"Пропавшая "Октавия"

Перри всегда нравился Мартин, поэтому он присоединился к своим пассажирам. Передача продолжалась около трех минут, как раз столько, чтобы Эдгар успел рассказать очаровательной молодой женщине на вечеринке о том, что у него была необычная карьера художника, когда мигнул свет и из динамика раздался голос искусственного интеллекта: — Капитан, у нас есть кое-что, что вы, возможно, захотите увидеть.

Перри кивнул. — Сейчас буду. — Он встал и вернулся на мостик.

Кто-то остановил фильм с Эдгаром Мартином.

• • •

Они приближались к пушке. Изображение снова появилось на экране, но на этот раз более четкое. — Я подумала, что вам, возможно, захочется хорошенько ее рассмотреть, — сказала Туонна.

Перри сел и включил радио. "Последний шанс", — подумал он, — "если их нет здесь, значит, их нет нигде". — Рик, это Эдаррил Перри с борта "Корбина". Пожалуйста, ответь. Ты где-нибудь здесь? — Он переключился и услышал помехи. Затем: — "Октавия", вы меня слышите?

Позади него открылась и закрылась дверь. Он убавил громкость помех и оглянулся на Марка. — У нас проблема? — спросил Марк.

— Нет. Я думаю, что Туонна просто хотела показать нам пушку.

— О, — сказал Марк. — Святые угодники. Да. Эта штука огромная.

— Она и вправду довольно большая.

— Их по-прежнему нет?

— Нет. Но мы находимся в шумном районе. Может быть, они просто не принимают сигнал. Или мы не принимаем их сигналы.

— Вы так просто не сдаетесь, не так ли?

Он указал на кресло второго пилота. — Марк, расслабьтесь. Мы подлетаем ближе и начинаем торможение.

— Хорошо.

Перри передал предупреждение в пассажирский салон. Через несколько мгновений "Корбин" слегка накренился на правый борт и начал снижать скорость. Пушка стала больше. Нигде не было никаких признаков повреждений. Он взял управление на себя и начал тормозить.

— Она ворочается, — сказал Марк. — Посмотрите на нее.

Это было верно, хотя движение было медленным. — Здесь слишком много активности, — сказала Туонна. — Им пришлось бы постоянно вносить коррективы, чтобы держать ее направленной на цель. Чем бы она ни была.

Она опустилась ниже рамки, а затем снова поднялась, когда Перри приблизился. Он продолжал движение, пока она не заполнила все иллюминаторы, всего в паре километров от него, бесконечная труба, заключенная в рамку в форме куба. Он поравнялся с ней, выровнял скорость и перешел в дрейф. Однако он не мог полностью придерживаться этого правила, потому что это потребовало бы соответствующего поведения, от которого все заболели бы. — По моим оценкам, — сказала Туонна, — никаких изменений в ее ход не вносилось, по крайней мере, неделю. Возможно, дольше.

— Вы хотите сказать, — спросил Марк, — что их засосало в черную дыру?

— Я просто говорю, что они должны быть где-то в этом районе.

— Что вы думаете, капитан?

Перри вздохнул. — Я думаю, они пропали.

I.

1435: 11 лет спустя

Какими бы великолепными ни были моря и леса других миров,

Какими бы ослепительными ни были их залитые солнцем небеса,

Какими бы широкими ни были их пляжи,

Ни в каком другом месте в огромном Божьем космосе не увидишь

Отблеска лунного света, падающего на собственное крыльцо.

— Уолфорд Кэндлс, "Наконец-то дома", 1199 г.

Не могу вспомнить более счастливого момента, чем тот день, когда Гейб вернулся. Мы с Алексом считали, что он погиб, как и остальные две тысячи шестьсот пассажиров и членов экипажа "Капеллы". Более десяти лет назад она просто исчезла, и никто понятия не имел, что произошло. Были проведены похороны и прощания, и в конце концов семьи и друзья продолжили жить своей жизнью. Но несколько месяцев назад лайнер объявился. Это было связано с искривлением времени. На борту прошло всего около трех недель, поэтому пассажиры и экипаж были потрясены, обнаружив, что внешний мир стал на одиннадцать лет старше. Однако Гейб и остальные вернулись, и это было все, что имело значение.

Мы подобрали его во время спасательной операции и вернулись на Окраину, где пришвартовались на "Скайдеке". Алекс спросил Гейба, не хочет ли он остановиться и выпить, чтобы отпраздновать, но тот покачал головой. — Просто отвезите меня домой, — сказал он. — Я отпраздную, когда мы войдем в парадную дверь.

Пару часов спустя Гейб сидел рядом со мной в скиммере, когда мы спускались сквозь облака. — Не могу поверить, что это произошло, — сказал он. — Слава Богу, все закончилось. — Он оглянулся на Алекса. — Ты все еще живешь на Рэмбакле?

— Нет. После исчезновения "Капеллы" я решил, что пора возвратиться домой.

Гейб дал понять, что это его позабавило. — Итак, по крайней мере, из этого вышло что-то хорошее. Ты ведь теперь живешь здесь, верно? В загородном доме?

— Да, мы открыли здесь бизнес.

— Мы будем рады видеть тебя дома, Алекс.

— Я здесь уже давно. Спасибо, что передал мне эту собственность. В любом случае, мы все уладим. Как только я решу, куда направиться. Это займет всего несколько дней.

— Нет, нет, нет. Ты меня не слушаешь. Ты не можешь этого сделать. Ты ведь тоже здесь живешь, верно? Не просто занимаешься бизнесом?

— Да, я был тут.

Гейб посмотрел в мою сторону. — А вы, Чейз?

— У меня коттедж у реки, — сказала я.

— Я не вижу никаких колец. Вы, ребята, не пара, не так ли?

Я не уверена, что мои щеки немного не покраснели. Было время, когда у нас с Алексом установилась связь. Но это было недолго и давно.

— Нет, — ответила я. — Я просто работаю на Алекса. На "Рэйнбоу". — Я была пилотом Гейба до того, как его забрала "Капелла". Он пригласил меня на этот рейс, совместить работу и отдых, но, к счастью, я отказалась. Хотя мне пришло в голову, что если бы я поехала с ними, то была бы моложе лет на десять.

— Ну, в любом случае, — сказал Гейб, — в загородном доме должно быть много места. У тебя нет причин уезжать, Алекс. Оставайся там, пожалуйста.

Алекс заколебался. — Конечно, дядя Гейб. Если ты действительно не против.

— Конечно, это так. — Он вдруг посмотрел в окно на реку. — Я никогда не видел, чтобы Мелони выглядела так красиво.

— Это потому, что вы дома, — сказала я.

— Джейкоб, ИИ, все еще тут?

— Да, — сказал Алекс. — Конечно.

— Так чем же занимается "Рэйнбоу"?

— Ничего не изменилось. Я по-прежнему торгую антиквариатом. — Алекс почувствовал себя немного неловко. — Надеюсь, это не проблема.

— Все в порядке. Делай, что должен. Не беспокойся об этом. — Гейб никогда не одобрял продажу артефактов частным коллекционерам. Они должны быть доступны каждому. А не храниться в домах богачей. Но, к счастью, в этот раз он проявил гибкость, которая позволила ему отнестись к новой ситуации с позиции "давайте не будем волноваться".

Через несколько минут мы подъехали к загородному дому. — Похоже, что ничего не изменилось, — сказал Гейб. Мы приземлились и выбрались из машины. Затем он остановился, любуясь зданием, дорожкой и окружающими деревьями. — Трудно поверить в то, что произошло.

Мы обнялись и поцеловались, затем поднялись на крыльцо, и дверь открылась. — Привет, Гейб. Не могу поверить, что вы вернулись. — Это был Джейкоб, помощник по дому, который был так взволнован, что едва мог сдерживаться. — Так приятно снова вас видеть. Вы в порядке? Отлично выглядите.

— Привет, Джейкоб. Как дела?

— Мы скучали по вам. Может, вам стоит подумать об уходе на пенсию. Просто побыть здесь.

Мы вошли внутрь. — Чем вы занимались? — спросил Гейб Джейкоба, когда за нами закрылась дверь.

— Смотрел белларианские пьесы. — Джейкоб любил театр и проводил много времени в виртуальной ложе.

— Белларианские? — переспросила я. — Откуда они?

— Четвертое тысячелетие. Беллариус был первым миром, который начал проводить свои собственные шоу.

— Может быть, мы могли бы взглянуть на какое-нибудь из них вместе, — предложил Гейб.

— Могу это организовать. Я планирую посмотреть "Ночную смену" сегодня вечером, если вам интересно. Это комедия.

— Мне понадобится пара вечеров, чтобы освоиться, Джейкоб. Но, конечно, давай что-нибудь придумаем.

Мы перенесли все в его комнату в задней части дома. Гейб осматривал квартиру, качая головой, и заметил, что трудно поверить, что его не было больше десяти лет. — Кстати, — добавил он, — мы так и не выяснили, что случилось с "Октавией"?

— Это случилось, — сказала я, — как раз перед вашим отъездом. Я права?

— Все верно. Всего за несколько недель до этого.

— Не выяснили, — сказал Алекс. — Никаких ответов так и не получили. Они, должно быть, провалились в черную дыру, но люди, которые руководили программой, утверждали, что это просто невозможно. В то время, когда вы, ребята, тоже исчезли, был большой переполох. СМИ были полны слухов о взаимосвязи.

— Значит, они так ничего и не выяснили?

— Ничего определенного. В основном, все, что у них было, — это предположения.

— Думаете, это могло быть связано с искривлением времени?

— Понятия не имею, Гейб. По мнению экспертов, для этого нужен звездный двигатель. На станции были обычные двигатели, и только. Поисковые группы ничего не нашли. Они собрали комиссию, которая решила, что единственным разумным решением было то, что кто-то из четырех членов экипажа устроил диверсию на станции. Это вызвало большой гнев. Члены комиссии подверглись сильному давлению. В конце концов, СМИ предположили, что они пытались скрыть неисправность станции. Но они проверили другие станции той же модели и ничего не нашли.

— Теперь, когда у меня самого есть некоторый опыт пребывания в затруднительном положении, — сказал Гейб, — я могу сказать, что это серьезно выбивает из колеи. Примерно неделю мы знали, что что-то пошло не так, и это пугало. Мы думали, что останемся там навсегда. Мне бы не хотелось думать, что что-то подобное случилось с людьми на "Октавии". — Он устроился на диване поудобнее. — Я знал одного из них.

— Правда? Кого из них?

— Дела Хаусмана. Мы выросли вместе. Оба были членами "исследователей" еще в начальной школе. Мы никогда не теряли связи. Пока не случилась "Октавия". Ты с ним был знаком. Мы пару раз приглашали его к себе домой, когда ты был там.

— Я его совсем не помню. Но у тебя было много посетителей.

— Каким он был? — спросила я.

— Он был хорошим парнем. Многие другие ребята относились к нему как к ботану. Но он не обращал на это внимания. Они особенно злились на него, потому что он отказывался верить, что ИИ на самом деле живы. Думаю, именно из-за него я понял, что дому на самом деле все равно, что со мной происходит. Что все голоса звучат автоматически. — Он сделал паузу, чтобы улыбнуться. — Хотя он всегда нравился девушкам.

— Он выглядит довольно заурядно, — сказала я.

— Наверное. Но это не имело значения. Он был очарователен. Они любили его.

• • •

Гейб приютил Алекса, который потерял своих родителей во время урагана, когда ему было два года. Он был высоким, с черными волосами, разделенными на прямой пробор слева, в стиле, который мы уже не часто встречаем. У него были умные голубые глаза, в которых отражалось терпение, накопленное за долгие годы раскопок на десятках археологических объектов по всей Конфедерации и за ее пределами. В его манере держаться была какая-то напряженность, которая, как правило, привлекала внимание, когда он входил в комнату. Алекс как раз спускался с крыльца, когда в дверях появился Гейб с капитанской фуражкой в руках. — Это фуражка Дейрдре Шульц, — сказал он. — Она была капитаном "Капеллы".

— Красивая, — сказал Алекс. Я поняла его. Она и так была ценной, а со временем станет еще более бесценной. — Как тебе удалось убедить ее отдать фуражку?

— Я просто предложил обмен. Она рассмеялась и отдала. Денег не приняла.

— Это было великодушно с ее стороны.

Гейб невольно пожал плечами, как будто она сделала бы это для кого угодно. — Она сказала мне, что я ее специалист по связям с общественностью. Подписала подтверждающий документ. Думаю, подозревала, что если отдаст фуражку мне, то в конечном итоге она окажется в музее.

— Она очень хорошо тебя раскусила, — сказал Алекс.

Смех продолжился, и ни один из них не сказал ни слова о том, что, должно быть, было у них на уме: что Алекс, предоставленный самому себе, в конце концов продал бы ее тому, кто больше заплатит.

— Знаешь, — сказал Алекс, — покинуть Окраину было, наверное, самой глупой вещью, которую я когда-либо совершал. — Они пожали друг другу руки, и у обоих был такой вид, словно они наконец-то оставили старую ссору позади. — И спасибо за это. — Он посмотрел на дом. — Я собираюсь позвонить Джойс Бартлетт и попросить ее уладить все юридические формальности, необходимые для возврата всего.

— Кто такая Джойс Бартлетт?

— Мой адвокат.

Гейб выглядел озадаченным. — Ой. Я понял. Ты говоришь о моем завещании.

— Да.

— Святые угодники, Алекс. Я как-то не подумал об этом. Имею в виду, что, с моей точки зрения, меня не было всего пару недель. И, кстати, зови меня Гейб, ладно? Мы оба теперь взрослые люди.

— Гейб, — Алекс проверял это. — Звучит странно.

— Вся эта история была довольно странной.

— Знаю. Три года назад тебя официально объявили погибшим.

— Значит, теперь это место принадлежит тебе?

Алекс кивнул. — Да. Мне. Но ты довольно быстро получишь его обратно.

Гейб уставился на деревья, аккуратно подстриженные кусты и ухоженный газон. — Ты хорошо заботился о нем, — сказал он.

— Конечно, Гейб.

— Я не позволю тебе покинуть это место. Это твой дом. Уже много лет.

• • •

Двумя днями позже состоялось всемирное празднование. Пассажиры, члены их семей и члены экипажа прибыли в тридцать шесть мест по всей планете и в одно — на космической станции, чтобы выпить, вспомнить и поблагодарить тех, кто принимал участие в спасательных работах, а также президента Дэвиса.

Технология телемоста позволила им обняться и пожать друг другу руки. Группа Эндиквара собралась в отеле Миранда. Мероприятие побило все рекорды Окраины по количеству зрителей и участников. И, по крайней мере, на эти несколько часов мы стали одной большой семьей.

В течение следующих нескольких дней в загородный дом Гейба нагрянула целая армия его старых друзей и родственников. Они водили его на обеды и ужины и проводили с ним время, просто беседуя о том, что для них было старыми добрыми деньками. Поскольку для Гейба старые добрые времена настали всего три недели назад, обе стороны были в изрядной степени дезориентированы.

— Мы провели заупокойную службу по тебе, — сказал ему Алекс.

— Кто-нибудь пришел? — спросил Гейб.

В глазах Алекса появилось неуверенное выражение. — Могу показать тебе несколько фотографий.

— Давай оставим это.

Рядом с Алексом стояла Вероника Уокер. Это была учительница начальной школы с каштановыми волосами, карими глазами и сногсшибательной улыбкой. Я видела, как она сжала его руку, когда он разговаривал со своим дядей. Они познакомились на аукционе, где она перекупила у Алекса лампу, принадлежавшую Уолли Кэндлсу, поэту, ставшему знаменитым во время Ашиурской войны. — Гейб, — сказала она, — я рада с вами познакомиться. Я так много о вас слышала. Не могли бы вы зайти в школу и поговорить с моими детьми?