О Городе и Пляже

Мой взгляд, помимо воли отскакивал от обычных людей и следил за зомби или роботами. Было забавно глядеть на их нелепые попытки казаться людьми: они маскировались тщательно, аккуратно, но упускали какую-то внутреннюю мелочь, почти неощутимую. Быть может, эта мелочь называется "душа". Без неё-то вся иллюзия и рушилась, рассыпалась в прах, а нелюди вызывали смех и жалость, как бездарные актёры, которые решили играть Ионеску, да забыли выключить эмоции. Все мои усилия не смотреть на них уходили в пустоту: стоило перестать думать о контроле над глазами, как он тут же возвращался на интересующие его (да и меня) объекты.

Поведение моего взгляда не могло не обратить на себя внимания рано или поздно.

— Да вы во мне дыру скоро просмотрите, — сварливо улыбнулась мне девушка-зомби. Была она мила, но бледна и невзрачна.

Это случилось в аптеке, куда я зашёл купить антидепрессантов: меня неожиданно больно в очередной раз кольнуло воспоминание о Маше, о пистолете, который я не успел схватить тогда. Мне бы извиниться перед девушкой и уйти, но слишком велик оказался соблазн снова прикоснуться к заговору и заодно поддразнить это существо. Самому завязать беседу мне мешал здравый смысл и боязнь, но теперь, когда со мной заговорили первыми, сдержаться стало совершенно невозможно.

— Нет-нет, — покачал я головой, тоже улыбаясь. — Это способ вскипятить вам мозг.

— И как успехи?

— Мозг пока не найден, — шутливо вздохнул я. — Где он у вас?

— В голове. Как у всех.

— А, по-моему, вы не такая, как все, — я многозначительно понизил голос.

— Да, не такая, — улыбнулась она. — Любая другая тебя давно послала бы.

— А вы?

— А я позволю тебе проводить меня до остановки, — гордо улыбнулась девушка.

"Вот дура, — решил я, — она ничего не поняла". Я заплатил за баклосан и мы направились к выходу.

Эта аптека располагалась в глубине здания, и, чтобы выйти из неё наружу, надо было сначала миновать ювелирный магазин. В нём-то всё и случилось.

Я думал, что вооружённые налёты на магазины и банки остались в старых кинолентах про суровых полицейских навроде того, что Клинт Иствуд играл. Сейчас грабить их невыгодно: слишком много камер слежения, слишком много систем защиты на каждом углу. Лучше захватить инкассаторскую машину. Но, оказывается, магазины ювелирные ещё кто-то считал достойной мишенью своих преступных амбиций.

Едва мы с девушкой-зомби вышли из двери аптеки, как с улицы в ювелирный вбежали четыре человека в чёрных масках с автоматами. Они дали пару коротких очередей по потолку и приказали всем падать на пол, и чтоб с места не двигались. Странно, но я не испугался. И приказ пропустил против ушей. Вроде бы стрессовая ситуация должна была выдернуть меня из перманентной прострации, но, вместо этого стекло между моим сознанием и восприятием мира стало ещё мутнее, действительность отодвинулась ещё дальше.

Нападавшие не были похожи ни на роботов, ни на зомби. И я, с чувством полнейшей отстранённости, засмотрелся на мою спутницу: как же она отреагирует? К моему разочарованию, она всего лишь послушно улеглась на пол. А я же пребольно получил прикладом по затылку, и упал следом под матерную ругань одного из грабителей. Но даже боль не вернула мне ощущения присутствия во всей этой заварухе: мой взгляд лениво скользил-следил за тем, как налётчики разбивают витрины и складывают драгоценности в чёрные мешки, а потом ломают кассовый аппарат и вытрясают оттуда всю выручку.

Они очень торопились и, наверное, уже собрались сматывать удочки, когда лежавшая рядом со мной девушка-зомби неожиданно-стремительно вскочила и приставила неизвестно откуда взявшийся пистолет к голове одного из налётчиков.

— А теперь, парни, — улыбнулась она. — Этот магазин буду грабить я.

Вышла на мгновение эффектная пауза. Только вот у парня с пистолетом у виска сдали нервы. Ведь он ждал, что вот-вот снаружи залетит внутрь заунывный вой полицейских сирен, а тут нечто совершенно непредставимое: на него нападает какая-то девушка! Заложник моей спутницы рванулся с места, рассчитывая оказаться быстрее женских пальцев, но громыхнувший выстрел расплескал кровь и мозги на разбитую витрину. Тело начало медленно сползать на пол.

Тут же девушке пришла в живот автоматная очередь. Пистолет упал на пол прямо передо мной. Моя новая знакомая тоже оказалась на полу... где-то, я не заметил, где. Весь мой кругозор сжался до точки зрения, и точкой этой стало бесхозно лежащий ствол.

Я никогда не интересовался оружием, и ни за что не сказал бы, какая это модель. Или разновидности пистолетов называются марками? Нет, вряд ли: марки — это то, что лижут. Интересно, какой у Маши тогда лежал в сумке? Ведь она его так и не достала, а вместо него вытащила тот, с кошкой и верёвкой. Надо было попросить посмотреть, подержать другой, огнестрельный. Да нет, глупости, о чём я думаю. Но... если мне интересно потрогать пистолет, то достаточно протянуть руку.

Очень спокойно, с каким-то равнодушным интересом я взял ствол в ладонь, положил палец на курок. Чёрт возьми, проворчал я сам себе, зачем я это сделал. И поднял глаза осмотреться вокруг для того, наверное, чтобы проверить реакцию мира на моё действие. Как раз вовремя. Грабители, уже забрав мешок у павшего товарища, торопливо пятились к выходу и, конечно же, не могли не заметить парня, который зачем-то потянулся к оружию. Ни времени, ни шансов оправдаться у меня не было.

Внезапно всё происходящее стало походить на какой-то грёбаный тир: снять три мишени как можно быстрее, пока они не сняли тебя. Будто шутер от первого лица на компьютере, где ещё есть все эти фишки с замедлением времени. Только вот на компьютере я всегда плохо играл в такие игры: ладонь слишком неловко двигала мышку, и пальцы слишком медленно жали на левую кнопку; а тут же все три моих выстрела грохнули раньше очередей противников. Три выстрела — три хедшота.

Я немного посидел на полу, взвешивая в руке пистолет, а затем медленно и неуверенно поднялся с пола, чувствуя устремлённые на меня взгляды шокированных людей. У меня самого шок был не меньше.

— Отличная работа, — эта фраза сверкнула как молния. — Спасибо.

Девушка-зомби шла ко мне. Её живот был разворочен автоматной очередью, штаны и остатки блузки насквозь пропитались кровью, но её, казалось бы, это совершенно не беспокоило. Она улыбалась и кокетливо хлопала ресницами. Конечно, вспомнилось мне, ведь зомби можно убить лишь выстрелом в голову.

Я поднял пистолет, пытаясь установить дуло вдоль прямой, проходящей сквозь лоб девушки где-то посередине. Отстранённость и спокойствие, помогавшие мне в стрельбе по грабителям, стали теперь плохими союзниками: первая превратилась в слабость, сковавшую все мышцы, а вторая — в равнодушие. В итоге ствол плавно вело влево-вправо и прицелиться никак не удавалось.

А девушка между тем подмигнула мне, улыбка её стала ещё лучезарнее, и аккуратно ухватилась пальцами за дуло пистолета, легонько потянула его на себя. Я послушно выпустил оружие из своих рук.

— Спасибо, — ещё раз повторила она, затем прижалась ко мне и невесомо коснулась своими губами моих губ.

Я даже почти не смотрел потом, как она забирала мешок с награбленным, и уходила из магазина. Всё моё внимание поглотило рассматривание кровавых следов, оставленных девушкой на моей одежде во время прощального объятия. С улицы же доносились уже звуки сирен полицейских машин.

И совсем потом блюстители порядка зачем-то заламывали мне руки за спину, надевали на запястья железные браслеты, а я вяло, но пытаясь выдержать саркастичный тон, говорил, что сделал за них всю их грязную работу. Меня не слушали, но и заткнуться тоже не просили. Лишь пару раз напомнили, что у меня "есть право хранить молчание, но всё, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде". Я же отвечал, что никакого суда не будет, что это недоразумение и они скоро сами разберутся. Они говорили, что разбираться будут в участке.

И в участке же, куда меня доставили спустя пару дюжин минут, стало ясно, что я крупно влип. Сидя на стуле, закованный в наручники, я старался глядеть в окно мимо нависшего надо мной полицейского. А вообще их было в комнате трое, все по очереди задавали вопросы и угрожали.

Они хотели знать, куда делась девушка-зомби с драгоценностями. Они думали, что я с нею заодно. Они думали, что мы всё заранее спланировали. А я мотал головой в ответ, уверяя, что я ни при чём, и не знал, чему больше удивляться: тому, что полицейские знают о зомби (хотя Маша ведь говорила мне про это!) или тому, что, как выяснилось, полицейские специально приехали на место преступления с опозданием: грабители обещали им долю (хотя и тут нечего удивляться: все давно знают о симбиозе криминала и закона). Они грозили мне тем, что упекут меня за решётку до конца дней моих. Ведь есть видео с камер наблюдения и показания свидетелей: всё это доказывает моё соучастие в ограблении, мой преступный сговор с девушкой, которую я видел первый раз в жизни. А я слабым голосом пытался требовать адвоката, на что мне кричали: какой ещё адвокат, такие деньги неизвестно куда пропали! Они совершенно не верили моим словам. Да и кто бы поверил? Как может быть ни при чём человек, пристреливший троих вооружённых людей?

Я почувствовал, что пауза перед началом рукоприкладства слишком затянулась, и сейчас меня будут бить.

Но...

Сначала за стеной раздался грохочущий треск автоматных очередей. Полицейские бросились к окну, пытаясь разглядеть, что же там такое, но тут же резко отскочили, а стекло брызнуло во все стороны острейшими осколками, сопровождая влетевший снаружи велосипед. Сначала я узнал именно его: металлический кусок сочной зелени, — а потом уже хозяйку, оказавшуюся в комнате следом. Конечно же, это была Маша. Она держала в руках наперевес огромную пушку, что-то вроде противотанкового ружья.

Полицейские только ещё тянулись за своим табельным оружием, как девушка тремя страшными ударами приклада своего тяжёлого ружья отправила их в нок-аут, причём кого-то, если судить по растекающейся луже крови — в вечный.

— Я не опоздала? — она сверкнула улыбкой.

— Я всегда рад тебя видеть, — невпопад ответил я, блаженно улыбаясь.

— Пора отсюда сваливать, — Маша аккуратно сорвала с моих запястий наручники. Да-да, вот так просто разорвала голыми руками металл.

— Опять сваливать. Каков план?

— Никакого, — развела она руками.

— Как это? — немного удивился я. Совсем немного.

— Вот так. Здесь нельзя ничего планировать. Менты — это внешняя система. Планируя битву с ними, ты оказываешься полностью в их власти. Нужно импровизировать.

Маша оглянулась на окно, и громко выругалась, перекидывая ружьё за спину:

— Эти уроды уже и танк сюда притащили!

Девушка схватила одной рукой велосипед, а второй потянула меня следом. Мы оказались в коридоре, а комната следом за нами страшно рванула, свалив нас на пол и обдав осколками мебели, стен и штукатурной пылью. Взрыв танкового снаряда устроил небольшую преисподнюю в рамках четырёх стен.

— Так просто нам теперь отсюда не выбраться, — Маша поднялась на ноги. — Надо их отвлечь. Взорвать мозг чем-то неожиданным и безумным.

— Например? — я всё ещё оставался на полу, ошеломлённый и оглушённый.

— Сейчас что-нибудь материализую, — девушка пошарила в своей сумке и извлекла из неё... нечто.

— Что это?

— На бомбу похоже, — Маша, похоже, сама была удивлена. — Я, конечно, хотела что-нибудь, что взорвёт им мозг, но почему именно бомба? Почему так буквально?

— То есть изначально у тебя её в сумке не было? — тупо спросил я.

— Ох ты ж чёрт! — вместо ответа воскликнула она, и начала палить во все стороны.

Это из соседних кабинетов начали выбегать полицейские. Каждый — с табельным оружием и желанием убить нас. И каждого выстрел из Машиной чудо-пушки разрывал в клочья, а меня, не пришедшего ещё в себя после взорвавшейся комнаты, вдавливал ещё глубже в пол. Спустя полминуты коридор был пуст, но забрызган кровью и усеян человеческими остатками.

— Скоро с остальных этажей подтянутся, — поджав губы, недовольно проворчала девушка. — Надо быстрее.

Она выстрелила в пол, проделав там огромную дыру, в которую тут же просунула ствол.

— На каком мы этаже?

— Н-не знаю... — растерялся я.

— Будем считать, что на пятом, — и начала раз за разом нажимать на курок, громко считая вслух, едва-едва перекрывая грохот пушки:— Раз, два, три, четыре, пять, шесть...

— Мы пойдём через первый этаж? — спросил я, когда звук последнего выстрела затерялся среди бетона стен.

— Нет, ты что! Там же ментов куча.

— А зачем тогда... — начал я и осёкся, вспомнив про материализованный Машей предмет.

— Вот зачем, — улыбнулась она и швырнула бомбу в дыру.

— Ты что, хочешь взорвать здание? — опешил я.

— Это взорвёт им мозг, — пожала плечами девушка. — Такого они точно не ждут.

— Но... Как нам отсюда выбраться?

— Садись, — Маша подняла с пола велосипед. — Как тогда, в прошлый раз. Помнишь?

— Помню, — вздохнул я и подчинился.

— Я буду отстреливаться, — девушка перехватила тяжеленную пушку одной рукой. — А ты прикрывай нас этим. — Она отстегнула от рамы велосипеда... зонтик, и протянула мне.

— Это же зонтик!

— Да, но он пуленепробиваемый.

Я раскрыл прозрачный, вроде бы из обычного полиэтилена, зонт и сомнением поглядел на него.

— Он выдержит даже выстрел из танка. Правда, нас тогда собьёт с траектории и всё пропало... Но от пуль защитит вполне.

Чудовищный взрыв внизу сотряс стены, и здание начало крениться. В этот же момент Маша надавила на педали и мы понеслись к окну в конце коридора. Всё вокруг трещало и рушилось, и было страшно, что мы не успеем, что нас погребут обломки... но вот под звон разбитого передним колесом велосипеда стекла мы оказались снаружи, я увидел небо и солнце.

Стрелять начали не сразу: мы успели пролететь несколько метров. Видать, рушащийся полицейский участок и впрямь выбил из колеи блюстителей закона, оцепивших здание. Но всё же кто-то сумел совладать с собой, и на нас посыпались пули, звонко отскакивая от прозрачного полиэтилена зонтика, который я судорожно сжимал правой рукой, стараясь не выпустить из объятий левой талию моей спасительницы.

Мы с Машей были как влюблённые, спасающиеся от холодной промозглости дождя под надёжным куполом зонта, где сердца двоих создают мягкое тепло... Только вот дождь был из пуль. Да и закончился быстро: полицейские убегали, спасаясь от обломков, им стало не до нас.

Велосипед мягко приземлился, и понёсся прочь, оставляя позади локальный конец света, свершившийся с так неудачно подвернувшимся под руку моей спасительнице полицейским участком.

3.

— Теперь точно оторвались, — решила, наконец, Маша, останавливая велосипед посреди какого-то заброшенного пустыря на окраине Города. — Если, конечно, они нас преследовали.

— И что теперь? — я снял онемевшую руку с талии девушки и ступил на заросшую пожухлой травой влажную землю, продолжая держать этот дурацкий на вид пуленепробиваемый зонтик. — На этот раз наши лица они точно запомнили. И паспорт мой у них остался.