В последующие мгновения она не делала попыток пошевелить рукой, и он тоже. Они молча смотрели друг на друга, прежде чем она слегка покраснела и отвернулась, чтобы посмотреть на огонь. Его охватило облегчение. Он был честен, и она восприняла это как должное. Он не сказал слишком много. Возможно, он мог бы поделиться с ней большим... позже. В то же время одна вещь, которая беспокоила его со времени первых бесед с Дорианом, вышла на первый план в его сознании.

— Эвана...

— Мммм? — ответила она, снова встретившись с ним взглядом, а ее пальцы крепче сжали его руку. Он проигнорировал дрожь, пробежавшую по спине, и заставил себя заговорить снова.

— Что касается наших... разногласий во мнениях... Ты же знаешь, что я бы никогда... — Он стиснул зубы, когда слова застряли у него во рту. Сделав глубокий вдох, он начал снова. — Я надеюсь, ты знаешь, что я никогда бы намеренно не причинил вреда магу или не позволил бы плохо с ним обращаться. Я... Я работал с Фионой, чтобы убедиться, что маги инквизиции хорошо интегрируются в свои новые подразделения и имеют равный статус со своими коллегами. Я... Я думаю, теперь она понимает, что может рассчитывать на меня в том, что касается защиты магов и того, что они останутся невредимыми.

Он чувствовал, как нарастает паника, когда его следующие слова застряли в груди, как тяжесть, выталкивающая воздух из легких короткими тихими толчками. Он заставил ненавистные слова сорваться с его губ, его собственные пальцы еще крепче сжали ее пальцы, как будто он мог удержать ее от побега, сдержать ее отвращение к его действиям простым действием.

— я знаю... Я знаю, что вы, возможно, слышали кое-что о моем прошлом, перешептывания... слухи...

— Каллен, — вмешалась она, и в ее голосе понимание и беспокойство смешались в успокаивающем тоне, — ты не обязан...

— Я согласен, — настаивал он, отвергая ее предложение, покачав головой, отказываясь поступить как трус. — Я хочу заверить вас, что моя главная забота — защитить инквизицию, в том числе и магов. Я не позволю снова ослепить себя. Я буду защищать их ценой своей жизни, если понадобится, как и любого другого человека.

Вместо того, чтобы отдернуть ее, она еще крепче сжала его руку, ее глаза блестели в свете камина.

— Я знаю это, Каллен. Я видела это. И я... Я верю, что ты защитишь нас всех. — Она глубоко вздохнула, прежде чем добавить: — Что касается того, в чем мы расходимся во мнениях, я полагаю, мы можем продолжать работать над этим, верно? Возможно, однажды мы найдем золотую середину, на которой сможем держаться вместе?

Он вглядывался в ее лицо, ища хоть малейшую нерешительность, хоть какую-то неискренность. Он ничего не нашел, и внезапно огромная тяжесть свалилась с его плеч.

— Да, — подтвердил он тихо, но настойчиво. — да.

Она еще мгновение удерживала его взгляд, мягкая улыбка осветила ее лицо, а затем она снова отвернулась, чтобы посмотреть на огонь. Теперь, когда эти слова были произнесены, он, наконец, почувствовал, что может расслабиться. Постепенно знакомое ноющее чувство, которое он испытывал всякий раз, когда она была рядом, усилилось. От мягкой прохлады ее пальцев по его телу попеременно пробегали то озноб, то жгучий жар, и ему пришлось заставить себя отвернуться от ее профиля. Думай о чем-нибудь — о чем угодно — другом!

Глядя в огонь, он вспомнил, как впервые вот так держал ее за руку, когда она вернулась из Редклиффа. Он попытался представить, какую тяжесть она, должно быть, испытывала — а теперь, должно быть, ощущает еще сильнее — после того, как узнала о мрачном будущем, которое наступит без нее. Он был польщен, но несколько смущен ее откровенностью с ним в ту ночь, но теперь, благодаря именно Дориану, он понял, как редко она вообще кому-либо открывалась, не говоря уже о том, чтобы добровольно.

Ему было трудно поверить, что он может так сильно повлиять на нее — его унижало и в то же время пугало, что она может так доверять ему. Он хотел быть ее утешением и опорой, отплатить ей за то, что она доверяла ему свою силу и веру в него. Возможно, она была права. Возможно, все было бы проще, если бы они могли просто положиться друг на друга. Он никогда не думал, что позволит кому-то разделить его бремя, но с ней он почти чувствовал, что может.

Он не знал, как долго они так просидели, держась за руки и молча глядя в огонь, но в конце концов заметил, что она перестала подносить кружку к губам. Он рискнул взглянуть в ее сторону и увидел, что ее голова склонилась набок, глаза закрыты, а кружка опасно наклоняется. Он сел и свободной рукой осторожно взял почти пустую кружку из ее ослабевших пальцев. Он посидел еще немного, запоминая ее спокойное лицо во время перестрелки, прежде чем тихо позвать ее по имени.

— Эвана?

Она медленно открыла глаза.

— Хмммм?

— Может, отведем тебя в постель?

Она протянула к нему вторую руку, и он встал, потянув ее за собой. Она немного пошатнулась, и он отпустил ее руку, чтобы обнять за талию. Ощущение нежной округлости ее бедра под его рукой было таким же сводящим с ума, как и днем, но он отбросил эти мысли в сторону и сосредоточился на том, чтобы помочь ей добраться до кровати, а затем укрыться под толстыми одеялами. Он уже почти отвернулся, когда она взяла его за руку и потянула вниз, чтобы усадить на край своей кровати. Она держала его за руку, и в ее глазах отражалась заманчивая смесь невыразимых эмоций.

— Каллен, я должна спросить тебя кое о чем, но я не могу сделать это прямо сейчас. Я имею в виду, я все еще чувствую себя странно... поэтому, когда я вернусь из Редклиффа... Мне просто нужно, чтобы ты знал, чтобы я не могла отказаться.

Каллен был немного озадачен ее заявлением, но все равно кивнул.

— Я рад ответить на любые вопросы, на которые смогу.

— Как мой друг, а не как советник?

— Ну, эти два вопроса немного пересекаются — многое из того, что я бы сделал или порекомендовал как ваш консультант, я бы сделал и как ваш друг — но да, — он пообещал ответить как... как друг.

Сжав ее руку, он улыбнулся и поднялся с кровати, позволив ее пальцам медленно выскользнуть из его ладони. Он отогнал нахлынувшее на него чувство потери.

Подойдя к дивану, он натянул перчатки и подбросил в камин еще несколько поленьев — этого должно было хватить, чтобы он горел до рассвета. Затем, взяв пакетики с чаем и кружку, он задул все ее свечи, снова оставив те, что стояли у ее кровати, напоследок. Ее опущенные веки поднялись в последний раз, когда он стоял над ней.

— Спокойной ночи, Каллен. Надеюсь, ты хорошо выспался.

— Спокойной ночи, Эвана. Сладких снов. Моя любовь.

Ее глаза закрылись. Каллен быстро задул оставшуюся свечу и вернулся в свою башню, выбрав длинный обходной путь, чтобы не проходить через кабинет Соласа. Оказавшись в одиночестве своего кабинета, он на мгновение задумался о том, чтобы попытаться разобраться с горами бумаг на своем столе. Однако от чая у него уже начали болеть конечности, в теле появилось что-то вроде сонного гудения, и он знал, что через несколько минут заснет за рабочим столом. Итак, он поднялся к себе на чердак и начал снимать с себя доспехи и прокручивать в голове события прошедшего дня.

Он провел с ней большую часть дня, и все же ему все еще казалось, что они провели вместе недостаточно времени. Каждый маленький шаг, который он делал навстречу ей, она, казалось, принимала, а затем поднимала его еще на две ступеньки. Во время игры в шахматы он задал ей больше вопросов о ней самой, и она предложила им проводить больше времени вместе. Он оказывал ей эмоциональную поддержку, когда она переживала нападение на Хейвен, а она помогала ему справляться с его симптомами и предложила им чаще обращаться друг к другу за поддержкой. А завтра она уезжала в Редклифф. Он сказал себе, что у него будет достаточно времени, чтобы наверстать упущенное на работе, но эта мысль не принесла ему утешения.

Затем она возвращалась, чтобы задать ему любой вопрос, который ей хотелось задать.

Он падал на кровать, слегка раздраженный, и старался сохранять надежду — каждая улыбка, каждый румянец, каждый пристальный взгляд должны были вселять в него надежду. Однако то, как она это сформулировала, заставляло его нервничать. Ей нечего было ему сказать. Нет, ей нужно было кое о чем спросить его. Тревожное чувство преследовало его, когда он погружался в сон.

* * *

Он рано проснулся после долгого сна без сновидений, поэтому, чтобы не упустить такую возможность, на рассвете встретился с путешественниками у конюшен и проводил их. Все трое ее спутников, даже Дориан, казалось, изо всех сил старались не обращать на них внимания. Он не мог сказать, что это его расстроило, но, мягко говоря, это было странно. Эвана улыбалась ему, но он чувствовал скрытую нервозность в ее обычном прощании, что, в свою очередь, выбило его из колеи еще больше. Группа покинула Скайхолд еще до того, как солнце поднялось над горами, и он вернулся в свой офис, чтобы доделать накопившуюся за день работу.

Он отказался от утренней зарядки из-за большого количества работы, но к вечеру его мышцы просто просили о хорошей тренировке. Он выпил немного ее чая в начале дня, чтобы избавиться от головной боли, но легкая ломота все еще мучила его. Он изо всех сил старался не обращать на них внимания. Если надвигался очередной приступ, он мало что мог сделать, чтобы предотвратить его.

Проведя в тот день несколько часов как с новобранцами, так и с опытными солдатами, он почувствовал себя совершенно разбитым. Головная боль не вернулась, но он чувствовал слабость, как будто провел несколько дней на морозе. Вероятно, он был немного жестче к солдатам, чем обычно, в попытке прорваться, но он рассудил, что лучше быть слишком суровым к ним, чем недостаточно суровым. Их враг, конечно, не стал бы с ними церемониться.

Он работал до позднего вечера и проснулся рано утром, чтобы начать все сначала. Джозефина запросила у их постоянно растущего списка знакомых дворян больше осадного снаряжения, и несколько дворян в Ферелдене и Орлее откликнулись на ее призыв, включая великодушную леди Серил. Прорабатывая детали транспортировки, он также начал подсчитывать численность войск и просмотрел список имен, которые его нынешние лейтенанты предложили для тех, кто заслуживает повышения. По мере того, как они расширяли свое присутствие в Орлее, им требовались опытные офицеры в максимально возможном количестве мест. Это была одна из причин, по которой он отправил капитана Райлена вперед — чтобы утвердить его в качестве командного пункта в Орлее. Отчеты Райлена подтверждали существование крепости на Западном подступе, но она была захвачена бандитами. У Райлена просто не было достаточного количества людей, чтобы удержать их нынешние лагеря, а также захватить крепость — не без риска для всей миссии. Каллен вздохнул и добавил еще одно задание к растущему списку для Еваны — путешествие инквизитора.

Он поздно лег спать и рано проснулся с особенно тревожным кошмаром и начинающейся головной болью. Было уже далеко за полдень, когда он, наконец, откинулся на спинку стула, чтобы подвести итоги своей работы, массируя пальцами виски в попытке справиться с головной болью. В животе у него громко заурчало, как только лейтенант Розеллин вошла в комнату.

— Похоже, вам нужно перекусить, сир.

Каллен убрал руки с висков.

— Розеллин, вы вернулись из Крествуда.

— Да, коммандер. Переход в Цитадель прошел гладко. Лейтенант Конрад теперь полностью руководит войсками, и солдаты подчиняются ему. Агент Лелианы из Хартии также взяла на себя все обязанности по руководству шпионской сетью Ферелдена.

Каллен кивнул, восхищенный ее оперативностью.

— Отличная работа, лейтенант. Боюсь, у меня есть для вас еще одно длительное задание. Мне нужно, чтобы вы направили еще один контингент войск к западному подходу. Инквизитор отправится туда через несколько дней, и ей понадобятся войска, чтобы удержать лагеря — больше войск, чем сейчас есть у капитана Райлена, особенно если мы собираемся захватить и удерживать крепость Крыла Грифона. Вам нужно будет только передать мужчин и женщин на попечение капитана, а затем вы сможете вернуться сюда с отрядом инквизитора, когда она будет готова вернуться.

— Да, сир.

Он уже собирался отпустить ее, но выражение ее лица остановило его.

— У вас есть что-то еще, лейтенант?

Она казалась немного удивленной, но продолжила.

— Сир, разрешите говорить свободно?

Каллен коротко кивнул.

— Принято.

Она склонила голову набок, и ее тело приняло более удобную позу.

— Я только что приехала и ничего не ела, а мы уже выяснили, что вы голодны. Не хотите ли поздний ланч?

Словно в подтверждение ее слов, его предательский желудок снова заурчал. Но это была плохая идея. Это было бы отвлекающим маневром, который он не мог себе позволить... нет, если он хочет провести какое-то время вдали от своих обязанностей в ближайшие несколько дней, предпочтительно в компании прекрасной эльфийки-мага, на плечах которой лежит бремя Тедаса. Каллен откинулся на спинку стула и вздохнул.

— Спасибо, но у меня слишком много дел, чтобы останавливаться сейчас.

Она кивнула и пожала плечами.

— Поняла, сэр.

Ее поза оставалась расслабленной, но он заметил, что ее взгляд переместился немного влево, а на щеках появился румянец.

— Свободны, лейтенант.

Каллен проводил Розель взглядом, прежде чем отправиться на кухню. Ему нравилось уходить самому, а не посылать посыльного, потому что, несмотря на строгие требования их новой кухарки к кухонному персоналу, он, казалось, нравился ей, и она добавляла дополнительные порции, если он показывался. Сегодняшний день не стал исключением. Он ушел с кухни, прихватив половинку запеченного цыпленка, огромную запеченную картофелину, щедрую порцию зелени и четверть клубничного пирога.

Возвращаясь в свой кабинет, он задумался о предложении Розеллин. Он был бы первым, кто признал бы, что он не самый наблюдательный человек, когда дело касалось женщин, но ее приглашение было необычным. Это застало его врасплох. Тогда у него не было времени смущаться, но он почувствовал, как вспыхнули его щеки, когда он осмыслил это взаимодействие. Чем дольше он думал о своих отношениях с Розеллин, тем больше убеждался, что она подразумевала под приглашением нечто большее, чем простой обед между сослуживцами. Это было незаметно — то, как она часто задерживалась, чтобы обсудить что-то даже после того, как ее увольняли, и тот факт, что она всегда сама приносила сообщения в его офис, вместо того чтобы посылать посыльных.

Он утешался тем, что, независимо от ее намерений, его реакция была адекватной. Однако это не решило вопроса о том, придавал ли он слишком большое значение ее словам и действиям. Он решил быть более осторожным в дальнейшем. Ему нравилась Розеллин, и он наслаждался ее обществом, но его сердце уже принадлежало Эване.