— Не медлите! Еще не хватало, чтобы они нас накрыли этими адскими ядрами, — прокричал граф и перекрестился. Наблюдая за тем, как крепость вновь покрылась всполохами взрывов. Старая каменная кладка, не способная держать обстрел даже обычных гладкоствольных пушек, становилась смертельно опасной для гарнизона. Ведь при взрыве ее камни разлетались вторичными снарядами, поражая всех вокруг. А такая хрупкая и нежная конструкция перекрытий, еще вчера казавшихся нерушимыми, легко рассыпалась, погребая под собой несчастных. Тем более, что парой залпов с каждого броненосца Владимир решил не ограничиваться, всадив по пять....

Глава 3

30 мая 1713 года. Днестр

Князь Меньшиков стоял на замаскированном командном пункте и с некоторой тревогой смотрел на активно копошащиеся на противоположном берегу войска коалиции. Конечно, большая часть войск этой почти стотысячной группировки уже сгрудилась в зоне досягаемости тяжелых стамиллиметровых минометов. Которых было целых четыре батареи по четыре ствола в каждой. Да не просто так, а в глубоких окопах на заранее оборудованных позициях. Однако князь тянул. Нужно было, чтобы враг раскорячился в самую неудобную позу, начав переправу войск... Мало того — сумев что-то переправить и закрепиться. Ведь в противном случае он быстро отступит, и мясорубка не получится...

Но вот первые части оттолкнули шестами свои плоты от правого берега Днестра, стремясь как можно быстрее преодолеть полосу воды. О присутствие русских войск на левом берегу им было известно. Тут и местные болтали, да и визуальное наблюдение определенные результаты давало. Оттого и сосредоточенные, напряженные лица. Саперные части и немного пехоты. Им нужно будет наводить мост для прохода основных сил. И что они смогут, если их сейчас атакуют? Все прекрасно понимают риск.

— Не будем им мешать, — улыбнулся князь.

— Но почему? — Удивился генерал Евдокимов.

— А вы видите тут много леса? — Повел рукой Меньшиков.

— Нет.

— Вот и я о том же. А значит, они все материалы для мостов и плотов с собой притащили. И вряд ли их много. Поэтому я полагаю, нам нужно помочь этим просвещенным особам возвести мост и втянуть на него поток людей. Мост будет забит людьми как бочка килькой. Так как, они боятся и спешат. Вот тогда и ударим...

Правда, по ходу развития событий план пришлось менять. Дело в том, что, наблюдая за очередью на переправу по эрзац-мосту, генерал Евдокимов отметил колонну артиллерийских орудий, которую конные упряжки подтягивали к будущей переправе. Вероятно, они хотели как можно скорее отправить на плацдарм легкие орудия. А то вдруг русская пехота атакует? Поэтому пришлось ждать. Упускать такой шанс не хотелось.

— Может ну ее? — Задумчиво произнес генерал. — Вон, уже три полка скопилось.

— Да хоть пару дивизий. — Усмехнулся Меньшиков. — Пока они оттуда не вылезают — ничего страшного не происходит.

— Да, но...

— Смотри! Смотри! Пошли!

— Пехота?

— Да нет, дурень! Артиллерийская колонна двинулась. Не зря, ой не зря мы ее отметили. Передать сигнал готовности на батареи!

— Есть передать, — козырнул офицер связи, и механизм военно-полевой бюрократии стал стремительно раскручиваться.

А князь Меньшиков взял в руки сигнальный пистолет, зарядил его красной ракетой, положил на бруствер перед собой и усмехнулся.

— Вот теперь повоюем!

Медленно тянулись секунды. Генерал Евдокимов вглядывался в лица этих солдат, что сейчас со всей осторожностью пытались провезти артиллерийские упряжки по наплавному мосту. Да, не очень тяжело, но узко. Да и шатается он немного под действием течения.

И тут они все, если не сразу и сами, то поддавшись общему порыву, подняли свои головы и вперили взгляды в странный объект, что по крутой дуге не спеша спускался, испуская дымный шлейф и красное свечение. Но не прошло и трех секунд этой странной медитации на незнакомую им сигнальную ракету, как где-то за спиной генерала часто захлопали минометы. И мины посыпались на переправу, плацдарм и позиции коалиции обильным градом. Стальные подарки калибром шестьдесят, восемьдесят и сто миллиметров.

Наплывной мост растерзало очень быстро. По нему работали 'восьмерки', то есть, минометы калибром восемьдесят миллиметров, обрушив на эту хрупкую конструкцию более двухсот мин всего за пару минут. Еще быстрее с переправы скинуло лошадей. Бедные животные после первых же разрывов дернули в воду... прямо в упряжках, вместе с пушками и зарядными ящиками. На левом берегу творился не меньший кошмар. Туда были направлены все 'шестерки', то есть, минометы калибром шестьдесят миллиметров. А их было много. Очень много в дивизии. Поэтому плацдарм покрылся сплошной стеной взрывов. Да слабых. Но очень частых и многочисленных.

Впрочем, и правому берегу досталось не меньше. Ведь именно туда полетели самые тяжелые мины — 'десятки'. Которые падали не очень густо и часто, но чрезвычайно смачно по меркам тех лет.... Да еще под аккомпанемент 'восьмерок', которые переключились туда после 'исчезновения' моста.

Лишь через полчаса у русских батарей кончились боеприпасы в зарядных ящиках и наступила звенящая тишина. Ну как тишина? После сплошной череды взрывов даже истошные крики людей и животных казались тишиной. Но на этом представление не закончилось.

Руководство войск коалиции ожидало атаки русской пехоты. Это было логично. Ведь плацдарм требовалось ликвидировать. Именно поэтому готовились возможную атаку отражать. И они ее дождались. Потому как русские выступили сразу после артобстрела — жидкими цепями в несколько эшелонов. К карабинам примкнуты штыки. Револьверы офицеров наизготовку. А с флангов, надрывно погоняя лошадей, заходили легкие подрессоренные повозки, перевозящие картечницы и расчеты к ним с боезапасом. Пулемет не пулемет, но свыше трехсот выстрелов в минуту обеспечивает. Плюс питание из ленты.

Пленных не брали.

Перед всеми частями русской армии был зачитан приказ царя, в котором в красках рассказывалось о судьбе нашей дипломатической миссии в Стамбуле. С украшательствами и надрывом. Да и возиться с ними не было никакого смысла. Лишняя обуза вначале войны никому была не нужна.

Не прошло и нескольких минут затишья, как затрещали карабины, захлопали револьверы и завели свою монотонную песню картечницы: ду-ду-ду... ду-ду-ду...

А потом подвезли новые зарядные ящики к минометам 'десяткам' и те вновь включились в дело, продолжая вбивать по ноздри в землю войска коалиции. Те самые, что пытались в спешке и полном расстройстве отступить, бросая все...

— Ну, что же, — хмыкнул Меньшиков. — Первый раунд за нами.

— Мы не можем прикрыть несколько направлений. А ну как в следующий раз решат сразу в двух или трех местах переправляться?

— И что? — Удивленно пожал плечами Меньшиков. — Отступим. Петр Алексеевич нам какой наказ дал?

— Стараться выбить их как можно больше.

— Вот, — князь назидательно поднял палец вверх. — Тем и займемся. Разъезды уже прибыли?

— Нет. Ждем.

— Как появятся, сразу меня извести. А пока... а пока нам пора обедать. Бой закончился. И да, не забудьте доложить о потерях и расходах боеприпасов....

Спустя несколько часов мушкетер Жак по прозвищу Счастливчик, судорожно вздохнул, приходя в себя. И замер. Было тихо. Очень тихо. Никто не стрелял, не болтал, не стонал. Хотя после того жуткого обстрела должно было остаться изрядно раненых. Он хоть и был простак, но это его насторожило. Так и лежал с полчаса — прислушивался, пока не решился выбраться из-под засыпавшей его земли.

Уже смеркалось.

Жак огляделся, аккуратно выглянув из воронки. На том, левом берегу Днестра было тихо. Но перед началом обстрела ему казалось так же...

Зло усмехнувшись и сплюнув на землю черную от земли слюну, он стал обшаривать воронку. Три трупа. Одного явно добивали штыком. От осознания чего Жаку стало не по себе, а по спине пробежали мурашки. Ведь это говорило о том, что русские были на этом берегу.... Оружия на виду не было. Явно собрали. Как и подсумки. Поснимали сапоги со всех, у кого они были, кожаные ремни и так далее. Так что все трупы валялись в разодранных мундирах. Впрочем, ему повезло. С трудом, но удалось откопать свое ружье, с которым его отбросило взрывом. Даже подсумок с оторванной лямкой нашел. А вот что делать дальше Жак не знал.

Русские просто переправились, чтобы добить раненых и собрать трофеи? Или контратаковали, погнав армию коалиции на юг? Кто его знает? Их генералы твердили о том, что их мало и столь великой силе они ничего не смогут противопоставить. А оно вон как повернулось.

Впрочем, выбора особенного не было. Судя по тому, что русские добивали его соратников, пленные им не нужны. Значит, идти к ним глупо. Просто пристрелят. Поэтому, тяжело вздохнув и потерев живот, в котором уже отчетливо урчало, Жак направился на юг. Без какой-либо надежды. Однако ему повезло — уже к утру он смог выйти на передовые разъезды французских войск. Мало того — оказался именно там и тогда, когда в этом месте присутствовал лично маршал де Невиль. Очень уж тревожно было в войсках. Вот и не спал. Объезжал костры, поддерживая хоть какой-то боевой дух.

— Боже... — тихо произнес Франсуа, глядя на этого оборванного и чумазого как сам черт мушкетера, который вышел из той бойни не только живой, но и с оружием. Один из немногих. Ревизия войск, отступивших от Днестра, продолжалась, но уже сейчас было ясно — это трагедия. У него оставалось только одно ружье на каждых трех строевых. Да сохранилась тяжелая артиллерия, что просто не успела к кошмару у переправы. Первые нарезные пушки Франции, заряжаемые с дула под снаряды с ударным взрывателем. Вроде тех, что били шведов десять лет назад. И маршал был счастлив тому, что удалось их уберечь.

А мушкетер стоял перед ним по стойке смирно, чуть пошатываясь, и вызывал смешанные чувства. С одной стороны, он выстоял. Выжил. Не бросил оружия. А с другой... олицетворял собой столкновение с русским медведем. С этими жуткими восточными варварами, которые, как говорит Папа Римский, продали душу дьяволу за познания в науках и воинском деле. Представитель святого воинства. Однако, справившись с первой волной ужаса, которая накатила на него, маршал максимально торжественно произнес:

— Накормить героя! — После чего достал из кошелька крупную золотую монету бросил ее мушкетеру. Он был достоин награды. Пожалуй, единственный во всей армии.

Глава 4

20 июня 1713 года. Босфор

Несмотря на отсутствие крупных, серьезных успехов или наступлений, Россия пока выигрывала по очкам, набираемых в локальных столкновениях. Разве что запирание Босфора стало серьезным достижением, заблокировавшим проход эскадры католической коалиции на просторы Черного моря. Впрочем, воспользоваться этим и сходу высадить десант тоже не удалось.

Уже на третий день после удачного дебюта русских броненосцев, османы попытались атаковать их галерами в узостях Босфора. Да, атаку отразили, начав палить дорогостоящими снарядами с двух миль по узким, быстроходным кораблям. А потом еще подключились картечницы, буквально выкашивающие скученных вражеских моряков. В тот раз удалось отбиться. Не выдержали османы. Потому что галере хватало и одного попадания от жутких пушек русских. Но Владимир Петрович решил не рисковать, и вышел из узости Босфора в море, опасаясь ночного нападения, которое будет значительно сложнее отразить. А выход из пролива поручил патрулировать куда более юрким, быстроходным и маневренным шхунам.

Из-за этого неприятного инцидента пришлось переделывать весь план наступления. И ждать, когда от Севастополя подойдут дополнительные силы. В частности, шесть новеньких канонерских лодок, оборудованных паровым двигателем, тяжелой курсовой стапятидесятимиллиметровой пушкой и четырьмя картечницами для самообороны.

И только после того, как подошли подкрепления, силы русского Черноморского флота перешли в наступление, имея ядро из двух могучих броненосца, способных своим огнем подавить любое сопротивление противника. Конечно, они были чрезвычайно медлительны из-за большого водоизмещения и слишком слабых машин, но при определенной поддержке 'мелочью' ордера, подобное качества не являлось сильным недостатком.

Крепость Йорос прошли без каких-либо приключений. Тихо и спокойно. Да иначе и быть не могло. Ведь, фактически к тому моменту она уже превратилась в 'античные руины'. Владимир Петрович распорядился потренировать на ней старшего артиллерийского офицера и расчеты. Благо, что выстрелов было в достатке. Впрочем, другие крепости, что стояли по ходу движения флота, тоже никакого сопротивления не оказывали. И лишь бдительность Владимира Петровича заставляла их обстреливать на проходе. Мало ли что?

Но любой идиллии когда-нибудь приходит конец. Так и тут.

Оказалось, что османы после битв при Босфоре и Йоросе сделали правильные выводы и стянули к Стамбулу все силы, которые только можно было подключить к обороне. И артиллерию, и пехоту, и кавалерию. Все. Поэтому, на подходе к столице Османской Империи русских ждали огромные силы. Сонм самых разнообразных пушек. И даже две батареи новейших французских нарезных орудий, заряжаемых с дула, установили. Вроде тех, что русские применяли в полевых сражениях десять лет назад. Поэтому за какофонией бесконечной стрельбы и взрывов, Владимир Петрович был сильно удивлен, когда заметил, серьезные столбы воды, поднимающиеся у борта вырвавшейся вперед канонерской лодки. Даже сразу и не поняли, откуда эти подарки прилетали. А когда разобрались, канонерская лодка 'Сивуч' исчезла в сполохе взрыва. Ведь небольшой корабль был буквально завален выстрелами к орудию...

Но жертва не была напрасна. Новейшие батареи противника были подавлены серией близких накрытий.

Залп. Залп. Залп.

И на месте батарей противника, стоящих в прямой видимости, одни воронки.

Впрочем, спокойно идти дальше было нельзя. Повторять печальный опыт не хотелось. Поэтому Владимир Петрович начал высаживать десант, который и должен был при поддержке дальнобойных корабельных пушек, зачистить берег. Французские, испанские, итальянские и османские полки раз за разом пытались выбить первые десантные команды. Впрочем, безуспешно. Ведь тех не только поддерживала мощная и современная корабельная артиллерия, но и сами они были превосходно вооружены. Карабины, револьверы, картечницы, минометы 'шестерки', ручные гранаты. Для начала XVIII века — просто невероятный набор. Всесокрушающий...

Но сдаваться столь быстро и легко силы коалиции не собирались.

Владимир стоял на мостике броненосца 'Орел' и аккуратно потягивал свежий, ароматный, горячий кофе. С виду спокойный и уравновешенный, но глаза горят. Просто пылают.

— Два века прошло... — наконец тихо произнес он.

— Что? — Удивился Апраксин.

— Говорю, два века прошло с того момента, как турки овладели Константинополем. И вот мы здесь. Ничего не чувствуешь?

— Нет, ничего. — Хмыкнул адмирал. — Впрочем, подойти, не значит взять.

— Тоже верно. Но даже подойти — уже свершение. Кто бы мог подумать о подобном хотя бы полвека назад? Османы нагоняли страх и ужас на всю Европу. Да и мы сидели тихо, терпеливо снося набеги их ручных татар с Тавриды. А теперь мы тут...