Тень

-Зара-аза-а-а-а. — на ресницах сверкнула первая слеза. — Ну как же та-а-ак?

Сдавленный вопль не относился ни к проектору, ни к разбрасывающим по каюте цыпляче-жёлтые зайчики осколкам зеркала. Просто на душе скопился отвратительный комок чувств, мерзости и подлости последних семи месяцев. Она села на кровать, нашарила трясущейся от накативших эмоций рукой подушку и прижала. Слезы катились к подбородку. Подрагивали на его остром кончике и срывались на белую ткань. Тэра чувствовала свою вину: не нужно было пускать Ремня наверх. Не нужно. Ей хотелось завыть и опухающее от слез лицо уткнулось в подушку в который раз за последний месяц. Через сдавленный вой прорвалось всхлипывающее: как же?.. Тело в черном комбинезоне содрогалось. Минуту ли, две, час она проливала слезы? Ей было без разницы. Просто хотелось выть на всю эту чёрствую галактику. Закинуть всю эту планету в...

Всхлипывания прервал тихий стук.

-Тэра?

Похоже, принесло Торопыжку, но видеть его не хотелось. Никого не хотелось. Девушка хотела прижаться к тому, кто поймет. Обнимет, защитит.

-Тэ?

Но чтобы единственный, кого она хотя бы с натяжкой назвала другом, увидел ее такой? Не грозной Пантерой... Заплаканной...

-Тэ, ты здесь?

-Уйди... Оставь меня. — за дверью помедлили. — Уйди. — звуки шагов медленно побрели вдоль коридора, а Тэра снова ткнулась в подушку. Погрузилась в себя. Минута, другая... Тишина принесла в душу опустошение. Мысли ушли. Чувства выли на задворках... И вдруг кто-то коснулся плеча.

-Тэра.

Её подбросило. Никто! Никто не мог войти в эту каюту кроме неё. Сердце прыгнуло. С визгом девушка отлетела прочь от неизвестной опасности. Замерла, прикрываясь подушкой.

-Это я.

Огромные от ужаса заплаканные изумруды высунулись из-за перепачканной масляными полосами подушки. Рядом с кроватью стоял Торопыжка. У рубашки под сиреневым пиджаком ворот-стойка расстегнут. Серые глаза невозмутимо смотрят на девушку.

-Ш... Что ты тут делаешь?!

-Я подумал, тебе не стоит оставаться одной.

-Ты подумал...

-Да. — его серые глаза были печальны. — Можно? — неуверенно ткнул на кровать.

-Ты подумал... Как ты сюда попал?!

Программист сел. Расстегнул пиджак и замер. Взгляд рассеянно блуждает по каюте.

-Я же администрирую всю систему. Забыла?

-И? — прикрываться подушкой уже не хотелось.

-Могу попасть куда захочу.

-Вот чёрт. — плечи в черном комбинезоне поникли. Измазанная подушка упала на холодный пол. Девушка всхлипнула, видя, что обычно веселый программист тоже не в себе. — Как же это, Торопыжечка?.. Как... Как же так?..

Этот вопрос не давал покоя. Она присела рядом. Черные кудри скользнули на сиреневое плечо. Слипшиеся от слёз ресницы блеснули цепляче-желтым.

-Я уволилась.

-Видел... Босс до сих пор не расстаётся с подписью.

-А Ремень... Ремень, Торопыжка...

-Жив.

Тэра замерла.

-Что?

-Жив он.

Девушка вцепилась в мягкие лацканы пиджака. Дернула.

-Что ты сказал? Жив?

Торопыжка всмотрелся в напряженно-просящее заплаканное лицо. Нашел молящие глаза. Кивнул.

-Да жив, жив.

На взрыв эмоций сил уже не осталось. Тэра выдохнула и прижалась к груди друга. По щекам катились слезы радости, а он продолжал, под всхлипывания поглаживая черную гриву:

-В коме он. Мальчики перетащили в медицинский модуль. Две недели пролежит, везунчик. Бульдог рвет и мечет.

-Чёрт с ним.

-Как сказать. Он же пожадничал и модуль один, так что шнобель свой подправит не скоро.

-Чтоб он сломался. Так пусть... ходит, плешивый урод... Ему... Ему пойдет. — она снова прижималась к груди друга. Он гладил черные кудри. Она всхлипывала, — завтра... заставлю прописать увольнительную в... в системе.

-Уже.

Тэра отстранилась:

-Так быстро? — попыталась вытереть рукавом распухшее лицо.

-Сказал, деваться тебе отсюда некуда. Сама приползешь на коленях.

Заплаканные изумруды сверкнули яростью:

-Ни за что.

-Он что-то там про кредит плел.

Но Тэра уже не слушала. Она, не отрываясь, смотрела на сиреневую ткань пижонского пиджака. Торопыжка не выдержал:

-Что?

Девушка осторожно провела по дорогущей ткани.

-Эй, ты чего подруга?

-Прости, Торопуньчик.

Программист покосился на измазанные остатками масла лацканы, скривился:

-Чем только не пожертвуешь для хорошего человека. — встал и подхватил пискнувшую девушку на руки. — Давай-ка в душ. — Пять шагов в начало комнаты, тычок кнопке и прозрачная дверь душевой кабинки скользнула в сторону. — Вперед.

Он отвернулся. Под звук скользящей молнии продолжил:

-Куда ты теперь?

-Не знаю. — За спиной стукнули об пол ботинки. Комбинезон прошелестел вниз и метнулся к ногам программиста.

-А что за кредит?

-Образовательный. — Под стук двери полилась вода.

Торопыжка возмущенно обернулся. Залюбовался точеной фигуркой, подчеркнутой стекающей пеной.

-Эй-эй.

-Образовательный. Это ж грабеж.

Палец в пене показал: отвернись — и мужчина кивнул. Не двинулся.

-Давай-давай, отворачивайся.

-Дорогуша, я тебя умоляю. — он отвернулся. Неторопливо побрел к креслу напротив. — И сколько еще?

-Три, тьфу, — пена лезла в рот, — три года.

-Ну-ну. — Торопыжка устроился в кресле и, закинув ногу на ногу, наслаждался видом смывающей пену девушки. Она не видела, но знала ли? Наверняка. И знала, что Торопыжка получает только эстетическое удовольствие любопытствующего натуралиста созерцающего новую разновидность дикого рододендрона, если вид её или любой другой девушки, или как выразился бы сам Торопыжка странно сконфигурированного человека, можно было бы так назвать. Его тонкие пальцы скользнули по подбородку.

-И сколько взнос.

-Половина.

-Зарплаты?

Она кивнула, не сомневаясь, что он видит.

-С ума сошла. Ты вообще на что живешь?

-Какая разница.

-Разница? Ты чего подруга?

-Я же только выпустилась. Бакалавр-инженер... тьфу... по направлению биоэлектроники. Биоэлектроники, понимаешь? Кому я нужна без опыта, — она осторожно отжала волосы и из стены выехало полотенце.

-А почему сюда?

Девушка завернулась в махровое полотенце и в клубах пара шагнула наружу.

-Так почему? — рука требовательно сорвалась с тщательно выбритого подбородка.

-Сам-то как думаешь?.. Эмм. Ну-ка давай, отвернись.

Торопыжка сделал вид, что прикрыл глаза ладонью. Принюхиваясь к запаху алоэ, ждал ответа, но маленькая каюта смущенно ответила тишиной.

-Итак, почему?

Тэра тоже смолчала. Под тихий шелест опомнившейся вентиляции прошлепали босые ноги. Скрипнул шкаф, звякнуло расколотое зеркало, и полотенце прошуршало к ногам. Торопыжка видел, как девушка раскрыла шкаф, быстро натянула темно-синие шорты, топик и резво развернулась. Как только кудри опали на плечи, выдала:

-Давай уже, убирай свою руку, — и грустно улыбнулась, — ты хорошо блефуешь, но не в этой игре.

-Ммм?

-Выставить тебя что ли...

-Так почему?

Тэра вздохнула, подумала, — как всё это некстати. Зачем ему? — Решила не терзаться догадками и сдалась:

-Это было лучшее предложение. Доволен?.. Многие с курса до сих пор без работы.

-Мда, дорогая, и когда же следующий взнос?

-Угадай.

-Месяца через три? — предположил Торопыжка, следя, как она опускается на диван. Кудри дернулись, и он попробовал еще раз:

-Два?

-Мне-а. — плечи поникли.

-Что, никаких запасов? В следующем?

-Через две недели.

Торопыжка замер. Логические выкладки и связи под его аккуратной белой прической вопили, что это безумие, но он просто смотрел. Ждал объяснений. Тэра грустно потерла лицо руками, вздохнула, а ответа все не было.

-Я никогда не пойму женщин.

-Что?

-Ты не могла подождать до зарплаты?

-Ради чего?

-Ну, хотя бы, чтоб после пафосного шнобелевёрта иметь несколько степеней свободы.

-Чего?.. Торопунчик, миленький, второй час ночи. Глаза слипаются. Пожалуйста, выражайся яснее. — она встала и повела рукой вдоль тела, — ты же с девушкой все-таки говоришь. — Два шага и Тэра устроилась за терминалом. Пальцы привычно пробежались по виртуальной клавиатуре, ввели пароль, и уставший голос потребовал:

-Биржа. Вакансии.

Компьютер недоверчиво просканировал опухшее красное лицо и подчинился.

-Нет, подруга, из этой дыры так просто не выбраться. Куда теперь? Обратно в гетто?

Кудри резко качнулись в сторону.

-Нет?.. У тебя на дорогу-то хватит?

Девушка молчала, листая списки.

-Э-эй?

-Да я лучше на синтетическом хлебе и воде сидеть буду, чем вернусь в гетто... или к этому... гаду... — снова погрузилась в компьютер, а Торопыжка стукнул по модному дракончику-клипсе на воротнике, перед глазами вспыхнул полупрозрачный экран и программист ушел в свой аккаунт.

Время шло, а вакансий так и не находилось. Спрос на выпускников без реального опыта всегда мал. Торопыжка погасил голограмму своего поисковика и встал.

-Пока, подруга.

-До завтра.

-Я что-нибудь поищу.

Он ушел, а она прикрыла руками лицо и тихо заплакала над опустевшим экраном.

Он всегда предложит мороженку

Утро началось скверно. Даже, очень скверно. Тэра пыталась набить тощую сумку, когда в дверь начали дубасить. С той стороны ревело в подправленный кулаком нос Бульдогово:

-Откдывай, двадь куддастая!

Из черной сумки удивленно смотрел старенький потрепанный плюшевый медвежонок, чистый комбинезон, бельё.

-Два даза повтодять де буду!

Тэра подумала и тихо потребовала:

-Дверь.

Полотно разошлось дырой, в которой подбоченился бывший босс. Расквашенный шнобель опух. Набит ватой. А сам улыбается в меру сил как натертый до блеска пинтик. Пыжится.

-Ду что, твадь. Да кодени и моди, тьтоб обдатно взяд. Погдузчики здуд.

Девушка разогнулась от сумки и крохотную каюту окутало гордое:

-Да пошел ты.

-Дя дак и думад. — босс даже умудрился осторожно кивнуть. — Вышвыдните её.

В дверь ввалились охранники. Заломили руки и поволокли вон.

-Сумка. А!.. Сама дойду... Сумка!

-Здесь подоздёд. Девадься дебе все давно декуда. Бадинки мде лизать будешь.

Тэра визжала и пиналась, пока охрана волокла ее по коридорам. Мимо изумленно таращащегося Торопыжки, хрипло матерящегося в бороду Шкипера. Вопли наполняли склад по пути в пустыню. Охрана выволокла за ворота и с размаху отправила бывшую работницу на раскаленный утренний песок. Рядом остановился Бульдог. Пнул под ребра, и дыхание перехватило раскаленной сжимающей паутиной. Рот беспомощным хрипом потянул ставший густым воздух.

-Космоподт там, — ткнул пальцем в низкое солнце, и вся троица пошла обратно к воротам. Бросил через плечо, — зджрать захочешь — пдиползёшь.

Тэра сжалась в комок от растекающейся по животу горячим свинцом боли. И что, вот, теперь делать. Работы нет, денег тоже. Медвежонка и того отобрал, скот. Уй, больно-то как. Попыталась вдохнуть. Была бы хоть надежда на утренний транспорт до космопорта, но площадка у ворот пуста. Кто бы сомневался, что это происки Бульдога. Пять миль по палящей пустыне. Без воды по этой чертовой рифленой сковородке. В пекле. Одно слово — крематорий. Хоть здесь подыхай. Разум трусливо требовал ползти к воротам. А гордость... Кулак с тихим рыком врезался в горячий песок. Давясь хрипом, Тэра прихватила ноющий бок, медленно села:

-Не дождётесь — пять миль по жарящим барханам и спасительная прохлада космопорта. Чего проще для почти труппа? — Взглянула на часы. Семь ноль две. И тут ожила клипса. От воротника под самым ухом прорезался Торопыжка:

-Утречка, Тэ. Что-то мне вчера не спалось.

-А, Торопуньчик, миленький... издеваешься?

-Воздухом выходил подышать.

Тэра осторожно встала и побрела к солнцу. Направление на космопорт.

-Дорогая, а тебя не зря Пантерой прозвали. Всю шкурку охране подрала.

-Залижутся.

-До космопорта доковыляешь?

-Справлюсь.

-А за три часа?

-Три часа? Торопыжка, тебе совсем делать нечего?

-Транспорта не будет Тэ, но ты за барханчиком нырни направо.

-Зачем?

-Говорю ж — гулял-блудил. Где-то там термос посеял. Вообще, последнее время какой-то рассеянный стал. — Голос был такой размеренно-сосредоточенный, как будто Торопыжка шлифовал пилочкой ногти.

Загребая руками горячий песок, Тэра припустила на бархан. Отплевываясь от мелкой пыли выкрикнула:

-Торопыжка!

-А?

-Я тебя люблю!

-Да упаси боже. — даже по радиоканалу чувствовалось, как замерла пилочка в ухоженных пальцах.

Неудачливый техник модели "сопротивляющийся судьбе трупп" перевалилась за гребень бархана и с визгами поскользила вниз. Какой-то черный жук с вонючим комком отскочил от волны песка, хрустнула невесть откуда взявшаяся корявая ветка и Тэра, отплевываясь, затормозила у маленького холмика на дне между барханами. Тонкие руки торопливо разгребли обжигающий песок, осторожно откинули прохладный и обняли ручку двухлитрового термоса. Полного.

-А ты, я смотрю, любишь насосаться в прогулке.

-Ну, дорогуша, — ответил программист, — у каждого свои причуды.

Два литра воды. Почти спасение! Почти. Тэра обняла прохладный термос.

-Так что ты говорил про три часа?

-Там четверть часа будет загружаться челнок "Иствика".

-Иствик? Это ж сырьевики. И вообще, где я и кто Иствик?.. Что они вообще тут забыли?

-Ай, лапочка, ты у них сама уж спроси, с какого перепугу в эту дыру сунулись. В общем, у них наверняка есть несколько вакансий. Можешь попытать счастье. Но помни, ты не одна.

-В смысле?

-Пять миль, три часа и один шанс на всё. А желающие обставить тебя, уж поверь мне, найдутся.

-Торопыжка...

-Погоди. Вакансии инженеров на всех складах ночью разом закрылись.

-Кто бы сомневался. Торопыжка, что у Иствика за вакансии?

-А тебе уже не всё равно? Дуй, давай, лапочка.

Судя по тихому шороху, пилочка отправилась в путешествие по ногтям.

И Тэра припустила через барханы. Большие. Маленькие. Широкие. Она соскальзывала и продиралась. Бежала мелкой рысью по гребням. Жалкая тень иссушенных акаций, или чего-то на них похожего, служила коротким привалам. В тени она жадно пила. Вытряхивала песок. Вопила. Махала проносящемуся высоко в небе транспорту, пытаясь привлечь внимание. И снова бежала. Шла. Ее тень становилась короче, тонкий черный комбинезон пёк нещадно, и остатки воды ушли издыхающей струей на голову и раскаленные плечи. Песок набился в ботинки. Наверное, даже мелкие ящерки посмеивались из-под выветренных камней, глядя на качающуюся, бредущую смертную. Ноги заплетались. Но она шла. Шла и слушала ветер. Шум в ушах. Переставляла ватные ноги и вглядывалась в переливающийся в мареве космопорт. Вот он. Рукой подать. Тэра потянулась и мираж дрогнул. Исчез. Сил не осталось даже на любимое "чёрт". Вой ветра усилился. Струя горячего воздуха сбила с ног, и она покатилась вниз. Распласталась, и даже заплакать сил уже не осталось. В голове звенело "двадь куддастая!". Руки беспомощно комкали раскаленный песок. И хотелось только одно, из последних сил выкрикнуть: не дождёшься. Она обещала вытащить родных из гетто. Обещала!