Любимый враг

— Садитесь, — предложила я, устраиваясь на своей полке. Джервек, заложив руки за спину, рассматривал снимки.

— Моя семья.

— Семья? У вас существует такое понятие?

— Не совсем традиционное. Родители-люди, вторые родители-псы, детеныши с обеих сторон.

— А в традиционном смысле?

— В смысле жена-муж?

Я помолчала. Семейные и половые отношения одни из самых деликатных в мире, черт побери этого Мастера со всеми его планами!

— Псы, как правило, моногамны, пока растят детей. Да и зачастую — позже. А у вас?

— У нас разводы очень редки. Традиции. Долг. А где ваша собака... э-э-э... партнер?

— Напарник? — я засмеялась. — У меня его нет. Я своего рода уникум. Когда я родилась, в округе не было ни одного щенка, и я так и выросла, как... по мнению Псов — беспризорная. Но зато сейчас мне это очень пригодилось: я неплохо понимаю тех и других. Знаете, когда привыкаешь понимать друг друга не то что с полуслова — полумысли — часто не хватает терпения объяснять вроде бы совершенно очевидное. Многие Псы жалуются на человеческую тупость, а люди считают их заносчивыми полуживотными. Конфликт двух рас, знаете ли...

Джервек глядел на меня во все глаза.

— А между ними вы?

— Ну да, — я скромно пожала плечами. — Таков мой крест... Ого, похоже, бегут по вашу душу!

Ворвавшийся в комнату капитан Шуман имел встрепанный вид.

— Полковник, пройдемте со мной! Ваши соотечественники желают удостовериться, что вы живы.

Джервек неспешно поднялся. Повернул ко мне голову.

— Мастер-инструктор?

— О, конечно, я бы с удовольствием пошла с вами! — взмолилась я. — Никогда не была на настоящих переговорах!

Гаят кивнул морщившемуся Шуману, словно выдал свое милостивое разрешение, и также неспешно, прогулочным шагом отправился в центр связи.

— Полковник Джервек?

— Как видите, — сухо отозвался тот, даже кивком не приветствуя своего собеседника.

— Рады, что с вами все в порядке.

— Вы называете это порядком?

— Простите, сэр. Мы должны были убедиться, что с вами... что вы живы, прежде чем продолжать переговоры дальше.

— Я смотрю, 'зеленые' захватили большинство в генштабе?

— Очень благоприятные обстоятельства, сэр, просто ноль-штрих-один. Надеемся на ваше скорое возвращение.

Джервек сухо кивнул.

— Я тоже.

Откинулся на спинку кресла, наблюдая за отключением связи.

— Вы удовлетворены?

— Что такое 'ноль-штрих-один'? — полюбопытствовал Шуман.

— Гаятская поговорка, — рассеянно пояснил Джервек, — означающая высшую степень чего-либо.

— Вам придется вернуться в свою камеру, полковник.

— Разумеется. Бесконечные переговоры, не так ли? Э-э-э... мастер-инструктор, не проводите меня?

Я молча пошла рядом. Я чувствовала, что наш полковник получил хороший удар под дых и все никак не мог вздохнуть.

— Ноль-штрих-один... — пробормотала я. Джервек взглянул искоса. Охрана отставала на несколько шагов, негромко что-то обсуждая.

— Жаль, что я так плохо знаю гаятский, — посетовала я. — Вы подучите меня всем этим вашим разговорным тонкостям?

— С удовольствием, мастер-инструктор, — любезно согласился Джервек, приостанавливаясь на балконе над суетой огромного ангара станции. Вид действительно впечатляющий: боевые корабли, юркие разведчики, грузовые транспорты... Охранник лениво дотронулся до плеча полковника.

— Проходим, не останавливаемся!

— Да, — кивнул Джервек — как-то отсутствующе, точно самому себе. — Поторопимся.

И, сделав шаг, выдернул из расстегнутой кобуры охранника бластер — второй солдат еще только открывал рот, как Джервек рванул меня на себя, локтем больно сдавив шею.

— Осторожно! — сказал резко. — Дайте мне пройти к кораблю!

Глаза Мастера горели. Встревоженная морда Зака елозила у его плеча.

— Ты именно этого хотел, когда посылал меня в тюремный блок? — поинтересовалась я с сомнением.

— Мэг, — сказал Мастер и замолчал.

Я подняла ладони, привлекая его внимание к приковавшим меня к креслу наручникам. Такие же сковывали мои ноги.

— Я, конечно, могла бы отгрызть себе руку, — сообщила я. — Но сомневаюсь, что она снова вырастет. И... Мастер. Мне дурно от сильных запахов.

Так, два варианта освобождения отброшены. Мастер с силой потер шею.

Рука Джервека легла на мое плечо. Я вздрогнула от неожиданности, и его пальцы сжались: не понять — успокаивающе или угрожающе.

— Дайте нам улететь, — сказал он ровно.

— Лети, если получится! — рыкнул Мастер. — Мэгги?

Я глубоко вздохнула. Ненавижу запах страха.

— Мастер. Полковник Джервек не хочет причинять мне вреда. Но он очень, очень торопится. Ему почему-то очень важно скорее попасть домой, и он может с отчаянья сделать что-нибудь не то. Мне бы не хотелось умереть такой молодой.

Мастер не сводил с меня пристальных серых глаз — похоже, пытался понять, говорю ли я то, что говорю... Я не врала. Плохо умею.

Мастер сказал, отворачиваясь:

— Ладно. Надеюсь, ты права. Дайте им выйти.

— Но, Мастер... — сказал кто-то за пределом видимости.

— Дайте им уйти, я сказал! — гаркнул Мастер, и экран погас.

Пальцы Джервека разжались.

— Так просто?

Я потерла подбородком онемевшее плечо.

— Мне верят. Куда летим, полковник?

— Домой... как вы и сказали.

Я наблюдала за его уверенными движениями: если Джервек и задумывался, то совсем ненадолго.

Молчание — не самая сильная моя черта.

— И долго вы разрабатывали этот побег?

Он ответил не сразу — что-то переключил, нажал, задумчиво оценил результат... Отозвался спокойно:

— Почти с самого начала.

— Я оказалась самым удобным объектом?

— Очень удобным, мастер-инструктор, — любезно подтвердил Джервек. — Почему вы так доверчивы?

Я поглядела на свои прикованные руки.

— Наверное, потому что у вас не было враждебных мыслей по отношению ко мне.

Пауза. Он тоже посмотрел на мои руки.

— А какие же мысли были?

Я пожала плечами и сморщилась от боли.

— Что было — то уплыло... И все же, что случилось, Юджин? Что произошло?

Некоторое время Джервек задумчиво изучал меня. Казалось даже, хотел ответить... Но — коротко рассмеялся, повернулся к пульту.

— Я все забываю, что с вами нужно держать ухо востро!

— Я тоже об этом подзабыла, — пробормотала я.

* * *

Мне разрешали смотреть видео: я без особого удивления обнаружила, что мы выглядим такими же безмозглыми убийцами, как и гаяты в нашем исполнении. От нечего делать проштудировала несколько учебников по истории и языку Гранда, но нигде не встретила выражения 'ноль-штрих-один'. Термин военных или разведчиков. Чем, интересно, занимается полковник в свободное от похищения несчастных Бойцовых Псов время?

Я могла бродить по левому крылу замка Джервек и очень небольшому участку очень большого парка. Замечательного парка. В общем-то, я не скучала, внушив себе, что это — своего рода принудительный отпуск. А уж когда на вторую неделю Джервек прислал мне гончих, жизнь и вовсе стала сносной. Правда, с гончими особо не поболтаешь. Как и с настороженными слугами и совершенно немыми охранниками. Так что когда, наконец, в замок прибыл его хозяин, я ему даже обрадовалась.

— Мэм, — сказал Джервек, являясь из солнечного утра и занимая место напротив. Едва не подавившись сладкой булочкой, я вытаращилась на него. Или я теряю нюх, или он действительно явился неожиданно даже для своих слуг: суетясь, они накрывали ему второй прибор.

— Полковник... — я с усилием сделала глоток.

Он глядел в стол, и я могла беспрепятственно его рассматривать. В отличие от меня отдохнуть его так никто и не заставил. Джервек выглядел осунувшимся, но не таким озабоченным, как две недели назад. Если у него и были проблемы, он сумел их уладить. Сейчас полковник казался моложе, чем мне запомнилось. Темно-зеленые глаза, темные подстриженные волосы; худощавый — по сравнению с Мастером. Ни единого знака отличия, но черная шелковая рубашка все равно выглядела, как слегка смягченный вариант военного мундира. Взгляд чуть сощуренных глаз скользнул по мне и устремился в открытое окно за моей спиной. Кажется, на сегодняшнее утро я была его проблемой.

— Вижу, вы не расстаетесь со своей формой, — заметил Джервек.

— Ну, видите ли, — я взялась за тонкую ручку фарфоровой чашки. — Я улетала в такой спешке, что не успела захватить с собой дорожные чемоданы.

Он сдвинул брови, размышляя над горячим бифштексом.

— Вас должны были обеспечить всем необходимым.

— Понятие необходимого у нас разное, — я глотнула кофе — да уж, не суррогат! — Ваша... а-а-а... домоправительница... кастелянша?.. была в ужасе, когда узнала, что я не ношу кружевные... как это?.. держатели груди. Грудь у меня и без того крепкая. Они мне совершенно не нужны, видите?

Его рука, потянувшаяся за маслом, замерла в воздухе, когда он взглянул в указанном направлении. Джервек согласился сдержанно:

— Да, действительно, ЭТО вам ни к чему. Ну, а все остальное?

Я поморщилась.

— Раз я пленная, нет нужды бродить здесь, как ряженая обезьянка. Форма как-то подтягивает, держит настороже. Один раз рядом с вами я уже расслабилась, и вот, — я повела рукой, — результат.

Не глядя на меня, Джервек кромсал свой бифштекс.

— Сожалею, но в тот момент этого требовала ситуация. Это война, мэм, и...

— И чем меньше мы будем терзаться угрызениями совести, тем нам легче будет воевать, — подхватила я.

— Рад, что вы это понимаете.

— Я вообще понятливая. Справились со своей... ситуацией?

— Более или менее. Скорее более.

— Когда я могу вернуться домой?

— На днях будет заключено соглашение об обмене военнопленными. Запрос на вас уже получен, так что, мэм, потерпите еще немного.

— Кстати, почему вдруг 'мэм'? Вы же знаете мое имя и звание!

— О вас мало кто знает, — сказал Джервек безмятежно. — И лучше будет, если вы останетесь обыкновенной пленной — без имени и звания. Иначе кое-кто захочет познакомиться с вами поближе и поосновательней.

Я хмуро разглядывала его. Что ж, это можно счесть своего рода извинением. Подонок.

Джервек протянул руку за бокалом.

— Кстати, о знакомствах. Если вы не против, я бы хотел, чтобы вы кое с кем побеседовали...

— Против? После двухнедельного заключения в вашем одиночном замке? Да хоть со вторым Джервеком!

Полковник слабо улыбнулся.

— Уверяю вас, он гораздо приятней.

* * *

— И если ты еще раз откроешь свою пасть, я вырву твой язык и засуну его тебе в задницу, где он и должен находиться, понял?

С этими словами я развернулась и чуть не налетела на парня, стоящего за моей спиной. Я едва заодно не рявкнула и на него — остановило выражение тихого восторга, сиявшего в его карих глазах. А потом я увидела кучу народа, торчащего у парня за спиной, а потом память щелкнула, и я, наконец, сообразила, кого едва не сбила с ног. Пфу-у...

— Познакомься, Кассио, — в голосе Джервека, словно в тисках, бился смех. — Это и есть та милая леди, о которой я тебе рассказывал.

— Прошу прощения, ваше высочество, — пробормотала я с досадой. — Это все щенки.

— Щенки? — негромко переспросил он, по-прежнему не сводя с меня глаз. Ресницы — умопомрачительные.

— Ну да, — я отступила, махнув рукой на вольеру. — Люди полковника никак не могут усвоить, что им нужен простор.

Теперь принц смотрел на гончих. Тонкий, слегка горбоносый профиль. На бледных губах появилась слабая, какая-то больная улыбка.

— Вы уверены, что это щенки?

Я его понимала. Трехмесячные мордорские гончие были уже ростом с добрую взрослую собаку, а их толстые тяжелые лапы запросто могли переломить хребет кошке, имевшей несчастье попасться им на пути. И все же это были щенки — немного неуклюжие, с забавными тупыми мордами в складку и шалыми блестящими глазами.

— Ваше высочество, вы утомлены, время...

Я оглянулась. По знаку Джервека говоривший смолк и отступил. В свите произошла рекогносцировка — явно нехотя, медленно, оглядываясь, сопровождение убралось; остались лишь маячившие поодаль парни в форме стаховских телохранителей.

— Смотри, Юджин, — сказал принц.

— Да, я уже видел.

Меня Джервек тоже видел, но все равно то и дело посматривал с незнакомыми искорками в глазах. Похоже, его рассмешила моя машинальная попытка изобразить подобающее случаю приветствие — нечто среднее между книксеном и отданием чести. Ну и что? Мне и самой смешно.

— А... — принц повернул голову. — Как с ними обращаться?

— Как с обычными детьми. Кормить, играть, давать вволю гулять на солнышке.

— А можно их сейчас выпустить?

— Я и собиралась. Только не стойте у них на пути — затопчут. Ну что, мои хорошие, погуляем?

Сопение и повизгивание сгрудившихся у дверей щенков превратились в торжествующий лай, когда черно-белый ком вывалился из клетки и понесся вниз по зеленому склону. Принц и Джервек отправились вслед за ними. Рядом с полковником принц казался еще тоньше и изящней — словно девочка-подросток.

— А можно я... — принц пошел к кувыркающимся гончим.

— Осторожно! — но щенки уже узрели новый объект для игры и, налетев всем скопом, свалили парня с ног. Фыркнув, я ухватила за локоть рванувшегося Джервека. — Не мешайте, они же играют! Пара царапин...

Но он уже и сам остановился, наблюдая, как принц возится с сопящим и рычащим клубком и хохочет в голос. Со странным, надо сказать, выражением смотрел.

Вдоволь набарахтавшись, щенки развалились на солнышке, тяжело дыша и поглядывая друг на друга — не начнет ли кто новую игру. Принц сидел на траве, почесывая розовое голое брюшко нежившейся девочки, самой маленькой из пятерых гончих.

— Через полгода вы с ними так уже не поиграете, — я присела рядом на корточки. — Выпросите одного себе у полковника. У вас есть собаки?

— Не такие.

— Только вам нужен хороший инструктор, а то этот подросший урод перегрызет кучу народа, прежде чем вы успеете его остановить.

— Звучит заманчиво, — сухо сказал над моей головой Джервек.

Принц вскинул смеющиеся глаза.

— Не правда ли? Ну что, и кого мне взять?

— Выбирай сам.

Принц поглядел на прихватившую его палец гончую.

— Вот эту.

Я удивилась. Физически слабые люди обычно выбирают крупных злобных кобелей, стараясь компенсировать свою уязвимость или придать себе уверенность.

— Почему именно эту?

Принц тщательно почесывал брюхо гончей. Сказал, не поднимая глаз:

— Она внушает... нежность, — и спрятался за бело-черный пух щенка. Длинные темные волосы упали на лицо.

— Идем, — сказал Джервек, помолчав. — Ты и вправду слишком много двигаешься сегодня.

Принц рассмеялся:

— Тетушка Юджин в своем репертуаре!

Но для того, чтобы встать, он и вправду должен был опереться на руку Джервека. Обернулся ко мне — почти застенчиво:

— Я был бы рад поужинать с вами сегодня. Это... не очень неудобно?

Я засмеялась.

— Неудобно ужинать с будущим императором Гранда? Да я себе никогда не прощу, если упущу такую возможность! Обо мне будут слагать легенды!