Твое... величество-2!

— Но я...

— Если я на минуту расслабилась, это не значит, что я тебя вообще видеть хочу. Диана при дворе? Эрсоны тоже? Вот, или ты их отправляешь в монастыри, сей же час, или пошел вон отсюда!

— Да ты...! — психанул Иоанн.

Давно известно, что мужикам нельзя ставить ультиматумы. Умный мужчина и так не попадет в ситуацию, в которой надо выбирать под дулом пистолета, а дурак... а дурак при прочих равных всегда выберет плохой вариант. На то и дурак.

Иоанн и вылетел, как был, с голым... неглижэ.

Хлопнула громовым раскатом несчастная дверь. Мария тихо хихикнула.

Многое эти стены видели, интересно, а короля, который с голым задом и плохим настроением топает от законной жены жаловаться любовнице? Видели?

Ничего, зато услышат...

Ох, главное, чтобы они Анечку не разбудили... чтоб ему по заднице той дверью, да с размаху!

Мария кинулась к дочери, послушала ровное сонное дыхание, и пошла одеваться.

Мужья приходят и уходят, иногда и с голым афедроном, а дети остаются. Вот и посидит она с ребенком, еще и спокойнее самой будет.

Ну сволочь ты, Ирена, сволочь! Все из-за тебя, зараза, из-за твоего покушения, чтоб тебе в аду икалось! Понятно, у тебя беда, но ведь других-то за что гробить? Просто потому, что им повезло, а тебе нет?

Точно, сволочь! И не жалко даже, померла — и правильно!

* * *

Диана сидела в саду.

Сидела, нюхала розочку, верная Эсси как раз отлучилась за прохладительным напитком, а Диана тосковала и хандрила, скучно красавице было, неуютно, пасмурно на душе. Вокруг розы да птички, а на душе такая туча, что того и жди, градом осыплется, криком, истерикой. Еще месяцем раньше все было просто и приятно, все вращалось вокруг нее, то есть король находился рядом с ней. И не просто находился, считай, она уже корону примеряла.

А сейчас...

Вернулась эта гадина!

Королева!!!

Хороших слов у Дианы для нее не находилось, одно шипение и бульканье, вот ведь зараза какая! Пакость, а не баба!

Черная, тощая, старая, но поди ж ты! КАК на нее смотрят!

Полной дурой Диана не была, и людей чувствовала отлично, и выводы делала, хотя и в свою пользу. Она видела, как Мария двигается, как смотрит... сама попробовала перед зеркалом — не получилось. Делала вроде бы все то же самое, что и королева, так же голову держала, так же смотрела, улыбалась, а получалось глупо и смешно.

Почему так?

Непонятно. И еще более непонятно другое. Раньше королева не такой была. Раньше она была словно колода деревянная, кукла-марионетка с ярмарки, что король скажет, то она и повторяет, и делает, а сейчас — поменялась. И показала зубы, и когти... и Диане совершенно не хотелось к ней приближаться.

Страшновато.

Словно перевертыш из старых сказок, днем человек, ночью чудовище, и на Диану ее величество смотрит с аппетитом, только не решила еще, сейчас ее сожрать, или подождать чуток, помучить...

А вот королю не страшно, он не чувствует ничего, ему Мария нравится. И его тянет к этой новой королеве. И Диана чутьем понимала — сильно тянет.

Если бы он получил от Марии, что хотел, или она бы оставалась прежней, дело другое. А она...

Диане было неуютно. Она чувствовала, что королевский интерес, который раньше был направлен только на нее, сейчас распределился между ней и Марией, и это понимали придворные, и... она словно на льдине оказалась. И та расплывается, тает под ногами, пошатывается, скользит... зыбко все кругом, неустойчиво...

— Прекрасной девушке — прекрасная роза!

На колени Диане лег белый цветок с одуряющим ароматом. Девушка подняла голову — и растаяла. Тот самый синеглазый красавец, эрр Вейнард, стоял перед ней, улыбался, смотрел так... многозначительно... кажется, до самой глубины души, или выреза, не суть важно.

— Эрр Вейнард...

— Эрра, вы знаете мое имя? Я польщен и счастлив! Самая прекрасная женщина Эрланда, да что там о нашей стране говорить, самая очаровательная девушка всего мира удостоила меня внимания!

Диана млела и таяла от куртуазных комплиментов.

Хотя эрр Расмус так и так думал о другом. Ему не Диана была интересна, а будущая королева. Что с нее сейчас взять? Только бюст? Так у коров еще и побольше, подержаться хватит! А женщина должна быть полезной! Чтобы с нее и прибыль, и связи, а не только минутное удовольствие. Это вот король себе позволить может, такое, как Диана, а эрр Расмус Вейнард небогат, ему о будущем думать надо.

Эсмеральда наблюдала за этой картиной с соседней дорожки, смотрела, зло сопела, прищуривалась. Ишь ты! Разливается он тут соловьем!

А Дианка и слушает, и невдомек ей, что красавчик не на ее прелести клюнул, а на Эрсонов! Тает, что мед на солнце, в лужицу расплывается!

А подойти, остановить...

Можно!

И нельзя!

Дианка сейчас ее прогонит, еще и ругаться потом будет, а Эсси должна при ней быть. И лучше пусть Дианка будет довольна и спокойна, в плохом настроении она вообще омерзительна. Так что постоит Эсси в сторонке, помолчит. А потом умная Эсмеральда эрру Виталису все расскажет. А уж он-то придумает, как разобраться со слишком наглым красавчиком. Но это потом, вечером... ишь ты! Розой он Диане по шее уже ведет, а она-то, дурища, ресницами хлопает!

И король хорош! Давно бы уж развелся! Мается ж девка без мужика, спасу от нее нет!

Эсмеральда смотрела и злобно сопела в кустах, Расмус укладывал комплименты один к одному, Диана млела и таяла, словно масло на солнышке.

Неподалеку на ветке дерева сидела и насмешливо каркала крупная ворона. Как и Эсмеральда, она не верила в искренность говорившего... поют-то они красиво. А вот корма не дождешься.

* * *

Чего хотел или не хотел Бог...

Да кто ж его знает, есть подозрение, что Предотец куда-то отвернулся, и вмешался Многоликий с его склонностью к злым шуточкам.

Это — королевский дворец. А Марию Иоанн сам распорядился отселить подальше, то есть из спальни в спальню не перейдешь. А по дворцу родному с голым задом скакать как-то неудобно... до алькова бы до ближайшего дойти, там уж и одеться.

Мария, стерва!

Законного-то мужа!

Да что она... да как она смеет?! Он! Ей! Милость оказал! А она?!

Зараза!!!

Не была она такой раньше, вот не была — и все! Точно, зараза!

Но ругайся, не ругайся... вынесло навстречу канцлера Бустона. Димас как короля увидел, так и застыл, открыв рот. И глаза вылупил, словно рак вареный.

Иоанн побагровел от злости.

— Чего стоишь, кретин?! Плащ сюда подай свой!

С голым афедроном по дворцу бегать все ж не то, а в плаще... тоже не то. Но не так унизительно.

Димас поспешно помог королю закутаться в плащ, Иоанн кивнул канцлеру, приказывая следовать за собой, пока сюда еще кого не вынесло, и прошествовал в свои покои. Уже более солидно...

И что такого, что босиком?

Может, ему так нравится! Оздоравливается он так! Солнечные ванны принимал... точно! Солнечные ванны, на крыше, а кому не нравится, того он с крыши и скинет. Для проверки теории!

В покоях король разогнал удивленных присутствующих, и кивнул Димасу.

— Помоги одеться!

Димас послушно помог королю натянуть штаны, прикрепить гульфик, надеть рубаху, сам-то король этим не занимался. Там же завязки все эти, неудобно просто. Да и с его пузом поди, увидь самое ценное!

Канцлер разумно молчал. И правильно, кулаки у Иоанна чесались. Наконец процесс одевания короля завершился, и Димас почтительно отступил на два шага.

Иоанн посмотрел со значением канцлеру в глаза.

— Надеюсь, тебе не надо напоминать о молчании?

— Не надо, ваше величество.

Иоанн почти видел, как переливаются мысли в глазах Бустона.

Его величество идет голым... а идет он точно от ее величества, больше тут неоткуда. То есть у них было? Вряд ли король позарится на эрру Розабеллу, а вот как он на королеву поглядывает, все видят. Рыбка-то из рук уплывает, а упущенное, оно ж завсегда интереснее того, что уже в кармане.

А если было... помирились?

Тогда...?

— Подготовь еще один документ для королевы. Только другой замок ей выдели, подальше от пиратов, можно недалеко от столицы, и содержание хорошее, понял?

— Да, ваше величество.

Как ни странно, хоть и злился Иоанн на Марию, но... раньше он ее вообще не уважал. Сейчас тоже, не было у него такой функции: уважать женщину, это детородный сосуд, и все, уважать можно только мужчин, но какие-то проблески совести у него появились.

Канцлер кашлянул.

— Ваше величество, я понимаю, что развод, и не оспариваю вашу волю...

— Попробовал бы, — недовольно рыкнул Иоанн.

Какую-то завязку Бустон все равно перетянул, и теперь штанина неудобно впивалась между ног. Ладно, потерпит до своих покоев, все ж не с голым задом идти.

— Но если ее величество беременна...?

— Чушь, — отрезал король. — Не может она быть беременна!

— Н-но...

— Мы с ней десять лет... она уже лет десять не беременела.

— Ваше величество, так случается, уж простите. После долгого воздержания если с бабой лечь, она может сразу понести.

Иоанн посмотрел на Бустона зверем.

— Не. Может.

Казню, сволочь!!!

Кажется, что-то до канцлера дошло, так, что он заткнулся и больше ничего не говорил, и правильно делал. Иоанн подумал пару минут...

— Забери у королевы из покоев мои вещи. Только тихо. И принеси сюда.

— Да, ваше величество.

Поклонился и вышел. Иоанн точно знал, о чем он думает... ничего, молчать будет! Ну, Бустон! Ну, погоди ж ты у меня!

Точно, пора его казнить, зажился на свете, гад!

Иоанн и сам не мог себе признаться... а вдруг Мария и правда от него беременна?

* * *

— Что будем делать, командир?

Рэн посмотрел на воинов, которые остались рядом с ним.

Джиро Ако и Изао Мори.

Оба старше него, Джиро на шесть лет, Изао на четыре года, оба не раз ходили в рейды на этот берег, резали 'круглоглазых', оба проверенные чернозубые, и вдруг такой вопрос?

— Ты, командир, не понял, — Изао поддержал товарища. — Когда нас больше было, мы защищаться могли. А сейчас нам бы от местных подальше, а то придавят...

С этим было не поспорить.

Придавят с огромным удовольствием. А три воина...

Можно вспомнить и старые предания, в которых один чернозубый храбро рубил по полсотни врагов, а можно посмотреть на тела друзей. Вот, пожалуйста.

То ли раньше чернозубые были лучше, то ли враги хуже, кто ж их знает?

Рэн даже и не сомневался. Тут все сразу сложилось, и надежды брата, и приказ Императора, и слова учителя, все один к одному легло.

— Мы идем в Эрланд, как и собирались. Идем через лес, в деревни стараемся не заходить, людям на глаза не попадаться. Если что — будем убивать круглоглазых, чтобы те не навели на нас погоню. Доходим до побережья, нанимаем там корабль или лодку, и отплываем в Эрланд. В Эрланде проведем ритуал, и найдем человека, которого приказал доставить император Мушаши, да длятся вечно его дни.

Чернозубые переглянулись.

— Это понятно, командир. Но нас трое. И идти мы будем долго, — Джиро явно хотел что-то предложить, и Рэн кивнул ему.

— Хочешь увести лошадей?

— Нет, командир. Мы с ними не умеем, провозимся дольше, да и лес этот... сам видишь, не то, что наши. Тут и звери дикие, и ногу сломать легко, а нам приказ Императора выполнить надо.

— Нам бы вернуться к побережью, — спокойно добавил Изао. — Там украдем или купим лодку, и пойдем под парусом. Может, еще и быстрее получится, если вдоль побережья, в Эрланд.

Рэн задумался.

Если посмотреть на карту, между Шагреном и Картеном достаточно узкий пролив. Сам Картен вполне можно обойти по морю и через второй пролив попасть во Внутреннее Море. Или Иртышское как оно еще иногда называется, по реке Ирте, которая в него впадает. Река там такая, что море, говорят, у берега пресное, соленым оно становится ближе к проливу.

— Можно попробовать, — согласился он.

Действительно, проще было бы пройти Картен насквозь, как ударом клинка проколоть жирное брюхо этой неоправданно сытой страны. Но... когда десять человек, это одно. Когда всего трое...

Рэн и себе не признался бы, но в лесу ему было откровенно неуютно. Не привык он к такому.

Давили деревья, зловеще шипел ветер, угрожающе раскачивали свои ветки кусты, а уж что говорить про остальное?

В начале лета в лесу голодно, там надо уметь выживать, надо уметь равно и охотиться, и находить что-то съедобное. Так-то чернозубые умели многое, но — в Шагрене! В полугорной местности, на побережье моря, а вот в лесу... не было у них леса! Не было!

В лесу весной не поймать рыбу, не убить зверя — что там того зверя-то? Не пропитаешься втроем, это ж не бабочки, которые цветочки кушают, это трое здоровых мужиков. А если они едва будут ноги от голода таскать, то и не дойдут никуда.

Опять же, это — лес.

Вот по каменистой осыпи чернозубые прошли бы спокойно, а по лесу надо уметь ходить. Не то подвернешь ногу — и прощайся с жизнью.

Приказ Императора не будет выполнен.

С другой стороны, если сделать небольшой крюк... на побережье обязательно будут деревни. А с лодкой шагренцам привычно, рыбу они отлично ловить умеют, и съесть ее можно сырой.

Стоит попробовать?

Рэн никогда и никому не признался бы в своем осознании, но здесь и сейчас он понял совершенную ими ошибку. Обоих, и императора Мушаши, и его старшего брата, просто-напросто подвело мировоззрение Шагрена.

Ну что это такое — остров?

Пусть большой, но населенный всего одним народом, и не так уж много на нем шагренцев, то голод, то ураган, то еще что, и люди гибнут... это картенцам хорошо, они на материке живут, а шагренцам плохо! Да не о том речь сейчас!

Император просто не представлял себе, насколько огромен и велик окружающий мир. И каким он может быть — тоже не представлял.

На острове десять чернозубых — сила! Элита, шпионы, диверсанты, способные подавить любой мятеж... да и не было уж давно на острове мятежей.

А в Картене?

Они просто теряются здесь, растворяются, как ложка соли в море, их просто задавят числом. Да и умением тоже...

Проклятый лес!

Проклятые собаки!!!

Но кто ж мог знать? В Шагрене собаки совсем другие, бойцовские... нет там охотничьих собак, потому что охотиться не на кого. А здесь — есть. И шагренцам это не понравилось.

Может, и правда лучше к морю? Это хоть знакомое... и так десяти дней путешествия не прошло, а уже их три человека осталось.

Это не отступление, это просто военная хитрость. Так что Рэн принял решение — идти к морю. И усилием воли задавил крамольную мысль. А ведь окажись здесь император, понял бы, что их десяток это капля в море! Тут... да сколько ни пошли — все мало. Или посылать человек сорок — пятьдесят, но поодиночке, или большой отряд, войско, на корабле и прямо в Эрланд...

И так плохо, и этак, и как сейчас — никуда не годится.

Что делать?

Идти вперед и до конца выполнять свой долг. Иначе Рэн поступить просто не мог. А уж что получится... нет бесчестья в смерти при исполнении задания. Значит, так угодно Многоликому, забрать твою жизнь. Бесчестье — это отступить, предать, не выполнить волю Императора, и оно падает на весь род негодяя, преступившего оказанное ему доверие.