"Конь в пальто", — чуть не ляпнул Димка, но вовремя спохватился. Такое своей Дашеньке (ему все время хотелось повторять ее имя) он не мог сказать. Изложил краткую версию того, как его мерседес принял на грудь беременную Светку, вдруг осознав, что испытывает к этой непутевой какое-то подобие благодарности. В качестве подтверждения своих слов даже извлек из кармана мерсовский шилдик, непомерно мизерную плату за то, что он снова смог встретить Дашу. "Блин, имя-то как ей подходит".

Доктор Дарья Александровна выслушала рассказ Димы, в паре мест удивленно изогнув бровь.

— Ну что ж, в таком случае информация о первом этапе родовой деятельности вам без надобности, — Даша слегка усмехнулась. — Ну и повезло же вам.

Очарованный Дашиной улыбкой, Дмитрий не сразу сообразил, что доктор Медведева собирается уйти.

— Минуту, Дарья Александровна!

— Да?

— Неужели вы меня не помните?

— Рожали у нас?

От этой фразы Димку передернуло.

— Три дня назад мы в троллейбусе встретились, помните?

Даша внимательно посмотрела на Дмитрия. Всклокоченный, бледный, только-только начавший приходить в себя, он несколько отличался от самоуверенного хлыща в элегантном костюме — себя трехдневной давности. Но Даше его вспомнила. Кивнула.

— А, ну да. Вспомнила. Чем обязана?

Дима обезоруживающе улыбнулся и развел руками.

— Видите, мы снова встретились. Мне кажется, это судьба ...

— Да минуй вас Господь от такой судьбы, — Даша еще раз усмехнулась. — Я же лесбиянка, забыли?

Глядя в спину уходящей доктору Медведевой, Дмитрий испытывал острое желание врезать куда-нибудь кулаком. "А вдруг сейчас Светкин муж приедет?", — с надеждой подумал он.

Глава 4. Неудачная попытка познакомиться.

В офисе все шло из рук вон плохо. На разнос любимого шефа на тему, какого х... он провафлил конференцию и где шлялся все утро, выключив телефон, Дмитрий ответил грозным, но нечленораздельным рыком и хлопаньем двери. Не привыкший к таким бурным изъявлениям эмоций, минут через десять Эдуард явился к нему самолично, сильно встревоженный, с бутылкой коньяку. Выцедив на пару с шефом двести пятьдесят коньяку и сочинив на чистой импровизации рабочую версию про ДТП (отломанный шилдик и тут пригодился), Дима, тем не менее, не обнаружил в своем состоянии никаких положительных изменений. В груди саднило нещадно. Хотелось делать какие-нибудь глупости. Пометавшись после ухода шефа по кабинету, Дмитрий принял компромиссное решение: он собирает волю в кулак и до шести работает, как примерный раб. А в шесть начинает делать глупости. Этот великолепный компромиссный план даже был приведен в исполнение. С одной оговоркой — Димкиного терпения хватило только до пяти. В пять вечера спохватился, что ровным счетом ничего не знает о работе роддомов, и может запросто не застать Дашу на месте, и вихрем рванул из офиса. Правда, по дороге рискнул все-таки остановиться и купить букет из двадцати пяти бордовых и розовых роз.

Естественно, там уже все было закрыто. Димка пару раз с досады пнул ни в чем не повинную дверь. Не помогло. Можно, конечно, приехать завтра. Но он хотел видеть ее сегодня, хотел так, что в груди становилось больно. Дима стоял, опершись на ограждение крыльца, опустив ненужный букет вниз, и предавался отчаянию. Звук открывшейся сзади двери заставил его вздрогнуть, так что букет чуть не полетел в лужу под крыльцом. Резко обернувшись, он увидел стоявшую в дверях Клавдию Архиповну.

— Чего расшумелся-то? — грозно спросила она, на всякий случай не распахивая настежь дверь.

— Клавдия Архиповна, здравствуйте! — улыбка на лице Дмитрия была совершенно искренней. Вот уж не мог он предположить, что когда-нибудь будет радоваться встрече со старой теткой.

— А, ты это, — узнала его медсестра и расплылась в ответной улыбке. — Чего поздно так?

— Да вот... — Димка виновато развел руками.

— Вообще-то справки у нас с другого крыльца дают. Ну да ладно, заходи, — Клавдия Архиповна распахнула дверь. — Сейчас, позвоню наверх, узнаю. Ты фамилию только напомни.

Они прошли внутрь, и, прежде чем его спасительница схватилась за телефон, Дмитрий выпалил:

— Вообще-то я к Дарье Александровне. Она еще на месте?

Затаил дыхание в ожидании ответа.

— Дежурит она сегодня, — Клавдия Архиповна удивленно посмотрела сначала на Диму, потом на букет. — Сейчас позвоню, скажу.

— Спасибо, — Тихомиров с облегчением выдохнул.

— Ей передадут, как только она на пост подойдет. Надо подождать, — проинформировала добросердечная медсестра, положив трубку. — А чего случилось-то?

Дима решил, что правда — лучшая политика, и второй раз за день пересказал свои утренние приключения. Правда, в версии для Клавдии Архиповны Димка сделал значительный акцент на свое бескорыстие и благородство. Его слушательница ахала, охала, всплескивала руками, прижимала их груди — в общем, удивить ее Дмитрий сумел.

— Ах ты, бедолага, — медсестра сочувственно похлопала его по руке. — А ДарьСанна-то тебе зачем?

Где-то громко лязгнули двери лифта, и через пару секунд доктор Медведева собственной персоной нарисовалась в холле.

— Клавдия Архиповна, а где карта Семеновой, которую в четыре по скорой привезли? — Даша тут же начала рыться на столе у медсестры. На Диму внимания, как обычно, — ноль.

— Добрый вечер!

Дарья резко повернулась и внимательно посмотрела на Дмитрия. Рассеянно кивнула.

— А, это вы. Мальчик у вас. Вес — четыре с копейкой. Здоровенький. Девять баллов по Апгар.

Дмитрий преувеличенно громко вздохнул.

— Доктор, вы забыли. Я НЕ отец. А это, кстати, вам, — он протянул букет.

— Вы что, офонарели?! — доктор Даша смотрела на букет так, будто это была тухлая разлагающаяся селедка. — В отделение цветы нельзя.

— Почему? — опешил Дмитрий.

— Потому что аллергены, — непонятно ответила Дарья.

— И что мне с ним делать? — блин, он опять начинал заводиться.

— Да что хотите, хоть выкидывайте, — пожала плечами Даша. — Или вон Клавдии Архиповне подарите, она у нас цветы любит, — злорадно добавила она, решив, что букет, от которого отказалась одна женщина, вряд ли будет хорошим подарком для другой, и приставучему красавчику от суровой медсестры достанется по полной. Но Клавдия Архиповна излишней гордыней не страдала и букету обрадовалась — нежно прижала к груди и уткнулась носом в розы.

— Могу я с вами поговорить? — Дмитрий сделал приглашающий жест в сторону окна.

Дарья недовольно нахмурилась, но все же приняла приглашение и двинулась в указанном направлении, на ходу запустив руку в и без того растрепанную шевелюру. Вообще, растрепанными были не только волосы. Доктор Медведева целиком имела вид растрепанный и распаренный, щеки розовели, светлые волосы торчали в разные стороны, образуя вокруг головы некое подобие нимба. Но Димка готов был любоваться и любоваться на эту красоту.

— Итак? — вопросительные интонации в Дашином голосе граничили с раздраженными.

— Видите ли, в чем дело, Дарья Александровна, — начал Дмитрий и замялся. Чертовски неудобно признаваться девушке в своей симпатии, называя ее на "Вы" и по имени-отчеству. Но в стенах этого помещения, после всего, чему он был свидетелем утром, он просто не мог называть ее иначе. Да и Клавдия Архиповна, деловито шелестевшая какими-то бумагами за стойкой, явно превратилась в одно большое ухо.

Дмитрий глубоко вздохнул, собираясь с мыслями, и продолжил:

— Дело в том, что вы мне нравитесь. Очень нравитесь, — еще раз вздохнул и добавил: — Очень-очень. И я вот подумал, что мы могли бы как-то продолжить наше знакомство...

— Стоп-стоп-стоп, — Дарья наставила указательный пальчик на Дмитрия. — Как вас?

— Дмитрий Тихомиров. Иванович, — зачем-то добавил Дима.

— Так вот, Дмитрий Иванович, мы же с вами в крайний раз все решили. Я — лесбиянка.

Димка понял, что разговор опять заходит в тупик и пора пускать в дело тяжелую артиллерию. Посмотрел Даше в глаза тяжелым внимательным взглядом, которым обычно прочищал мозги самым тугосоображающим своим подчиненным и процедил сквозь зубы:

— Не верю.

Это проняло даже несговорчивую Дашу. Она на пару секунд отвела глаза, стараясь не думать о том, как екнуло сердечко от этого пристального и такого до неприличия внимательного взгляда.

Впрочем, такой ерундой, как внимательный взгляд, Дарью пронять можно было ненадолго. Она снова взглянула на Дмитрия и бодро продолжила:

— Хорошо, давайте придумаем то, во что вы поверите. Садо-, мазо-, некро -... Черт, где же мой любимый учебник по сексопатологии, — доктор Медведева демонстративно похлопала себя по карманам. — Эврика, придумала! Я — фригидна! — она слега развела в стороны руки, таким жестом предлагая оценить свою находчивость.

Матушкин темперамент дал себя знать, и Тихомиров все-таки взорвался.

— Я, что, настолько отвратителен!? — он прикладывал титанические усилия, чтобы не орать во весь голос. — Что, блин, во мне не так?

Дарья сделала шаг вперед, подступив к Дмитрию вплотную, от чего он мгновенно заткнулся. Наставила палец ему на грудь и, яростно глядя в глаза, негромко, но отчетливо сказала:

— У меня там наверху, — палец другой руки ткнул в потолок, — шесть женщин кричат, стонут, мечутся, корчатся от боли, пытаясь дать жизнь своим детям. Одну из них не позднее чем через час мне, скорее всего, придется оперировать. Вы действительно считаете, что у вас есть ко мне дело важнее этого?!

От такого напора Димка потерял дар речи. Оправившись, смущенно пробормотал:

— Я имел в виду не сейчас, ну, может быть, завтра ...

Дарья качнула головой и отступила. Дойдя до середины холла, она повернулась к нему и громко сказала:

— Возвращаясь к началу нашего разговора, могу сказать одно — вы или глухой, или у вас склероз, — и, уже обращаясь к медсестре, которая, буквально открыв рот, наблюдала разыгрывающуюся перед ней сцену, добавила: — Клавдия Архиповна, будьте так любезны, расскажите Дмитрию Ивановичу, как справляться с этими недугами. Вам же глухота и склероз работать не мешают. Ну, или почти не мешают.

С этими словами, прихватив какие-то бумаги со стола медсестры, доктор Медведева стремительно покинула помещение санпропускника.

По какому-то непонятному парадоксу больше всего в этом, прямо скажем, неприятном для него разговоре Дмитрия задело то, что Дарья легко и походя обидела добрейшую Клавдию Архиповну, которая так тепло о ней отзывалась.

— Вот же стерва! — простонал Тихомиров, опершись руками на стойку и обхватив ладонями голову.

— Да уж, — согласилась Клавдия Архиповна. Впрочем, обиды в ее голосе не было. — Строгая она у нас. Спуску никому не дает.

Дмитрий поднял голову и посмотрел на медсестру. Та ответила ему полным сочувствия взглядом. У Димы в голове молниеносно созрел коварный план действий. Достал из портфеля дежурившую там на всякий пожарный бутылочку "Хенесси" и плитку горького шоколада. Поставил все это перед Клавдией Архиповной, умоляюще сложил лапки на груди, выдал самый жалостливый взгляд, на который был способен (получилось, откровенно говоря, не очень — последний раз в таких взглядах Дмитрий тренировался в детстве, когда выпрашивал себе собаку), горько вздохнул и сказал:

— Клавдия Архиповна! Пропадаю я. Влюбился. Что делать, ума не приложу. Помогите, пожалуйста.

На месте произнесения последнего предложения хорошо было бы пустить слезу, но Тихомирову это было уже не под силу.

Но и без этого, уже спустя десять минут они сидели вдвоем в служебном закутке и пили чай. От коньяка и шоколада Дмитрий предусмотрительно отказался: "Нет, нет, это вам!". Зато с усердием поглощал в стратегических целях варенье, сваренное Клавдией Архиповной. И слушал.

— Ну, про это, то, что она... — Клавдия Архиповна замялась. — Ну, это, лесбиянка. Не знаю я. Когда я молодой была, про эту дрянь и слыхом не слыхивали. Вроде девка и девка. Но одно точно скажу: мужиков она не жалует.

— Да? — упавшим голосом переспросил Дмитрий.

— Ага. Наших совсем замучила. Она вообще мужиков-гинекологов за людей не считает. Говорит, что в медицину надо идти по призванию и работу свою любить. А если мужик любит смотреть в женские... — тут Клавдия Архиповна запнулась и слегка покраснела, — то это не призвание, а патология.

Тихомиров против воли рассмеялся.

— Знаете, не могу не согласиться.

— Я тоже так думаю, какой нормальный мужик-то пойдет на такую работу, — поддакнула Клавдия Архиповна. — Так она их задраконила всех. Не дай Бог им где напортачить — жизни не даст.

— Это как? — не понял Дмитрий.

— Ну, как-как. Где недоглядел, где ошибся, где еще чего. А она, если это ее женщин касается, спуску не даст. Скандал устроит непременно, заставит все исправлять, если еще не поздно. Еще и докладную напишет. И жаловаться пойдет. А уж язык у нее... — медсестра покачала головой. — Они ее змеей подколодной за глаза зовут.

— Не может быть, — удивился Дима. — Она же такая красавица.

— Да уж, — усмехнулась Клавдия Архиповна. — Она когда после интернатуры к нам пришла, все мужики вокруг нее кружили, хвосты распускали. Она поначалу тихая была, от них бегала. А потом опыта понабралась и построила их всех по линейке.

— Неужели ни с кем не подружилась за все время? — ревниво поинтересовался Димка.

— Почему, анестезиологов уважает. И с реанимации мужиков. Завреанимацией, Андрею Викторовичу, даже на день рождения коньяк подарила. Он какую-то ее девчонку с того света достал. Викторыч сказал, хороший коньяк. Ну, навроде твоего.

— А вообще, добрая она. Строгая, но добрая, — Клавдия Архиповна отхлебнула чаю и продолжила: — Один раз санитарке разнос устроила за грязные палаты. Та полчаса в сестринской ревела. А Дарья Александровна, как узнала, что эта дуреха беременная, извинилась перед ней. Не, представляешь, прям на посту, перед обходом, при всем отделении взяла и извинилась перед санитаркой. Доктор извиняется перед санитаркой.

Клавдия Архиповна недоуменно покачала головой и возобновила свой рассказ:

— Наташка потом и рожала у нее. Руки в родзале целовала: Дарья Александровна ей ребенка спасла — там двойное тугое обвитие было...

— А что насчет семьи, — поспешил сменить направление разговора Димка, — муж, дети?

— Да какое там! — рассмеялась Клавдия Архиповна. — Она за своей работой замужем. Задерживается постоянно, на все праздники дежурит — какому мужику такое понравиться, будь она хоть трижды раскрасавица! Родители вроде здесь живут, слышала, она с кем-то из наших договаривалась отца в ортопедию положить. А так, вообще, мало про нее знаю, — с сожалением добавила медсестра. Видно было, что все про всех знать — это ее основная работа, и ей прям неловко было, что она с ней не в полном объеме справляется...

— Спасибо вам огромное, вы и так много мне рассказали. Может, телефончик знаете? — с надеждой спросил Дмитрий.