Элато. Тропой дерзких

— Я сейчас на деле тебя проверю...

— Перед поединком я всегда предупреждаю, что воин боевого храма. Поэтому не советую лезть на рожон.

— А мне начхать! — Ворон вышел из-за стола медленно, как бы нехотя доставая из-за плеча меч.

— Так всегда мне говорили! — Я вынул из ножен клинок, заточенный до нереальной остроты. Рукоять плотно легла в руку. Ножны навесом бросил на свой стол.

Сэлту со скамьи как ветром сдуло, как и большинство посетителей, которые торопливо выбирались через двустворчатые двери на улицу, либо на второй этаж, где комнаты. Но двое мужчин в дальнем углу сидели за столом, как ни в чём не бывало, с интересом наблюдали за нами.

— Ворон, стой! — Кашит встал, легко обнажил свои клинки. — Я с ним разберусь!

— Ладно...

Кашит вышел из за стола не спеша, смотрел пристально. Мой меч длиннее его клинков, но и тяжелее. Можно взять в левую руку кинжал, но я потом выхвачу, если противник и вправду окажется способен меня победить. Но пока я просто хочу дать ему от души по челюсти, чтобы закончить этот испытательный бой без крови. Главное, это не разозлиться, иначе глаза застелет багровый туман ярости.

Кашит скользнул вперёд легко и быстро. Молниеносный противник. Веером ударил кривыми саблями, но я даже не отбивал, а отклонившись, просто убрал меч. Его клинки прогудели по воздуху. Пока он их поднимал, я сделал резкий подшаг вперёд, ещё стремительный большой шаг и удар... в полную силу. Знал, что кашит уйдёт, но сабли подставит. Раздалась суровая и звонкая песнь боевого железа и оба клинка кашита со звоном лопнули — в руках остались лишь рукояти с бесполезными обрубками. Я ткнул в него острием меча, но лишь показал удар. В это же время всадил с ноги удар сбоку в колено, а когда опешивший кашит неосознанно опустил голову, врезал с левой боковой в челюсть. Кашита повело, и он упал бы, не будь подхвачен под руки Вороном.

И тут мир стал другим, медленней. Потому что Ворон как-то долго швырял кашита на лавку, и пока выхватывал меч, через стол уже перепрыгнула чернокожая в лёгких шнурованных сандалиях, держа в руках короткие, но на удивление острые трезубцы, на концы которых можно наколоть муравья.

Придётся отбиваться! Произвести впечатление не получилось, публика не та — искушённая. Никто из них не дрогнул — все дружно бросились в бой.

Ворон атаковал наобум, рассчитывая на первый обманный удар. Показал сверху, а сам закосил его. Я разгадал манёвр, легко отбил, но отступил назад, чтобы не проливать крови, пока это возможно. Чернокожая пронеслась мимо ворона, как фурия, сделав правой рукой колющий выпад точно в горло. Самая умная из этих троих. Острия второго трезубца приближались чуть позже, и эта женская, но опытная рука изменит направление, в зависимости от того, куда я увернусь. Сделав полукруг мечом, я сбил первый трезубец, а от второго увернулся легко, словно в замедленном танце. Но приходилось отступать. А что мне оставалось, если сбоку яростно рубился Ворон, а с другого уже бежал на подмогу кашит, раздобывший где-то тяжёлый для него меч.

Сейчас тут будет! Я понял по яростным ударам, по горящим злобой глазам, что они, все трое хотят меня просто убить. Но это не так то и легко — я размахивал мечом широко, уже перебив чернокожей один трезубец.

— Получи! — она зло выдохнула, ещё яростней атакуя, как ни странно, всегда метя точно в горло. Если бы не моя реакция, раз десять бы уже я почувствовал, как шею пронзают такие красивые и зубчатые острия.

— Руби его! — прохрипел кашит.

Они напирали — я отступал, тяжело дыша: уже перевёрнуты два стола, полетела на пол еда и посуда, кувшин...

Я не думал — сейчас время рефлексов и опыта. Трудно успевать думать, когда против тебя работает три противника. Поэтому игры закончились — глаза начинает застилать багровая пелена, а это значит, сейчас я нашинкую тут кучи мяса. Быстро, быстро нужно работать. А мы, храмовники, не бьёмся — мы работаем. Испарина уже выступила у меня на лбу, но дыхание ровное, как на тренировке.

— Араххх! — я издал боевой клич Храма и вопреки логике этих троих сделал шаг вперёд. И рубанул, пытаясь снести Ворону голову. Его выставленный меч со звоном вылетел из руки, приземлился под дальним столом. Я бы достал Ворона, но подобно перепуганному гусю, он откинулся назад, избежав смерти. Ещё шаг вперёд, широкий удар: время есть — в глазах ворона и воительницы смятение. Они не ожидали такого напора. А вот кашит... этот не отступил, выставив перед собой тяжёлый меч.

Что произошло дальше, описать трудно. Стены зала, до этого деревянные, стали как угли в жаровне. Пол исчез из-под ног, и я падал, падал в пустоту! Не пойму до сих пор, как я не зарубил кашита. Я видел, что мой клинок не промахнётся, но вмешались высшие силы или магия, очень мощная магия.

Сейчас меня мучил один вопрос, не Маора ли, маг их, спас котейку? А меня забросил в... мир мёртвых? Ад? А откуда он там может взяться? Этот Маора? Сидит в стороне и их охраняет, что ли? И куда я упаду?

Упал я на какой-то песок, не удержался на ногах, приземлился ещё и на руки, подняв вокруг пыль, видимую в слабом алом свете. Он постепенно становился ярче, стали видны колонны по кругу, на которых сидели неподвижные... горгульи! Точно они, как я себе их и представлял. Как и рассказывали люди, когда они неподвижны, то похожи на камень.

Вернее, я понял, что это горгульи, но больше представлял их как людей, но рукокрылых. А оказалось, что они похожи наполовину на людей, наполовину на жаб, только у них руки сами по себе, а крылья за спиной. Клыкастые, сволочи. И это не статуи, потому что клыки намного светлее, чем всё остальное.

— Аааа! — это орал падающий Ворон. Он также поднял вокруг себя густую пыль, как и кашит с чернокожей, упавшие на мгновение позже, но молча.

Они озирались как и я, ничего не понимая. Значит, это не Маора магией своей балуется, тут что-то другое. Я уже начал догадываться, что это может быть. Это уважаемый хозяин постоялого двора выбросил нас как слепых щенят из своего заведения, чтобы не буянили. А то и того хуже, разбойничает так — все наши денежки достанутся ему.

— Ну и что тут происходит? — сказал я как можно спокойней, но голос дрожал. Что-то я пасую, когда сталкиваюсь со сверхъестественным.

— А мы тоже хотели бы знать! — чернокожая блеснула зубами.

Со спины меня обдало порывом ветра, я лишь успел повернуть голову, когда меня в спину ударила ногами подлетевшая горгулья. Падая, я посмотрел с надеждой на троицу, но они стали в круг, спина к спине. Не помогут...

Коснувшись песка, я перекувыркнулся, стараясь уйти хоть немного в сторону. Горгулья ещё не стала на ноги, а я уже рубанул по ноге, перерубил кости. Чудище упало, зарычав и показав жуткие клыки. И тут горгульи взлетели с колон все... одиннадцать! От двенадцатой, что обрызгивала сейчас кровью песок, которую в алом свете не сильно то и было видно, отбиваться уж точно не придётся.

Эти твари летали, а я вертел головой, ожидая нападения отовсюду.

— Давайте вместе защищаться! — я с надеждой посмотрел на троицу.

— Не подходи! — кашит чуть ли не фыркал. — Ты убить меня хотел!

— В честном бою!

В ответ тишина... Ну ладно, буду махать мечом, пока эти твари меня не загрызут или задушат. Вот так глупо... Пошёл за бессмертием воин, а погибнет в каком-то подземелье, а может и в аду. Жаль, доспехи снял.

Дальше сложно рассказать всё по порядку. Хлопающие крылья, удары мечом, когтистые руки этих тварей. Странные крики злости и боли, в общем, горячка боя. Трёх я зарубил точно, держался до тех пор, пока сзади за щиколотки меня не схватили сильные когтистые руки. Дёрнуло так, будто рванул с места варанис. Я даже не понял ничего, лишь лицо встретилось с песком. И он оказался под верхней губой и в носу, противно скрежеща на зубах. Хорошо, что я глаза зажмурил изо всех сил, а то бы почти ничего не видел.

В руке не было меча! Левой потянулся за кинжалом, но меня хватало и тянуло в стороны много рук, на которых острейшие когти, но меня они почему-то не резали. Сейчас я порвусь, как тонкая тряпка! Мне казалось, что суставы уже выскакивают, а напряжённые мышцы уже не могут сопротивляться. А вверху... там были глаза, в темноте. Не простые, а как будто нарисованные, что ли. Большие, на ширину рук, не меньше. Смотрите, смотрите, как сейчас поотрываются мои руки и ноги!

Одна горгулья открыла свою пасть, нависнув надо мной. Сейчас она вонзит свои клыки мне в шею... они и череп прокусят. Вот уж не думал, что так бесславно сгинет храмовник!

И тут меня отпустили, а раскрывшая пасть тварь упала рядом с разрубленной головой. Я даже не упал, умудрившись оказаться на ногах. Кашит с Вороном рубили горгулий яростно. Лишь чернокожая держалась на расстоянии со своим трезубцем. На неё наседали две горгульи. Я разогнался и ударил ногами одной в спину. Хоть она и побольше в полтора раза, в ударе было столько ярости, что она пропахала рогами песок. Ногу пронзила боль — поранил о шип на крыле.

Оглядевшись, увидел меч и рванул к нему. Вовремя его подхватил — кашит лежал на песке и орал, а в ногу ему вцепилась клыками тварь, при этом молотила массивным кулаком в бок.

Два быстрых шага и я сходу перерубил ей позвоночник. Остальные горгульи, увидев такое, взлетели обратно на колонны. Их осталось всего лишь пять. Кашит был в истерике, держался за ногу.

— Моя нога! Как я теперь пойду с вами?

— Надо сначала отсюда выбраться! — я поглядывал на неподвижных горгулий. Если бы их можно было достать, я бы с ними разобрался. Но они сидели высоко. Я ткнул пальцем вверх. — Глаза видели?

— Какие глаза? Все задрали головы к потолку. Или что там такое, свод пещеры?.

Я обомлел! Глаз не было.

— Вон! Ступени! Пошли! — Чернокожая ткнула пальцем в сторону стены, которая утопала во тьме. Бегом!

— Ворон и я подхватили кашита под руки и потащили. Горгульи в это время не двигались — каменные статуи. Меч хоть и опущен, но я готов к любой неожиданности, тем более, такое творится вокруг, колдовское.

Взойдя по лестнице мы увидели площадку, а за ней стена с двустворчатой дверью.

— Идём? — спросила чернокожая.

— А у нас есть выбор? — Ворон ударил в двери ногой, а когда они открылись, все ахнули: за ней был зал постоялого двора, в котором горел очаг и стояли столы. Лишь один валялся, опрокинутый при нашей схватке. Служанка вытирала разлитое по полу вино, а из деревянного ведёрка торчали осколки кувшина.

— Что за магия? — просипел кашит. — Я такого не видел ещё.

— А кто видел? Вперёд! — Ворон шагнул через порог, мы за ним. Да, это был зал, в котором мы начинали драку, а за столом, за которым ещё недавно кутили мои противники, сидел хозяин двора... в чёрных матовых доспехах норнгов — людей подземного мира. Они их делали из паутины пещерных пауков. Глухие доспехи, непробиваемые. Значит, сейчас будет драка с колдуном, вернее с магом. Только этого нам и не хватало!

Мы стояли растерянные, не понимая ничего. Вернее, мы понимали, что за переделку нам уготовили, только для чего, вот вопрос!

Я толкнул ногой входную дверь — за ней была тёмная улица и мелкий дождь. Алого света и арены с горгульями не было.

— Там улица!

Никто не ответил. Все смотрели на хозяина, готовые к бою.

— Ах ты жук навозный! — кашит, несмотря на раненную ногу, мигом оказался недалеко от сидящего колдуна, рубанул того по шее, но хозяин даже не обратил внимания. Зато, когда он встал, ударил кашита ногой в живот (очень даже мастерски, на мой взгляд). От удара пухлый согнулся пополам, при этом показалось, что он не взвыл от боли, а нявкнул. Чернокожая ойкнула, удивлённая, а я опустил меч. Ворон стоял потрясённый. Всё не понимал, как это, ударить человека мечом по шее, а ему хоть бы хны? Я-то искушён, знаю про такие доспехи, сам не раз их одевал.

— Вы одурели? — вскрикнул хозяин. — Вам нужно идти вместе! Откиньте свою гордыню! Этот воин! — он указал на меня рукой. — Стоит больше вас трёх! Вы упустите такой шанс?

— Да! Я с вами хотел пойти! Хоть мой кувшин вина разбит, я готов пить ваше!

Ясно, что колдун не хотел нас уничтожать, а лишь помирить. Только в сознании сразу зароились вопросы: зачем, зачем он заботится о каких-то постояльцах. Вот не нравится мне эта чрезмерная забота, ох как не нравится!

— Ну, мы это... — буркнул удивлённый кашит хозяину. — Он Ворона оскорбил.

По справедливости мне нужно сейчас сказать, что Ворон оскорбил меня первым, эта (сейчас растерянная) троица начнёт ерепениться, пойдёт спор, кто кого оскорбил и насколько обиднее. В результате примирения не будет.

Буду умнее...

— Ворон, прими мои извинения! — я был сама искренность и наивность.

— Ну... — тот растерялся, посмотрел на друзей.

— Конечно, нам такой воин в компании не помешает, — сказала чернокожая примирительно. Я лишь сейчас оценил её тёмный пояс на костюме с серебряной круглой пряжкой, на котором голубел плоский прозрачный камень.

— Не знаю! Как по мне, он сильно заносчив! Мы в пути передерёмся между собой! — в глазах кашита была злоба и обида за то, что я отправил его отдыхать на скамью. Но он быстро пришёл в себя. Настоящий человек так бы не смог — проплавал бы в тумане немало времени. — Тем более, из-за него у меня ранена нога! — Он присел в изнеможении на скамью.

— Храмовники сдержаны, если их не колоть трезубцами, — сказал я, с обезоруживающей улыбкой. — Да и вообще, чего нам закусываться? Интерес-то один у всех...

— Вот и ладненько, — хозяин потёр ладони, хоть они и были в паучьих доспехах. Я видел такие доспехи лишь в храме, там была всего пара — как раз, чтобы тренироваться ученикам. Покупают их у жителей подземелий — норнгов за очень большие деньги. Кошелей десять золотом, не меньше, стоили такие доспехи. Где там норнги держали пауков, да как из паутины их делали — было для жителей верхнего мира секретом. Ходили слухи, что повелитель норнгов — великий маг Хароул поступил на службу к Ахею — хранителю Древа Элато. Якобы он обещал, что если они будут исправно ему служить, всем подземным будет даровано бессмертие.

— Я сейчас переоденусь и подойду к вам, а вы садитесь, садитесь за столик, знакомьтесь. И... кстати! Я вам расскажу, какое надо с собой оружие брать!

— Оружие — это интересно! — сказал кашит. — Мои мечи накрылись от храмовника!

— Тебе помощь нужна? — хозяин поглядел кашиту в глаза. — Дай, посмотрю твою ногу.

— Да не нужно. Отходит уже. Клыки мимо пошли, так что буду жить.

Хозяин ушёл легко, доспехи его не стесняли.

— Насчёт оружия — это интересно. Прошу, — Ворон показал мне на их стол, который наша битва не зацепила и он остался стоять: вся снедь на нём и кувшины были целы. — Меня зовут Ворон, это Элама, — он указал на чернокожую.

Я вопросительно уставился на кашита.

— Матэс, —процедил он сквозь зубы.

— Мегед, — представился я, прошёл и сел за стол, за которым уже хозяйничал Ворон. Элама и Матэс тоже приземлились на лавки, появилась улыбающаяся Сэлта, неся ещё кувшин вина.

Пока мы не вернулись в зал, думалось, что это я тут веду игру. Но эта колдовская арена, да неожиданное явление хозяина в странных доспехах, создавали впечатление, что я просто участвую в чужой авантюре, и меня ведут, направляют. И не только меня, но и эту троицу. А где тогда Маора? Может, это и есть хозяин?