| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Неспособная думать, осмысливать происходящее, даже начать задумываться о последствиях, она шагнула к койке Гарри. Он лежал ближе к стенке палатки, его раненая левая рука почти касалась развевающейся на ветру ткани. Ее ноги мягко ступали, когда она сделала около десяти маленьких шагов между их койками, и она увидела, как Гарри сонно приоткрыл глаза при звуке ее приближающихся шагов в носках.
Не говоря ни слова, он протянул к ней правую руку; она сделала последние два шага к его койке, схватила его за руку и откинула одеяло, прежде чем опуститься на его кровать. Он подвинулся еще на пару сантиметров, когда она легла рядом с ним, положив голову рядом с его головой на подушку, и перевернулась на бок, чтобы оказаться лицом к нему. Их руки переплелись, и он положил их себе на грудь. Она прижалась ближе, пока не почувствовала его бок у своей груди, прежде чем укрыться его одеялом.
— Я не хочу быть одна, — прошептала она, но слова были едва слышны из-за шторма, бушевавшего снаружи.
Гарри крепче сжал ее руку.
— Ты никогда не бываешь одна, — прошептал он. — Я всегда рядом.
Она улыбнулась, крепко сжав его руку в ответ, и щелчком пальца выключила свет в палатке. Затем ее окутала темнота, и она погрузилась в глубокий сон без сновидений.
* * *
Гермиона проснулась от звука движущейся палатки вокруг них. Тусклый свет отбрасывал странные тени на ткань, и она поняла, что, должно быть, уже начало дня, несмотря на то, что ее глаза все еще были закрыты. Теперь, когда наступил декабрь и пошел сильный снег, стало совсем не светло. Она быстро проверила в уме их защиту и почувствовала, что они остались нетронутыми. Ее тело ныло после битвы, которую они пережили прошлой ночью. Она застонала и попыталась перевернуться на спину, но поняла, что ее нога застряла.
Она нерешительно открыла глаза и увидела густые растрепанные черные волосы. Ее разуму потребовалось некоторое время, чтобы осмыслить этот образ, прежде чем он ассоциировался с теплом, которое она ощущала на своей груди и ногах, и со спящим Гарри, который лежал рядом с ней.
Ее рука все еще крепко сжимала руку Гарри на его груди, пальцы онемели, а правая нога была перекинута через правую ногу Гарри и переплетена с его левой. Она замерла на мгновение, когда холод прошлой ночи, одиночество, страх, изнеможение и желание не оставаться одной охватили ее. Она вернулась к его койке после того, как несколько минут смотрела на свою собственную. Она не хотела оставлять его. Она хотела быть рядом с ним. И все еще хотела.
Она подняла голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Черты его лица были спокойными. Гермиона не могла вспомнить, когда в последний раз видела его таким мирно спящим. Обычно он засыпал в припадке и путался в простынях, но сейчас ни на дюйм не сдвинулся с того места, где потерял сознание.
"В этом есть смысл", — подсказал ей разум. Он, наверное, устал после вчерашнего вечера. Она смотрела на него еще некоторое время, прежде чем отметила, что Гарри невероятно красив, и ее щеки залил румянец. За последние два года он действительно пополнел. Широкие плечи, сильные руки и ноги, более четко очерченный подбородок — все это придавало ему образ сильного и способного мужчины. Неудивительно, что девочки в школе всегда заискивали перед ним, подумала она. Она никогда по-настоящему не задумывалась об этом и не позволяла себе смотреть на него по-настоящему.
Но теперь, когда она это сделала, ей пришлось признать, что он был... довольно эффектным.
Она нерешительно вытянула шею, чтобы взглянуть на его левую руку. Она выглядела нормально, хотя из-под рукава рубашки все еще выглядывал красный шрам, но в остальном он полностью затянулся и не представлял никаких проблем.
Мягко откинув голову на подушку, она задумалась о своем побеге. Несмотря на усталость, ей больше не хотелось спать, и, честно говоря, она была ужасно голодна. Скоро у нее заурчит в животе, а она не хотела будить Гарри. Она также не была уверена, что он скажет, когда поймет, что она в его постели... но когда в ее голове всплыл образ того, как он протягивает к ней руку, она покраснела еще сильнее. Она решила, что он, вероятно, не будет возражать против ее присутствия... но все же. Это определенно превысило оговоренную дистанцию, о которой она их почти просила.
И она была той, кто нарушил его.
Она обдумывала эту мысль, когда палатка снова заколебалась от сильного порыва ветра. Здесь, рядом с Гарри, ей было тепло. Безопасно. Она не хотела уходить. Ей не нравилось то расстояние, которое возникло между ними. Она не любила, когда кто-то вторгался в ее жизнь, и не хотела его отпускать. Прошлой ночью на них напали, но, к несчастью, она, сама того не зная, аппарировала в зону бедствия. Она мысленно отметила, что ей нужно будет взглянуть на карту и попытаться понять, что, блядь, произошло, и нет ли какой-то связи между местом, где произошло первое нападение оборотней, и этим. Заметка, которую она планировала продолжить сегодня. Однако прямо сейчас ее мозг не мог перестать думать о том, что во второй раз всего за четыре месяца они были так близки к смерти.
Ей это не понравилось.
Она ненавидела их положение, и это заставило ее еще больше задуматься над словами Гарри. Он сказал, что именно за это они и боролись. Она еще немного поразмыслила, прежде чем почувствовала, как у нее заурчало в животе. Решив подумать об этом позже, она мысленно пообещала себе перестать вести себя с Гарри так, как, по ее мнению, ей следовало бы, и вместо этого вернуться к тому, чего она хотела. Затем она начала осторожно высвобождаться из его объятий. Сначала расцепив их руки, а затем высвободив ногу. Она как раз высвободила икру из-под его ноги и осторожно перекинула ее через его правое бедро, полусидя и опираясь на локоть, когда Гарри пошевелился, и она замерла.
Его глаза распахнулись, ошеломленные всего на секунду, прежде чем они повернулись и остановились на ней. Она почувствовала, как вспыхнули ее щеки, и ее разум затуманился. Должно быть, у нее было такое выражение лица, как у ребенка, которого застали за запуском руки в банку с печеньем, потому что он улыбнулся и издал низкий хриплый смешок, от которого у нее сжалось сердце.
— Привет, — сказал он, глядя на нее сияющими глазами. Не двигаясь и не упоминая ни о том, что она пыталась выскользнуть из постели. Ни о том, что она была в его постели, ни о том, что ее бедро все еще покоилось на его бедре.
— Привет, — сказала она тихим шепотом, как будто боялась, что кто-то может ее услышать.
— Ты всегда так себя чувствуешь, когда приходится смотреть на людей снизу вверх? — Когда он говорил, в его глазах плясали огоньки.
Она открыла рот, закрыла его и нахмурила брови. Сначала она была сбита с толку его заявлением, когда он снова рассмеялся, затем поняла, что он пошутил и, вероятно, пытался разрядить обстановку, явно чувствуя ее напряжение.
— Ты смеешься надо мной из-за того, что я маленького роста!? — она что-то пробормотала, ударив его в грудь свободной рукой, другой все еще придерживая себя на полпути.
— О-эй! Остановись! — Он мягко схватил ее за запястье. — Я ранен
Она прищурилась, глядя на него, но не смогла сдержать легкой улыбки, которая появилась на ее губах, когда она посмотрела на него сверху вниз. Его голова расслабленно лежала на подушке, а улыбка создавала впечатление, что его ничто в мире не волнует.
— Я рада, что с тобой все в порядке, — сказала она; слова сорвались с ее губ прежде, чем она смогла совладать со своим голосом.
Это прозвучало мягко от волнения, и она покраснела, когда почувствовала, насколько близко находится к нему. Нога по-прежнему лежала на его ноге, вся ее грудь была прижата к его боку, а ее рука теперь снова крепко лежала в его руке на его груди. Она опустила глаза на их переплетенные пальцы.
— Я тоже рад, что с тобой все в порядке. Его голос был мягким, и при этих словах ее глаза встретились с его. Было невозможно не заметить эмоции, которые светились в них.
— Мне жаль, что так вышло с твоей рукой, Гарри, — тихо сказала она, и в ее глазах была печаль.
— Все в порядке, — медленно произнес он, и усмешка слегка исчезла с его губ. Ее сменила более мягкая, гораздо более интимная улыбка. — Теперь мы подходим друг другу.
Она почувствовала, как у нее сдавило грудь, а сердце бешено заколотилось о грудную клетку. Она не могла отвести взгляд от его глаз. Она не могла унять учащенный пульс. Она высвободила свою руку из руки Гарри и медленно поднесла ее к его лицу, положила на щеку и провела большим пальцем по скуле. Он совсем чуть-чуть уткнулся в нее лицом, медленно поднимая на нее глаза.
Гермиона почувствовала, что ее разум отключился, как будто она сама физически была там и просто закрыла дверь для своих мыслей. Затем медленно, о, как медленно, она склонила голову к нему.
Гермиона поцеловала его, нежно коснувшись губами его губ. Она услышала, как он вздохнул при этом прикосновении, и он ответил ей с такой же нежностью. Поцелуй был медленным, глубоким и теплым. Несмотря на бешено колотящееся сердце, она не нервничала. Это не было так отчаянно и горячо, как в прошлый раз. На этот раз все было по-другому.
Это было неспешно, проникновенно и глубоко. Ее губы прижались к его губам, нежно, но твердо, когда она попыталась передать ему каждую частичку своего существа, каждую струну эмоций, которые она испытывала к нему, — то, что она знала, но не могла высказать. Что она нуждается в нем, заботится о нем, уважает его, хочет его — что она любит его. От этого поцелуя у нее внутри все горело, а сердце бешено колотилось, но она продолжала двигаться ровно и уверенно, наслаждаясь ощущением, как его губы прижимаются к ее губам, так медленно и мучительно интимно.
Она медленно отстранилась от него, чувствуя холод и одиночество на своих губах. Она откинулась на локте и посмотрела ему в глаза. Гарри смотрел на нее снизу вверх, и его глаза были зеркальным отражением ее собственных, передавая неизмеримые невысказанные эмоции. Она почувствовала, как румянец заливает ее щеки, и несколько смущенно опустила глаза на его грудь, прежде чем приподняться и сесть на край кровати, медленно убирая руку с его лица.
Гарри не остановил ее, когда она встала и направилась на кухню. Он не пытался превратить этот момент в нечто большее, чем он был на самом деле. Он ничего не сказал, но его глаза следили за ее движениями, и он тихо улыбнулся сам себе. Он никогда не стал бы расспрашивать Гермиону о поцелуе. Ей никогда не пришлось бы объяснять, что это значит. Он никогда не стал бы беспокоиться о том, что это может значить, он никогда не задумался бы о том, что происходит между ними, и никогда не почувствовал бы неуверенности в том, что это было.
Гермионе не нужно было ничего ему говорить — он и так все знал.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
