Знакомство плотнее некуда

А потом ко мне пришла и другая мысль — если де Фолка вдруг вернется сегодня, если вернется, то мне тогда будет чем перед ним похвастать. Ведь одно дело командовать, сидя в крепости, а совсем другое — показать, что я смог справился и с более серьезной задачей. Может тогда он скажет, что обо мне что-то хорошее? Может тогда он скажет, что всегда верил в меня?

В нос вдруг ударил знакомый, пьянящий аромат. Сладкий, медовый, густой — запах цветущей липы. Но не настоящий — до времени цветения липы было еще далеко, а тот, другой. Сладкий, медово-лимонный, что так въелся мне в память четыре года назад...

Проявить себя? Что ж — это можно.

— Нет — пожалуй, я все-таки останусь, — уверенно заявил я, глядя в его донельзя растерянное лицо. В его глазах плескалось такое непонимание, такая смесь отчаяния и разочарования, что я почти пожалел о своем решении.

Почти.

*

Понятное дело, что после такого отказа я не мог взять с собой Лома с его десятком. Не стал я брать с собой десятки Вилам и Тонка — они так же были в легком шоке от произошедшего. А вот Трезор так и не понял, что произошло, и все продолжал смотреть на меня преданными глазами.

— Трезор, — окликнул я его командирским тоном. — Командир де Фолка хоть раз брал тебя на дальние посты?

— Да! — тут же ответил он с радостным блеском в глазах.

— Дорогу туда запомнил? — поинтересовался я у молодого десятника.

— Само собой!

— Люди для замены имеются?

— Конечно.

— Вот и хорошо — выступаем немедленно!

Прошло немного времени, и вскоре форт покинула дюжина человек: я, Трезор и его десяток. Все двенадцать в боевом облачении, с короткими мечами за поясом и с небольшими треугольными щитами за спинами. И никаких ярких туник — только сливающаяся с цветами природы кожаная броня.

Пока мы шагали через земли барона Вар Данте, мы могли позволить себе не соблюдать тишину, дабы не спугнуть невидимую опасность. Бойцы Трезора тут же воспользовались этой возможностью и начали оживленно переговариваться между собой, обсуждая все что только можно — дом, женщин, свою оплату и страшную несправедливость судьбы. Я же, до изнеможения изголодавшийся по нормальному человеческому общению, выбрал себе в качестве собеседника идущего рядом Трезора.

— Ты откуда родом, Трезор? — спросил его я, чтобы начать с ним плотное знакомство.

— Я из Белой скалы, — отозвался с охотой десятник.

— А я из Светлояра, — сообщил ему я.

Не соседи, увы. Но это и не так важно.

— Трезор, давно ты пошел в солдаты? — снова стал спрашивать я.

— Да уж три года как, — разулыбался тот.

— А десятником стал давно?

— Еще с начала этой зимы, — похвастался он мне.

Похвально. Весьма похвально.

— Не жалеешь, что выбрал себе такое ремесло — ремесло профессионального воина? — полюбопытствовал я.

— А чего жалеть? — Трезор пожал плечами, поправляя чуть съехавший в головы шлем. — Сами посудите. Работы у солдата немного. Платят нам хорошо. Всегда есть крыша над головой и тарелка еды. Я так скажу — пока нет войны, быть воином и солдатом — не самое тяжелое дело.

Если так подумать, то где-то я это слышал.

— А как тебе труд десятника? Хорош аль не очень? — снова спросил его я.

— В такой работе, как и в любой другой, есть своя мякушка, и свои корочки, — ответил он несколько философски. — В обычной жизни все над тобой только то и делают, что командуют

— Правда?

— Ну да. Сам гляди: то сборщику податей надо заплатить, то свекор от тебя что-то непонятное хочет. То торговец задирает цену и требует доплатить за товар, то хозяин дома хочет поднять тебе плату.

— Вот ты, о чем...

— Ну да. А когда ты десятник, то тебе тоже есть над кем покомандовать.

Звучало весьма забавно. Кстати, а вот вопрос.

— Свекор? Выходит, ты женат?

— Как есть — женат, — согласился со мной мужчина.

— И дети есть?

— Есть, а как же — двое.

— Оба парни?

— Нет — мальчик и девчонка. Как парень вырастет, то сразу пойдет по стопам отца.

— Думаешь?

— Уверен. Армия — хорошее место, чтобы всего достичь. Тем более, у него будет, у кого поучиться, — ухмыльнулся он, и на всякий случай указал на себя.

"У кого поучиться", — пронеслось у меня. И снова мне в нос ударил запах липы. Откуда тут этот запах? Ведь еще не лето!

Лето.

В тот день мы праздновали знаменательный праздник. Мой собственный праздник — день шестнадцатилетия. День, когда ты становишься по-настоящему взрослым, способным самостоятельно выбрать свой будущий путь. В тот день меня мало волновали поздравления и угощения. Единственное, что занимало мои мысли — возможность стать чьим-то учеником, освоить ремесло, которое определит мою будущую жизнь.

К счастью, в моем случае мне не пришло долго маяться и отчаянно выбирать, кому из мастеров мне стоило податься — мой отец был уважаемым плотником и столяром. Я мечтал пойти по его стопам, перенять его мастерство. Дождавшись, когда отец перейдет из столовой в прихожую, чтобы подышать свежим воздухом, я подошел к нему и с горящими глазами попросился стать его учеником.

— Обещаю тебе отец — я тебя не подведу, — с жаром заявил я ему. — Я вложу в твое ремесло всю свою настойчивость, терпение, силу и ловкость. Я хочу, чтобы каждое изделие, созданное моими руками, было не хуже тех, что ты делаешь. Я готов учиться, совершенствоваться и преодолевать трудности, чтобы достичь такого же мастерства. Мое стремление к качеству и вниманию к деталям будет двигать мной, и я надеюсь, что результаты моего труда смогут вызвать у тебя уважение и восхищение.

Отец выслушал меня молча, не перебивая. Но его ответ несказанно меня расстроил.

— Послушай, Шедан. Ты мой сын и я желаю тебе только лишь хорошего, — заявил он слегка нетрезвым голосом. — Но, как бы ты не просил, я не могу взять тебя в свои ученики.

— Не можешь? А почему? — расстроено спросил его я, чуть дрогнувшим от отчаяния голосом.

— Твой отец — хороший столяр и плотник. И его задача, как хорошего мастера — суметь передать таланты своего мастерства по наследству. Только вот... — Отец поднял пятерню и рассеянно почесал грудь через ткань рубахи. — Только вот у меня уже есть приемник — твой старший брат.

Все так и есть. Мои старший брат Кайдо, отпраздновал свое совершеннолетие два года назад, и поэтому первым получил право искать себе учителя. Ничего удивительного, что он попросился в обучение к нашему отцу.

— Я знаю, — с трудом сдерживая внутреннее недовольство, ответил ему я. — Но ты же взял в ученики и моего брата Валама.

И это тоже так. Мой средний брат, Валам, отпраздновал свое совершеннолетие еще прошлой весной. Когда настало его время выбирать свое ремесло, он так же попросился в ученики к отцу. У отца уже был свой ученик, которому он собирался передать тайны своего мастерства и он ему отказал. Но, через какое-то время, после размышлений, он все же согласился взять к себе и его.

— Ты же взял к себе еще и Валама. Вот я и подумал, что я, твой третий сын...

— Так, это... — Отец тоскливо, взъерошив пятерней начинающие седеть волосы и шумно вздохнул. — Работа плотника — дело весьма нелегкое. Может и балкой мастера ненароком перешибить, а иногда можно случайно и под инструмент подставиться. Вот я и подумал — случить, что, со старшим сыном, мое дело не пропадет, если ему будет какая-то замена. Вот потому-то я и взял к себе Валаама... — Он снова вздохнул, и перевел взгляд в окно, на едва видимые в ночном полумраке ветви цветущей липы.

— А как же я? — вопросил я его.

— Что до тебя... — Он не удержался и сыто отрыгнул. — Третий ученик мне точно ни к чему. Лишний он будет. Да и не потяну я троих — не тот у меня теперь возраст.

Я понимал. Я все это понимал. Но все равно...

— Ну, а как же я? — переспросил я его, чувствуя, как прорывается наружу моя растерянность. Я ведь так этого хотел. Так ждал. Так...

— А что ты? — Отец, наконец, оторвал взгляд от темного проема окна и взглянул на меня. — Ты у меня сильный и ловкий, а мой брат говорит, что ты еще и умный. Найди свое место сам. Поговори с тем да с тем. Прояви себя. Чай, ближе к осени, и будешь ходить под кем-то.

В кухне разорался отчаянный крик — судя по возгласам, кто-то чуть не уронил бутыль с хлебным вином. Отец быстро поднялся и потопал назад, чтобы найти и наподдать по заслугам неуклюжему гостю, а его место, с окна, залетел сладкий запах липы.

"Ищи свое место сам", — заявил он тогда. Что ж, теперь я так и делаю.

Слово за слово, и разговор перешел на меня.

— А ты, Шедан, давно ты получил свой дар? — полюбопытствовал расхрабрившийся от близких разговоров десятник.

— После шестнадцати лет, — не стал таиться я.

— Испугался?

— По началу — да, — вновь сказал правду я. — Вначале я думал, что стал чем-то болеть. Виданное ли дело, когда в жару твои руки покрываются льдом.

— Вначале был страх, это ясно. Ну а что потом?

— Потом я привык, освоился. И даже стал получать с этой "болезни" пользу.

— Пользу?

— Угу. Я начал с помощью дара ловить в нашей речке рыбу.

— Рыбу ловить? Иди ж ты! — весьма удивился Трезор. — А это как?

— Засовывал руку в воду, бросил рядом прикормку, а как появлялась рыба, разом все замораживал. Потом брал камень или острую палку, и...

— Хитро, — покачал он головой, пораженный моей задумкой.

— Хитро. А главное — денежно. Если моему отцу, плотнику и столяру, удавалось зарабатывать своей семье на краюху ржаного хлеба, то я добавлял к ней тонкий кусочек масла.

Мы дружно рассмеялись.

— Но одной ловлей рыбы много не заработаешь, и путь наверх не пробьешь. Верно? — вернул он меня из детских воспоминаний.

— Верно. — Да, все так и было. Помыкавшись до конца лета, я так и не решил, к какому из мастеров мне пойти. А проснулся дар и вовсе отправил все планы в тартарары. Осенью состоялся большой семейный совет, где после долгих споров и всяческих обсуждений было решено, что я поеду учиться в школу магии герцогства.

Я с гордостью вспомнил о белом берете, что занимал центральное место в шкафу, стоящем в моей комнате. Берет и грамота — то, что я получил после окончания школы. Почему именно это? Берет — это символ. Увидев его на моей голове, люди должны понимать, что перед ними не кто-нибудь, а королевский маг. Пусть всего первого ранга. Это пропуск в мир славы и уважения, знак признания моих способностей. А грамота нужна мне для дел. Влип в какую-то драку, показал страже грамоту, и ты уже не участник, а уважаемый свидетель. В суде, опять же, тоже она помогает. И при принятии заданий без нее никуда — если бедняк и поверит тебе на слово, то богатей без грамоты тебе заказа не выдаст — вынь, да и положи перед ним бумагу с красной печатью.

— И как оно, быть магом льда? — спросил он меня с искренним интересом. Спасибо, что не спросил, как быть заместителем командира форта.

— В первое время — непросто, — разрешил я себе пожаловаться, вспоминая свои муки выбора. — Молодой маг льда много где может применить свои навыки. Во-первых, он может пойти служить в большую продуктовую лавку или в хороший трактир — еда и вода любят дружбу со льдом. Прибыльное дело, но не очень почетное.

— Еще бы не почетное — это же торгашество, — согласился Трезор.

Он со мной согласен? Это очень занятно.

— Угу. Еще можно стать помощником у травника — с помощью моей магии травы сохраняются дольше. Да и в создании особой воды есть, где поупражняться. Плата тут небольшая, зато уважения — тьма.

— Еще бы, лекари и знахари всегда у народа в почете, — согласился Трезор и тут.

О как? И тут мы одинаково думаем.

Но и помощники лекаря я не хотел идти. Новые поиски, новые метания, и по совету дяди я остановился на отправке в армию.

— А вот войско... Тут и платят хорошо — баронство у нас не бедное, и уважения в избытке — как никак ты защитник.

— С этим я тоже согласен, — в третий раз поддакнул мне он.

— Поэтому я пришел, куда надо, показал, что умею, и вот, теперь я служу магом форта. Точнее — служил до сих пор, — закончил историю я.

Да, я тоже именно так и считаю: пока нет войны, служба в войске — не самое тяжелое дело. Хм — оказывается, между мной и Трезором очень много общего.

*

— А теперь — внимание! — Трезор поднял руку и десять человек, до сих пор болтавшие без умолку, в одно мгновение смолкли.

— Что-то случилось? — сразу спросил его я, переходя на шепот.

— Да. — Мужчина кивнул. — Видите то растение, с большими красными листьями? — Десятник опустил руку и указал на растущее невдалеке дерево. Больше всего оно походило на обычную лещину, только его листья были не привычно зеленого, а темно-красного цвета.

— Это какое-то опасное растение? — попробовал догадаться я.

— Нет. — Трезор покачал головой. — Но оно растёт только в Диких землях.

— А это значит, что мы перешли границу. — Вывод был очевиден.

— Вот именно, — подтвердил Трезор мои мысли. — Так что теперь — никаких разговоров. Слушаем всё в три уха и смотрим во все три глаза, — заявил он уже всему отряду. В ответ не пришло ни единого смешка. Никто больше не шутил, не смеялся и не выглядел расслабленно — все без исключения понимали, какая угроза нам грозит, если мы дадим маху.

Шли мы быстро, но осторожно, внимательно осматриваясь по сторонам и прислушиваясь ко всем подозрительным звукам, доносящимся до нас из травы и кустов. Первым шел Трезор, вспоминая по памяти нужную дорогу. Сразу за ним шел я, держа наготове свои руки и голову, в надежде быстро вспомнить и наколдовать нужное заклинание, если это понадобится. Сразу за нами шли воины — нервные и напряженные. Их острые мечи уже не висели на поясах, а их небольшие щиты уже не отягощали плеч — все было взято в руки и готово к применению.

К нашему счастью, поход оказался недолгим. Только мы зашли на первый попавшийся холм, как с густых кустов на его вершине раздался тихий свист.

— Все, пришли. Первый дальний пост, — сообщил мне Трезор.

Первый дальний пост оказался самой обычной лежанкой, сделанной из наломанных веток и кучи опавшей листвы. Не лежанка, а гнездовища какого-то зверя. О том, что это дело рук людей, говорили только большие куски темной ткани, развешанные по бокам и несколько больших сумок, стоящих у изголовья — судя по запаху, с какой-то едой.

— Господин Шедан? — Один из двух воинов, что несли дозор, несказанно удивился моему появлению. — А почему тут вы? Где командир де Фолка, или десятник Лом?

Что за вопрос? Ах, да — дозорные находились тут достаточно давно, поэтому они и не знают об изменениях, что произошли у нас в форте.

— Наш командир поехал в город к барону. Как долго он там пробудет, нам пока неизвестно, но во время отсутствия по его приказу его замещаю я, — пояснил я ему.

Это устроило воина, и он сразу же успокоился.

— А теперь ты расскажи, что вы тут высматриваете, — полюбопытствовал я. Моя пытливость была отнюдь не праздной — де Фолка никогда не рассказывал мне, что творится на Диких землях и от какой именно угрозы всех защищает "Барсучий нос". Я только знал, что тут живут разные враждебные расы. Но кто они и чем именно они опасны, он мне не говорил.