемир подошел к двери в опочивальню, приоткрыл ее и выглянул в коридор. По обоим бокам створа каменными истуканами застыли четверо гвардейцев, выставленных еще Маламиром.

— Повторяю приказ тысяцкого! — не терпящим возражений тоном, негромко произнес хранитель. — Никто и ни при каких обстоятельствах не должен войти в эту дверь, пока королева лично не отменит мое распоряжение. Это ясно или надо повторить?!

— Не извольте беспокоиться, господин хранитель, — вывернулся откуда-то сбоку десятник. — Не впервой на посту стоим. Телами дверь загородим, но никого не впустим... Кроме Их Величества короля Ладислава. Если тот изволит пожаловать. Таков Устав.