Великий Контрабандист. Книга вторая. (главы 11-20)

Первую охапку всякого добра Жорик заныкал в своей комнате. Не забыл стащить поношенный рабочий халат уборщицы. Процесс пошёл. Теперь надо всё это добро упаковать в мусорные пакеты, но они слишком хлипкие. Но есть же наволочки ... в комнате у Ефимки. Зачем дебилу наволочка на подушке, да и сама подушка? Сказано — сделано. Жорик метнулся в комнату к сладко спящему бывшему другу. Свобода в опасности, а он валяется на койке — морского кота изображает. Дрыхнет придурок и не реагирует на приход к нему Жорика. Да и ладно. Мы не гордые.

Жорик решительно реквизировал одну из двух подушек Ефимки. Собрату по разуму и одной хватит. Зачем ему подушка, если он ку-ку? И одеяла ему не надо ... и лишних простынок вместе с домашними тапками. Ещё одну охапку добытых вещей Жорик отнёс в свою комнатушку. Количество стыренных вещей росло, что радовало глаза и грело душу. Но останавливаться на этом никак нельзя, ибо фарт прёт лавиной: панамку надо наполнять до отказа. Продолжаем грабить богатеньких. Все правильные пацаны так поступают в девяноста девяти случаях из ста. Ночь ещё длинная — успею добро запаковать и вытащить через окно. А там до моей хаты минут десять хода по пустынным улочкам. Несколько раз метнусь кабанчиком, а потом завалюсь спать. Утром скажу, если кто спросит, что спал, ничего не видел, ничего не слышал, так что, докапывайтесь ребятки к столбу, а не до честного Жорика. Флаг вам в руки и барабан на толстую шею.

Очень много вещей полезных дала кухня и столовая. Здесь Жорик стырил блестящее чайное ситечко с чайника, за которое можно душу продать. Подумал и прихватил сам чайник, да и несколько кастрюлек с тарелками прихватил. Ух ты, сколько здесь всяких ложек, ложечек и вилок. Прямо Клондайк и Эльдорадо. Весят только они много, но своя ноша не тянет. Вот бумажные салфетки весят не много, но зато они создают объём. Но, не оставлять же их буржуям? Скатерти тоже буржуям не надо оставлять, как и коробки со спичками. Смотрим, что тут ещё есть? Можно бы ещё прихватить соль, но, сука, она весит очень много. Вот солонки со столов прихватим и перечницу. Потому что я право имею! Господин Достоевский в своей книге о топоре так и писал, что такие чёткие пацаны, как я, имеют право брать себе всё, что им понравится. Не тварь же я дрожащая.

Жорика вдруг заинтересовали стулья, стоящие возле обеденных столов. Крепкие такие стулья, красивые и, наверное, дорогие. По четыре стула возле пяти столов. Пусть теперь стоит по три стула. Сойдёт и так.

Вскоре стулья переместились в Жорикову комнатушку. Теперь в ней уже не развернуться. Ничего страшного — потерпим временные неудобства — мелкие неудобства меня никогда не пугали. И последний штрих — Жорик притащил из кухни микроволновку и выкрутил в коридоре лампочку. На этом поистине эпическом достижении он предпочёл остановиться. Ведь всё, что плохо лежало, переселилось куда надо, поэтому глупо лезть в уже разорённое гнездо, где ничего приличного не осталось. Остался, правда, в санузле красивый белый фаянсовый "Синхрофазотрон с водяным бачком", но чтобы агрегат открутить требуются инструменты. Увы.

Микроволновку Мочалкин не собирался тырить, он её взял для отвода глаз тех людей, кто вздумает разбираться с исчезновением некоторых вещей в этом гадском домишке. Микроволновку Жорик отволок на первый этаж, где обитали его гонители. Тихонько потянул за дверь, ведущую в тамбур, из которого можно попасть в "апартаменты" Добрыни. Аккуратненько поставил печку возле двери помещения, где спал Добрыня — это тот урод, который имел наглость словами и действиями обижать Жорика. Пусть теперь все думают, что это Добрыня обворовал дом. Сволочь — даже микроволновку стырил, но не успел спрятать. Жорик умный — Жорик даже отпечатки пальцев стёр с поверхности микроволновки. След, указывающий на Добрыню, конечно, так себе, но осадочек-то у господ начальников останется. Начальнички немного подумают, да и вставят гадскому вертухаю фитиль со свежим скипидаром и толчёным стеклом.

Хоть и умным себя Жорик считал, но дотумкать, что в этом доме везде понатыкано шпионское оборудование, у него не получилось. Как замстило, хотя уже лет с двадцать всем людям, мало-мальски промышляющим незаконными делами доподлинно известно о бурном развитии всякой подлой следящей электроники, плюс волшебные артефакты никто не отменял. Жорик о таких мелочах не задумывался. Он задумался, как ловчее через окно спустить на землю стыренное добро. Чего тут думать: я быстр, как молния, и движения мои точны, как часы. Надо из простынки нарвать лоскутов; сделать из них верёвку и спокойненько спускать вниз честно уворованное добро. Сказано — сделано, ведь у Жорика золотые руки, растущие не из задницы, как у некоторых. Он ещё и вычислять умеет: вот понял же, что верёвка должна иметь длину в два расстояния от земли до окна. Поэтому эвакуация добра по траектории "окно — земная поверхность" прошла минут за пятнадцать. Пятнадцать минут — много это или мало в воровском деле. Для Вселенной — это мгновение, а для Жорика это время треволнений: так можно и поседеть во всех местах.

Вон она куча добра смирно лежит чёрным нагромождением на бетонной отмостке дома. Темно. От стены в трёх метрах растут высокие туи, а за ними чугунная ограда дома. Дальше уже улица. Неприметная калитка, ведущая на улицу, запирается изнутри на засов, который Жорик тихо откроет и часа за полтора переносит всё (уже своё родное добро) к себе домой. Осталось только самому спуститься вниз; для такого смелого (и умного) орла спуск со второго этажа совершенно плёвое дело. Вот только тонкая верёвка, созданная из простынки, Жорика не выдержит. Но есть ещё не порванные простынки, да и шторы на окне можно приспособить в качестве каната, по которому ловкий Жорик спустится на землю. Н-да, опять надо делать канат длиной почти в две длины, иначе спустишься, а канат останется висеть с окна, показывая всем из какого именно окна вылез вор. Вопрос, куда цеплять канат? Этот вопрос Мочалкин решил за пару секунд: прицепим канат к металлической дужке кровати.

Перекинув канат через дужку своей кровати, прохиндей закрутил его для толщины, чтобы легче спускаться. Глянул вниз: чёт немного ссыкотно карабкаться в чёрную пропасть. Но Жорик пересилил свой страх высоты, ведь он не какой-то простой воришка, а особенный. Не просто вор, а высокостатейный махинатор. С этой приятной мыслью Мочалкин отправился в пропасть. Уже через один метр спуска он понял, что что-то пошло не туда, типа поперёк борозды всё пошло. Это в Жориковых мыслях крутилось, что по канату легко и просто спускаться. На практике, оказалось, просто наложить в штаны, а карабкаться по канатам надо ещё уметь. Некоторые вовремя неучтённые нюансики немного затуманили зеркало Жориковой сообразительности.

Натянувшийся самодельный канат вдруг как-то подозрительно стал потрескивать. А если он порвётся или развяжется на узлах? Кроме того, старенькая кровать, к которой Жорик прицепил канат, вдруг решила поехать под его тяжестью, да ещё и с душераздирающим скрипом, будто жалуясь на свою нелёгкую жизнь и на дураков, кто использует её не по назначению. Дело запахло просроченной брынзой. Почему-то летучемышного мужика в колготках из Жорика не получилось, да и человека-паука тоже не получилось. Зато, под треск рвущегося на кусочки разработанного гениального плана, получилась сосиска, висящая на нитке, да ещё и судорожно дёргающая нижними конечностями, при этом верхние конечности стали напоминать вату, а не железные мышцы. Сейчас пальцы разомкнутся, и я упаду на сырую землю, где разобьюсь вдребезги как мешок с компостом. Может я в своей жизни слишком много грешил, и вот настало время переселяться на другой берег Стикса?

Под Жориковым окном располагалось окно первого этажа, потом шёл простенок и довольно высокая цокольная часть дома. В темноте расстояние до земли не видно. Да и не смотрел Мочалкин вниз, боясь потерять сознание и сверзиться, как он считал, в пропасть: "...я не хочу, о други, умирать. Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать..." Идея спускаться вниз по верёвке вдруг показалась Жорику не очень качественной, смертельно опасной, но уже не переиграешь. Поистине, случай весьма затруднительный. Как быть? С моим хрупким эго альпинизм противопоказан. Тут ещё и раскачиваешься, как ... как хрен его знает что. Всё, баста! Это финиш — промелькнула мысль в голове, когда ноги мельтешили на уровне окна первого этажа. Что-то сегодня всплыло внезапно слишком много неувязок, приходящихся на квадратный метр. Какого святого многочлена навалилось так много неприятностей сразу? Меня кто-то сглазил! Пора менять план: первый не сработал — значит, надо замутить что-то новенькое, оптимистичненькое.

— Надо влетать в окно первого этажа, — сообразил Жорик, качаясь на своём ненадёжном канате, который затеял ещё и вращаться, естественно, вместе с опытным вором. Почему-то профессия вора-альпиниста, Мочалкину резко перестала нравиться. — От этих качелей и завихрений не поймёшь где тут низ, а где верх: верхний низ, нижний верх. Кажется, я потерял ориентацию, но пол не сменил, потому как я натурал. Хоть бы окно оставили открытым. Если выживу, поставлю в храме большую свечку и пересмотрю свою жизненную парадигму в перпендикулярную сторону. Мамой клянусь — век воли не видать. Как я вообще дожил с таким кривым представлением о мире до своих лет?

Свечку он поставит — ухмыльнулась окружавшая Жорика темнота, наблюдавшая над этой душераздирающей сценой, но тьма не стала пояснять бедному жулику, куда эту свечку ему желательно вставить и как правильнее курить ладан.

Если нет выбора и всего один вариант, то надо этим вариантом пользоваться. Такой вариант предоставили Жорику Высшие силы, наверное, как-то услышавшие его панический зов. Но у Высших всегда особое чувство юмора: хочет этот человечек влететь в окно — пусть влетает, а что получится дальше, то его дело. Рискнул Мочалкин привлечь Высшие силы, и привлёк, но он не учёл, что лучшее отношение к людям со стороны Высших — это когда могущественным существам из иных слоёв реальности на тебя наплевать с их сакральных сфер.

Знал бы Жорик, что случится дальше, то он бы наверняка предпочёл бы разбиться насмерть. Мочалкин и сам не мог бы объяснить, как он всё-таки умудрился раскачаться и попасть ногами в открытое, как оказалось, окно. Секунда — и он уже находится в тёмной комнате. Даже шума не произвёл. Вот только его родная голова продолжает кружиться, тело шатает в разные стороны, руки и ноги трясутся, глаза ничерта не видят, уши ватой заложило. Словил Жорик мощный "вертолёт". Полный оксюморон. А куда делся самодельный канат? Наверное, вывалился в окно и висит-болтается, выдавая всем тайну — из какого окна вылез незадачливый вор.

Вот и представился случай Жорику продемонстрировать своё умение воспринимать реальность через призму тактильных ощущений, если он, конечно, не врал, что тактильно воспринимает мир лучше, чем с помощью зрения. Руки судорожно зашарили перед носом, а глаза сами зажмурились от страха. Что это у нас тут? Вроде диван, а на диване какая-то тряпка. Ага, это тонкое одеяло. Наверное. Жорика слегка повело, и он плюхнулся на диван, но не кубарем и с грохотом, а весьма ламинарно, как тихая водичка. Включился в процесс слух: уши услышали шелест от чьего-то шевеления совсем рядом и приглушённое бормотание, раздавшееся где-то невдалеке, буквально за перегородкой. Голос принадлежал люто ненавидимому Жориком Добрыне Юзовскому, чтоб его жидко пронесло восемь раз. От подступившего ужаса неудачливый скалолаз завернулся в тряпку, определённую им как одеяло. Затих, мелко подрагивая всеми членами и, время от времени икая. Куда я попал, совершено не представляю.

И правильно делал Мочалкин, что не представлял, ибо в здравом уме представить себе такую ситуацию решительно невозможно. Попал ты Жорик по самые гланды, в болотную трясину встрял. Выхода у тебя нет — тьма требует жертв.

Неужели отмучался — размечтался убогий воришка, укутавшись в одеяло с головой. Хрен тебе — ответила темнота и протянула к нему свои тёмные щупальца. Сейчас мы с тобой проведём научный эксперимент. Тема эксперимента: "Хомячок, закрытый в клетке с голодной коброй". Хомячком назначается Жорик. Цель эксперимента: уржаться с хомячка, как жертве собственных пороков.

Именно такой стиль "помогать" людям присущ мрачному чувству юмору Высших сил.

Мочалкин, дрожа под одеялом, явственно почувствовал трупную вонь от своей внезапно умершей мечты ловко обогатиться. Или это он сам издал такой неприятный запах в порыве душевного экстаза? Очень уж не хотел Жорик чувствовать себя жуком в муравейнике, и подопытным хомячком не хотел числиться, отчаянно не хотел, но куда деться с подводной лодки. Влетев, как летучая мышь в чужую комнату, Жорику легче не стало, скорее хуже стало, что вносит явный диссонанс в гармонию его жизни. Так-то я мужик чрезвычайно храбрый, но сейчас мешок со своей храбростью завяжу на тугой узел и затаюсь здесь, как гондурасский партизан под пальмой.

Нет предметов в жизни человека важнее кровати, одеяла и подушки. Добрыне Юзовскому что-то мешало спать: может, на новом месте он ещё не привык спать или его разбудили какие-то посторонние звуки, проникшие в полусонный мозг. Но факт остаётся фактом — Добрыня проснулся среди ночи. Так бывает часто: достаточно опять закрыть глаза и снова погрузишься в сладкий сон или в кошмар. Но надо не включать разум, а то потом засыпать труднее. Это всё нейрофизиология. Гормон кортизол скачет в организме, зачастую не советуясь с разумом и потребностями живого существа.

В темноте электронные часы, светились зелёными цифрами. Света они почти не давали. Рядом с Добрыней тихо посапывала любимая супруга Вероника, о которой совсем недавно Добрыня думал как о законченной прошмандовке: даже прибить её хотел. Стыдно-то как, что мы с Корнеем повелись на ловкую, но примитивную провокацию Елфимова. Зато стало понятно, что мы живём в суровом мире, где надо держать ушки на макушке. Но, как жить в постоянном напряжении? Тогда этот самый кортизол увеличивается и спать не получается от возбуждения. Организм быстро изнашивается от такого существования. Говорят секрет долголетия в пеших прогулках, единении с природой и собой, вкусном сбалансированном питании, правильном сне, умеренных физических нагрузках. Тогда пребудешь в хорошем настроении и проживёшь дольше. Но, сейчас, сука, что-то не засыпается. Пойти, что ли совершить набег на Большого Белого Врага Рода Людского? Это же не грех съесть пару бутербродов с докторской колбаской, политой кубанским соусом? Плюс нарезать немного помидорок и достать из банки с десяток больших чёрных маслин. Да и несколько кусочков ароматной ветчины не помешают разговеться. Ещё надо добавить пару кусочков сала, приготовленного по венгерскому рецепту. Точно помню, что в холодильнике осталась недоеденная копчёная куриная ножка. А к ней достать несколько килек в томате. Вот какие изверги научились делать такую вкусную кильку? И всю эту благодать запить холодным квасом, в который для крепости кухарка добавляет изюм. После страстного общения с хорошей женщиной всегда хочется пить, точно вам говорю. Спрашивается, чего я лежу как ленивый пингвин на льдине?