Летняя школа/finally, I added

Когда из запасного выхода показалась физиономия Адама, я уже без раздумий поспешила к нему. Мне нужно было срочно забыться, и утонуть в чем-то ядовитом и туманном.

Глава 2. I hate everything all about you

Мне было хорошо. Я парила в тумане, который мне обеспечил Адам, как только мы попали в клуб. Сначала он обеспечил меня выпивкой, а потом и всем остальным, и вот мне стало хорошо. Все забылось, вчерашняя ночь, и то, что меня тошнило, потому что желудок был уже почти пуст, и родители забылись. Забылось и стерлось все — был важен лишь этот сладкий дурман. И тело Адама рядом с моим, танцующее в ритм техно музыки. Я время от времени открывала глаза, но тут же закрывала жмурясь от света проектных ламп, которые то гасли, то снова засвечивались в темноте танцпола.

Мы двигались и двигались, и я плыла. Вскоре сквозь этот полусон начали пробиваться отдаленные звуки музыки. Едва заметные, неясные, и все же я их слышала. Меня тут же напрягло.

Это было караоке кого-то, с кем я раньше училась. Моих старых одноклассников, а может и новых, это было не важно, так как я вдруг начала понимать, что под действием кайфа, постепенно этот звук стает для меня более важным, чем звук музыки здесь.

Увидев, как я остановилась, Адам что-то мне прокричал на ухо — но его я не слышала. Я стояла и вслушивалась в это несносное караоке.

— Пойдем туда? — наконец пробились ко мне его слова, и сглотнув несколько раз, я кивнула. А за тем представила себе, какой выгляжу со стороны, и мной овладело чувство превосходства над ними. Овцы, думала я, они только овцы, следуют правилам родителей, установленных ими и ими же нарушаемых.

Адам схватил меня за руку, веселее чем прежде и потянул, пробираясь сквозь шумящее море тел, а я даже не думала возмущаться из-за его почти грубой хватки. Я знала, что привел он меня сюда не просто так, для него это было развлечением наблюдать за моими попытками отгородиться от прошлого. В некоторой мере это доставляло ему садистское наслаждение, особенно когда я сопротивлялась, или не хотела ходить туда, где тусовались мои бывшие "друзья" и "знакомые". Адам же смеялся — вам богатикам, как он говорил, вечно для всего требуются психиатры и психологи, вместо того, чтобы просто встретиться лицом к лицу с тем, что пугает. Но это явно не относилось ко мне, конечно же в нашем благополучном районе только ленивый не имел своего частного психиатра, но не наша семья. Отец считал что нам это не нужно. Все же по сравнению с матерью он действительно сохранил крупицы здорового смысла. А вот за нее я не ручалась, иногда мне очень хотелось, чтобы однажды, во время ее ритуала убирания в комнате брата, за ней приехали некто в белых халатах. Скоро отец поймет, что она уже совсем сломалась, и перестанет делать вид, что с нашей семьей все в порядке.

Когда мы вплотную подошли к дверям что отделяли караоке зал от помещения дискотеки, я все же задрожала. Туман и дурман уже не оказывали того расслабляющего и успокаивающего действия, как до этой минуты. На меня нахлынула паника. Я даже начала сопротивляться, но рука Адама, не смотря даже на то какой хилой она казалась, была сильнее моих попыток. Он открыл дверь, и втолкнул меня внутрь, но хотя бы вошел вместе со мной. В моем обкуренном уме, я ожидала, что все тут же уставятся на меня, но видимо это было следствие того, что я слишком высокого мнения о себе. Ничего подобного не произошло — человек 60, может больше, скорее всего, что больше, чем я могла теперь осознать, следили за сценой на которой пела моя одноклассница, из того выпуска с которым я действительно должна была выпуститься в прошлом году. Но как я не старалась, не могла вспомнить, как ее зовут, хотя в детстве мы часто игрались вместе. Остальные разбились на небольшие группки, как будто должны были оценивать пение каждого — почти вокальный конкурс, меня это рассмешило.

Правильно, сказала я себе, смейся, не показывай как боишься их. Старый зал дискотеки, который переоборудовали под караоке, мог вместить в себя куда больше желающих когда-то, но теперь когда здесь появились столики, и даже бар, он показался намного меньше, чем помнился мне раньше. Это и не удивительно, я больше двух лет не была здесь, а до того, приходила с этими же людьми, которые теперь не замечали меня. Но произойди подобная встреча где-нибудь на улице, то со мной поздоровался бы только каждый пятый. А знакома я была со всеми.

Когда мы двинулись вперед — Адам с нагловатой усмешкой, я не совсем уверенная в том, что делаю здесь, народ начал нас замечать. Это напоминало цепную реакцию. Стоило увидеть нас первым нескольким людям, стоящим ближе всех, как они разворачивались к кому-то назад, и что-то говорили, и потом задние уже пялились на нас и передавали дальше. Не смотря на то, что в зале царил полумрак, и только сцена ярко освещалась, я догадывалась, что всем видно, как я покраснела. Мне стало жарко, в голове шумело, и я все больше думала о том, что нужно отсюда убегать. Во взглядах окружающих я читала почти ненависть, но еще неприязнь и недоумение. Как она посмела сюда прийти?! Вот что кричали их глазах, и от этого мне становилось еще хуже. Я ведь никому из них не причинила зла — то, что я разрушала свою жизнь, никого не должно было касаться, но нет, я ведь была черным пятном для школы, и особенно для этих двух классов. Можно подумать, я их чем-то обидела.

Во мне начала вскипать злость, и чем больше на меня пялились, тем сильнее эта злость делала меня. Мы протолкались (о чем я говорю — да перед нами как перед чумными очищали дорогу!) к бару, пройдя почти весь зал, и здесь Адам позаботился, чтобы моя рука не была пуста, а голова не потеряла весь туман, который помогает расслабиться. Это было мне просто необходимо. И чем больше я пила, и сильнее злилась, тем проще все ставало. Через пять минут, я снова смогла уверенно улыбнуться. Адам приподнял стакан с какой-то ерундой, скорее водкой, словно сделал тост, и выпил. Я чарующе улыбнулась и допила то, что он дал мне.

Почти возле нас стояла группка из нескольких девчонок, и стоило мне оглядеться вокруг в поисках очень знакомых лиц, как я заметила там моих двух лучших подружек. Это была Дени, такая же натуральная блондинка, какой хотелось ей казаться и Санта, черноволосая и черноглазая, как цыганка. Они обе, как и три их подружки, все время полуоборачивались в мою с Адамом сторону, с пренебрежительными лицами, словно возле них кто-то испорожнился. Их такие правильные носики поджимались, словно у собак, а губы кривились в искусственной улыбке. У Дени получалось лучше всех, и не удивительно, ведь два передних зуба у нее были вставными, ха!

— Возьми мне еще, — томно протянула я Адаму, а сама, расправив плечи, направилась к пяти маленьким склочницам. Чем ближе я была к ним, тем сильнее проступал ужас на их лицах, и мне это даже понравилось, по крайней мере, я поняла почему такой кайф ловит Адам, когда я боюсь. Я не знала, что сделал Адам когда я ушла, но вряд ли он будет против, такого поворота событий.

— Привет девчонки, — пропела я, приблизившись к ним, и остановившись возле Дени почти вплотную к ее плечу. Я сделал так специально, зная, какой у нее комплекс по поводу маленького роста, а так, на каблуках я была выше нее почти на голову. И когда я посмотрела на Дени, взгляд стал тут же затравленный, а вовсе не презрительный как раньше. Ответом была мне гробовая тишина, какая только возможна на фоне шума и фальшивого перекривливания Шаньи Твейн.

На меня угрюмо и в то же время с нервозностью уставилось 5 пар глаз.

— В чем дело, или вы забыли уже свою бывшую одноклассницу? Хорошее воспитание не позволяет вам здороваться с такими как я?

— Ты решила поскандалить, Вел? — Санта затравленно глянула мне за спину, а потом проверила не смотрит ли на них еще кто.

— Нет, Санта, пришла выяснить. Какого черта вы пялитесь на меня и хихикаете? У вас есть какая-то веселая шутка обо мне? Так может посмеемся вместе? — мягко прокомментировала я свое присутствие здесь.

— Мы вовсе не с тебя...— начало была Дени, но мой злой взгляд тут же устремился к ней и она затихла, почти задохнулась своими словами.

— Ну конечно же, не с меня. У вас кишка тонка чтобы откровенно выразить свои чувства, вот вы подленько себе и хихикаете под нос. Все еще не выросли?

Опять ответом было молчание, и никто из них не хотел смотреть мне в глаза.

— Ну что ж, раз все очевидно, и как вы понимаете, меня тошнит от вашей компании, пора мне и уйти, — я отсалютовала им по-армейски, и пошла назад к Адаму, но меня почти тут же кто-то тронул за плечо. Жест был несмелый, но ощутимый, чтобы не заметить его. Я разворачивалась уже готовая к очередной битве, но ее не последовало — возле меня оказалась еще одна бывшая знакомая, который я уже не видела полгода, так как она на это время уехала с родителями в Европу. Ее взгляд вовсе не выражал презрение, или еще какие-либо негативные чувства по отношению ко мне, скорее она была удивлена и рада меня видеть. Понятное дело, перед тем как она уехала, я еще держала связь с внешним миром и некоторыми знакомыми.

— Мейс, — удивленно и даже радостно выдохнула я, когда она слабо улыбнулась, будто думая, что я ее не узнаю. — Ты давно вернулась?

— Вчера, а сегодня уже попала на встречу выпускников. — она неловко развела плечами, словно сама не понимала, что здесь делает, как и я впрочем тоже. Но я быстро поняла, что ее неловкость не только по этому поводу.

— Ааа... — протянула я, понимая, что при этом и выражение моего лица стало менее приветливым. — ты уже знаешь о моем плохом поведение.

— О да, — она приподняла брови, и аккуратно качнула в сторону Дени и компании, — мне успели сообщить, при чем весьма в животрепещущих деталях. Одна из последних новостей, что ты оказывается пошла в сатанисты, а еще, любишь поедать домашних любимцев из нашего района. Не знала что у тебя какие-то мистические данные.

Я с облегчением вздохнула, когда поняла, что она вовсе не собирается меня судить. Мейс откровенно рассмеялась, и мы обнялись. Я едва не расплакалась, ощутив тепло и дружелюбие, только небо знало, как мне всего этого не хватало. То что я получала от Адама, было наказанием самой себе, и там вовсе не было тепла или любви.

— Такого насколько знаю не было, но полицейский патруль в последние время регулярно подвозит меня домой. Надеюсь они мне будут давать вскоре скидки — я ведь постоянный клиент. У такси такое есть, почему у них не должно быть?

Мы снова улыбнулись, понимая, что говорю ерунду, чтобы скрыть серьезность моих слов. Я рассматривала ее, и теперь поняла, что действительно прошло два года, когда мы в последний раз нормально говорили. Когда брата не стало, я начала отдаляться от всех, и думаю, что это самый нормальный разговор какой у меня была за прошедшее время. Не крика, ни каких нравоучений или защитных реакций — все просто, мы давно не виделись, и по лицу Мейс я поняла, что в последние полгода она так же была не самой ангельской девочкой. Я не знала, что у нее случилось, но это ее заставило повзрослеть, так же как и меня. Она уже больше не была тепличной девочкой из нашего района, как те пять от которых я только что отошла.

— Дома все так же плохо, как раньше? — спросила она, хотя и так это понимала. Что еще могло усугубить мое поведение и мои проблемы.

— Да. Знаешь фильм Страх и ненависть в Лас-Вегасе? Так и у меня — они бояться, а я ненавижу. А в остальном — мама сходит с ума, только тихо, каждый день в спальне брата, а папа загулял. Думаю, он точно станет мером в этом году, по крайней мере его поддержат все местные проститутки, так как они были его заработком весь год, — я попытались говорить шутливо, но вряд ли это у меня получилось, так как приходилось перекрикивать новорожденного Майкла Джексона что стонал на сцене. Мы обе посмотрели в сторону певца, и рассмеялись — еще один наш одноклассник, Пен, который всегда был тихим спокойным парнем, пока чего-нибудь не выпьет. От такого как он кто-то мог ожидать возвращение домой ночью в патрульной машине. Но не от тихони Валери Кавендиш.

Мы стояли с ней так несколько минут, пока пел Пен, но все что я могла сказать, уже сказала, а она не собиралась меня осуждать. И мне хотелось уйти прочь от нее, чтобы избежать воспоминаний о прошлом типа "А помнишь как мы...?", или "Я когда-то думала что ты станешь...?" и тому подобное. Но Мейс вдруг развернулась ко мне и сказала.

— А знаешь что? Давай ка обойдем всех наших одноклассников, и будем делать вид, что все так как и раньше!

На миг я подумала что она сбрендила, потому что обе мы знали, что наши одноклассники не будут на меня смотреть как на старую Вел, они будут брезгливо поджимать рот и воротить нос, как будто от меня идет смрад. Но хитрая улыбка Мейс, дала мне понять, о чем она думает! А почему бы и нет? Это было даже интересно, как все станут реагировать, когда я буду подходить к ним с веселой улыбкой и радостью, словно мы давно не виделись!

Я оглянулась в поисках Адама, и нашла его там же где и оставила, он цедил очередной яд из стакана, и снова насмешливо приподнял свое пойло в мою честь. Его улыбка не была слишком доброй и все же говорила она: развлекайся милашка! Можно подумать мне нужно его одобрение, но все выглядело именно так. Будто бы он был моим сутенером, а я его девочкой, которой дали добро хотя бы раз заняться сексом из своих интересов.

Я знала чего он ожидает — чтобы все несколько подхмелели и можно было толкать свой товар более не заметнее, и к тому же более успешнее. На пьяную голову даже такие как Дени и Санта могут купить ЛСД или марихуану. Когда Мейс взяла меня за руку, и показала головой куда сперва следует пойти, я удивилась насколько ее рука отличалась от руки Адама. Он тащил меня сюда, даже не желая знать, готова ли я идти, а она ожидала, когда я сама соглашусь пойти. Право выбора — я и забыла, что оно существует.

И опять толпа расступалась перед нами, но на лицах сквозило не недоумение, а скорее удивление и любопытство. Волны перед нами расступались, а за тем смыкались и мы скользили вдоль живых стен, полных интереса к нашему ходу. У меня они теперь вызывали не злость, а скорее жалость. И так же интерес, я начала рассматривать старых знакомых так, словно увидела их впервые, будто мы и не знакомы, и не с ними я училась в садике, а потом и в школе. Будто не с ними ходила развлекаться и отдыхать после школы. Это не я знала их детьми, а увидела лишь сегодня, и потому их злость и пренебрежение по отношению ко мне не могли меня задеть. Не я вызывала у них осуждение, потому что и меня они не знали. Но когда мы оказались возле группки чирлидерш, на меня нахлынул поток плохих воспоминаний, связанных с ними — в той своей жизни и я была как они. Носила форму, старалась следить за весом, тренировалась до седьмого пота и носила одинаковые прически. Мне это наскучило еще до смерти брата, но иногда мне казалось, они обвиняют меня в том, что я ушла из команды, словно предатель. Просто тогда я еще думала, что есть еще что-то кроме группы поддержки, а после стало вообще плевать на что-то и кого-то.