За полтора столетия коммерческого господства генуэзцев, когда купцы республики исследовали торговые пути во внутренних районах Африки и искали морской путь вокруг Африки на Восток, была создана большая часть инфраструктуры морской торговли, которая позже будет использоваться иберийцами. Чтобы поддержать рост торговли, необходима была сеть хороших дипломатических контактов, а также улучшения в области судоходства и навигации, складских услуг, страхования и коммерческого кредита. Таким образом, генуэзцы и венецианцы создали сеть торговых колоний, включавшую порты и поселения, управляемые непосредственно республиками, а также фактории, где их купцы пользовались привилегиями и защитой, согласованными между ними и местными правителями — например, в Лараше в Марокко, у итальянских купцов была укрепленная фактория, известная в начале XVI в. как "Генуэзский замок"11. Одна из наиболее важных из этих факторий была основана в XII в. генуэзцами в Сеуте, обращенной к Гибралтару на входе в Средиземноморье, в то время, когда оба берега пролива все еще находились в руках мусульман 12.
Генуэзцы считали производство сахара одной из самых выгодных инвестиционных возможностей. Сахар широко производился по всему Восточному Средиземноморью, Египту и Ближнему Востоку, и торговля этим товаром в Западную Европу была очень прибыльной для итальянских городов. Однако неспокойная политическая обстановка в этом регионе вызвала колебания поставок, и к концу XIV в. производство некоторых видов сахара в целом сократилось. Сахар, выращенный в Италии и Испании, теперь начал вытеснять левантийский сахар на европейских рынках, и европейская промышленность быстро расширялась. Генуэзцы занимали видное место не только в торговле сахаром, но также в финансировании и производстве самого сахара. Поскольку земли в южной части Пиренейского полуострова было много, генуэзские земледельцы, уже обосновавшиеся на Сицилии, постепенно переместили свою деятельность на запад, в Кастилию, в поисках целинных земель для эксплуатации. К концу XIV в. они также начали прибирать к рукам пустующие земли, принадлежавшие военным орденам на юге Португалии 13.
Если поиск новых земель для производства сахара был одним из побочных результатов генуэзской экспансии, то рост спроса на рабов был другим. В большинстве средиземноморских обществ рабы выполняли самые разные функции: от домашней прислуги и членов квазисемьи до солдат, моряков, ремесленников и полевых рабочих. Генуэзцы принимали активное участие в работорговле в Черном море, а также торговле невольниками, захваченными в войнах с мусульманами в западном Средиземноморье. Добыча в виде рабов была выгодным дополнением к войнам и пиратству позднего Средневековья, и именно торговля рабами привлекла генуэзцев и других предпринимателей к исследованию атлантического побережья Марокко и Канарских островов в XIV в. Генуэзцы также были одними из первых частных торговцев, покупавших рабов на побережье Сахары в 1440-х гг.14
Эта генуэзская коммерческая экспансия была подкреплена ростом технических знаний. Генуэзские кораблестроители, строившие свои суда в региональных портах, создали не только галеры, господствовавшие на морях в XIV в., но также каравеллы с поздним оснащением и большие грузовые суда — нау или каракки. К началу XIV столетия мореплаватели в западном Средиземноморье также составляли морские карты поразительной точности. Эти так называемые карты-портоланы создавались для моряков, которые использовали компасные пеленги и счисление по времени, чтобы ориентироваться в море. Они состояли из подробных изображений очертаний побережий и островов, пересекаемых густой сетью прямых линий для облегчения определения направления с помощью магнитного компаса, на который Алвару Велью, вероятный автор отчета о первом путешествии Васко да Гамы, все еще ссылался в конце XV в. как "генуэзские иглы"15. Эти карты принадлежали к совершенно иной традиции, чем символические карты, составлявшиеся в монастырях Северной Европы, и были результатом эмпирического склада ума, который был необходим любому моряку, желающему выжить в океанском путешествии. Родиной картографирования была Майорка, и здесь в последней четверти XIV в. производились одни из лучших портоланов, охватывающих Испанию и Северную Европу, а также Средиземноморье, а также изображающих атлантическое побережье Марокко и группы острова, расположенные в северо-восточной Атлантике 16.
Информация, содержащаяся в картах-портоланах, обычно ограничивалась морями и побережьями, но некоторые копии, сделанные для библиотек, включали дополнительную информацию о внутренних районах. Самый интересный из них, сохранившийся с XIV в., так называемый Каталонский Атлас, датированный 1375 годом, содержит подробные сведения о королевствах и городах Нигера и убедительно свидетельствует о том, что торговцы из городов западного Средиземноморья сопровождали караваны при переходе через пустыню в Мали, и что информация об этих торговых городах, а также о соли, рабах, тканях и золоте, продаваемых там, была широко доступна 17.
Таким образом, до 1400 г. генуэзцы основали фактории в Северной Африке, совершили экспедиции за рабами на Канарские острова и пересекли Сахару, достигнув Нигера. В XV в. итальянцы путешествовали в качестве послов и торговцев в Эфиопию и Индию, но для расширения своих коммерческих предприятий они довольствовались сотрудничеством с иберийскими монархами 18. Это должно было стать прививанием итальянских коммерческих навыков, технических знаний и духа предпринимательства иберийскому обществу XV в. с его особыми экономическими и политическими характеристиками и традициями вооруженных набегов и пиратства, это должно было вызвать мощное стремление к зарубежной экспансии, которое имело место в XV и XVI вв.
Португальская связь
На Пиренейском полуострове итальянским торговым предприятиям приходилось действовать в королевствах, социальная и политическая структура которых сильно отличалась от структур городов западного Средиземноморья. Мусульманское королевство Гранада занимало крайний юго-восток полуострова, где продолжала существовать военизированная граница между мусульманами и христианами. За предыдущие столетия эта пограничная зона стала территорией, где доминировали военные ордена с их укрепленными городами, замками и энкомьендами 19. Экономика региона была основана на разведении крупного рогатого скота и лошадей, поскольку оседлое земледелие было слишком опасно, чтобы им можно было заниматься. Это был мир, где политическая власть принадлежала церкви и военизированной знати, а не торговым классам, интересы которых часто воспринимались как прерогатива чужеземцев — евреев, мусульман и итальянцев. Это был также мир, который предлагал широкие возможности наемникам, умеющим обращаться с огнестрельным оружием, дезертирам, ренегатам и авантюристам всех мастей.
К середине XIII в. королевство Португалия уже приняло примерно ту политическую форму, которую страна сохраняет в XXI в. Оно было, во многих отношениях, первым европейским государством, сделавшим это. Отвоевание у мавров, завершившееся захватом Алгарве в 1249 г., структурировало страну и ее социальные институты. Горный север, где сельское хозяйство ограничивалось террасами на склонах холмов и величественными извилистыми долинами Минью, Дору и Мондего, долгое время был христианской территорией, и в этом регионе сложилась модель землевладения, основанная на мелком землевладении и разделе наследства. Здесь доминирующим институтом часто была консельо, или коммуна, которая представляла интересы мелких собственников. Годы относительной безопасности от нападений убедили население покинуть замки и укрепленные города на вершинах холмов, такие как Монтемор-о-Велью, и построить поселения в речных долинах и на побережье, таких как Вианна, Порту и Коимбра. Лишь в высоких горах вдоль кастильской границы военная знать сохранила свои опорные пункты и квазифеодальный контроль над населением — и именно здесь в XV в. можно было найти великое наследие Браганса.
В центральной и южной Португалии ди сложилась другая картина. Это была область обширных равнин долины Тежу и пологих холмов, простиравшаяся на юг через пробковые леса до Эворы. Именно в этом регионе, который так долго оспаривался у мавров, возникло общество кастильского типа — с могущественными рыцарскими орденами, церковью и аристократией, контролирующими большие латифундии, на которых подвластное христианское или христианизированное крестьянство занималось сельскохозяйственным трудом. Помимо церковного центра Эворы, к югу от Лиссабона не было городов и нескольких поселков, а в королевстве Алгарве находилась только старая мавританская столица Силвеш и несколько рыболовных портов, таких как Лагуш.
Экономика, а следовательно, и общество средневековой Португалии были чрезвычайно локализованы, и жители деревень на севере изо всех сил пытались прокормить себя на небольших участках земли, и лишь крошечные излишки производились для продажи на местных рынках. Коммуникации внутри страны были настолько плохими, что экспортировать свою продукцию могли только те, у кого был доступ к судоходным рекам. На экспорт они производили немногое, кроме фруктов и вина, а на побережье — соли, которую производили в солеварнях, расставленных в прибрежных болотах Авейру или Сетубала. Вспышки бубонной чумы во второй половине XIV в. привели к серьезной депопуляции, когда большие площади земли вышли из обработки, в то время как связанные с ними права собственности на землю на юге препятствовали продаже или перераспределению. Эмиграция уже становилась устоявшейся нормой в жизни как высших, так и низших слоев общества, и везде, где это было возможно, люди всех классов покидали страну и переезжали в города.
Очевидная аномалия страны, страдающей одновременно от нехватки обрабатываемых сельскохозяйственных угодий и городской безработицы, побудила португальскую Корону попробовать свои силы в социальном законодательстве. Lei das sesmarias 1375 г. предусматривал сдачу в аренду пустующих земель безработным земледельцам на длительный срок владения в три поколения, предусмотренный римским правом, при условии, что земля будет обрабатываться. Эта мера мало что сделала для того, чтобы обратить вспять упадок сельского хозяйства (хотя она и создала правовую основу для заграничных поселений, как только они начали создаваться), и к концу века Португалия страдала от нехватки продовольствия и была вынуждена импортировать пшеницу из Северной Африки, в то время как арендная плата за землю продолжала сокращаться до такой степени, что они больше не поддерживала класс сеньориальных землевладельцев.
Только море предлагало обедневшим фермерам и рабочим альтернативный источник дохода, и уже к началу XV в. большая часть населения Португалии жила на побережье или вблизи него. Португальцы в значительной степени стали нацией рыбаков и торговцев, а море стало играть важную роль в португальской культуре. Прибрежные общины разработали свои собственные уникальные формы судов: лодки с высокими изогнутыми носами, необходимые для спуска в атлантический прибой, или с широкими плоскими днищами, которые использовались для перевозки соли или морских водорослей по прибрежным отмелям, или винных бочек по рекам. Рыбаки тралили прибрежные воды в поисках сардин, вытаскивая свои сети на берег с помощью волов, и все чаще исследовали холодные глубокие воды Северной Атлантики в поисках сельди и трески.
Только Лиссабон и Порту по европейским стандартам можно было назвать городами. Изначально Лиссабон был мавританским городом, построенным на склонах двух крутых холмов, возвышающихся над Тежу. Располагая лучшей глубоководной гаванью и защищенной якорной стоянкой в Европе, а также опираясь на плодородные земли долины Тежу, Лиссабон идеально подходил для роста в качестве административного и коммерческого центра. Город был захвачен крестоносцами в 1147 г. и неуклонно приобретал все большее значение по мере расширения торговли между Средиземноморьем и Северной Европой. В город съезжались купцы и судовладельцы, а итальянская община обосновалась здесь еще в XIII в. Городские торговцы получали уступки от португальской Короны — концессии на вырубку древесины в королевских лесах, налоговые льготы на постройку кораблей, права на проведение ярмарок и даже схемы морского страхования, о которых судовладельцы, отправлявшиеся во Фландрию, договорились в 1293 г.20 По мере процветания лиссабонской торговли португальских судовладельцев и купцов можно было найти в североевропейских портах Нидерландов, где еще в 1304 г. португальцы в Брюгге продавали перец малагетту, вероятно, привезенный караваном из Западной Африки 21. Португальцы бывали также в Англии, городах Ганзы и на ярмарках во Франции, а уроженцы стран Северной Европы, в свою очередь, начали посещать атлантические порты Пиренейского полуострова.
Португальская Корона сама принимала активное участие в этой торговой экспансии, владея кораблями, назначая королевских представителей для защиты своих коммерческих интересов и различными способами продвигая морскую деятельность. В 1262 г. Кадис был захвачен кастильцами, и христианские флоты начали действовать в Гибралтарском проливе, напав на Сале на марокканском побережье и на Гибралтар в 1309 г.22 Командовать кастильскими кораблями был назначен в 1264 г. генуэзский адмирал. Вероятно, именно в ответ на эту деятельность в 1288 г. был назначен первый португальский "адмирал" для координации военно-морской деятельности, а в 1317 г. король назначил генуэзца Мануэле Пессаньо, чей брат был торговцем, постоянно проживавшим в Англии, на этот пост, предоставив ему контракт на найм двадцати генуэзских капитанов в королевский флот. После этого была создана целая командная структура capit"es и alcaides do mar, а также создан флот королевских галер для наступательных и оборонительных целей. Например, между 1385 и 1389 гг. португальский король Жуан Ависский смог выделить флот из шести галер, вооруженных артиллерией, чтобы помочь своему союзнику Ричарду II в обороне английского побережья 23. Такие соглашения с генуэзскими или венецианскими "адмиралами" стали обычным явлением в XIV в., когда государства, граничащие с Ла-Маншем и Атлантикой, все чаще соперничали за контроль над морями. Назначение Пессаньо было четким свидетельством важности отношений между Португалией и Генуей в этот период и подчеркивало выдающуюся роль генуэзцев в торговом судоходстве порта, а также растущую озабоченность португальской Короны морскими делами и безопасностью побережий и морских путей 24.
Португальская коммерческая экспансия и экспедиции на Канарские острова
Ко времени разгрома кастильцев англо-португальской армией при Альжубарроте в 1385 г. заморская торговля Португалии быстро расширялась, и корабли из Лиссабона совершали плавания в порты Франции, Англии и Нидерландов. Португальские суда также можно было встретить торгующими в портах западного Средиземноморья и Северной Африки, хотя и в скромных масштабах по сравнению с деятельностью купцов Барселоны, Марселя или Генуи. Сама Португалия мало что могла экспортировать, кроме рыбы, соли, вина, фруктов и пробки, а участие в торговле более дорогостоящими товарами зависело от возможности рассчитываться звонкой монетой 25.
