Охранник для дочери

— Помягче, Сэм, — сказал он. Фрэнк первый раз назвал меня по имени. От этого мое сердце пропустило удар и забилось неистово стуча. Мне даже показалось, что он это увидит.

Я взяла себя в руки. Не дай Бог, Фрэнк ещё подумает, что я нервная истеричка.

— Прости, — прошептала я.

Он удивился ещё больше, но ничего не сказал, а только кивнул в ответ.

Затем, мы как по команде устремили взгляды на озеро. Здесь было тихо, и красиво. Легкий ветерок взметал волосы и ласкал лицо.

Я не знаю, сколько времени мы так просидели, но момент был волшебный.

* * *

Утро следующего дня выдалось угрюмым. Я взяла мяч и, отправилась на задний двор к баскетбольному кольцу. Фрэнк должно быть ещё спал, так как было рано.

В ушах наушники, на голове высокий конский хвост. Сегодня в моем теле была другая энергия. Мне нужна была хорошая физическая тренировка.

Я раз за разом атаковала кольцо, безжалостно забрасывая мяч. Вдруг кто-то резко выдернул наушники. Я испугалась, резко повернулась и оказалась прямиком в объятиях Фрэнка. Он машинально схватил меня за плечи. Больно сжав их, он прошипел:

— Ты не должна сама выходить из дома. Я за тебя отвечаю.

— Расслабь хватку, — разозлилась я.

Он отпустил меня.

— В сведущий раз предупреждай, когда ты захочешь выйти.

— Переигрываешь, Фрэнк. Мне ничего не угрожает. Это всё фобия отца.

— Пока я твой телохранитель, ты будешь делать то, что я сказал. Поняла?

— Как мне надоели твои постоянные команды. Что ты за человек такой? Неужели невозможно нормально говорить?

Зло, скрипя зубами, я ухожу.

Ворвавшись в комнату, я начинаю метаться из угла в угол. Пытаюсь взять себя в руки. С Фрэнком я скоро, точно, сойду с ума.

Я бессильно легла на кровать и вскоре уснула.

Мне часто сняться сны, но чтобы такие реалистичные — это впервые. Я чувствую такое странное чувство, как будто страх охватывает меня. Но не просто страх, а безумный страх. Я нахожусь в комнате одна, когда вдруг входит Фрэнк, садиться возле меня и прижимает к груди. Я судорожно цепляюсь за него, пытаясь прижаться сильнее, страх уходит. И я просыпаюсь.

За окном вовсю светит солнце. Смотрю на часы — полдень.

Когда я спускаюсь вниз, Фрэнк сидит в небольшой гостиной на диване. Смотрит новости.

— Миссис Брайли заболела. Так, что ужина сегодня не будет, — говорит он, не оборачиваясь.

— А обед? — спрашиваю я и слышу, как урчит у меня в животе. Я ведь даже не завтракала.

— Тоже.

— Интересненькое дело. Ты так говоришь об этом, как будто тебе есть не нужно, — говорю я.

— Я нашел в морозилке пиццу.

Он наконец-то встает с дивана и двигается в сторону кухни.

— Она, наверное, уже готова, — предполагаю я.

— Нет.

От его спокойного тона я злюсь.

— Почему же она ещё не готова? — ехидно цедя сквозь зубы.

Он останавливается возле меня и в упор смотрит на меня.

— Потому, что я не кухарка и не нянька. Если ты хочешь есть — пойди и приготовь.

— Отлично, — я ухожу на кухню.

Конечно, я не представляю, как её готовит, но Фрэнку об этом не обязательно знать. Он как назло тащиться за мной.

Я беру плоский круг пиццы, раздумывая, что с ним делать. Предполагаю, что готовят её в духовке. Но, не знаю, нужно ли ещё что-нибудь.

— А знаешь, — говорю я ему. — Я не голодна.

И гордо задрав голову, удаляюсь в гостиную.

Не хватало ещё подкинуть ему новую порцию истории о том, какая я дурочка. Мне безумно стыдно, что в восемнадцать лет я ещё не умею готовить. Но мне правда никогда не предоставлялась такая возможность.

Я смотрю телевизор и умираю от голода. Жду, когда же Фрэнк, уберется из кухни. Там наверняка что-то есть: хлопья, молоко, печенье... От этой фантазии желудок опять недовольно урчит.

В этот момент из кухни доносятся такие восхитительные запахи. Неужели он готовит?

Вот гад! И это умеет. А как пахнет! Я просто схожу с ума.

Через мгновение Фрэнк заходит в гостиную с подносом. Решил перед телевизором полакомиться.

Я делаю безразличный вид и закидываю ноги в пушистых гольфах на журнальный столик. При этом я готова просто наброситься на него.

Он садиться, и ставит поднос на столик. Я даже не смотрю туда, когда вдруг он протягивает мне большую тарелку с яичницей и ветчиной.

Зная Фрэнка, я боюсь, что это какой-то подвох. Тихо спрашиваю:

— Мне?

Он смотрит на меня удивлено.

— Я все же не хочу, чтобы ты умерла от голода. Будет глупо если единственный человек, которого я охраняю, скончается таким образом.

Я хватаю тарелку, уже не обращая внимания на его слова. Я стараюсь, есть медленно. Но все же заканчиваю раньше Фрэнка и довольно улыбаясь, растягиваюсь на диване.

Теперь можно и телевизор посмотреть.

— А ты все-таки не плохой человек, Фрэнк Мартин, — говорю я задумчиво.

* * *

*

После того случая, мы довольно мирно провели остаток уикенда. Но сегодня Фрэнк опять уехал в клуб. Я решила, что должна это увидеть. Быстро одеваюсь в светлые джинсы и черный топ. Наспех уложив волосы и подкрасившись, я ищу маминого телохранителя — Джона. Благо мама с отцом взяли Томпсона.

Когда я вхожу в клуб, в лицо мне бьет волна сигаретного дыма и ещё какие-то смешанные запахи. Играет Stromae — Alors on dense, вращаются стробоскопы. В таком заведении мне не привычно. Так как я привыкла только к школьным дискотекам и вечеринкам у знакомых.

Как ни странно, я сразу замечаю Фрэнка. Он сидит в обнимку с какой-то блондинкой за барной стойкой. Джон тащиться сзади за мной. Некоторое время я наблюдаю, как Фрэнк что-то шепчет блондинке на ухо и гладит её попку. Неужели он бывает таким?

Я решительно разворачиваюсь и вливаюсь в толпу танцующих. Я планирую сегодня серьезно развлечься. В конце концов, через три дня мне будет девятнадцать. Мои одноклассники давно ходят по таким заведениям.

Я задорно танцую, лихо извиваясь. Что-что, а это я умею. Танцы это мой конек. Вскоре возле меня возникает парень. И я танцую уже с ним. Джон, как идиот, все это время неуклюже пританцовывает рядом. Вот скажите, как так жить молодой девушке?

Я поворачиваюсь к нему и говорю:

— Пойди выпей чего-нибудь. Со мной ничего не случиться.

Он нерешительно мнется, потом все же удаляется.

Ко мне наклоняется мой новый знакомый:

— Я Марк.

— Сэм.

— Может, освежимся? Чего тебе принести?

Я совершено не разбираюсь в напитках, но часто слышала, как моя тетя Линда хвалит "Маргариту". Её я ему и заказала.

Коктейль оказался крепким. Жидкость огненным клубком скатилась внутрь моего желудка. Но я выпила всё до дна.

Сразу же почувствовала, что хмелею. Но это только поджигало меня. Второй коктейль, принесенный услужливым Марком, пошел легче, и я танцевала, чувствуя себя прекрасной и желанной. Короче, пьяные иллюзии захватили меня.

Вдруг меня за руку кто-то дернул, и я так рассердилась, что начал орать даже не смотря в лицо обидчику.

— Какого черта, мистер? Уберите свои лапы, а не то я буду вынуждена применить силу, — врала я, глядя в прорез рубашки виновника.

— Что ты здесь делаешь? — спросил до боли знакомый голос, и я резко вскинула голову.

Глаза Фрэнка полыхали яростью.

Как он догадался, что я здесь? Ну, конечно, Джон. В этой толпе, он бы в жизни, сам меня не нашел.

— Фрэнк, отвянь, — вальяжно проговорила я. — Расслабься, друг, ты сегодня не при исполнении. — Тут я увидела, что подошел Джон. — Джон, отлично справляется.

В голове проносилась лишь одна мысль: "Он не должен узнать, что я здесь из-за него".

— Немедленно на выход, — проскрипел Фрэнк и потащил меня через толпу танцующих людей.

Это было так унизительно. Меня охватило бешенство. И как только Фрэнк отпустил меня, чтобы открыть двери машины, я замолотила руками по его спине.

— Как ты смеешь? Я имею полное право здесь находиться, — кричала я.

Он спокойно отвел мои руки в стороны и прижал по бокам туловища.

— Ты достала меня своими выходками. Ты — это самое ужасное задание, которое у меня когда-либо было. Сейчас же залезай в машину, и поедем домой.

— Даже и не собираюсь, — проорала я в ответ и бросилась в темный переулок, убегая от него.

Я оторвалась на довольно большое расстояние. Плюс ещё было очень темно, я сняла туфли и бежала босиком. Но через некоторое время я услышала шаги за спиной.

Я громко завизжала, когда руки Фрэнка схватили меня сзади.

— Успокойся, — говорил он. — Успокойся.

Но по моим щекам уже ручьями текли слезы. Мне было обидно и за его отношения с блондинкой и за то, что он увозит силой меня домой. И наконец, я чувствовала себя просто дурой.

Я стала оседать на пол жалобно плача и приговаривая:

— Я устала. Устала от этой жизни. Я не кукла, я человек, — кричала я, отчаянно.

Фрэнк молчал.

— Где-то там, сироты....маленькие дети....у них никого нет....некому за ними ухаживать.... А я избалована жизнью, единственная дочь богатых родителей, испорченная роскошью, — я знала, что он не понимает, о чем я говорю, но мне нужно было выговориться, выплакаться и сегодняшний день стал крайней точкой моего терпения. — Но мне тоже очень одиноко... — я заскулила.... — Мне мало того, что меня просто спросят как дела....я хочу любви и заботы, а не дорогих подарков...хочу, чтобы, когда я болею со мной находились любящие меня люди, а не слуги.... А сироты ведь тоже этого хотят, я знаю, я часто у них бываю, — шептала я.

— Где? — Фрэнк смотрел на меня как-то странно.

Язык развязался, то ли от нервов, то ли от алкоголя.

— В детском доме. Каждый месяц хожу... Я ничего особенного им не несу, просто сладости. А они знаешь, как меня ждут? Глаза горят, ручки тянутся ко мне... — мой голос задрожал. — Я читаю им свои сказки. Конечно, и здесь не обошлось без фамилии. Простых людей, не пускают общаться с целой группой детей, я прихожу как писатель. А благотворительность от Макдауэлов принимают охотно.

— Ты пишешь сама сказки? — только и спросил он.

— Пишу. Сначала, я писала их сама себе. Об этом никто не знает. Мне было жаль отдавать свои мечты, самое сокровенное на печать. Но потом, я поняла, что детям нравиться. И не смей надо мной смеяться, — пригрозила я, ему, немного успокаиваясь.

Я затихла, смущенная своим откровением и, в тоже время, мне стало так легко на душе. Неожиданно, Фрэнк, наклонился ко мне и прижал мою голову к своей груди. Мы сидели на сыром асфальте погружение в свои мысли.

Глава 5

Я просыпаюсь, осматриваю комнату и, со вздохом, поднимаюсь с постели. 17 октября — мой день рожденья. Девятнадцатый год подряд та же картина: огромная розовая коробка у постели. А мамы с папой нет, они улетели в Атланту.

— Дорогая, пойми у отца важная конференция. Я должна его поддержать, — оправдывалась мама перед отъездом.

Как ни странно, в первый раз за свою жизнь, я никак не реагирую на это. Мне все равно.

— Мы отпразднуем твой день рожденье, как только вернемся, — продолжала она. — Ты езжай, как обычно, к озеру. Отдохнешь. — Она имеет в виду, что день рожденье попадает на выходные. — А вернешься, сделаем настоящую вечеринку. Пригласим твоих друзей...

Я медленно одеваюсь. Мне хочется одеть, что-нибудь праздничное, но не могу же я одеть вечернее платье в коттедж. Поэтому я останавливаю свой выбор на белом длинном сарафане и кожаных босоножках. И удобно и красиво.

Сделала легкую укладку и подкрасилась.

Я беру дорожную сумку и уже двигаюсь к выходу, как вспоминаю, что так и не посмотрела, что подарили родители. Мне даже не интересно, что на этот раз, безумно дорогое, лежит в классической коробке для моего дня рождения. Почему-то родители всегда упаковывают подарки для меня в розовую фольгу. Создается впечатление, что они помнят, что у них дочь. Но то, что это Саманта и у неё есть свои интересы, никто не знает. Я решительно выхожу из комнаты.

Фрэнка я встречаю возле машины. Хочу, сказать, что после того вечера в клубе наши отношения изменились. Не то чтобы мы стали общаться, как друзья. Нет. Изменились наше внутреннее отношение друг к другу. Это чувствовалось, больше не было злобы и ослиной борьбы.

Я так задумалась, что не сразу замечаю, что Фрэнк протягивает мне большого лохматого тигра. Настоящий Фрэнк — тигр, а не котик.

Он хмурится сильнее, чем обычно и, когда я беру подарок, произносит хриплым голосом:

— С днем рождением.

Я смущенно благодарю:

— Спасибо, — и быстро опускаюсь на заднее сидение.

Я так растрогана этим жестом, что на моих глазах непроизвольно выступают слезы. Я решительно хлопаю ресницами, чтобы избавится от этой предательской влаги.

Но на душе моей становится так тепло, как будто чудодейственный бальзам лечит мою душу.

И хотя это, наверное, самый простой подарок за всю мою жизнь, в этот момент, он для меня самый дорогой.

Я незаметно прижимаю игрушку к груди. Впрочем, Фрэнк полностью сосредоточен на дороге.

* * *

*

— Фрэнк, давай посидим здесь немного. Последние теплые деньки. Смотри, какое сегодня солнышко, — говорю я, подставляя лицо теплым лучам.

Я обвожу взглядом задний двор: зеленые насаждения, фигуры керамических гномов и эльфов на каменных подставках, все это представляет целостною картину.

Пока все ещё зеленое, но скоро листья пожолкнут и осыпаться. Настанет зима.

Я сажусь, поджав под себя ноги.

Фрэнк опустился в одно из кресел неподалеку от меня.

— Я обожаю это место, — говорила я. — Здесь очень тихо и спокойно. Кажется, что дальше ничего не существует. Ни бед, ни болезней, ни войн... Здесь всё хорошо.

— Да, — согласился Фрэнк, к моему удивлению. — Но почему-то все равно люди отдают предпочтение большим городам. Наверное, красоту этого места начинаешь ценить, только после шума и пили города, — его хриплый голос лился, как тягучий крепкий коньяк.

— А ты бы хотел жить за городом? — спросила я с интересом.

Он задумался и, я подумала, что он не ответит.

— Да, поселится в тихом не приметном месте — моя мечта, — вдруг сказал он.

Я пыталась скрыть то, что его откровенность удивила меня.

— Почему ты не можешь сделать этого сейчас? — робко спросила я.

Наши взгляды встретились. Время, как будто, остановилось в это мгновение. Я зачаровано смотрела в его горящие карие глаза. Это был лучший день рожденья в моей жизни.

Вдруг в глазах Фрэнка отразился неподдельный ужас. С ловкостью пантеры, он пригнул прямо на меня. Сильный толчок его тела опрокинул меня на землю. В эту секунду послышался тихий хлопок и треск разбиваемого керамического гнома, стоявшего позади меня.

Я лежала прижатая сильным телом Фрэнка к земле и пыталась понять, что происходит. После ряда глухих хлопков гном разлетелся на куски, осыпая нас осколками. Меня охватила паника, и я пронзительно закричала.

Фрэнк хватает меня обеими руками за голову и внимательно смотрит на меня.

— Замолчи. Нам нужно пробраться в дом.

Он рывком поднимает меня на ноги. И совершает непонятные мне маневры по дороге к дому. Он двигается плавно, но в тоже время стремительно, меняя наше местоположение.