Страж. Тайна Лупгрейфа

— Не знаю, — по голосу было слышно, что приятель несколько озадачен моим вопросом. — Ничего такого я ему не сообщал и, честно говоря, не знаю, куда он мог поехать. Но это же доктор Варант, он всегда знает намного больше, чем говорить и пытается показать.

Я лишь хмыкнула в ответ. Кажется мне, кого-то ожидает весьма неприятная встреча по возвращении. Мы еще в самом начале договорились, что меня ставят в известность всего, что происходит, а получается, что один чересчур умный и хитрый дракон узнал какую-то важную информацию, и ничего мне не рассказал.

— Я тебя внимательно слушаю, — бескомпромиссно заявила я приятелю и, развалившись на диване в гостиной, приготовилась внимать.

— Это очень старая легенда, — нерешительно начал Ларкин. Но по мере рассказа, его голос становился все увереннее. Гений психологии и криминалистики, как и всегда, упивался собственными знаниями и фанател от своего ума. Обычное дело, если общаешься с Ларкиным, начинаешь чувствовать себя двоечником в компании умника-отличника и любимца всей школы, — все события происходили за несколько тысяч лет до рождения Виктора Кантемиреса, и теперь уже никого не осталось из очевидцев.

— А кто тогда все это написал? — не могла не съехидничать я.

— И написали все это также в то время. Давно очень, — буркнул Винс обиженно, — ты будешь слушать?

— Слушаю, я. Слушаю, не отвлекайся, — поспешила заверить своего бывшего напарника и настоящего друга.

— Так вот, — снова подсел на своего любимого конька Ларкин, — в те времена еще не было совета. Среди населения постоянно шли войны и стычки за место под солнцем, за право на жизнь. И вот однажды одному древнему дракону пришло в голову объединить под своим знаменем все кланы жителей поднебесья, — пафосно произнес Ларкин. — История не сохранила его имя, в старинных записях лишь сказано, что он был сильнейшим из всего своего племени. Так вот, этот дракон объединил под своим началом всех "похожих на него" — это цитата, если ты не поняла. А если говорить своими словами. То подозреваю, что именно этот безымянный чешуйчатый стал основоположником рода Кантемиресов. Ну, дело не совсем в этом. Дело в том, что его все любили и уважали. Почитали как родного отца, — Ларкин ехидно хмыкнул себе поднос, говоря об этом

— То есть нашего парня просто-напросто все вокруг боялись и потому в рот ему смотрели и поддакивали, чтобы он не спалил их всех вместе со скарбом и семейством к чертям? — перевела я все вышесказанное Ларкиным на более привычный язык. — Не шутка — сильнейший из драконов, да еще в те времена, чешуйчатые вроде как не утратили вторую ипостась и могли обращаться в огромных ящеров.

— Ну, да, как-то так. Так вот, слушай дальше. Несмотря на всю свою силу, и уважение, его все же предали и жестоко убили.

— Ого, как можно убить древнего дракона, особенно если он еще и самый сильный из всех живущих? — тут же заинтересовалась я, и даже приподнялась на диване в ожидании пояснения.

— Энрике Сорель, тоже был древним и бессмертным по определению, однако это его не спасло, и он лишился головы. А без головы, даже драконы не могут жить, — ответил Ларкин. — Будешь слушать дальше?

— Я — само внимание!

— Так вот. Этому нашему дракону отрубили голову и соответственно, он умер. Но его жена, а пары, как тебе известно, — с иронией в голосе произнес Ларкин, — у драконов на всю жизнь, не захотела мириться с таким течением событий. Тут стоит отойти от темы и сказать, что безымянный и могущественный, женат был не на ком-то там, а на одной из древнего рода заклинательниц.

— Ого! — теперь я уже слушала очень внимательно. Как-то все это слишком сильно напоминало одну уже известную мне историю, с не очень хорошим концом.

— Угу! Не перебивай. Так вот, заклинательница эта, от горя устроила местный апокалипсис. Сравняла с землей несколько городов, осушила полморя и превратила все это в пустыню. Народу угробила видимо-невидимо. А затем вдруг поняла, что месть — местью, но мужа ей это не вернет и ... — театральная пауза и Ларкин трагическим шепотом продолжил, — воскресила его.

— Чего?

— Того, неуч. Она использовала древний темный ритуал воскрешения и вернула своего ненаглядного из-за грани.

— Подожди, — я пыталась ухватить ускользающую мысль за хвост и оттого нервничала, и говорить начала быстро и сбивчиво. Зная Ларкина, можно быть уверенной, что он меня поймет, а если чего и не разберет в моем сбивчивом рассказе, так сам додумает или переспросит. — Но она же была заклинательницей, ты сам сказал. А еще, если верить вашим же словам, то заклинательницы древности одним лишь словом могли вернуть к жизни целые армии. И вот еще у меня вопрос, откуда у заклинательницы доступ к ритуалам темных магов? Разве эта категория сверхъестественного населения не всегда жила замкнуто по своим законам и правилам? И если принимать во внимание все вышеперечисленное и то, что я упустила, а ты обязательно сейчас додумаешь, то встает еще один вопрос: она сама все это придумала или ей подсказал кто? — Я подскочила на ноги и заметалась по комнате.

— Ну, да, — неуверенно ответил Винс, явно не понимая, к чему я веду, но уже заинтригованный моей версией. Мне показалось, что я услышала через телефонную трубку. Как у Ларкина в голове винтики и шестеренки завертелись — процесс пошел, наш гений стал думать. — Ну, могла заклинательница одним словом поднять целое войско павших воинов и что с того?

— А если она могла просто сказать своему муженьку: "Живи!". И он тут же принялся у нее в ногах ползать и с рук есть, то на кой ей понадобился темный ритуал? Зачем мараться в крови и магии темных, если можно сделать все тоже самое используя свою собственную силу? Которой она уж точно владела намного лучше, чем магией крови?

— Лиза, вот чем ты слушала? — укоризненно принялся увещевать меня гений психологии и криминалистики, — я ведь говорил, что дракону тому, мужу ее, голову отрубили. А даже заклинательница не может приделать обратно мертвому парню голову и потом оживить. Это знаешь ли, сюжет из фильмов про некромантов и чокнутых профессоров.

— Но если все так, и без головы она не могла его оживить своей силой. То как эта голова появилась у того дракона, после использования ритуала воскрешения? Или в результате этого ритуала недостающие части тела сами на место встают? Или, быть может, новые вырастают, получше прежних? — не сдавалась я.

А Ларкин замолчал. И молчал он долго, сопел лишь в трубку и все. Я забеспокоилась, слишком это было необычно.

— Винс? — тихонько позвала. — Ты, где там? Уснул что ли?

— Нет, — глухо отозвался приятель.

— Тогда чего молчишь?

— А я не знаю, что тебе сказать. Не знаю я, как она смогла его оживить?! Не понимаю! Ты все правильно сказала, лиши мага или дракона — да кого угодно! — головы, и он уже не воскреснет, не оживет и не регенерирует. Без руки, без ноги, без половины туловища жить сможет, без головы — нет. Не вырастет она заново! — в конце Винс почти сорвался на крик.

— И что это значит? — очень тихо, предвидя огромные неприятности, поинтересовалась я.

— Что мы в полном дерьме, — вдруг жестко ответил Ларкин. — Мне надо подумать и еще почитать тут... я потом тебе позвоню...

И он отключился, а я осталась стоять посреди комнаты, недоумевая. Ларкин не знал ответа! Такого на моей памяти никогда не было. Винс Ларкин всегда все знает. Он может ответить на любой вопрос. Он — гений! А сейчас? Что это такое было-то?

Но мне, как того и стоило ожидать, никто ничего не ответил. Озарения не случилось и, чтобы не забивать голову ненужными мне пока мыслями, решила позаниматься медитацией. Лекс особенно настаивал, чтобы я не пропускала ежедневные тренировки и потому, я решила вести себя, как послушная девочка и потопала в спальню.

Когда мой дракон был дома, я медитировала обычно в гостиной, под его чутким руководством, а вернее, пока я сидела на ковре и изображала из себя не пойми что, Лекс обычно читал, слушал музыку или же просто спал, чем неимоверно выводил меня из себя. Но был неуклонно несговорчив относительно необходимости подобных занятий. А вот сейчас его не было и мне ничто не мешало расположиться с комфортом на кровати. Все равно толку от всех этих занятий было чуть. В нирвану я не впадала, никакого второго я — тоже не обрела, только ноги обычно затекали, да попа болела каждый вечер.

Лишь несколько раз мне посчастливилось настолько отрешиться от окружающего мира, что я смогла что-то там почувствовала и то не смогла толком разобрать, что именно это было.

Однако теперь мой родовой дар уже не напоминал клубок голубого тумана в районе живота. После нескольких месяцев тренировок и постоянных попыток рассмотреть нечто светящееся внутри себя, мое наследие тоже увеличилось и теперь предстает мне в виде некоей голубоватой субстанции. Весьма непоседливой и игривой, кстати.

Вот и сейчас, расположившись на кровати, поджав под себя ноги, я погрузилась в свой внутренний мир. На удивление, родовой дар отозвался почти сразу, и мы принялись с ним "играть". То есть я пыталась схватить это вертлявое нечто и придать ему какую-нибудь форму, а оно убегало от меня, перетекая с одного места на другое. Сколько времени, мы так играли в догонялки, даже не представляю, но в какой-то момент меня ослепила вспышка.

Ночь. Темная лента дороги, по обочинам исполинами застыли темные силуэты деревьев. В свете фар видно как моросит мелкий противный дождь. И дороге конца-края не видно. И вдруг яркое пятно — указатель с надписью "Лупгрейф — 3 267".

Я резко распахнула глаза и едва не завалилась на спину, ноги затекли, сердце колотилось с бешеной силой, ладони вспотели и похолодели. И мне было знакомо это слово. Я слышала название этого места совсем недавно от Джесси. Именно туда он собирался поехать, чтобы найти Теда. С трудом распутав собственные конечности, я принялась усиленно массировать их, чтобы восстановить кровообращение. Когда же родные ножки обрели чувствительность, кое-как сползла с кровати и поковыляла искать телефон, проклиная и себя и свой собственный дар за ту подлянку, что он мне учинил.

Телефон отыскался внизу. Я набрала номер Джесси.

Гудок. Второй. Третий.

Джесси, наверное, только приехал в этот самый Лупгрейф. Сколько интересно надо времени, чтобы его отыскать?

Пятый. Шестой.

Где, черт побери, вообще находится эта дыра?

Девятый. Десятый.

И куда, мать его, подевался Джесс? Почему он не поднимает трубку, когда я ему звоню?

И холодный голос в трубке сообщает, что "абонент временно недоступен"!

— Да твою же...! — я выругалась в голос, в сердцах саданув кулаком по бедру, и всхлипнула от боли — не рассчитала силу удара.

Потирая собственную ногу, доковыляла до дивана и плюхнулась на него, стараясь успокоить собственное сердцебиение.

— Да, Лизка, раскисла ты за последние месяцы. Привыкла к тихой и размеренной жизни. Одно лишь маленькое видение, да какое это видение?! Так, виденьице! И ты уже дрожишь, словно лист на ветру. А ну отставить панику!

Звук собственного голоса немного привел меня в чувство и, вспомнив о пользе тетиной дыхательной гимнастики, смогла худо-бедно взять себя в руки. Мало ли почему Джесси не ответил? Может быть, он еще в дороге. А может, забыл телефон в машине, а сам куда-нибудь вышел? Или же он все-таки встретился с Тедом и теперь они где-нибудь отмечают встречу? Да все может быть! Он увидит, что я ему звонила и перезвонит мне обязательно, рассказать, как они с Кармински в очередной раз упились до белых поросят и щупали в каком-нибудь баре официанток. Такое уже сколько раз было. Ну, положим, про официанток-то мне раньше никто не рассказывал. А вот про "упились в баре" — сколько хочешь.

Успокоив собственную нервную систему таким образом, я решила, что не мешало бы заняться физическими нагрузками. Лекса долго еще не будет и гонять меня теперь некому, а вот когда он появится — мне несдобровать и снова придется соблазнять его прямо на полу в тренировочном зале, чтобы выбраться с этого самого зала с наименьшими потерями.

Глава 3.

Несмотря на все мои ухищрения, тревога, которая после мысленных рассуждений вроде бы улеглась, снова дала о себе знать. Ведь и раньше мои видения никогда не случались просто так. Всегда для этого была какая-нибудь причина. Правда, Елена говорила, что мой дар сам подталкивает меня к разгадке происходящего, нашептывая о прошлом. Но, если подумать, то все мои видения были связаны с темными ритуалами. А сейчас?

Поездка Джесса в Лупгрейф не имеет никакого отношения к миру сверхъестественного. Да и Тед тоже не относится к магам или оборотням. Или все же? Я задумалась о том, могут ли мои бывшие сокурсники иметь свой собственный дар? Выходило, что могут. Ведь до того как я попала в восьмой участок на стажировку, я совершенно не чувствовала силу ни в ком из окружающих меня людей, я даже не знала о том, что в привычном и знакомом с самого детства мире есть второе дно. А после того, как моя сила проснулась, и дар дал о себе знать, я не видела никого из бывших сокурсников, кроме Джесси. Вот он точно смертный.

И теперь я ломала голову над тем, может ли мое видение надписи с названием Лупгрейфа иметь отношение к темным ритуалам возрождения и всем тем смертям, которые захлестнули столицу летом?

Нет, здесь точно никакой связи. Ну не верю я, что все мои видения связаны. Не хочу в это верить и все. Я просто очень близко к сердцу приняла рассказ бывшего парня, и потом, погода соответствующая, нагоняющая тоску, я одна в большом и совершенно пустом доме, вот мое подсознание и сыграло со мной нелепую шутку, подкинув мне видение указателя с названием города в котором проходит стажировку один из моих сокурсников, особенно учитывая, что я говорила об этом накануне.

К тому же в последнем видении с названием мелкого городишки была именно я. То есть, это я смотрела на тот указатель, это я ехала по той дороге, и значит, оно кардинально отличалось от всех предыдущих.

Раньше мне доводилось видеть будущее лишь дважды и оба этих видения сбылись. Хоть и не совсем так, как я ожидала. Значит, теперь мне суждено побывать в этом Лупгрейфе? А оно мне надо?

Задумавшись обо всех гранях своего собственного дара, я слишком сильно ударила по снаряду и он, срикошетив, толкнул меня в грудь. Отскочить само собой я не успела и схлопотав, в прямом смысле, по лбу, завалилась на спину, благо там были тренировочные маты и обошлось без увечий и серьезных ушибов.

И вот как будто именного этого мне и не хватало — в мозгах сразу же прояснилось, и я поняла, что делать дальше. Решение пришло само, и это было не видение, это было осознанная твердая уверенность в том, что мне жизненно необходимо побывать в Лупгрейфе. Зачем, почему? — такие вопросы не вставали передо мной. Как говорила Елена? Мой дар сам будет подсказывать, что и когда мне делать? Вот он и подсказал! Спасибо ему на этом.

Собрав все конечности в кучку, я отскребла свое многострадальное тельце от пола и потопала в душ, а затем в кабинет Лекса. Там был ноутбук и интернет. Мне требовалось как можно больше узнать о месте своего дальнейшего назначения — в том, что в Лупгрейф я поеду, сомнений уже не было. А вот ехать непонятно куда без какой-либо информации не стоит. Ларкин всегда повторял мне, что прежде, чем засунуть голову в пасть льву необходимо узнать размер этой самой пасти и увериться в том, что твоя голова влезет туда без проблем.