— Илья Степанович, тут появились какие-то братки и потребовали переписать на них гостиничный бизнес. Я объяснила, что я только наемный директор. Братки сейчас ждут тебя и заявили, что порежут меня на куски, если ты приедешь с полицией.

— Еду, Зоя, не беспокойся. Приеду и всё решу, — ответил он.

Илья заметил припаркованную у гостиницы машину братков. В кабине находился только водитель. А минивэн семиместный, значит, в гостинице человека четыре, решил он. Громов подошел к машине, постучал по стеклу водителя, показывая сигарету. Типа просит прикурить. В открытое окно нанес удар и шофер отключился. Вошел в холл гостиницы. Сразу же подбежал начальник охраны, Бодров Яков Вениаминович, бывший оперативник.

— Илья Степанович, пришли братки Костыля, я перед ними бессилен. Их четверо, они у Говоровой.

— Ясно, занимайся своим делом.

Громов вошел в кабинет и увидел, что один из братков, видимо, старший, стоит за спиной и держит нож у горла Говоровой, а другой рукой разминает её грудь.

— Я собственник гостиницы и решу все ваши вопросы. Директора отпусти, она наемный работник.

— Конечно, отпущу, — ухмыльнулся браток, продолжая тискать грудь и держать нож у горла, — отпущу, как только ты подпишешь дарственную на гостиницу. Листы на столе.

— Твой выбор, козел, — ответил Илья.

— Что?! — заорал браток и воткнул нож в собственную руку по самую рукоять. В ту руку, которой мял грудь Зои. Заорал ещё сильнее от боли и непонимания произошедшего. Опешили и другие братки — братан воткнул в руку нож сам. Но опешили ненадолго, получив удары в солнечное сплетение. И свалились на пол, хватая ртом воздух.

Илья схватил братка, который был с ножом, за ухо, завернул его, приподнял и произнес со злостью:

— Не на того наехал, урод козлячий. Передай своему Костылю, что с него лимон бакинской зелени за наезд. А это тебе, чтобы в следующий раз не лапал.

Громов повернул нож в ране и браток потерял сознание. Потом приказал секретарше по селектору:

— Ольга, вызови охрану, пусть говно их кабинета выкинут на улицу.

Говорова смотрела на Илью с восхищением и молчала. Слов не было. Позже начальник охраны решил предупредить:

— Илья Степанович, Костыль не простит и объявит нам войну. Он элементарно вас пристрелит, Зою Аркадьевну братки изнасилуют, а нам руки-ноги переломают. С Костылем полиция вась-вась живет и никто за нас не заступится. Лучше к утру уехать из города вам и Говоровой. Мы тоже исчезнем.

— Исчезнешь, Яшенька — лишишься работы и никто потом тебя не возьмет даже дворником. А мы с Говоровой никуда не поедем. А Костыль получит в зад тоже костыль, только кожаный. Я всё сказал, свободен.

Утром всё население города Н-ска сотрясалось от смеха. В интернете опубликовано видео: обыкновенный полорогий козел сношает стоявшего рачком Костыля. Костыль поворачивает голову и произносит со слезами на глазах: "Бе-е-е, хватит козел, бе-е-е".

Нахохотавшись, отдел "К" УВД установил, что видео отправлено с компьютера авторитета Костыля. Костыль веревками связан не был, а значит, мог спокойно уйти от козла. Не только уголовного дела, но даже проверку по факту сношения козла с Костылем проводить не стали. Его ОПГ, естественно, распалась. Никто у друга козла служить не хотел. Теперь Костыля братки называли козлиным петухом.

Охрана из гостиницы не исчезла и даже сама себе не могла объяснить почему осталась. Сотрудники охраны, конечно, а не охрана. Но на Громова теперь они смотрели испуганно-восхищенно. И вопросов не задавали.

Слушок, конечно, по Н-ску гулял про опущенного Костыля. Но то был только слушок. И многие говорили, поднимая палец вверх: "На "Россию" никому наезжать не позволено. Только вот кавычек-то в устном тексте не бывает.

Яркий, летний выходной день. Дел много, но отдыхать тоже необходимо. Илья решил воспользоваться катером и отплыть со Светланой на середину залива. Бросил якорь и устроился загорать на палубе. Светлана прилегла рядышком.

Слева и справа хвойные сопки, примерно, по пятьсот метров высотой. За спиной стремнина речки Сибирячки, а напротив неё, на сопке поменьше, теремок, который она сумела разглядеть издалека только сейчас. Действительно, терем из сказок. И живет в нем сказочный принц. Она улыбнулась сама себе. Снова задумалась и заговорила, словно ни к кому не обращаясь:

— Родители волнуются, переживают, что я у них перестала появляться. Может быть, вечерком навестим их, Илья?

— Родители, — задумчиво произнес Илья, — а что такое родители? Может быть, бабочки, из кокона которых я вылез на белый свет? Меня выплюнули из живота и выбросили на помойку, наверное, в надежде, что сожрут собаки. Но кто-то подобрал сердобольный. Детские дома... О них плохого не пишут. А если и пишут, то крайне ужасную жуть. В детском доме пришлось учиться выживать, учиться постоять за себя, учиться драться. Девочек там насилуют, а они по выпуску, жаждут попробовать еще мальчика класса из пятого-шестого, девственника, короче. Но, наверное, гены у меня особенные, и я рано понял, что кулаки очень полезны, но это не главное. Я много читал, а на стареньком компьютере не играл в тетрис или другие игры. Я познавал мир. В восемнадцать лет всех выкидывают в большую жизнь. А куда идти, где спать-ночевать? Квартира, конечно положена. Но это как в том анекдоте: положено — ешь, не положено — не ешь. Из нашего детдома практически все парни стали наркоманами, членами ОПГ и многие уже сидят. Девушки — проститутки и воровки разных мастей. Мне тридцать, а из нашего класса половины уже в живых нет. Я единственный, кто получил высшее образование, не спился, не наркоман и стал бизнесменом. Родители... я знаю этот класс общества только по книгам. Я не поеду знакомиться, хотя тебя понимаю. Извини.

Илья замолчал. Молчала и Света, переваривая его слова. На берегу она всё же произнесла:

— Родители — есть родители. И я поеду их навестить.

Илья ничего не ответил, пожав плечами. Светлана уехала. Станет плакаться родителям или нет? Надо будет поговорить с ней серьёзно, решил Громов. Вряд ли она захочет остаться в статусе вечной любовницы. Ей пора заводить семью. Впрочем, пусть сама всё решает, я мешать не стану.

Оставаться одному в тереме не хотелось, и он поехал в город. Перед Н-ском его автомобиль подрезал джип, из которого выскочили четверо наголо стриженных братков.

— Ты что творишь, мужик, что творишь? — с наездом стал возмущаться один из них, — ты нам бочину помял, крыло поцарапал.

Другой бритоголовый подошел к крылу машины Громова и провел наждачной шкуркой по нему.

— Выходи из салона, мужик, ты попал. Следы смотреть будем, — обозленно заявил первый.

Громов вышел из машины, усмехнулся.

— Бочину помял, крыло поцарапал... Впрочем, как скажете... — он каблуком ударил по дверце джипа, вмяв её внутрь. У бритоголового вывернул руку с наждачной шкуркой и процарапал крыло джипа. — Как заказывали, братаны, — подвел итог Илья.

— Ты чё, сука!..

Все четверо кинулись на Громова и даже не поняли, как оказались вырубленными на асфальте. Буквально сразу же сзади появился автомобиль ППС ГИБДД. Да гаишника выскочили из него, доставая оружие из кобур, закричали:

— Руки вверх, не шевелиться...

Громов поднял руки вверх. Другой гаишник скомандовал:

— Повернись и руки на машину, — Громов исполнил, — обыщи его.

Гаишник подошел и Илья сразу же спросил его, кивая на пистолет:

— Игрушечный? Дашь посмотреть?

Пока мент переваривал вопрос, Громов выхватил пистолет и выстрелил другому гаишнику в грудь. Оттолкнул от себя первого и тоже застрелил его, но из пистолета второго мента. Бритоголовые поднялись и оторопело смотрели на трупы гаишников. Четыре выстрела оборвали их жизни.

Громов решил вернуться домой, чтобы не светиться на камерах при въезде в город. Сразу же ушел в сауну, чтобы смыть следы пороха с рук. Пропылесосил одежду, не рассчитывая на оперативность полиции. Со временем пороховые следы исчезнут. Но это со временем, а после сауны Илья отстирал рукава одежды в водке. Таким образом и руки вымыл. Теперь следов пороха не найти.

Утром вернулась Рукосуева.

— Извини, но ты плохо выглядишь. Что случилось? — спросил Громов.

— Работать пришлось всю ночь. Недалеко от тебя на трассе шесть трупов обнаружили.

— Есть подвижки?

— Какие там подвижки, — усмехнулась Светлана, — два ряженых гаишника с таким же автомобилем и автоподставщики на своем джипе. Заявления в полицию на них уже поступали и потерпевшие опознали автоподставщиков и ряженых гаишников.

— Вымогали деньги, оформляя липовые протоколы?

— Да, а не согласных платить убивали. Я посплю немного, ты не против?

— Нет, конечно, спи, а я в город уеду, дела, — ответил Илья.

Он ехал в город и не сожалел о совершенном. Конечно, по закону он не прав. Судить было бы необходимо преступников. Но они бы жили в насмешку над убитыми. Ещё и кормить сволочей... Судить надо бы тех, кто смертную казнь запретил. Но это его мнение, и он считал, что таких в России большинство. А это означает одно — закон не демократичен и не прав в данном случае.

Громов подъехал к гостинице. В холле его встретил начальник охраны Бодров.

— Что-то случилось, Яков Валентинович?

— Здравствуйте, Илья Степанович, тут девочка одна вас уже давно ждет. Девочка лет двенадцати-четырнадцати, говорит, что только с вами общаться будет. Я хотел вызвать полицию, но она заявила, что полицейские её убьют. Бред какой-то, но я решил вас дождаться.

— Где девочка?

— Я её к себе в кабинет увел от греха подальше.

— Пойдем, посмотрим.

Громов открыл дверь и увидел девочку с ножом в руках в позе защиты. Она сразу же бросила нож на стол и обняла Громова. Он немного отстранил её, спросил:

— Ты кто?

Девочка посмотрела на охранника и Илья попросил его выйти.

— Я Алиса Демьянова, я из детдома, где раньше были и вы, дядя Илья. Мне двенадцать лет, и у меня начались месячные, — она покраснела, — а вчера ночью меня должны были увести... ну вы знаете куда. Меня и раньше водили, но не трогали. А вчера сказали, что я созрела. И я сбежала...

— А как меня нашла?

— Кто-то говорил, что вы в этой гостинице работаете, не помню кто.

— Кто-то знает, что ты ушла ко мне? — спросил Громов.

— Никто, дядя Илья, я никому и ничего не сказала.

— Да-а-а, ситуация... — Громов посмотрел на девочку: стройная, красивая и выглядит лет на четырнадцать, не меньше. Грудь уже почти сформирована. И как её не использовали раньше? Непонятно. Наверное, смотрящий по детдому готовил и берег её для себя.

Девочка, заметив его пытливый взгляд, покраснела и тихо произнесла:

— Я буду спать с вами, дядя Илья, только не отдавайте меня обратно в детдом.

— Глупышка, — ответил он, — сейчас поедем ко мне домой, поживешь у меня какое-то время.

Он вывел её из гостиницы через черный ход и увез к себе. Показал комнату.

— Здесь ты будешь жить, Алиса. Весь дом позже сама посмотришь, а сейчас пойдем на кухню, тебе надо поесть. Микроволновкой и плитой без конфорок пользоваться умеешь?

— Умею.

— Тогда сама себе всё разогреешь. Вот здесь продукты. А мне надо обратно в город: уладить кое-какие дела.

Громов вернулся в гостиницу. Подошел к начальнику охраны Бодрову.

— Яков Вениаминович, у тебя, кажется, сын в полиции служит?

— Да, он окончил институт МВД и сейчас служит в городском отделе опером. Почему вы спрашиваете, он что-нибудь натворил?

— Абсолютно ничего. Но мне надо срочно переговорить с ним. Позвони ему, пусть быстро приедет, но обо мне пока ни слова.

— Хорошо, Илья Степанович.

Громов ушел в кабинет к Говоровой. Сразу же обратился с просьбой:

— Зоя, я всё-таки мужчина и некоторых интимных девчачьих дел не знаю. У меня дома поселилась девочка двенадцати лет, которой необходимо купить халатик, тапочки, трусики, бюстгальтер, полагаю второй размер, прокладки, чулочки и что там ещё девушке надо. Косметику какую-нибудь. Съезди, пожалуйста, купи все необходимое.

— А...

— А девочке в город нельзя, она сбежала из детдома и скоро её объявят в розыск. Рост у неё вот такой, — он показал рукой, размер сорок четыре, обувь тридцать пять. Надо одеть девочку... — он протянул ей пачку пятитысячных купюр.

— Я старая для тебя? — со слезами на глазах спросила Говорова.

— Зоя, — укорительно ответил он, — в детдоме сложилась ситуация, что её хотели изнасиловать, а теперь просто убьют, если найдут. Девочка прибежала в нашу гостиницу и Бодров привел её ко мне. Я выслушал и увез к себе домой. Свои люди в полиции займутся проверкой детдома. Ещё есть вопросы?

— Нет, Илья. Извини.

Она взяла деньги и ушла. Вскоре появился сын Бодрова.

— Олег Яковлевич Бодров, лейтенант полиции? — спросил Громов.

— Да, — кратко ответил он, посмотрев на отца.

— Присаживайся, Олег, будем делать из тебя если не генерала, то полковника точно.

Бодров младший снова посмотрел на отца. А Громов на него.

— На тебе хороший костюмчик, Олег, но он словно серьга в ухе у молодого парня. Смотришь, а никакого пиратского корабля рядом нет. Ты оперативник угро, Олег, а не бэпник. Я понимаю, что начальство требует костюм, но тебе работать надо. А это значит одно — из толпы не выделяться. Нет, я не служу в МВД и к мафии тоже никакого отношения не имею. Будешь слушать меня — станешь генералом или полковником, как минимум. За меня твой отец поручится. Ну да ладно, это прелюдия. Вскоре объявят в розыск девочку двенадцати лет, сбежавшую из детдома. Ты должен присмотреться к своим коллегам. Кто проявит интерес к этой девочке, гласно или негласно займется розыском. Не докладывая начальству, проверь директора детдома, хорошо проверь, по всем оперативным базам. Наверняка документы у неё настоящие, но где-то могла произойти подмена. Действуй осторожно, Олег, потому что твои коллеги тоже искать девочку станут и ты должен знать кто. Оборотни у вас служат, на кого ты и подумать сейчас не можешь. Вот ты и выявишь их.

— Для этого есть служба собственной безопасности, а я никого выявлять не стану. Под коллег копать — это подло, — ответил лейтенант.

— Много ты понимаешь... — усмехнулся Громов, — а убийц и насильников среди коллег выявить — это подло? — повысил голос Илья. — Иди, держи связь с отцом.

Бодровы вышли и Громов стал ждать возвращения Говоровой. Она приехала с пакетами, вернула остатки денег Громову. И они занялись любовью.

Домой Илья вернулся только вечером. Отдал пакеты Алисе. Спросил:

— Как ты, освоилась в доме?

— Да, посмотрела, покушала. Котлеты у вас замечательные, словно моя сестра готовила. Повариха приходит, горничные? Дом большой...

— Никто не приходит. У тебя есть сестра?

— Есть, Вероника. Она тоже в детдоме живет. Правда в этом году школу она уже окончила и ей исполнилось 18 лет. Но из детдома её не гонят, оформили поварихой, потому что спит с Сарычем.

— С Сарычем?

— Ну да, с Сарычем. Сарычев Яков, тоже детдомовский отморозок, но ему уже сейчас двадцать лет, он, типа, охранник. Он сколотил из старшеклассников целую банду, именно он пробует сначала почти всех девочек в детдоме, а потом их имеют остальные. Вероника и шепнула мне, что меня должны были привести к Сарычу. Видимо, сестры ему было мало и он захотел спать с нами обеими. А я сбежала...