Троглодит 2

Я успел увидеть, как исчезла девушка, и успел порадоваться за нее. Затем агонизирующий моллюск все-таки вогнал в меня свои клинки и пришла... или пришел... не знаю, кто там приходит за душами. Не вижу. Пока не вижу. Но, думаю, скоро увижу. В общем, казалось, с последней каплей энергии и сил пришел не тот холод, который помог мне в бою, а тот, который принято называть "смертным". Сознание погасло, словно затушили пальцами, предварительно поплевав на них, едва тлеющий огонек свечи.

Глава 2

В кабинет коменданта тихо зашел Крис, аккуратно притворив за собой дверь.

— Нашел что-нибудь? — устало спросил хозяин кабинета.

— Да, — глухо ответил вии и выложил на стол перед элвом грязный, со следами зубов, несмотря на очень прочный сплав, обруч высшего. — Он лежал внутри обглоданного панциря моллюска.

— Камня нет, — задумчиво сказал комендант, не касаясь предмета. — Значит, он исчерпал весь заряд на защиту своего носителя, а это не малая сила... была. Похоже, Родеро больше нет в живых.

— Но почему же учитель? Есть же шанс, что обруч переместил Родеро в безопасное место, а хороший воин и без магии любую тварь порубит...

— Увы, — элв не скрывал скорби, — на зов Родеро не отвечает. А раз с ним нет телепатического контакта, то либо его нет в этом мире, либо — в живых. Обруч, как последний шанс, перемещает носитель в пределах одного мира случайным порядком. Нет возможности указать точку выхода. Ах, если бы у нас был оригинал, с которого копировали структуру мобильного телепорта.

— А есть что-то более совершенное, учитель?

— Есть, конечно. Я вам не рассказывал, но структура в обруче — крайне упрощенная копия одного из фрагментов схемы уникального артефакта. Оригинал не смогли понять и на половину, не говоря уж повторить, даже самые лучшие и талантливые имперские архимаги. Однако в ситуации, когда терять нечего, случайное перемещение может спасти жизнь. Боюсь, что нашему Родеро не повезло.

— А не может такого быть, чтобы обруч перебросил его прямо в межмировой портал?

— Теоретически такая возможность не исключается.

— Значит, шанс есть?

— Мизерный, но есть. Хотя... для такого шанса больше подходит другое определение — чудо. Крис, поверь, я сам не хочу терять надежду, но... пойми, — устало и скорбно сказал элв — Ее просто нет. Реально нет. И нам всем следует с этим смирится.

Тяжелое молчание многотонным камнем придавило собеседников. Никто не хотел его нарушать первым. Наконец, Крис не выдержал и задал вопрос:

— А как там Неллира? Она знает?

— Нет. Пока нет. Она знает, что ты буквально на несколько секунд опоздал переместиться к Родеро с помощью экспериментального портала. Знает и то, что его там уже не было.

— Как же мы ей скажем о гибе... исчезновении... Все равно я уверен! Родеро вернется. Может, скажем, что ты отправил его на задание? Лет на пять-шесть?

— Ложь между вии недопустима. Когда она узнает, а это рано или поздно случится, удар будет значительно тяжелее. Не следует начинать вашу совместную жизнь со лжи. Не надо смущаться и возражать я же вижу, что дело движется к свадьбе.... Это для вас, молодых, все страшно запутано, а для меня прозрачно, как брильянт. Ваша взаимная любовь давно не секрет и для Родеро. Я видел, как(!) он смотрел на вас...

— Тогда почему же он!.. — вспыхнул Крис

— Принимал девушку, когда она от тебя уходила?

— Д-да!!

— Не для того, чтобы сделать тебе больно. Сначала он верил, что все у него с ней наладится, а ты просто ошибка ее чувств, но потом, далеко не сразу, понял, что именно он сам и есть эта ошибка. А ты поменьше изводил бы ее своей ревностью. Давно бы у вас все было хорошо.

— И что же мне делать? — растерялся Крис.

— Быть рядом с Неллирой в это трудное время, верить ей и... научиться принимать свою возлюбленную такой, как она есть. Сломать ее под себя, под свою культуру у тебя уже дважды не получилось. А теперь подумай, нужна ли тебе на самом деле победа над Неллирой? Ведь ты ее любишь такой, какая она есть? Менталитет Аталии, насколько я понял, и мира империи в этом отношении очень схожи — постарайся терпимее относится к чужим обычаям. Ладно, иди отдыхай и думай. Не сможешь перестроиться — лучше оставь девушку в покое. Так будет лучше для вас обоих.

— А она? Не должна?..

— Ни она, ни ты ничего друг другу не должны. Быть вместе дело сугубо добровольное, если у вас любовь, а не насилие. Ладно. Я с ней поговорю. Она, уверен, тоже постарается не давать поводов для ревности. Одно дело, когда нельзя изменять, потому что есть запрет, все равно от кого, другое — когда невозможно это сделать, просто не желая сделать больно любимому... или любимой (мужчин это тоже касается имей ввиду). Какой получится крепче?

— Хм. Второй, разумеется. Внутренний запрет всегда крепче внешнего. Однако до тех пор, пока любимый остается любимым.

— А вот это целиком и полностью зависит от вас обоих. Главное, не будьте упертыми ослами, старайтесь слушать и слышать друг друга, пытайтесь понять и находите решение, которое устроит обоих. Вместе(!) ищите. Тогда непременно найдете.

— Мне кажется, что в такой печальный момент, мы говорим не о том.

— А о чем мы должны говорить, Крис? Жизнь продолжается и мне не хочется потерять еще и тебя с Неллирой только из-за того, что без подсказок старого элва вы не способны разобраться в собственных чувствах. Всё. Иди. Дай и мне отдохнуть.

Как только Крис ушел, элв расслабился и словно мгновенно постарел. Он никому не хотел показывать насколько ему тяжело. Никто никогда не узнает, что "железный" комендант переживает гибель каждого курсанта, как смерть собственных детей.

— ...Ой, гордым горам еще долго стояти,

И сине небо устало держати,

Ты скалам крепким душой поклонися,

Их силой для боя с врагом укрепися...

Заунывно, не очень громко и не так уж музыкально, но "с душой", гудел мужской баритон на общеимперском с незнакомым акцентом.

— Дядько, Ожим. Ентот, кажись, оклемываться зачал, — прервал вокал старшего молодой ломкий бас. — Вроде как ворохнулся. Можа ему еще сонника влить?

— Не. Не надоть. Побереги продукт. С явоными ранами он ишшо дни три тока ворохаться и сможет. Ишь, как потрепало охотника-то маговского! А амулет у его был ха-аро-о-ош. Страшенные раны залечил. Эх, нам ба такой!

— А что с йим, дядько Ожим? И откель ты знашь, что охотник он маговский?

— Ну тык, поживешь с мое, Листик, и ты субражать почнешь. Смотри, паря, одежа на ём, хучь и драная, но ишшо крепкая, а я таку у маговских охотников видал. Не наших, правда, а дальних. Заболотных. Потом гля, где мы яво подобрали?

— Тык, ето... у кромки леса. Ты ж знашь. Я када по нужде до куста пошел...

— Тык, я и грю — недалече от монстрячей тропы. Аккурат тама, где охотники на диких тварюг засады свои ладят. Стал быть охотник он.

— Эт, как?

— Как-как! Кверху каком — книзу писем!! Что ж ты за дубина-то стоеросовая. От ить жердина вымахал, бормота тяглового за шею к земле гнешь, а простых вещей не понимашь! Ежли парень молодой в одёже маговских охотников рядышком с местом охоты поранетый валяется, кто ён есть?

— И кто?

— Тьфу! Прости, горный покровитель, а и лесной тож! Охотник! Маговский!!

— А-а-а...

Все воспринималось, словно в бреду: два мужских голоса, бубнящих, как сквозь вату, прямо мне в череп всякие глупости; запахи хвойного леса и свежего сена, навоза и плохо выделанной овчины. Слышался, помимо голосов мужчин, очень даже натуральный скрип колес телеги, шуршание одежд седоков, щелчки кнута, чириканье птиц, шелест хвои на дороге под телегой. Но на этом и все. Тело не слушалось меня совершенно — не то чтобы пальцем пошевелить, я глаз открыть не мог (ох, поднимите мне веки — белый свет покажите?). Чувствительность оставила полностью. Только звуки и запахи воспринимал, да и то не уверен был в их реальности. В общем, бревно бревном. Даже не понимал лежу я, стою или сижу.

Впрочем, это не очень интересно. Гораздо интереснее — куда меня занесло? Второй, не менее интересный вопрос — кто занес? Третий вопрос — что с телом?

Куда конкретно? Предстоит еще выяснить. Кто? Скорее всего, обруч вии. Вероятно, сработал "последний шанс" и перенес меня... куда-нибудь (смотри вопрос первый). Правда, ни с учителем, ни с кем-либо из друзей телепатически связаться не удалось и чтобы это значило, ответить пока не могу.

На последний вопрос могу предположить, что мою собственную регенерацию спасители подкрепили каким-то лечебным зельем. Отсюда и потеря чувствительности. Многие зелья включают в себя анестезию (магическую или травяную), дабы больной не вертелся и не корчился от боли, мешая исцелению. Не заснул я, как, вероятно, должен был, скорее всего, оттого, что магические силы потихоньку, медленно, но верно, стали восстанавливаться и не давали мне потерять сознание в потенциально опасной ситуации, хотя физически и магически сделать я все равно ничего не мог. Такое у меня было предположение, не знаю, насколько верное.

— А-а, ежли не охотник? И не маговский?

— Тады кто? — не понял теперь Ожим.

— Тык. Вольный. Али и вовсе приблудный.

— Х-хы! Субражаишь! — удивился Ожим. — И верно. Таку справу купить, чать, можна. А коли так, то за некрута маги, чать, цельный золотой дадут, а за охотника — шиш токмо. Спасли и ладнать. А той посля сонника скока-то дён и помнить ничё не должон, кто да что, а мы скажем: у дороги нашли, амулет лекарский извели, сонником напоили, ан, думали, все одно помрет, так и решили в некруты яво свезть. Нутка сымай одёжу, да мою запасную вдевай.

— С каво сымай?

— Тьфу ты!! Та с яво. И гляди, Листик. Молчи, как громом тебя убило!! Нито я ужо тебя сам убью! Внял? Он нам за спасение и не то ишшо должон. Сонник-то тож денег стоит. Я за маленькую фляжку пять возов сена Юрге свез. Ничё. Не переживай. Маги ему новую дадут. Не рваную. А нам и эта сгодится.

— Ага.

Что со мной делали, я не чувствовал. Вероятно, снимали с меня полевую форму центра, сотканную из кремниевого волокна, удивительно прочного, огнеупорного и мягкого, как шелк. Не верится, что ткут бесы эту прелесть из камня. Плавят, добавляют минералы и порошки, обрабатывают сложными по структуре магическими воздействиями и каким-то образом вытягивают нить. Вязка ткани тоже не простой процесс, но в результате получается одежда, в которой не жарко в зной и не холодно в стужу. При этом гигроскопичность получше некоторых природных — пот от тела выводит очень хорошо, а влагу к телу, наоборот, допускает крайне неохотно. То есть в дождь она конечно промокнет, но далеко не сразу. Вряд ли эти деревенские прагматики знали все свойства этой одежды, но то, что были знакомы с некоторыми — это точно. Откуда только. Неужели в этом мире тоже были имперские склады амуниции, как в мире империи?

Ехали мы довольно долго. Мои грабители-спасители вели неспешную беседу о деревенских происшествиях, кто кого побил, кто напился и жинку гонял, кто в речке чуть не утоп и был ли в этом виноват водяной или сам потенциальный утопленник. Разумеется, не обошли вниманием динамику цен на товары повседневного спроса в сравнении с тем же периодом прошлого года.

Движения я по-прежнему не чувствовал и, соответственно, не мог сказать едем мы или стоим, на телеге, на лошади или вообще на ком-то из собеседников.

По моим ощущениям путешествие длилось где-то полдня и о том, что оно окончилось, я узнал опять же по звуку.

— Здоровьичка тебе желаем, господин стражник.

— И тебе того же, — буркнул незнакомый хрипловатый бас. — Чего надо?

— Нам до господ магов проехать. Мы... эта... некрута привезли.

— Рекрута?

— Ага. Яво, стал быть.

— Жди. Сейчас старшего позову.

Через несколько минут послышался шум шагов нескольких человек.

— Ты рекрута привез? Кто таков? — послышался властный голос.

— Тык, стал быть, господин маг, я Ожим из Яселек, а это сродственник мой, Листик. Он, господин маг, двоюродной сестры моей жинки сынок младший...

— А привезли кого?

— Тык, не знаем. У дороги лежал. Племяш в кусты, ну... за этим самым пошел, а там ён. Едва дышит. Мы-то цельный амулетик лекарский на него извели. Дорогой амулетик-то. Да сонника ему влили. А побит ён шибко, не чаяли, что выживет. А у вас, господ магов, глядишь и поживет ишшо...

— Хоть бы помыли перед тем, как везти. Весь в кровище и какой-то засохшей гадости.

— Тык, боялись, вдруг помрет. Вот и гнали. Ажно две фляги сонника извели, а я серебряный кесарь за кажную платил, да за амулет ползолотого... мне б... писацию за их.

— Компенсацию, говоришь? А переплатил ты однако, — спокойно ответил маг, — фляга сонника стоит полсеребрушки, амулет... двадцать серебрушек. Не больше. Или вы мага ограбили? Нет? Так я и думал — откуда у деревенщины дорогой амулет? Брат Сверк, проверь состояние здоровья кандидата.

Это меня несколько напугало. Я не знал здешнего уровня развития магического искусства. Не знал и реалий жизни здесь, в том числе отношения к магам. А ну как здесь принято убивать конкурентов? Начнут спрашивать, где, да у кого учился, а я и знать не знаю. Что они там решат — полный мрак для меня. Может, все будет хорошо, а может, совсем наоборот. Таким образом, мне хотя бы на первых порах, пока не разобрался в обстановке, желательно прикинуться обычным человеком. Но как это сделать, если сил сформировать ложную структуру, способную обмануть диагностическое воздействие, у меня практически нет? Стоит лекарю присмотреться, и он моментально увидит во всей красе и гармонии мою магическую псевдоструктуру, сформировавшуюся еще в мире империи после боя с гномами. Элв, когда мой рассказ дошел до момента спонтанного изменения, успокоил меня, объяснив, что такие случаи усложнения структуры не раз встречались в его практике. Как правило, провоцируются они смертельной опасностью, пережитой магом. Если, конечно, маг готов к таким изменениям.

Тогда элв, применив диагностическое воздействие, долго рассматривал, что у меня получилось, как фанатик энтомолог редкую бабочку, потом с легкой завистью покачал головой, пробормотав себе под нос (а я все равно услышал):

— В таком возрасте и развитие уровня архимага... не рано ли? Что же будет с ним дальше? Как бы не сорвался от неумения управлять такой силищей...

Вслух же порадовал тем, что я теперь приобрел новые возможности, которые предстоит долго и упорно развивать. Сначала постигать, то есть хотя бы узнать, что нового появилось, потом учиться ими управлять, потом тренировать, тренировать, тренировать, тренировать... А сам про эти возможности-способности рассказывать не стал. Не из вредности, якобы, а из педагогических соображений. Дескать, если я буду знать, что нечто у меня теперь будет получаться само собой, я окончательно обленюсь и перестану самосовершенствоваться, а это противоречит духу и букве кодекса вии. Подозреваю, что и сам он знал далеко не все. Единственно, поскольку тренировать там уже нечего, пояснил, что псевдоструктура полностью взяла под свой контроль регенерацию. Мне теперь не надо сознательно ее вызывать и направлять.