Вступление. Лиса-крестьянка. (Завершено)

Лиса плюхнулась на мокрые доски душевой кабины и, тяжело дыша, прикрыла глаза.

Ни с кем нельзя сближаться. Никого нельзя к себе подпускать. Слишком... слишком страшно.

Всё тело зудело, восстанавливаясь. Освободившаяся от грязи кожа жадно дышала, насыщая тело живительным кислородом. С разума юной лисицы спадала мутная пелена и в глазах всё ярче разгорался живой огонь, а улыбка, хоть и с тень печали, становилась всё красивее и радостнее.

Часа через три после входа в душевую кабину, из деревянного ящика, открыв грубо сколоченную дверь, через порог шагнула не изуродованная страхолюдина, а вполне себе нормальная и даже привлекательная девушка, завернувшаяся в полотенце и расчёсывающая деревянным гребнем мягкие золотистые волосы, отросшие и опустившиеся ей до плеч.

Положив гребень, она обулась в тапочки, повесила мочалку на место, убрала драгоценное мыло в ящик и с огромнейшим облегчением прислонилась пятой точкой к закрытой двери душевой.

Вокруг царила тишина. Ночь накрыла мирную землю и даже ветер утих, наверное ещё за день утомившись играть листвой деревьев. Пустота, темнота и неподвижность вокруг, только в маленьком окошки спальни большого дома призывно светит огонёк лампы, которую Кицунэ предусмотрительно зарядила энергией Ци и оставила в комнате. Этот огонёк теперь одновременно успокаивал, отгоняя ночные страхи, и манил, призывая создательницу света скорее вернуться.

Кицунэ, улыбнувшись, вдохнула прохладный ночной воздух ещё раз и побрела в дом.

Обе кошки были в спальне. Улёгшиеся возле источника света, они подняли головы и посмотрели на вошедшего в комнату человека. Обычные животные, они чувствовали беду не хуже людей, и явно были рады, что кто-то появился, а значит, всё самое страшное миновало и всё будет по-старому. Человек, с его разумом и способностями, обязательно позаботится об этом месте.

Девчонка погладила кошек, села на кровать и сбросила с себя полотенце, а затем потянулась к приготовленным вещам и принялась одеваться. Надела комплект довольно старомодного нижнего белья, натянула на ноги чулки, потянулась, взяла ночную сорочку и, нахлобучив себе на голову подол, принялась путаться в пышной юбке. Нашарила рукава, продела голову в вырез горловины и мягкая, чистая ткань пышным облаком облекла всю фигуру девочки. Кицунэ даже охнула, обняла себя руками и зажмурилась от удовольствия, а потом вскочила, схватила шапочку для сна и встала перед большим напольным зеркалом, стоящим у стены.

— Вот! — она пристроила шапочку у себя на голове и повернулась на месте, позволяя свободно свисающему платью расправиться в этом движении и придать своей владелице максимум очаровательной женственности. — Смотрите, смотрите! — девочка обернулась к кошкам. — Теперь я — точно настоящая ваша хозяйка, да? Настоящая красавица, волшебница, и вообще! — она бросилась к кошкам, сгребла их и принялась тискать, словно мягкие игрушки. — Идите, идите ко мне, мои пуси! Скучали, скучали по погладиться? Бросили вас тут, одних, таких маленьких! Лапоньки мои!

Кошки особо не сопротивлялись, и Кицунэ, растратив очередной заряд нежности, уложила их на одеяло. Всё плохое, ужасы и беды, наконец-то отступили и растаяли, остались где-то там, далеко позади. Осталось только одиночество. Тяжелейшая, неутолимая боль, от которой лисья душа покрывалась инеем и бесконечным, ноющим, тянущим ощущением пустоты. Сейчас она так же одинока, как там, в бескрайнем диком лесу, из которого выбралась утром. Нет никого рядом. Не для кого быть такой красивой и замечательной. Она одна, во всём этом доме.

А если пофантазировать? Вообразить, что всё совершенно не так и отстраниться от холодной реальности? Может быть удастся согреться, хоть ненадолго? Представить себя, к примеру, в самом деле вот этой женщиной, женой местного фермера, у которой есть любящий добрый муж и замечательные дети. Они сейчас вне этой комнаты, завершают дневные дела и готовятся укладываться спать, а она... она просто пришла в свою спальню раньше мужа и наслаждается, что у неё в семье всё по-настоящему хорошо.

Муж, который обнимет и скажет "любимая"? Дети, которые назовут её мамой?

С самой хитрой улыбкой на свете, Кицунэ крутанулась на месте, прихорошилась перед зеркалом, а потом приподняла край одеяла и осторожно забралась в постель. Удобно устроилась там, где углубления матраса до сих пор хранили очертания множество ночей спавшего тут человека. Как приятно и тепло! Как же просто, в самом деле, поверить, что сейчас в комнату войдёт красивый, уставший за день мужчина, что аккуратно и мягко заберётся в кровать с другой стороны, а потом потянется к замершей от предвкушения женщине, ласково обнимет её и поцелует! А самая обычная лучшая жена фермера вздохнёт и сомлеет! Потому что это вот и будет та самая, настоящая любовь и нежность, которая никогда, за всю жизнь, не угаснет...

Зелёная, целебная Ци истинного счастья окутывала фигуру девочки, плавно соскальзывающей в мягкий, живительный сон. Кошки, чувствуя положительный заряд, подобрались ближе, поднялись по одеялу, улеглись и свернулись в калачики, одна на груди, вторая на животе Кицунэ. Лиса не возражала. Ей снились муж и дети, счастливая семья, а ощущая сквозь сон вес довольно мурчащих кошек, слишком лёгких для того чтобы создать ощутимую нагрузку на боевой сверхпрочный организм, она не могла не млеть от радости, наслаждаясь что рядом наконец-то есть кто-то живой.

Вернись этой ночью домой хозяева фермы, они бы с выпученными глазами застыли, созерцая умильную картину, и обалдевая от чужой наглости.

Утро встретило Кицунэ прекрасной погодой, ярким солнечным светом и шелестом зелёной листвы в кронах примыкающего к ферме леса. Никем не потревоженная за ночь, похлопавшая спросонья глазами, она вспомнила где находится, вскочила и вприпрыжку побежала к выходу. Влезла ногами в старые мужские сапоги, валявшиеся возле выхода и помчалась к курятнику, из которого выпустила недовольно кудахчущих кур, привыкших свободно гулять по всему двору. Куры с готовностью вышли и простили хозяйку за задержку, когда она щедро сыпанула им зерна из хранилища. С умилением полюбовавшись на жадную суету своих питомцев вокруг корма, Кицунэ побежала к свинарнику и увидела, что крупные звери справились сами. Проснулись, вышли из сарая, раскидали доски над своим лазом и ушли гулять в поля. Вот и замечательно! Все утренние дела сделаны!

Так же вприпрыжку, Кицунэ побежала к дому, сбросила у входа сапоги и, обув тапочки, нырнула внутрь. В главной комнате замешкалась и заметалась, мучимая трудным выбором, но потом всё же нырнула в комнату взрослых и подбежала к большому деревянному шкафу, что стоял здесь, судя по всему, с самого основания дома. Ой, сколько в него всего было понапихано! Полотенца, постельное бельё, занавески для окон, старенькая детская одежда. Всякие не очень интересные вещи, но на деревянных треугольниках вешалок в самой большой части шкафа висело то, что ещё вчера заставило кровь полуживой девчонки закипеть от восхищения и счастья. Штук сто, наверное, нарядов хозяйки этого дома! Ну, может, не сто, а десятка два. Ну, может и не все платья там прям восхитительные такие. Всё равно! Оставив без присмотра лису в своём доме, не надейтесь, что отделаетесь одной одолженной ночной сорочкой и шапочкой!

Открыв дверцы шкафа, Кицунэ нырнула внутрь так, что снаружи осталась только пританцовывающая от нетерпения и восторгов лисья пятая точка, которой в этот момент очень-очень не хватало виляющего пушистого рыжего хвоста. Эта самая точка, накрытая куполом ночной сорочки, танцевала, подскакивая и виляя, а её владелица быстренько перебирала платья, висящие на вешалках. Вытащила одно. Затем второе и третье.

Часа четыре девчонка вертелась, оценивая ткани, фасоны и покрой, прислоняя платья к себе и воображая, как это или то будет выглядеть на ней. Выбрала цветастый сарафан со шнуровкой, к нему блузу с пышными рукавами, симпатичный белый платок и передничек. Удивительно яркие и красиво украшенные. Некому было ей сказать, что это платье — для танцевальных фестивалей, на которых жена фермера лихо отплясывала лет двадцать назад. На картинках журналов манги, иллюстрациях в учебниках по этнографии и на фотографиях жителей севера она видела женщин именно в таких нарядах, а значит, так и должна выглядеть настоящая крестьянка, даже если идёт убираться в сарай, или в поле, на прополку. Да, она видела настоящих крестьянок, в каких-то серых балахонах и чёрных юбках, но это наверное просто потому что у них не было нормальной одежды. Или ленятся. Или им просто всё равно как они выглядят. А Кицунэ вот, не всё равно! Она будет ходить нормальная, модная и красивая! Самая красивая девушка, с самой красивой фермы! А все вокруг будут шептаться: "ах, какая хорошая..."!

Нарядившись в выбранные вещи, лиса потуже затянула шнуровку на сарафане и слегка подкорректировала фигуру, чтобы платье лучше сидело. Минут сорок ещё покрутилась у зеркала, любуясь своим преображением, пританцовывая и хвастаясь сама себе какая она грациозная и изящная, а потом подскочила на месте и побежала делами заниматься. Сполоснула бак и поставила воду, развела огонь в печи, намыла и нарезала овощей. Пока вода в баке грелась, обошла все строения фермы, внимательно осматривая и оценивая, всё ли с ними в порядке, не надо ли чего-нибудь подремонтировать. Убрала и спрятала обломки собачьей будки, обнаружила ещё один схрон с пятком куриных яиц, взяла метёлку и прошлась ею по двору, больше позируя с метлой и воображая какая она замечательная хозяюшка, чем реально что-то делая. При взгляде на небольшой огород, с медленно зарастающими грядками брюквы, лука и моркови, лиса скривилась, терзаемая противоречивыми чувствами. С одной стороны — понятно, что хорошая хозяйка не допустит чтобы её огород зарастал сорняками, но с другой стороны, даже не пробуя, по одним мысленным представлениям, было легко понять насколько это трудоёмкое и нудное занятие — сидеть на корточках и дёргать, дёргать, дёргать траву. Вот были бы у неё, в самом деле, сын и дочь, она бы их сюда и загнала! Никаких книжек, радио, и гуляний с подружками, пока каждый по грядке не выполет! Настоящая хозяйка фермы в самом деле очень мудрая женщина, которой совершенно не стыдно себя воображать. Родила себе помощников, сразу двух, и в этот грядковый ужас никогда, наверное, даже не совалась! Интересно, а сколько нужно было бы заплатить мастеру растений, чтобы он всю мусорную зелень заставил увянуть, а полезные овощи стимулировал на рост? Эх, что фантазировать? Всё равно нет ни денег, ни мастера растений, которому эти деньги можно было бы предложить. Десять тысяч рю! И поцелуй. В щёчку.

Повздыхавшая, что нет рядом мужчины, которого можно было бы привлечь к трудовому подвигу на взаимовыгодных условиях, Кицунэ заметила растущие вдоль изгороди огорода кусты малины, пробежалась через огород и сразу же в них залезла. Тут уж её уговаривать не пришлось! Один вид спелых бордовых ягод притянул пожирательницу вкусностей словно магнит, и она целый час собирала лакомство с колючих кустов, но не в какую-нибудь корзиночку или ведёрко, а прямиком в рот, что мгновенно уничтожало даже намёки на общественно полезную трудовую деятельность.

От опустошительного набега на малиновые кусты, обалдевшую лисицу отвлекли куры, что с интересом зашли в огород через оставленную распахнутой дверь и с довольным кудахтаньем принялись расклёвывать ботву культурных растений.

— Ах вы, паразиты! — возмутилась девчонка и бросилась гонять заметавшихся по огороду нахалок. — Нет бы сорняки клевали! А эти — нельзя! Они растут ещё! Большие и вкусные будут! Совсем не соображаете?!

Выгнав крылатых разбойниц, Кицунэ их пересчитала и, убедившись что все бескомпромиссно выставлены во двор фермы, с облегчением закрыла за собой дверь огорода. Фух! Даже устала! Значит — хорошо поработала. Всё проверила, во дворе прибралась и спасла огород. А что там с кашей-то? Пора бы начать варить, а то время далеко за полдень, обедать пора!

Заправка каши много времени не заняла, а вот ожидание пока она сварится, угрожало стать утомительным. Девчонка покрутилась по двору, взяла оставленную у сараев косу и, отомкнув задвижку ворот, аккуратно выскользнула с фермы, поспешив тут же закрыть за собой дверь. Слишком просто кур со двора выпустить, и слишком сложно загнать и обратно. Лиса, умная девочка, поняла это с первого раза. А вот как косой пользоваться, понять у неё никак не получалось. Она и загребать ею, как граблями, пыталась, и взявшись у лезвия, резать как ножом. И размахивать косой держась за длинную палку пробовала. Что за странная штука? Очевидно же что для нарезания травы нужна, но какая-то вся неудобная, неуклюжая, неправильная. Или в землю втыкается, или в траву зарывается и не режет, а дерёт её. Тут наверное надо три года обучения в институте сельского хозяйства закончить, чтобы понять как это, вообще, работает!

Кицунэ пофырчала, поругалась, сходила на ферму поискать какой-нибудь нож, нашла серп, и дело пошло. Часа за полтора, пыхтя и мотыля над травяным морем цветастой пышной юбкой, она нарезала целый ворох травы, который сгребла в кучу и, посеяв немалую часть по пути, оттащила во двор. Свалила курам, что походили вокруг, посмотрели, а потом с готовностью принялись копаться в ворохе и расклёвывать его.

— Вот, вот! Учитесь есть такую траву, а не недоросшие культурные растения! Натренируетесь, я вас потом в огород запущу, и вы все сорняки склюёте!

Довольная, что так сообразительно решила проблему прополки огорода, Кицунэ вприпрыжку побежала к скотской кухне, проверила кипящую бурду и, убедившись что та сварилась, сняла её с печи. Куры были заняты травой, свинки гуляли где-то в полях, так что лиса не стала разбавлять ледяной водой и вываливать им корм, а оставила кашу остужаться, сбегала домой за большой кастрюлей и, навалив себе кучу еды, утащила в дом. Чуть-чуть подкрепила силы горячей бурдой, тайком от кур, пряча в кастрюльке, отнесла на кухню десяток яиц, сварила, и всё так же украдкой отнесла обратно в дом, задержавшись у двери и убедившись, что шевыряющиеся в траве куры ничего не заметили. Вот так! А то она знает, как они за цыплят в атаку бросаются! Не хватает ещё, чтобы за яйца пожирательницу избили, и стали свои гнёзда охранять!

Нет, ничего не заметили! Правильно она их отвлекла!

Довольная сверх всякой меры, лиса поставила кастрюльку на стол и побежала в спальню. Встала перед зеркалом и залюбовалась собой. Ах, какая красивая! И умница, и умелица, и хорошая вся такая! Чудо, а не хозяюшка! Теперь наверное она уже совсем как те, кто здесь всегда жил?

Нет, любой сразу поймёт, что она — чужачка. Волосы светлые, и глаза зелёные. По лицу тоже понятно что она из южных истемийцев. А как тут, на севере, любят южан, ей уже раньше, на другой ферме, доходчиво показали. Надо схитрить, и переделаться в гварку! Симпатичную, и со всех сторон похожую на кого угодно из местных! Надо поискать, где-нибудь, наверное, есть фотографии жившей здесь семьи?

Лиса пошарила по комнатам и разыскала в импровизированном тайнике пачку документов. Какая-то макулатура сомнительной важности, по платежам, займам, налоговым сборам и исполнениям трудовых договоров. К нескольким документам прилагались фотографии заёмщиков, а из документов об уплате за образование, лиса определила, наконец-то имена и взрослых, и детей этой семьи.