Торнсайдские хроники

Это была очень трогательная картинка: Тереза смотрела на меня с мольбой в глазах, молитвенно сложив руки.

— Что ты, конечно же нет! — заверила её я. И, услышав вздох облегчения, добавила: — Только перед сдачей нового номера.

От возмущённой тирады Тесс меня спасла Рози. Схватив меня за рукав, подруга изумлённо прошептала:

— Сюда идёт Дик!

Я умышленно сидела, повернувшись к наливальщику спиной, и потому не могла видеть происходившего за стойкой после моего ухода.

— Что, тот нахал всё-таки решился прислать мне счёт? — равнодушно осведомилась я.

— Нет, — покачала головой Рози. — Кажется, всё совсем наоборот.

Я непонимающе нахмурилась и обернулась, как раз вовремя, чтобы встретиться взглядом с остановившимся у нашего столика наливальщиком.

— Джентльмен просил передать, что приносит свои извинения, — ухмыляясь, сообщил Дик, — а также прислал вам эти напитки в надежде, что эту искупит его вину.

С подноса на стол перекочевали: Зелёная звезда для меня, пунш для Тесс и лимонная вода для Рози.

— Он что, даже не разозлился? — изумилась я.

— Ну почему, сперва очень разозлился, — ухмыльнулся Дик. — А потом рассмеялся и спросил, что пьёт сердитая газетчица и её подруги.

— Ого, по-моему, тут что-то наклёвывается, — многозначительно прищурилась Тесс.

— Ничего не наклёвывается, — отрезала я, тайком делая подругам знак попридержать язык. Кто его знает, этого Дика, а вдруг ему вздумается сболтнуть лишнего тому темноволосому? — И вообще, этот парень сильно ошибается, если думает, что может загладить свою вину при помощи каких-то там напитков! — Немного подумав, я добавила: — Передай ему: пускай пришлёт ещё столько же, и мы в расчёте.

Дик отправился назад к стойке. Судя по широкой ухмылке на его лице, дальнейшее развитие событий наливальщик предвкушал с удовольствием.

— Тебе не кажется, что ты немного обнаглела? — прямо спросила Рози.

— А что такого? — возразила я. — Он не обеднеет. А я чувствую, что двух бокалов Звезды мне для первого встречного не хватит. А вот три — это будет в самый раз.

— То есть давай-ка уточним, — проговорила Тесс. — Ты собираешься напиться за счёт одного мужчины, чтобы переспать с другим. И всё это ради того, чтобы досадить третьему?

— Мне нравится такая формулировка! — воскликнула я и в подтверждение своих слов как следует приложилась к бокалу.

— Смотрите-ка, Дик ему что-то говорит, наверное, излагает твоё предложение, — заметила Рози.

— Я смотреть не собираюсь, — заявила я. — Вы сами посмотрите и предупредите меня в случае, если он ринется сюда с каким-нибудь тяжёлым предметом наперевес.

— Боюсь, тяжёлого предмета не будет, — задумчиво проговорила Тесс пару секунд спустя.

— Чего там? — спросила я, по-прежнему не намеренная оборачиваться.

— По-моему, он усмехнулся. Дик начинает смешивать напитки... Да, тебе везёт. Наглость в очередной раз сошла тебе с рук, — удовлетворённо заключила Тесс.

Вскоре Дик возвратился к нам с очередным подносом.

— Что он сказал? — с нетерпением спросила Рози.

Улыбка наливальщика стала ещё шире, чем прежде.

— Сказал, что если талантливая газетчица желает напиться, он не смеет ей в этом препятствовать, — со смехом ответил он. — Брось, Абигайль! — добавил Дик, видя, что я снова начинаю закипать. — Он действительно не хотел тебя обидеть и признал, что ситуация вышла неловкая.

— Ну, а я что говорила? — воскликнула Тесс с неприятно заговорщицким выражением на личике. — Может, всё-таки его?

— Поздно, — тоскливо возразила Рози.

На этот раз обернулась даже я. Темноволосый парень о чём-то беседовал с подсевшей к нему девушкой. Кстати сказать, блондинкой.

— Ну, Бетси его точно окрутит, — вздохнула Тесс. — Она подолгу выбирать первого встречного не привыкла.

— Слушай, Абигайль, не подпишешь недельник для моей матери? — попросил Дик, извлекая на свет свежий номер "Хроник".

— Давай, — не стала возражать я.

— Вот это здорово, спасибо тебе большое! Ты знаешь, мать — твоя горячая поклонница. Очень гордится тем, что я с тобой знаком. Понимаешь, она домохозяйка, делать ей особенно нечего, и вот чтение недельников помогает ей коротать время...

Дик замолк под моим тяжёлым взглядом и, осторожно выхватив подписанный недельник, поспешил ретироваться. Я мрачно приложилась к третьему бокалу.

— Ну, давайте сюда своего Ланса! — решилась я наконец.

Ланс оказался вполне неплохим парнем — компанейским, в меру разговорчивым и с чувством юмора. Поднимаясь вместе с ним по крутой лестнице, я чуть нос к носу не столкнулась с темноволосым аристократом, который с той же самой целью вёл наверх блондинку Бетси. Пока Ланс открывал предназначенную нам комнату, брюнет проворачивал ключ у двери напротив.

Пожалуй, надо было всё-таки выбирать темноволосого, подумалось мне. Может, пока не поздно, предложить поменяться? Наверняка всем здесь всё равно. Разумеется, вслух я ничего подобного не сказала, и несколько секунд спустя обе двери затворились, оставляя коридор опустевшим.

Кровать устилала свежеприготовленная постель. На столе одиноко горела оплывшая свеча.

— Ты как предпочитаешь, со светом или без? — спросил Ланс.

— Давай лучше без, — ответила я.

— Как скажешь.

И он затушил свечу.

Глава 2

Стояла глубокая ночь. В давно наступившей тишине было слышно, как за приоткрытым окном отчаянно стрекочут кузнечики. Ланс безмятежно посапывал рядом; мне же так до сих пор и не удалось уснуть. Состояние было препаршивое. Нет, в целом всё прошло нормально, но Тесс права: такие выкрутасы не для меня. Чувствовала я себя сейчас практически шлюхой. Приводимые рассудком доводы на эмоциональное состояние никак не влияли. Даже такой мощный аргумент, как то, что сделала я это вовсе не за деньги, душу почему-то не грел. А разум и вовсе заявлял, что тем глупее. В конце концов мне надоело без толку ворочаться, и я осторожно выбралась из кровати, иррационально боясь, что Ланс проснётся и придётся что-то ему объяснять или вообще с ним разговаривать. Не проснулся. Потихоньку одевшись и прихватив коричневую кожаную сумку через плечо, которую я всегда и везде носила с собой, я выскользнула из комнаты.

Спустилась вниз, не отрывая руки от перил и мысленно отсчитывая ступеньки. Зал был почти пустым. Дик подрёмывал у себя за стойкой: напитки в трактире можно было приобрести практически до самого утра. Уборщица, работавшая по ночам, когда почти все посетители расходятся по домам или по своим комнатам, сосредоточенно протирала столы.

— Не спится?

Я чуть не подскочила от неожиданности. Везёт нам на встречи. Темноволосый сидел в углу, прислонившись спиной к стене. На столе перед ним одиноко стояла высокая кружка.

— А-а, — мотнула головой я.

Он жестом пригласил меня подсесть. Почему бы и нет? Остальная часть зала всё равно была в процессе уборки. Я опустилась на скамью напротив дворянина, потихоньку косясь в его сторону, но стараясь разглядывать не слишком откровенно. Сейчас его вид не был таким уж высокомерным, скорее отрешённым. Возможно, виной тому был лёгкий беспорядок в одежде, не позволявший ему выглядеть так по-аристократически неприступно, как вечером. Чуть растрёпанные волосы, колет, не застёгнутый на пару верхних пуговиц, слегка засученные рукава — такие мелкие штрихи придавали темноволосому какой-то более человеческий, что ли, вид. Я торопливо отвела взгляд от украшавшего брюки пятна.

На мизинце левой руки поблёскивала серебряная печатка. Значит, неженат. Удобно у них, у аристократов, всё устроено. По одному взгляду на руку мужчины можно определить, холостяк или нет, как минимум со старшими сыновьями. В каждом роду у них есть такое венчальное кольцо, которое передаётся от отца к сыну и надевается на палец невесты во время церемонии обручения. Когда-то, несколько столетий назад, жениться в случае потери такого кольца становилось практически невозможно. Поэтому венчальные перстни берегли как зеницу ока и по большей части вовсе с ними не расставались. Так и возникла традиция вплоть до помолвки носить такое кольцо на пальце. Должно быть, в те давние времена мужчины принципиально отличались от сегодняшних. Поскольку большинство представителей сильного пола из тех, кого я знаю, нарочно заныкали бы венчальный перстень куда-нибудь подальше, будь в их распоряжении столь лёгкая отмазка от женитьбы... Впрочем, дворяне к браку относятся несколько иначе, у них же вопрос продолжения рода и наследования титула стоит ребром... В любом случае, на сегодняшний день жениться при желании можно и без кольца, хотя без небольшого скандала при этом не обойтись. Сразу возникает вопрос, а не успел ли жених вручить свой перстень другой девушке прежде, чем сговорился с сегодняшней невестой.

Впрочем, матримониальный статус дворянина интересовал меня в последнюю очередь, как без сомнения и его — мой собственный. Так что, закончив свои наблюдения, я по привычке извлекла из сумки листы бумаги, перо и компактную переносную чернильницу и принялась писать. Время от времени я останавливалась и принималась пощёлкивать пальцами, задумчиво глядя в потолок, а потом снова возвращалась к прерванному занятию.

— Пишешь статью?

Я даже не сразу заметила, что темноволосый наблюдает за моими действиями с лёгкой усмешкой на лице.

— Да, — соврала я.

Вовсе и не статью я писала, а если на то пошло, стихи. Я часто так делаю, когда у меня совсем уж плохое настроение. Стихи при этом получаются, прямо сказать, не очень, зато отрицательные эмоции вытягивают на ура. Но я ни за что никому не призналась бы в том, что именно сейчас писала. Ни Тесс, ни Рози, ни Люку, ни уж тем более этому дворянчику.

Я оглянулась на щуплую девочку-уборщицу, неловко мявшуюся в паре шагов от меня.

— Вы не могли бы ненадолго пересесть? Всего на две минуточки.

Судя по её виду, девушка заранее приготовилась к возмущённой тираде с моей стороны; как видно, от посетителей ей довелось наслушаться всякого. Но я барышня негордая, особенно этой ночью. Так что, бросив взгляд на темноволосого и не увидев возражений, пересела на его сторону. По ходу дела предусмотрительно спрятав свои бумаги в сумку.

Усевшись на новом месте, я с немалым удивлением обнаружила кипу недельников, лежавшую на скамье возле моего соседа. Не съязвить по этому поводу было выше моих сил.

— Благородный господин внезапно ощутил себя домохозяйкой? — осведомилась я, подняв брови.

— А чем ещё прикажешь здесь заняться в такое время? — равнодушно пожал плечами он.

— По-моему, у вас наверху осталось прекрасное занятие.

Я многозначительно подняла глаза к потолку.

— Сама-то чего здесь сидишь? — насмешливо фыркнул он.

Резонно.

— Да ладно тебе, не кипятись, — продолжил темноволосый, рассеянно перелистывая один из недельников. — Это ты подписываешься инициалами "А.А."?

— Ну да, Абигайль Аткинсон, — не без удивления ответила я.

Ах да, он же знает, что я написала про грабителей. В таком случае несложно было определить, какие ещё статьи — мои.

— У тебя неплохой слог, — заметил он. — И, кажется, нет ни одной нормальной темы. Грабители, брачные аферисты, циркачи, менестрели и даже восточные шаманы.

— На эти темы интересно писать, — пожала плечами я, — и читать кстати тоже. А что вы называете нормальной темой? Светскую хронику? Так с чего вы взяли, что хоть кому-то интересно читать про все эти ваши балы, браки и сплетни? Тем более, что за одно неосторожное слово можно с лёгкостью загреметь в Стонридскую тюрьму.

Может показаться, что я играла с огнём, столь непочтительно разговаривая с вышестоящим. Но дело в том, что было вполне очевидно: этот дворянин — не слишком высокого полёта. Среди аристократов ведь тоже не все равны; в из рядах иерархия будет ещё почище, чем среди военных. Сначала, ясное дело, король, Рауль Первый, ну, затем кое-кто из его приближённых, это вне конкуренции. А дальше идут герцоги, затем графы, потом бароны и прочие. А дворяне попроще, без громких титулов и сверхъестественных богатств, не настолько уж и высоко стоят над нами, людьми без происхождения, зато с образованием и профессией. То есть разница, конечно, есть, но не такая громадная, чтобы бояться лишний раз вздохнуть в их сторону. Конечно, они вхожи в те дома и на те церемонии, куда нет доступа нам. И конечно, для нас в целом ряде сфер существует стеклянный потолок. Но даже он в последнее время становился всё более хрупким. Особенно с тех пор, как сам король завёл личного секретаря, обладающего академическим образованием, но лишённым дворянского происхождения. Новость, которая, кстати сказать, чрезвычайно воодушевила людей того класса, к которому принадлежала и я.

— Не заводись. — Похоже, мой тон темноволосого не разозлил, скорее так, позабавил. — Я не сказал, что ненормальная тема — это плохо. Скажи лучше, где ты находишь материалы. Как ты, к примеру, писала про грабителей?

— Обыкновенно. — Я даже растерялась от такого вопроса. — Пообщалась с грабителями, проанализировала беседы, сделала выводы, написала статью. На каком пункте остановиться поподробнее?

— На нулевом. Откуда ты вообще взяла грабителей? Они ведь по улице с табличками не шляются. Или ты долго ходила по тёмным переулкам в поисках приключений, ждала, пока тебя начнут грабить...

— Нет, пока ноги раздвинут, — язвительно скривилась я.

— Не важно, — отмахнулся он. — А как они появились, выскочила им навстречу с криком "Разрешите взять у вас интервью"?

Я тихонько хмыкнула. Он даже не представляет себе, насколько это в моём духе. За исключением одного маленького нюанса: я заранее прорабатываю всевозможные детали и "на дело" иду хорошо подготовленная.

— Да я в Торнсайде кого угодно найду, не только грабителя! — воскликнула я. — У меня тут везде связи. Так что когда захотите подделать какой-нибудь документ, украсть фамильную реликвию или кого-нибудь убить, обращайтесь. Я запросто сведу вас с нужными людьми.

— И как я все эти годы жил без такой протекции? — тяжко вздохнул он. — До сих пор всё это приходилось делать самому.

— Хотите чего-нибудь выпить? — поинтересовался приблизившийся к нам Дик.

— Что, решил размять ноги? — насмешливо спросила я.

— Да, чего-то засыпаю на ходу, — признался наливальщик. — Народу никого, а до конца смены ещё пару часов.

Мне в голову внезапно пришла гениальная мысль. Рука сама потянулась к сумке и выудила несколько чистых листков.

— Дик, — ласково произнесла я, хищно сощурив глаза, — ты не стесняйся, присаживайся. Мимо тебя ведь ежедневно проходит очень много людей, верно?

— Ну да, — подтвердил усевшийся на скамью наливальщик, не вполне ещё понимающий, что к чему.

— И многие из них изливают перед тобой душу, делятся впечатлениями и планами на будущее, верно?

— Можно сказать и так.

— Прекрасно. — Более не таясь, я разложила на столе листы и обмакнула перо в чернильницу. — Тогда рассказывай. Какие чувства ты испытываешь по отношению к напивающимся за стойкой людям? Безразличие? Раздражение? А может быть, ты с ними отождествляешься?