Пробуждение Осознание

— В смысле? — сбросив оцепенение, будто в наваждении, задал вопрос принц.

— Я как раз рассматривал вопрос: как с тобой всё же поступить? Но, похоже, мы своим шебуршанием в песочнице, привлекли внимание иных Сил, Старших Сил. Впрочем, возможно это отголосок того, кого собирался позвать. Потому что медлить уже нельзя. Я уже не могу сдерживать тебя, твою Силу, то, что из тебя прёт. И если промедлить — можно безвовратно опоздать. Потому что печати сняты. И тот, кто дремал — пробуждается. Пробуждается вслед за тем, кого ты пропустил в наш мир своими необдуманными действиями.

— Опять хочешь сказать, что я виноват? — возмутился принц.

— В этом нет чьей-то вины. Это вина всех нас. Не только нас... Всех... — примирительно положил ладонь отец на руку сына, крепко, но не сильно сжав. — Сила пришла, распространилась в пространстве времени и своим походом изменила реальность. А значит всё, все наши знания, память, требуют переосмысления и работы над ошибками. Все мы так или иначе готовимся к чему-то. К чему-то готовят нас. И часто так бывает, что кажется, будто всё не так, не туда зашло, но всё идёт как надо... Ты, кстати, подумал над своими ошибками? Нашёл в себе причины того, как поступил и почему?

— Опять про то, что уничтожил свою армию? — поморщился принц. — Сколько можно?

— Столько, сколько нужно. Пока не разберёмся. — отрезал отец. — Что ты чувствовал, не о чём думал, а что чувствовал перед тем, как сделать окончательный и бесповоротный по твоим же собственным рассчётам шаг, приняв решение и дав безвозвратную команду? И что — в мгновение свершения и после?

Юноше очень не хотелось отвечать на этот вопрос. Самому себе не хотелось признаваться, но чувстовал подспудный страх и в то же время — торжество момента, мощь, сконцентрированная в его руках требовала выхода. И, глубинное убеждение, что именно так и надо. Убеждение, в котором он вовсе не был убеждён, но почему-то был уверен: иначе никак. Сожаление о том, что упустил какой-то момент, выпустив из под собственного контроля столь перспективный проект, давший такие результаты. Но частью сознания, многими собственными персонажами, частями сознания, управляющими ими, ощущал необходимость этого поступка. Что это именно то, что надо. Всё самое важное — достигнуто. А армия, перешедшая под командование другого, Врага, Врага, которого он всем своим естеством жаждал и старался уничтожить, которого он тоже почуял там — необходимая малая жертва, ради достижения гораздо большей цели.

А ещё: ощущение ни с чем не сравнимого могущества, мощи и торжества победителя, огромный прилив энергии, наплыв нахлынувших чувств, сродни оргазмическому удовольствию, знания, память уничтоженных одним ударом триллиардов и триллиардов существ, ведь на многих кораблях подобного типа обитали в искусственной атмосфере, с искуственным солнцем, тяготением — миллионы, а то и миллиарды довольно крупных в энергетическом плане существ разных видов, а на кораблях-матках, сравнимых по размерам с крупными планетами — и того больше.

И всё это — в единый миг. Всего-лишь из-за закладки, сделанной им когда-то на всякий случай, самоуничтожилось в корёжащемся взрывами пространстве по мановению его мысли.

Он был уверен в своих действиях. Но не ожидал, что отец так его подставит.

А впрочем... Может это ведь действительно подстава? Там, на флагмане, когда отец подсказал, он, как и отец, тоже инстинктами почуял врага. Врага. И отец, после этого заявил, что достаточно было взойти на борт и представиться командором. Потому что он, этот флот и строил для принца.

Но Враг... Ведь принц чуял его. Отец — тоже.

Так почему же?...

— Потому, что ты прошёл испытание, но не прошёл. Что-то прошёл не так.

— Можешь нормально сказать? — взъерепенился принц.

— А чего тут говорить? На флагмане была твоя невеста.

— Что? — выпучил глаза юноша.

— Невеста твоя там была. Враг твой. Но настоящий враг твой — ты сам. Инстинктами ты почуял опасность, исходящую из той реальности. А зная, кто твоя невеста — понятно, что ты струхнул и поддался инстинктивному желанию устранить угрозу для себя. Что несколько отдаляет твою свадьбу, хотя и приближает тоже. Только вот брачный ритуал уже несколько на иной виток отношений перешёл. Ну да ничего: милые бранятся — только тешатся. Так что твои неумелые и неуклюжие заигрывания, думаю ею будут приняты довольно благосклонно. Уж кому кому, а ей ты подобным и царапины не нанёс, разве что лёгкую обиду, что слишком мало её ценишь. Но зато она получила координаты твоего местонахождения и сейчас готовится направить свой флот на встречу с милым поиграться. Хотя, конечно, о личной встрече между вами пока говорить рано. Слишком уж плохо ты себя ведёшь и контролируешь. Впрочем, если в момент начала действий ты окажешься на флагмане...

Восприятие юноши опять сделало скачок и он оказался как бы сторонним наблюдателем где-то...

Коридор клубящегося калейдоскопа хаоса поглотил всё восприятие. И вот он как бы смотрел глазами другого существа. Он не мог пошевелить, телом, взгляд сместить, мог только наблюдать картинку, которую ему показывали.

Роскошное убранство комнаты с огромной кроватью с балдахином из тончайшеко чёрного шёлка. Стены выложены мозаикой из камней самоцветов, с преобладанием серебристых, золотых, голубых и зелёных тонов, с доминированием розового. И тонкой вязью меж камней, то алый, то фиолетовые цвета.

В большом зеркале на пол стены показался уголок белого платья. А следом и вся девушка. Как раз надевавшая на прелестную головку деревянную диадему и придирчиво разглядывающая получившийся результат в отражении.

От самой девушки исходило лёгкое, мягкое серебисто-голубоватое внутреннее свечение. Таким же внутренним, но чуть более насыщенным голубыми тонами свечением, были наполнены глаза. Волосы в густой копне казались цвета насыщенного тяжёлого серебра, но маленькие прядки, выбившиеся при надевании диадемы, казались невесомыми и прозрачными. Лишь на кончиках серебристых волос играли оттенки всех цветов радуги.

Она не была наполнена светом. Она и была источником этого сияния. Оно было внутренним и исходило от неё. А отражения и преломления бликов лучиков света вблизи её тела, создавали сияющий ореол.

— Вот ты и увидел меня, О мой Принц, — до боли знакомым голосом Повелительницы, произнесла Дева. — Признаюсь, я слегка неутерпела и поторопилась. Но мне было интересно: кто же это так упорно стремится ко мне на встечу, и зачем? Ты так стремительно взлетел и шёл так торопливо, но всё ж целеустремлённость твоя достойна похвалы, как в чём-то и возможно убеждённость в действиях своих.

Девушка, закончив говорить и рассматривать себя в зеркале, чуть поправила пару прядок и изменила форму и цвет диадемы в тон своим глазам.

Ответить принц ничего не мог. Но всей своей душой он любовался прекрасным обликом Пречистой Девы. Девы, о которой слагали легенды и мифы. Девы, которую, как он понял, он всегда любил и будет продолжать любить. Это не любовь с первого взгляда. Это лишь подтверждение любви, к которой он стремился.

И желание, нет... не желание... вожделение желания обладания захлёстывало его с головой.

— К сожалению, малыш, ты слишком юн и неопытен. Я всё же ищу мужа. Однако нужен мне не мальчик, но муж. Однако, за труды и за старания твои, я всё же награжу тебя. Ты многое уже прошёл. Потенциал же твой огромен. К чему то приведёт, наверно не скажу, но всё же там, в конце пути, возможно встретимся с тобою. Сейчас же ты уж слишком слаб, не выдержишь ты долгого общения со мною. Но, так и быть, в дальние круги своего гарема, м-м-м... Наверно круг в 666 — тебя наложником определю. Коль подрастёшь, научишься и испытания пройдёшь, дойдёшь когда до шестьдесят девятого ты круга, возможно мы ещё обсудим то, чтоб ты стал мне невестой или женихом. Смотря как развиваться, как учиться, двигаться по этой нелёгкой стезе будешь. Ну а пока, за твои заслуги, дам учителям наказ особо приглядывать за тобой и твоим обучением.

Вновь восприятие сделало скачёк.

Но на этот раз принц частью сознания опять оказался в момент принятия решения и отдачи приказа на самоуничтожение флота, а частью — так и остался сидеть в кресле с отцом, продолжая разговор с ним.

Но краем сознания успел уловить затухающий разговор:

— Надо как-то лучше оптимизировать автоматизицию распределения желающих попасть в мой гарем, — услышал он слегка капризный голос девы.

— Мы работаем над этим. Сами знаете, многие Древние традиции забыты молодыми поколениями, но успели выработаться новые ритуалы и традиции, они прекрасно сочетаются с древними, если их наложить друг на друга. И всё равно с некоторыми поступающими бывет нужно хотя бы словом перемолвиться, чтобы они хоть какой-то облик ваш увидели...

И всё. Контакт полностью пропал. Будто оборвался.

И в этот раз он не чувствовал присутствие врага в том флоте. Мало того, он не чувствовал там ни души. Лишь муляж, картинка что передавалась откуда-то, будто как хроники документального кинофильма.

Принц не смог сдержать себя прошлого, слишком сильный безотказными императивами посыл он тогдашний вложил в это действие. Да и особого желания у него не было сдерживаться. Его!.. Наложником в гарем?!? В гарем девицы?!.

И всё произошло примерно так же... Только некоторые корабли не взорвались от пущенных в разнос генераторов. Какие-то не успели выстрелить, как их уничтожило встречным огнём других кораблей, ещё не охваченных вирусом. А наземные и орбитальные оборонительные станции и орудия, что в прошлый раз встретили и испепилили без остатка всю армию вторжения на выходе из другой метрики пространства, оказались снесены встречным залповым огнём.

При этом весь прошлый путь остался. Реальность просто раздвоилась. В одной реальности всё произошло так, как было, а в другой — как сейчас. И все переживания, и выговор от отца — всё это было и сложилось в один слой. Но соединив слои, получилось... Что развилок не две, а как минимум три. Потому что в третьей развилке сигнал оказался перехвачен заранее и обезврежен. Три развилки разошлись и сплелись вновь в один слой. В слой, в котором он полностью потерял все средства контроля над флотом, так и не стронувшимся с места.

— Ах, да, чуть не забыла! От нашего, к вашему. Лови воздушный поцелуй.

Вновь восприятие мигнуло. Он опять увидел ту Деву невероятной чистоты души. Она, слегка коснувшись подушечками пальцев на ладони своих губ, послала лёгкий поцелуй.

Принц в кресле будто получил удар по лицу, его запрокинуло назад и упал вместе с креслом на пол, пару раз перекувыркнувшись через голову.

Левая щека пылала, сознание будто пребывало в состоянии грогги.

Поднимаясь с пола, опираясь на дрожащие руки, он запрокинул голову и увидел в смутном отражении себя через стекло — след на своей щеке, как если бы его нарочно поцеловала девушка с очень маркой помадой на губах.

За столом же... на том месте, откуда свалился принц с креслом, так и осталось стоять почти точно такое же кресло с фигурой, точной копией принца. Только... они были будто сотканы из теней. Из множества теней, вдруг приобрётших не только форму, но и объём и плотность.

— Поздравляю, О мой Принц! И Вас, О мой Король, тоже поздравляю! — торжественно, но слегка ехидно, произнесла Тень. — Очередная веха из предсказанного свершилась! Тени выполнили свои слова и обещанья по древнему соглашению, даже сразу по нескольким... Далее мы будем работать с вами уже на несколько иных условиях. Вот... Держите. — Тень, погрузив руку в себя, выложила и разложила на столике несколько запечатанных конвертов. — Как обычно: зашифровано истинно-ложным именем.

Тихий хлопок. И Тень, вместе с теневым креслом — исчезли.

— Всё ещё шумно ходят, энергетический выхлоп легко отслеживаемый, — слегка недовольно резюмировал голос пустоты.

— Кхм... Молодняк ещё тренируется, — встал на защиту теней старый король.

Пространство на этот раз промолчало, ничего не ответив.

— Вижу, крепко она тебя припечатала своим поцелуем, — Игорь подошёл к сыну и помог ему подняться на ноги и сесть в кресло. — Руки ноги дрожат, глаза блестят от вожделения и ярости вкупе с непониманием. На лицо все признаки любовной лихорадки.

Посидев немного и, смотря на приходящего в себя юношу, он тяжело вздохнул.

— Знаешь, что я вижу, а что не вижу? — задал он риторический вопрос. — Смотря на тебя, через отражение в стекле, будто в зеракале я вижу прежнего себя. Но не тебя. Нет. Нет, тебя я тоже вижу. Но не того, каким я ждал и ожидал тебя. Тебя как будто в первый раз я вижу. Но вижу не тебя...

Помолчав немного и так и не дождавшись реакции от ещё не пришедшего в себя принца, отец подолжил:

— Я вижу даже не юнца, а великовозрастное дитя, которое всеми мыслимыми и немыслемыми способами пытается уйти от ответственности за то, что натворил. А натворил немало. Но сделал всё ж с толь мало, чтоб отец его простил. Юлишь и уворачиваешься, будто как дитя столь малый. Но напортачил уж всерьёз. По-взрослому уж напортачил. И это ты осознаёшь. И не смотря на это... Всеми силами пытаешься уйти от ответственности. Иными словами, я вижу великовозрастное дитя, что так и не стало взрослым, но перестало быть ребёнком.

Принц, всё ещё не пришедший в себя, пытавшийся взять непослушное, будто онемевшее тело под свой контроль, не смог, не нашёл в себе сил ответить.

— А знаешь, что ещё я вижу?.. Я вижу то... чего не вижу. Не вижу я того мальца, что коль уверен был, что прав, стоял малец тот до конца. И даже если силой убедили, кто кулаками, кто напором, розгами своими, коль разумом его не убедили, коль словами не смогли в том убедить, тот малец упёртый был и всё ж отстаивал своё до тех пор, пока обидчик не признавал, что был не прав.

Не вижу пред собой юнца, что за обиду, коль действительно обиделся, не в драку лез, но был готов убить. Но всё ж не убивал. Такое было воспитанье.

Который не спускал обиду. И в драку не влезал: врубался. И бил без лишних слов. Бил на убой, как будто насмерть. И то была не драка — битва насмерть, на убой. Но если враг всё ж падал и сдавался — прекращал и отступал, себя в том останавливал он сам.

Но всё ж по пустякам не бил. И не влезал он никогда ведь первый в драку. Он был порывист как юнец, но мудр был как старец, на драку он бывало нарывался, но в драку всё ж вступал он лишь тогда, когда он самый первый, самый сташный и стремительный удар и принял и сдержал.

Друзей, знакомых он любил, приятелями всех считая, прощал, но не прощал, покуда всё ж вину пред ним не искупили.

Он беспощаден был к врагам, но всё же шёл на компромиссы. И за друзей, приятелей своих, стоял горой и принимал он на себя все предназначенные им удары.

Я вижу всё же пред собой дитя, что кем-то был обижен. Быть может и самим собой. Но вот... обидчика, кто виноват, всё ж кроме самого него — не вижу.

Сейчас же вижу я перед собой всего-то лишь юнца, что был обижен на судьбу, обиженный судьбой. Стремящийся не в битву, а от битвы убежать, ответственность с себя желая скинуть, не принять.