— Ну, я... я думаю, просто убедись, что он время от времени делает перерыв. Если ему действительно нравятся шахматы, это был бы хороший способ для разнообразия отвлечься от работы.

— Это не долгая прогулка по лесу с женщиной, которую он любит, но, полагаю, придется обойтись и этим.

Сердце Эваны упало.

— Как ты...? Не берите в голову... просто... пожалуйста, не шути по этому поводу. Он... Я уверена, что он так не считает... И даже если он находит меня такой привлекательной, как ты говоришь, я маг.

Лицо Дориана стало серьезным.

— При чем тут то, что ты маг? Потому что он раньше был храмовником? Нет, нет... То, как он смотрит на тебя... Не будь смешной.

Эвана покачала головой.

— Даже... даже если то, что ты говоришь, правда — а я не могу сказать, что верю в это, — желание и влечение — это не то же самое, что любовь, Дориан. Любовь требует жертв.

— Не обязательно быть влюбленной, чтобы наслаждаться сексом на сеновале, моя дорогая. Если это и не любовь, то, безусловно, сильное вожделение. Любой, кто уделяет хоть немного внимания, может это заметить.

Ее щеки вспыхнули, и она снова покачала головой.

— Я ценю твою точку зрения, но я не такая легкомысленная, Дориан. Я не обижаюсь на тех, кто такой, но... это не в моем характере. Мне нужно... большего. Даже если я ему нравлюсь... чтобы он, бывший храмовник, полюбил мага? Не просто полюбил, а захотел поступиться своими принципами и быть со мной по-настоящему или значимо? Если бы он это сделал... любил меня... будет ли этого достаточно, если он останется со мной?

Дориан приподнял свою безукоризненно ухоженную бровь и задумчиво откусил кусочек от своего ланча. Наконец, тщательно прожевав пищу, он ответил.

— А как же тогда ты? Как ты можешь быть влюблена в бывшего храмовника? Ты ведь им и являешься, не так ли?

Хотя это было логично, это смутило ее.

— Влюблена? Я едва ли знаю. Я знаю, что у меня подкашиваются колени, когда он рядом, но я также знаю, что на нем остались глубокие шрамы от прошлых событий — событий, непосредственно вызванных магами. Он еще не говорил со мной об этих вещах. Является ли это основой для отношений?

Дориан моргнул.

— Ну, теперь мы с тобой не в ладах. Какой бы удивительной я ни был, я почти ничего не смыслю в отношениях, так что, возможно, я просто выполню свой долг и займу его чем-нибудь.

Она не удержалась от смеха.

— Да, возможно, так будет лучше.

— Ладно, заканчивай обедать. Я схожу за шахматной доской. Сейчас начнется твой первый урок!

Она простонала.

— У меня слишком много дел...

— Тише. У меня не займет много времени показать тебе основы. Я отличный учитель.

Он вернулся с доской, и они играли в течение получаса, которые она потратила впустую в тот день. К концу она хорошо усвоила правила, но стратегическая часть все еще ускользала от нее.

— О, это просто требует практики, — заверил ее Дориан. — Вы должны заранее продумать, какой ход может сделать ваш противник после вашего. Многие великие игроки, которых я знаю, могут продумывать стратегию до конца партии. Я не настолько хорош, но у меня всегда есть несколько ходов в запасе.

— Конечно, ты это делаешь!

Дориан одобрительно рассмеялся над ее намеком.

— Кстати, я подумала об одном совете для тебя.

Она резко уронила голову на руки и застонала.

— Только не это снова.

— Только одно. Единственный способ узнать, сможет ли он ухаживать за магом, — это спросить его самого.

Эвана почувствовала, как краска бросилась ей в лицо.

— Спросить его?

Конечно, он был прав. Это был зрелый, взрослый поступок. Но сама мысль об этом пугала ее больше, чем она могла выразить словами. Если бы она была ему безразлична, они бы какое-то время чувствовали себя совершенно неловко друг перед другом, прежде чем, как она надеялась, нашли бы нейтральную почву. Но... что, если бы она была ему небезразлична? Что тогда? Была ли она готова отказаться от своего клана, своей семьи, своего наследия — и все это ради шелмена, который в конце концов мог ее бросить? Она начала чувствовать, что эти люди — ее советники и спутники — принимают ее, но все это было в надежде, что когда-нибудь борьба закончится, Корифей будет побежден, и она сможет вернуться домой.

Или, возможно, она умрет задолго до этого.

И почему она не заставила себя подумать обо всем этом до того, как зашла так далеко?

— Я не могу этого сделать. Мы все постоянно подвергаем свою жизнь опасности. Я могу умереть завтра по дороге в Крествуд, или на следующей неделе в Фейд-рифте, или...

— Мы все умрем, дорогая. Конечно, ты в большей опасности, чем все мы, но это не значит, что мы должны перестать веселиться, пока у нас есть время.

— Простите, если все это покажется вам невеселым, — проворчала она. — За мной охотится Магистр порождений тьмы. Серые стражи, возможно, собирают армию демонов. Тамплиеры глотают зараженный красный лириум и следуют за предполагаемым богом вместо Церкви. Мой клан в опасности, но я не могу пойти к ним. Я могу только послать помощь и надеяться, что, когда я вернусь, мы получим известие о том, что все хорошо — что моя семья все еще жива. И все, чего я хочу, — это прожить достаточно долго, чтобы остановить Корифея и... и вернуться домой. Добавляя к этому беспорядку сложные отношения... Я не думаю, что это справедливо по отношению к кому-либо из нас.

Дориан склонил голову набок и драматично вздохнул.

— Ну что ж, мой прекрасный инквизитор, ты уже взрослая, не так ли? В жизни приходится принимать трудные решения. — Он потянулся и похлопал ее по руке. — Только не ждите, что мы перестанем вас дразнить, если вы продолжаете вести себя так очаровательно неловко друг с другом. Все это неразрешенное сексуальное напряжение привлечет нас, как мотыльков на пламя.

Она тяжело вздохнула и встала, бросив на него предупреждающий взгляд через плечо, когда выходила из таверны. Ей пришлось закрыть дверь, чтобы заглушить его раскатистый смех.

Следующим пунктом ее назначения были конюшни. Блэкуолл согласился помочь с ремонтом и перестройкой амбара и стал спать на втором этаже. Она хотела убедиться, что он полностью укомплектован для их завтрашней миссии, а также поговорить с Деннетом о любых дальнейших потребностях. Она спускалась по ступенькам во внутренний двор, когда увидела мальчика, Коула, сидящего на траве. Она смутно помнила, что видела его на прошлой неделе, но воспоминания были нечеткими. Кассандра и Солас стояли рядом с ним, увлеченные разговором. Кассандра повернулась, чтобы обратиться к ней, когда та приблизилась.

— Инквизитор, мы как раз обсуждали, был ли Коул магом, учитывая его необычные способности.

— Он может заставить людей забыть о нем или даже полностью не замечать его, — ответил Солас Кассандре. — Это не способности мага. Похоже, что Коул — дух.

— Дух? Ты имеешь в виду, что-то вроде демона? — Спросила Кассандра.

— Если тебе так больше нравится, хотя правда несколько сложнее. На самом деле, его природу не так-то просто определить.

Кассандра хмыкнула.

— Говори прямо, Солас. С чем мы имеем дело?

— Демоны обычно приходят в этот мир, обладая чем-то. В своем истинном обличье они выглядят причудливыми, чудовищными. Но Коул не обладал ничем — никем, и все же он выглядит человеком во всех отношениях — Солас повернулся к Эване. — Коул уникален, инквизитор. Более того, он хочет помочь. Я предлагаю вам позволить ему это сделать.

Солас никогда не вел ее по ложному пути, но настоящий дух? Эта мысль одновременно взволновала и испугала ее.

— Я должна, по крайней мере, выслушать, что Коул скажет в свое оправдание, — наконец объявила она, вместо того чтобы принять решение.

После событий в Хейвене она почувствовала, что... она была связана с мальчиком. Их общий взгляд успокоил ее. Она знала достаточно о Тени и демонах, которые там жили, чтобы не доверять многим духам, с которыми встречалась, но, как сказал Солас, Коул казался другим — более сложным.

Они огляделись в поисках мальчика, но он, казалось, исчез... снова. Наконец, Солас указал на импровизированный лазарет, который они устроили в углу нижнего двора. Она осторожно подошла к нему, когда он стоял у костра. Он, казалось, почувствовал ее приближение и заговорил тихим голосом.

— Хейвен. Так много солдат сражалось, защищая пилигримов, чтобы они могли спастись... Удушающий страх. Не могу думать из-за лекарств, но порезы терзают меня с каждым ударом сердца. Жгучая белая боль. Все горит. Я не могу. Я не могу... Я собираюсь... Я умираю, я... мертв.

Удивленная, она проследила за взглядом Коула и увидела, что на спальном мешке лежит человек, который, очевидно, только что умер.

— Ты чувствуешь их боль?

— Так близко она громче. — Маги исцелили всех, кого смогли, но некоторые из них зашли слишком далеко. Они задерживаются, пока не придет их время.

— Не хотели бы вы пойти куда-нибудь поудобнее?

— Да, но я могу помочь здесь. — Он помолчал, затем снова заговорил своим тихим голосом. — Коричневая боль, сухая, царапающая. Жажда.

Коул принес солдату чашку воды, и она тихо прохрипела:

— Спасибо.

Коул посмотрел на Эвану.

— Все в порядке. Она меня не вспомнит.

— Так... ты используешь свои способности духа, чтобы помогать людям? Неуверенно спросила Эвана.

— да. Раньше я думал, что я призрак. Я не знал. Я совершал ошибки... но у меня тоже появились друзья. Затем храмовник доказал, что я ненастоящий. Я потерял своих друзей. Я потерял все. Я научился быть таким, какой я есть. Это сделало меня другим, но сильнее. Я могу чувствовать больше... Я могу помогать.

Она подошла к Коулу и легонько положила руку ему на плечо.

— Если вы хотите остаться, нам бы не помешала ваша помощь. Я видела, как ты дрался в Хейвене. Не согласитесь ли вы поддержать меня... чтобы помочь мне свергнуть Корифея?

— Да, помогаю. Я помогаю страдающим... беспомощным.

— Спасибо, Коул. Это поможет.

Мальчик слегка улыбнулся ей и ушел, чтобы найти другого человека, который мог бы помочь. Она вернулась к Кассандре и Соласу.

— Коул останется с нами. Кажется, он действительно хочет помочь, и нам мог бы пригодиться кто-то с его навыками.

Солас выглядел довольным, но Кассандра явно не одобряла этого.

— Мы должны следить за ним, на всякий случай.

Эвана улыбнулась и снова направилась к конюшням.

— Делай, что должна, но не причиняй ему вреда.

Остаток дня пролетел как в тумане, за отчетами, уроками с Джозефиной и упаковкой вещей. Несмотря на то, что она выспалась прошлой ночью, ее новый матрас напомнил о себе, когда она заканчивала составлять отчеты за столом в своей каюте. Положив маленький белый мешочек рядом с седельными сумками, она чудесным образом забралась в постель пораньше, зная, что завтра ей нужно будет встать до рассвета.

Тяжелые веки быстро сомкнулись, и вместо ночных кошмаров ей приснились золотые кудри, сияющие глаза и твердые мозолистые руки.

123

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓