Откуда приходят ангелы

— Нет, — опередила она вопрос и убрала руку — цветок сразу исчез. — Я просто умею мечтать.

Аника покачал головой — ничего себе... Она просто не знает своих возможностей!

— Не могу, — отказалась она. — Не надо.

— Почему?

— Не надо!

— Да почему же?!!

Она грустно отвернулась:

— Этот мир не для этого...

Аника устало вздохнул. Что ты знаешь об этом мире, прекрасная незнакомка? Появляетесь вы, такие мечтательные и возвышенные, начитавшись всяких глупостей о доброй вселенной. Серьезно верите, что мы изменим мир, сотворим сказку, и на этой земле будет править добро...

Это Игра, наивная Яна. Тысячи циников придумывали для вас эту сказку.

— Архиум, — ответил Аника, в дребезги разрушая завесу сказочности. — Просто, архиум. В здешней атмосфере распылена энергия, которой нет на нашей Земле. Геологи определили — глубоко в почве есть глубинные резервуары магмы, как губка впитывающие протоны прямиком от центрального ядра. Кольцо спутников вокруг зоны преобразует в доступную форму и передает в Аль-Таир на Горн...

Жизнь проще, чем мотивирует восторженно-мечтательный мозг, добрая девушка.

Она не обиделась, просто грустно вздохнула. Как с маленьким ребенком:

— Откуда здесь болота, Аника? Почему гниль?

— Ну... — пожал плечами, — в атмосфере много бактерий брожения, не хватает озона, для этого садят эрцении... Вопросы биологов.

— Ладно, — согласилась она, и на секунду задумалась. — А куда исчезают трупы мобов?

Гм...

— Каждую ночь, каждый рассвет?

Аника задумчиво почесал затылок — никогда не задумывался...

— Это же Игра.

— Какая к черту Игра? Неужели даже не проверяли?

Куда исчезают мобы?

— И куда?

— Ты все равно не поверишь, — печально улыбнулась девушка.

Конечно-конечно. Их забирает Эшу. Снова потеря реальности, и трезвого смысла...

Аника поставил бокал на стол и склонился к монитору — перед глазами мелькали тысячи и тысячи названий... Где она? Ага, кажется вот...

'Тебе это надо? — удивился сам себе. — Ты ведь хочешь реальности...'

'Вы теряете чувства' — горький вердикт Яны.

К черту. О чувствах должны волноваться женщины. А я...

Откинулся на спинку и закрыл глаза, негромкий проникновенный голос начал снова вещать...

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Наяна скрывалась днем и шла ночами — рыскающие патрули отца пестрели по всем дорогам. Ее судорожно искали...

Даже в преддверии пророчеств Вотанга людские сердца не оскудели добром — уставших путников еще принимали в домах. Давали кров, постель и ужин...

Мягкая обувь протерлась до дыр, на ногах набухли кровавые мозоли. Руки потрескались и огрубели — а она все шла, от деревни к деревне, от городка к городку. Чем дальше на Север — тем реже патрули на дорогах...

Она старалась не думать о том, что ждет впереди, или о стертых ногах. Она станет крестьянской девушкой — а крестьянские девушки не думают о ногах. Они молодцы, они крепкие и выносливые, они могут пройти хоть тысячу миль...

Людей пучило страхами и кошмарами — городки лихорадили днем, и вымирали ночью. Время Вотанга на пороге, одры выходили из темноты...

Однажды заночевала прямо в лесу, разложив крохотный костерок. Маленькие язычки разогнали темень до ближайших деревьев, и сгустили могильной чернотой за пределами освещенного круга. Тогда ночью она впервые увидела их. Вернее — почувствовала...

Шумно выдохнуло что-то там, в темноте — огромное и страшное... Треснул сучок, шелохнулись кусты... И вдруг холод, ледяной холод пробрал до костей, вырвавшись облачком пара — выступил белый иней под ногами... Мигнул и потух костерок, пустив к небу тонкую струйку дыма...

Она летела сломя голову, не разбирая дороги. Ломилась сквозь кусты, спотыкалась о корни — заледеневшая в ужасе голова не принимала ни одну трезвую мысль. Она все-таки убежала. Но панический страх не отпускал еще очень долго...

Так пролетали дни за днем, недели за неделями. Девушка бы не дошла — упала и осталась лежать на дороге, нежное тело принцессы не привыкло к беспредельным нагрузкам. Исхудавшая, высушенная, и потерянная.

Если бы не Уна Гру. И два ее веселых брата.

Бродячие музыканты подобрали, обогрели и накормили. И уложили в повозку, накрыв бесчисленным сонмом шкур.

Это был замечательный период. Гру танцевала и пела, собирая на площадях огромное количество зевак, а братья залихватски играли на лютне и банджо. Странные инструменты, казалось, совершенно не подходившие друг дружке по ритму — вдруг звучали удивительным унисоном, выпуская наружу абсолютно неизвестный колорит и стиль...

Музыканты Гру. Их все любили.

Вечерами разводили перед повозкой огонь, и до глубокой ночи рассказывали смешные истории. Уна не отходила ни на шаг, окружая заботой, а принцесса никогда не рассказывала о себе. Вовсе не потому, что боялась корысти кошмарной королевской награды, а потому как сама выбросила из головы прошлое...

Все сильнее холодный ветер, на горизонте уже вспучивались отроги Северных гор. Кошмар ночных вепрей совсем бы смазался и растворился — если бы не судьба. Привычно распахнувшая двери остроконечными черепичными крышами очередного городка на тракте...

'Одр!!! — бесновалась толпа, запрудив узкую улочку. — Как есть одр!!!'

— Шутки? — выглянули за полог братья, Уна нахмурилась. Принцесса спрыгнула с повозки на землю и влилась в струю. Гомонящая река вынесла прямо на площадь, и тогда она увидела его...

Большая яма в центре, окруженная решетчатым забором — толпа бурлила и клокотала, прижимаясь к прутьям. Внизу виднелось расчищенное пространство театра и решетки подземных клеток по кругу. А в самом центре — прикованное к столбу оно...

Девушка смотрела. Разглядывала. И не могла понять...

Оно.

Покрытое бурой шерстью, с громадными глазами среди свалявшихся паклей — маленькое, беззащитное, и страшно испуганное...

Оно совсем не вызывало страха. Только сочувствие и жалость.

Толпа ревела и неистовствовала, вниз летели камни и огрызки фруктов: 'Эй, урод, подними морду кверху!' А маленькое существо только испуганно прижималось к столбу, пряча свои невероятные глазища...

Щелкнули двери клетей, и накал неистовства достиг апогея. На землю, хлопнув мощными лапами, выпрыгнули огромные грациозные львы. Дикие и голодные — в звериных зрачках плясал плотоядный огонь. Существо у столба закрыло глаза и заколотилось от страха. Звери сделали первый шаг...

— Остановитесь!!!

Натянутая пружина сорвалась — гибкая девичья фигурка перескочила через забор, и спрыгнула прямо в яму:

— Что вы делаете, люди?!!

Тишина. Наяна закрыла спиной существо, желудок скрутился в тугой комок...

Толпа не дышит. Вибрируют натянутые до предела нервы, звери сдвигаются с места...

— Ная!!! — как из-за тридевяти земель долетел панический вопль Уны.

Хриплый вздох с трудом вырвался из горла. Первый зверь приблизился... и мягко опустился прямо у ног. Рядом вдруг укладывается второй, третий, четвертый...

Где-то кричат птицы, где-то мычат коровы, где-то хлопает ставнями ветер. Шум большого города долетает, как из-за толстой бетонной стены...

— Прошу вас, — сквозь слезы умоляет принцесса. — Возвращайтесь назад...

Звери услышали. Звери поняли. Звери — человечней людей...

Дикие львы мягко поднялись, и спокойно разошлись по своим клеткам. Громом прогрохотали щелчки запоров, среди повальной тишины...

Толпа молчала еще несколько секунд. А потом взорвалась. Воплями и ярости, и восторга...

— Порядок есть порядок, закон один для всех! — деревянный молоточек судьи ударил по столешнице. — Тридцать плетей на площади.

Уна разрыдалась, браться нахмурились. Наяна сжала пальцы — боги, дайте выдержать...

Длинный хлесткий бич оставлял кровавые полосы на обнаженном девичьем теле, раздирая нежную кожу. Принцесса насквозь прокусила губу...

Ее привязали к позорному столбу на городской площади, и истязали как воровку, как шлюху. Окровавленный бич хлестал снова и снова — тело вздрагивало, и густо покрывалось кровью. Она молчала — только слезы насквозь пропитали привычное дерево. Последний свист, последняя дрожь, и тело бессильно обвисает на путах...

Толпа молчала. Ни гвалта, ни улюлюканья. И уже ни у кого не возникало сомнений — ярость это, или восторг...

______________________

Илл вернулся домой. Вся семья радостно всколыхнулась и затрепетала, но радость быстро потухла — Илл вернулся не свой... 'Пройдет, — махнул рукой отец. — Дурь в голове'. Семья печально вздохнула — надо время...

Натуральная дурь. Влюбиться в саму принцессу. Огромного королевства, красавицу-раскрасавицу. Картина в доме старосты всегда притягивал внимание всей округи — купил однажды на свою голову старик в столице, радовать по вечерам старость... Вздыхали и перешептывались девушки у колодцев, парни крутили пальцами у виска. Бывает. У всех случается. Но такое...

Пройдет. У всех проходит.

Все любили и уважали местного князя Броду — у аххаев не было больших различий, как в городах или других народах. Любили и уважали старшего сына, всю добрую честную семью...

Девушки вздыхали. Нет-нет, да и промелькнет затаенный взгляд среди плясок ночных костров — ну давай же... Соберись! Выбрось из головы, это же детская наивная глупость! Хороводы за околицами крутились и изгибались, затягивая в круг парней — только Илла давно не видно среди парней...

Прошло лето. Осень вступила в свои права — все больше желтой листвы, все дальше улетают птицы, давно не слышно жаворонков за окном. Князь мрачнел все глубже — все в доме тускнели глубже...

Илл теперь совсем редко бывал дома. Больше крутился на дальних выпасах, дальних полях и дальних лесах. Недели летели за неделями — никто давно не слышал веселого смеха в некогда большой и дружной семье. 'Будь прокляты все юбки на свете', — тускло вздыхал отец, и сразу замолкал, уловив удивленный взгляд жены-матери, и дочерей.

Юбки не виноваты. Даже сердце не виновато — кто может приказать сердцу? Виновата сама судьба.

Илла больше ничего не интересовало. Ни ночные костры, ни осенние праздники, ни водные лилии или быстрые подводные вуны. Ни подземные пещеры, ни духи заблудших охотников в пустыне, ни высокие северные горы. Даже древний тысячелетний дуб, способный услышать отчаянную просьбу и даже дать мудрый совет — больше не привлекал внимание...

В один из таких серых осенних дней и грянул гром, окончательно прибив последние теплые всплески. 'Я уезжаю, — объявил сын, глядя куда-то в сторону. — Простите и благословите...' 'Куда?' — опешила вся семья. 'Король Гоэмаг набирает воинов...' 'Что?! — не поверила мать, и бессильно стиснула кулаки: — король Гоэмаг собирает людей для драки, дурак!!' Сын ничего не ответил. Молча отвязал лошадь и ускакал прощаться с родными лугами и пашнями. В доме воцарилась ошарашенная тишина...

Тогда и появилась она. Вдруг буднично тихо и незаметно...

Тихо скрипнула калитка ворот и на крыльцо поднялась девушка. Скромная и одинокая, не по времени закутанная в теплый крестьянский зипун. Стукнула в дверь, как принято в этих местах, щелкнула щеколдой и вошла...

'Хороший день, добрая странница, — привычно встретила гостью мать. — Отдохни с дороги, садись к столу. Надолго к нам?'

'Навсегда', — скинула платок с головы незнакомка, взглянув невероятной удивительной синью. — Я ищу Илла'.

'Эх, родная, — вздохнула добрая женщина, не в силах оторваться от этих глаз. — Если бы только знала...'

'Пожалуйста, — прошептала девушка. — Мне только спросить... Он однажды сказал — про смысл и основу мира.'

Мать пропустила странные слова мимо. Обе дочери пропустили слова мимо — все не могли оторваться от лица. Выразительного, прекрасного, и почему-то очень знакомого...

'Э-эх, — в сердцах покачала головой хозяйка. — Такие девушки к нему приходят, а он...'

За окном раздался дробный перестук копыт — Илл вернулся домой...

'Сынок, — встретила у конюшни мать, приняв поводья. — Там к тебя девушка — очень красивая, и очень хорошая...'

'Мы же договорились, — хлопнул по крупу верного друга сын. — Никаких, я же просил.'

'Но...'

'Давай без но, ладно?'

'Сынок, — новая попытка достучаться до совести. — Просто поговори!'

'Нет'.

Бесполезно. Тупо, глупо и обреченно. Будь трижды проклята эта принцесса.

'Она сказала, что сам звал, — последняя попытка отчаянной Веники, старшей сестры. — Обещал рассказать про смысл и основу мира...'

Брат замер. Слова прозвучали и зависли в воздухе, будто оказались с непонятной тяжестью — парень почему-то побледнел. Прошелестел суховей, взметнув непокорную прядь волос... Веника хлопнула ртом -что-то не так. Сильно не так — напряжение сгущалось, уплотнялось, зависало...

'Что?' — наконец глупо переспросил Илл, и беспомощно оглянулся на окна...

Мать заморгала — невозможно... Следом шарахнуло и дочь — это что... в доме... она? Сама?!!

Мысли вдруг отрезвели — картина в доме старосты, вот почему показалось знакомым лицо... Такого просто не может быть. Обе также беспомощно оглянулись на окна.

'Молодость и глупость чисты, — скажет позже мудрый Дорим. — Им не может помешать зло этого мира'.

Илл взбежал на крыльцо и остановился. Он боялся, страшно боялся. Страха ошибки, горечи разочарования, ужаса вернуться в реальность. Кошмара осознать, что мир не вмещает то, чего просто не может вместить...

Медленно открыл дверь и вошел...

Время замедлило ход. Через некоторое время мать с дочерью не выдержали, тоже поднялись и вошли в дом. И снова притихли, не в силах отпустить зачарованную картину — чудо свершилось. Две слившиеся фигурки у окна были красноречивей самых ярких песен.

Чуть позже приехал отец с младшим сыном. Их встретила у порога незнакомая девушка. Поклонилась, назвалась, и попросила принять в дом — как заведено в этих местах...

Женщины потом часто хохотали до слез, вспоминая их лица...

Весть мгновенно всполошила всю округу — к Иллу пришла сама принцесса Наяна... Старики качали убеленными бородами, старушки цокали языками у печей — бывает же такое. Ай да Илл, а все смеялись...

У дома князя не убывала толпа — господи, ну покажись, выгляни за дверь, хоть разочек... Старый Брода выходил на крыльцо и грозно качал головой — вся ватага немедленно пряталась за забором. Потом снова хлопала дверь, и из-за плетней осторожно поднимались упрямые лица...

Все быстро пошло на убыль, когда Веника притащила дико смущенную Наяну к ночным кострам. Девушки сразу облепили толпой и посыпали восторгом — а Наяна только густо краснела и опускала глаза. Ее тут же затащили в круг и принялись учить танцевать...

'Эй! — окликал сына за столом отец, пряча смешливую улыбку. — А как же король Гоэмаг? Разве не ждут ратные подвиги?' 'Что?! — не сразу понимал счастливый сын. — Какие подвиги? А-а-а... — наконец доходило. — Идите вы, смешники...' Хохот за столом заставлял дребезжать посуду — Илл хохотал громче всех, не в силах оторваться от своей мечты. А Наяна смущенно улыбалась и опускала глаза...