01 Кошка Гонта

Несмотря на то, что конфликтов между бойцами личных отрядов королевичей отродясь не было, их апартаменты все же были разнесены в разные крылья паласа. Береженого, знаете ли...

И только одна часть нижнего этажа как щерилась истинными казармами, так ими и осталась — «цепные псы» сыщика двора Теодора Курима. Называя вещи своими именами — отморозки. Их боялись и не любили, но Тео крепко держал поводки, а в «мирное» для замка время надевал на своих «песиков» «намордники».

Хуже них были только рутьеры — наемники на время военных действий, в помощь регулярной армии, по большей части облюбовавшие леса королевства. Вот на них уже никто ничего одеть не мог, и деревни не раз собирали послов к королю, жалуясь на этих разбойников.

Дурб вышел к стойлам единорогов, когда белоснежный красавец королевича был уже оседлан.

— Доброе утро, твое высочество. Снимаемся?

Сермуш утвердительно кивнул, а когда Фаррину, подозвав караульного, распорядился поднять личный отряд королевича, тронул его плечо:

— Ты случайно не помнишь имя брюнеточки?

— Какой из них? — спросил Дурб, сам седлая своего единорога. — Этих брюнеточек здесь — лес.

— Такая с родинкой... На спине.

Фаррину прищурился на принца:

— Метнуться в твои покои и спросить?

— Вот черт, думал, может, ты помнишь... — Сермуш махнул в седло, поднимая единорога ввысь.

Тронув морду своей животинки, Дурб опять скрылся в паласе: он не ожидал, что они снимаются сегодня, придется будить жену.

* * *

— Ну, что? — буркнула Кара.

Перед глазами плясали темные круги: Тор по ее же просьбе ворвался в сознание «с разбегу», что не полезно для здоровья.

— Ничего, — протянул ведьмак, поднимаясь, и потянулся к кувшину с вином.

— Тор?

— Слушай, вот зачем тебе все это, а? Плохо живется?

Кошка медленно встала, покачнулась.

— В гляделки поиграем? — прищурилась.

— Вытолкаю, — усмехнулся ведьмак, отпивая из горла.

И то верно, не с челом говорит. Этот может и вытолкать, и оглушить, и в растение превратить, и даже убить при желании и достаточной силе. А Тор звался лучшим в королевстве, после своего же отца — так что силенок у него хватит на многое.

— Говори, а то кусаться начну, — пригрозила кошка.

— И на кой черт я только согласился, — проворчал Тор. — В тебе кровь королевская.

— И мать мне была не родной, — села на подвернувшуюся под зад кушетку Кара.

— Вот и зачем тебе все это? — прищурился ведьмак. — Ни одного из нас ни один король не признает, знаешь же.

Кара перевела на него взгляд, словно не услышав.

— И если папа — король... Где же мама?

Тор медленно подошел к окну, уселся на подоконнике. Где мама, где мама... С волчиками мама, где же ей еще быть-то.

— Кара, не дури.

— Нет, нет, погоди, — замотала головой кошка, забираясь на кушетку с ногами. — Я выросла в замке, среди прислуги, и была свято уверена, что одна из них — моя мать. Мой папа совершенно не в курсе, что его телохранитель и... черти небесные, — икнула Кара, припомнив адюльтер, — его же дочь.

Ведьмак снова глотнул вина, слушая.

— И с чего же это волчица принесла тогда меня в замок-то?

— Ну, где нагуляла, туда и принесла, — резонно предположил Тор.

— С запиской «это дочь короля»? — разозлилась кошка, моментом трансформировав уши с глазами.

— Ну, ты еще клыки покажи, и я тебя в окно на свежий воздух выброшу, — усмехнулся ведьмак.

Вот уж не было печали, так захотела же узнать. Тор уже не один раз пожалел, что согласился проверять ее.

— Где стая, Тор? — прошипела кошка.

Ведьмак поперхнулся вином.

— Кошара, даже не думай.

— Где? — Кара подскочила к нему, хватая за грудки.

Струя воздуха оттолкнула полукровку на несколько метров назад.

— Лес на юге от замка. За полем. В западной части — их землянка. Только скажи мне, что делать будешь, когда... маму найдешь?

— Привет от папы передам, — кошка выскочила в коридор.

Раздав указания десятке, Кара распорядилась седлать коня. А когда всадница покинула стены замка, Тор проводил ее долгим взглядом из окна своей комнаты. Упрямая, как черт, разозлился ведьмак.

Кара не стала загонять рысака — еще в королевском лесу напросилась к егерям. И самой дух перевести, и коняшке дать передохнуть. До утра ее никто не хватится, а если что — Тор подстрахует. Она не раз прикрывала его спину, когда тот не мог поднять себя с кровати по всем понятным причинам. И телохранителем поработает денек, не развалится. Тем более что охранять монарха все равно уже не от чего. Разве что от скуки.

Лесничий накормил кошку, расспросил, с чего вдруг та в лес подалась.

— Волчиков навестить решила, — улыбнулась девушка.

— Никак, батьку ищешь? — усмехнулся мужчина.

— Вот не поверишь, Даран, маму.

Мужчина перестал жевать. Сглотнул.

— А что, папа нашелся?

«Родословную» Кары узнали все и сразу, как только девушка закрепилась в замке при короле. А с лесничим и егерями у нее и вовсе сложились теплые отношения после первой же охоты — оборотни не промахиваются, а шкуры не портят, предпочитая пускать стрелу из арбалета в глаз животного. Правда, король тогда остался не доволен: по правилам, смертельный удар должен был нанести он, так что пришлось загонять еще одного зверя, а Кара уже держалась в стороне и арбалет свой больше не подняла.

— Ага, нашелся, — улыбнулась кошка. — Теперь маму бы найти. А то не хорошо получается... Родила, бросила...

Даран приотворил дверь избушки, проверяя, где егеря.

— Не ходи к ним, — нахмурился. — Ничего ты не узнаешь.

— Хоть кто и скажет чего-нибудь, — не сдавалась Кара.

— Послушай старого Дарана, не ходи, кошка.

Полукровка подняла на него глаза:

— И что же у нас старый Даран не договаривает?

Лесничий опустил голову и вышел вон. Все равно ведь пойдет, что ни говори теперь. Хоть вяжи ее тут — уйдет, если надумала. И Дарану очень живо представилось, что девушка будет делать с новыми знаниями. А может, и не сохранили волки память о той охоте...

Лесничий начал подозревать неладное еще с первой встречи с кошкой. Выросла в замке, мама — служанка, кто папа — понятия не имеет, только знает, что волк. Поначалу мужчина гнал от себя нездоровые мысли, мало ли полукровок по земле ходит. Да и почему бы какой служаночке волком не увлечься. Но сейчас, когда «папа» вдруг «нашелся»...

— А батька-то кто? — спросил лесничий, когда кошка вышла вслед за ним.

— Даран, говори, что знаешь, — не услышала его вопроса Кара. — А то зацеплю ведь.

— Ну, ты меня не пугай, — нахмурился мужчина, — пуганый.

Кошка вздохнула, хлопнув его по плечу.

— Я на обратном пути заскочу, не выгонишь?

— Заскакивай, заскакивай, — протянул лесничий, провожая кошку.

К оборотням днем приходить не рекомендуется. Разбудишь кого не надо ненароком — голову снесут и не спросят, как звали. А если серьезно — вряд ли выйдут. Любая община перевертышей живет по отличным от людей правилам и нормам. Защищая свою землянку, они предпочитают разбивать поля достаточно далеко от нее, благо ноги животных принесут их на место значительно быстрее, чем человские. И в течение дня в подземном городе остаются лишь ремесленники, дети да несколько бойцов. И сколько не зови, никто из них не обратит на пришельца внимания: говорить все равно надо с вожаком, а он со стаей на поле, как и вся основная масса бойцов, аль на охоте. Вести — будут, если уйдешь — доложат, что приходил. Но не выйдут.

И, миновав пустырь, Кара отпустила рысака пастись, неспешно ступив в лес. Шуметь особо не рекомендуется, но и красться нельзя. Расценят как охоту. Смешно, конечно, представить охоту на оборотней... Но, смеясь, порвут-таки.

Все эти тонкости были на слуху у челов. Слушая их в каморке для прислуги, Кара только усмехалась — и чего только не напридумывают. Ведь даже не видели оборотней, а знают, как себя вести. Однако сейчас девушка заметила, что строго следует «предписаниям», а когда закончился и последний намек на тропинку, подтянулась на ветке и пошла по верхам — теперь так уже проще.

Вскоре показались дымки из земли: вот и землянка, город под землей. Перевертыши не прячутся, возделывая поля и огороды вдалеке, они не хотят «проделать дыру в собственной крыше». Устроившись на широком суку, Кара прикрыла глаза — вечерело.

* * *

Сермуш махнул дозорному хода на дракоше, и тот заложил вираж, приветствуя королевича с летунами. Мощный хвост животного зацепил землю островка, вырвав дерн. Из наспех собранного домика уже на территории чужого мира высыпали двое стражей, вытянувшись в струнку. И аубердинцы ступили в дверь.

Этот ход открылся три года назад, в крутом холме на малюсеньком островке, со всех сторон окруженном водой. Высылая экспедицию, Сермуш хмурился: доставлять товары по воде будет не радостно, если отношения наладятся. И конечно же, как на зло, они наладились. По ту сторону оказался мир, повторяющий Аубердинию, словно брат-близнец, разве что несколько отсталый. Хотя, это еще с какой стороны посмотреть, кто отсталый: ведьмы и оборотни были далеко не сказкой и составляли очень даже мощную угрозу по сравнению с мечами и первыми опытами над порохом аубердинцев.

Поначалу советники рекомендовали закрыть дверку и не соваться, в целях личной же безопасности, но королевич отрезал, что у них сейчас вообще только один действующий ход, и мир ведьм вполне может оказаться полезным. А если надо, он и на помеле научится летать.

Но таких навыков приобретать не довелось, а король Гонт те-Малье Турессу с очень большим интересом выслушал представителей Аубердинии. Правда, говорят, в ступоре был первые дни. Оно и понятно, некоторые вообще сразу голову норовят снести. Чтобы не быть голословными, предложили посетить дверку, и процессия выдвинулась к своему «холмику». Посмотрели, пощупали, поикали. Первый транш привезли аубердинцы, и Гонт расслабился, поверив, что его никто обманывать не собирается. Завязалась торговля. Через несколько месяцев при дворе Гонта появился Сермуш, дабы познакомиться поближе — с дружеско-дипломатическим визитом. Гонт, вроде бы, собрался нанести ответный визит, но все тянул, а королевич его в дверь и не толкал. Неополь, конечно, примет радушно, но он не большой любитель праздных гостей. Один представитель чужого мира как-то завис в Сомонии аж на три месяца, уже не знали, как выгнать.

Вся сложность таких товарообменов заключалась в том, что если не наладить отношения с ближайшим королевством-городом-что-в-данном-мире-есть, то искать их соседей не имеет никакого смысла: слишком дальние дороги не способствуют выгоде, да и везти придется все равно по землям несостоявшихся партнеров. А лишние проблемы с доставкой грузов аубердинцам ну совсем ни к чему. Проще уж действительно — дверку закрыть.

Дав распоряжение отогнать единорогов в замок, пересели на коней и пустили к поместью. Гонец шагнул наружу. Он оседлает белоснежного, а остальные двенадцать послушно последуют за «вожаком».

Поместье Балья встретило своего хозяина гробовым молчанием: как только дом был приведен в порядок после своих последних владельцев, Сермуш выслал всю прислугу обратно на аубердинию, повелев летунам вспоминать, как к очагу подходить. Балья стала военной базой для тринадцати человек. Правда, через месяц немного смилостивился и распорядился вместе с товарами для Гонта привозить и годный к еде провиант в поместье, чтобы его бойцы не попадали с коней с голоду, от собственноручной готовки-то. Ну и чтобы самому не усохнуть.

Балья никогда не было замком, хотя название свое оставил от прежних владельцев. По меркам королевских паласов, это было невысокое двухэтажное строение с башенками и кокетливыми балкончиками, служившее когда-то резиденцией-пристанищем одного из герцогов королевства на пути от своего замка в замок короля. Со временем домик начал кочевать из рук в руки, перекупаясь, местами достраиваясь, появились даже постройки для прислуги... И когда представители аубердинии подыскивали пригодное местечко — поближе к замку Турессу, перешло в руки Сермуша за совершенно баснословное количество драгоценных металлов: прежний владелец очень не хотел расставаться с «домиком». Обнесено строение было невысоким каменным забором, но проход на территорию остался лишь в виде кованой решетки: не военный объект, чай.

— Утром выедем в замок, — бросил Сермуш, спешиваясь.

* * *

Когда неестественно огромные волки показались на горизонте, Кара словно срослась с деревом, распахнув глаза. Две сотни перевертышей шли рысью, легко отталкиваясь от земли. Две сотни очень и очень больших животных. Среди них всего шесть-семь десятков бойцов, остальные — мирные жители, как любой из челов... Но клыков и когтей всего одного воина хватит на очень много людей.

Кара знала свою силу, да и капитаны, лично ее натаскавшие, были не абы-какими бойцами. Удалось кошке и на поле брани пофехтовать, было дело — Гонт тогда гиен «купил». Но вид огромных собак почему-то не произвел на девушку столько впечатлений, как стая волков сейчас.

Когда серые шкуры начали нырять в землянку, Кара мягко спрыгнула с дерева и коротко свистнула. Теперь мирные скрывались под землей живее, а десяток бойцов тут же одели бронь: мягкая шерсть скрылась под металлической чешуей, блеснувшей в лунном свете. Кара непроизвольно сглотнула. Она и сама вот также покрывается сталью в момент опасности. Только волком перекинуться не может. И ей безумно захотелось последовать примеру хозяев землянки, натянув металл, но девушка нутром чуяла: лучше не надо. С миром пришла, поговорить, а не ужином на стол.

От бойцов, водящих носом по ветру, отделился волк, медленно подошел к гостье и втянул воздух. Повернул голову, на секунду замерев. А потом ее окружили. И некоторое время оборотни «говорили» — глазами. Вожак примет решение через минуту-другую, а сейчас раздумывает, может, даже и совета своих бойцов спрашивает: не чел пришел, полукровка, которая не менее опасна, чем они сами. Мотнул головой и принял решение, перевернувшись.

Перед Карой стоял высокий плечистый молодой человек лет тридцати с пронзительно-черными глазами и такими же черными, как смоль, волосами. И с неожиданно очень правильными чертами лица. Почему-то девушке казалось, что перевертыши-бойцы никак не могут быть... привлекательными в обличии человека. От неожиданной мысли кошка вздрогнула.

— Значит, от вида волков ты не дрожишь, а человека — испугалась? — хмыкнул вожак, подходя.

Кошка почувствовала, что уши заострились... Глаза расфокусировались — и налились золотом... А потом начали вытягиваться клыки, заостряя ряд зубов. Ей самой страшно стало, что сейчас произойдет — и по телу прошла дрожь, одевая Кару в чешуйчатую бронь, сминая ткань камзола. Сильная рука пришпилила полукровку в дереву. Вытянув кинжалы у нее из-под мышек, вожак вонзил их в ствол около ее носа.

— Да что же вы, полукровки, какие нервные, — процедил он, отпуская ее. — Скидывай бронь, дура!