— А это не человеческий реактор! Гмоннийский. С соседней планеты. Ну, может, с парой переделок, ваши, Первые подкрутили. Плевать серокожие хотели на защиту, у них там конец девятнадцатого века, если я не путаю курс земной истории. Что тогда, что сейчас.

Энтон тыкнул в брошюру. Я взял, попытался понять, что там могло было быть написано. На титуле стоял год — 2180. Получается, этот реактор к моей капсуле подцепили спустя полтора века после того, как меня заморозили. На первый взгляд чем-то напоминала инструкцию из Ikea — явно обнаруживался "Пункт 1" — картинка, немного текста, затем "Пункт 2" — и так далее.

— Ты как её прочитал? Что за язык-то?

— Да, какая-то смесь родного языка Халиба и местного, старо-гмоннийского. Алфавита вообще такого нигде больше не встречал. У меня был планшет с переводчиком, примитивный, он распознал и перевёл, но ближайшая зарядка в сотне километров. Я тут уже вторую неделю, разрядился. Но я кое-что успел записать.

Он достал следом записную книжку.

— Смотри, пункт шесть, здесь кнопки. "После физического пуска выведите на энергетический пуск путём добавления... так... введением топливных стержней в активную зону. Нажмите сцепление, а затем кнопки ячеек топливных стержней на рабочем органе устройства". Короче, парень, мощности не хватало, для того, чтобы разогреть капсулу и запустить процесс пробуждения, мне понадобилось нажать почти все из них, а здесь, насколько я знаю древние языки — пишут, что так нельзя делать. А сейчас мигают лампы, вроде не должно так.

Пульт действительно выглядел старым, а центральное круглое табло, разделенное на шестиугольники, подозрительно мигало красным. Я вспомнил школьный курс физики и просмотренные когда-то видосики на ютьюбе.

— Там должны быть угольные стержни, или типа того. Затормозить цепную реакцию.

— Хорошо.

Я снова поглядел в просмотровое окно — над небольшим водяным резервуаром, от которого исходил свет, виднелся пучок из чёрных штырей.

— Вот это, наверное, и есть стержни. Их бы как-то опустить... Слушай, а мы же можем зарядить твой планшет! И прочитать про отключение.

Энтон почесал затылок.

— Можем, но я без понятия, какое здесь напряжение в сети. Разное, наверное. Ты трансформатор сможешь собрать? И розетки не нашёл, а провода разрывать...

— Следующие варианты?

— А у тебя средство перемещения какое? Свалить подальше.

— У Рюрика броненосец ездовой.

— Броненосец? Вот такой вот чешуйчатый, гибрид ежа и черепахи?

— Ага. Они у гмонни и скра вроде верблюдов, для неспешных путешествий. С соседней планеты завезли. Быстро не ездит. Ближайшая железная дорога в тридцати километрах, к ней и пойдём — добираться будем весь день.

Я оглянулся и начал рассуждать.

— Может, жахнем, а? В смысле — рванём отсюда, и пусть взорвётся. Он же не сразу лопнет. И не как ядерная бомба, а как этот... как Чернобыль, просто термический взрыв будет. Несколько часов протянет, будем уже в десятке километров. Тем более — мы в бункере, взрыв слабее будет, заражение местности не особо...

— Решай! — Энтон развёл руками. — Можем и жахнуть. Авось, потом Старшие из Дворца починят.

Слово "авось" очень порадовало, стало как-то уютнее. Он снова зарылся в сумках.

Нет, решил я. Начинать путешествие по новому миру с халатности, приведшей к экологической катастрофе... Одна девица с работы, с которой случился эпизодический роман, как-то раз уговорила меня посетить эко-кружок, на котором обсуждали проблемы радиационного заражения. Больше я туда не ходил, и после прочитал, что половина того, о чём говорилась — полная фигня, придуманная лоббистами-антиатомщиками. Но где-то в голове всё равно засело, что с этим делом надо осторожнее. Ещё раз посмотрел на стержни.

Энтон подошёл, посмотрел, спросил.

— Рычаги подёргал? Раз я их опускал, их же как-то можно поднять, эти твэлы, или как их?

Он указал на один из четырёх крупных рычагов. Я щёлкнул по одному из шестиугольников и потянул ручку на себя. Заглянул в окно и выругался — топливные сборки в светящемся бассейне заходили ходуном. Спустя миг цепочки наверху перепутались, а одна, похоже, и вовсе лопнула.

— Я что-то сломал, похоже. Надо в техподдержку позвонить.

— Давай, только как? Не работает здесь связь.

Энтон шутку не понял и достал из кармана планшет, показал — вполне земной, только квадратный, с прорезиненными краями — видимо, противоударный.

"Гаджет!" — обрадовался я, и сразу захотелось взять пощупать.

— Связь только в городах, вроде старинной, как это называется... телефонной, во! Ещё вокруг планеты пара спутников летает, вроде бы, но поймать — большая удача. Я планшетом только два раза их ловил.

— Я пошутил, дядь Энтон, какая, блин, техподдержка у реактора полутысячелетней давности.

Тут я задумался — а ведь не мог же он без перерыва проработать столько лет? Значит, кто-то из Сеяных, или как их там назвал Энтон — действительно за ним ухаживали.

— Слушай, а ведь его же кто-то обслуживал, да?

— Ну, да, — как-то неохотно сказал Энтон. — Сеяные и обслуживали.

— А я же... тоже Сеяный, так? Может, у меня получится установить связь? Ну, там, разными магическими техниками? Бителепатией, например?

Дядька неохотно почесал подбородок, поморщился.

— Алгоритмами-то? Ну, есть способы, да. Я, когда выезжал из Дворца Халиба, взял несколько инструкций у него. Для тебя. Проблема знаешь в чём? Пока что только он из всех Сеяных планеты в курсе моего мероприятия. Рядовым сотрудникам лучше не знать... Тем более — сотрудникам второго Дворца.

— Что за Дворцы? Халиб какой-то.

Энтон снова порылся в сумке, выудил из сумки сложенную в восемь раз истрёпанную бумажку, на которой была изображена Евразия с куском Африки. Через три континента шла длинная жирная дуга, начинающаяся у Байкала и заканчивающаяся где-то в Нигерии.

— Так, вот, смотри... Это очень, очень древняя карта.

— Во! Я вот здесь родился.

— Серьёзно? Там кто-то жил? Я думал, там дикие края, горы какие-то. Короче, всего Первых было шестьдесят, то есть тридцать пар. Они построили по три Дворца на каждой из новых планет, чтобы была здоровая конкуренция, удобное управление территорией и так далее. Итого — тридцать три Дворца. Где-то правили сами, где-то посадили детей и внуков... Вторых и Третьих. Они же Старшие.

— То есть — я — один из этих шестидесяти?

— Не-е. Инга — да, ты — нет. Она из тех шестидесяти, которые всё это создали и основали, и от которых идут все династии Сеяных. И которые до сих пор живы. Наверное. Первые — так их называют. А сколько всего было с ключом Способности твоих ровесников рождено — кто знает. Наверное, сотня, Способность любит круглые числа. Только вот большинство — вот тут, здесь у вас, говорят, дикие земли были. Они оказались не раскрытые и померли от старости — пролечить себя не сумели.

Энтон покрутил рукой над Африкой.

— Отсюда только три семьи Первых. Из одной из них — Халиб, он в этих местах хозяин, я тебя с ним потом познакомлю. Сын Изема и этой...

— Забей, я всё равно не запомню имена с ходу. То есть, он Сеяный, и он хозяин этих мест. И он в курсе, что ты собирался сделать. Это же круто, у нас есть такой мощный союзник. Это же решит все наши проблемы. Убери карту. Сейчас обкашляем, давай звонить будем этому Халибу.

Я уселся в позу лотоса и положил пальцы обеих рук на виски, сосредоточился. Продолжалось это весьма продолжительное время, после я открыл глаза, и в следующий миг Энтон разразился громким смехом, отразившимся эхом от соседних стен.

— Ты чего... ты... ты уселся, как самки скра во время родов!

— Как кто? Блин, ну, кончай ржать, дядь Энтон. Подскажи лучше дельное, как с ними связаться? Я же вижу, ты утаиваешь. Что есть такая возможность, да?

Энтон отвёл глаза и неохотно свернул карту, положил в рюкзак.

— Есть возможность. Но есть и одна проблема. Мы говорили про тебя, и он строжайше запретил так делать.

— Но?...

— Но на всякий случай инструкции он дал, — Энтон почесал щетину на щеке. — В общем, все использования Способности... как сказать правильно, логируются, фиксируются, записываются, в общем. И если кто увидит, что какой-то неопознанный парень что-то совершил.

— Кончай отмазываться, дядь. Критическая ситуация! Реактор сейчас рванёт! А ты мне тут про безопасность переписки? Давай позвоним. Учи меня местной магии!

Глава 4. Алгоритмы

[10/10]

Энтон вздохнул.

— Ну и плюс — я не уверен, можно ли Халибу этому доверять. Он ещё как только про тебя узнает — мигом во дворец заберёт. Ладно, фиг с тобой!

Он достал из сумки очередной листок — из незнакомого материала, напоминающего пластик. Там были напечатаны слова и буквы на латинском алфавите, только слегка искажённые.

— Короче, я читал несколько языков Алгоритмов, но на Скрадо, во дворце Халиба — он один из самых кривых и тупых, — поморщился Энтон. — На малоизвестном древнем языке! И он даже слова не шифрует. Говорит, нет смысла, здесь на всю планету Сеяных — пара сотен, все друг друга знают. Ну... входи в Алгоритм.

— Как? Пароль какой-то?

— Графический ключ! Говорит, надо представить зелёный семиугольник.

На словах просто, но на деле — оказалось, что не очень. Пятиугольник — можно, шестиугольник — тоже, но вот семь углов — редкая фигура, и представить нелегко. Я поймал нужный образ в голове лишь на короткий миг, но сразу же все предметы стали яркими и слегка-искаженных цветов. Я никогда не употреблял ничего крепче табака в кальянных, но знакомые, кому было не жалко своего здоровья, рассказывали, что ловили подобные ощущения после разных запрещенных веществ. И ощущения эти были так себе — почему-то снова слегка затошнило.

— Вот блин... что это?

— Ага, вошел в обработчик, значит. Теперь нарисуй пальцем прямоугольник и вот это прочти, представив, что вписываешь. В переводе "Установить подключение". И ниже набери номер, у Халиба он 0002-00166.

Он протянул бумажку с подведенным к нужной строчке пальцем.

— [Тоташтыру урнаштыр], — по-слогам сказал я, представив, что рисую рамочку вокруг фразы и неожиданно для себя заржал. — Что это за язык-то? Татарский?!

— Это древнее наречие, на моей планете был похожий, но немного другой язык. Владетель этого Дворца тот ещё... изощренец, да! И супруга его — тоже. Лишнего не говори ничего!

...С этим вторым по распространённости отечественным языком меня связывали достаточно тёплые воспоминания. Первую в моей биографии тян звали Ася, хотя, на самом деле, Асия.Не сказал бы, что любовь — даже, скорее, так, интрижка. Параллельный курс колледжа, только исполнилось восемнадцать, после спартакиады познакомился с девушкой-ровесницей, учившейся на экономиста-энергетика. Родом Ася была из абсолютно глухой татарской деревни. Слегка в теле, резковатая, импульсивная, бывшая в сельской школе отличницей, но ставшая троечницей. Закрутилось у нас всё быстро. Две недели перекидывали мемосы в тележке, потом разговоры стали чуть откровенней, потом пара свиданок, и вот я уже приглашён в квартиру, из которой весьма своевременно отъехала в отпуск её тётушка. Возвращаясь к разговору о языке — впервые живьём татарский язык я услышал на старом советском диване, вперемешку с абсолютно-русскими матами и громкими вздохами, когда его носительница вместе со мной переживала высшую степень своего первого романтического опыта...

В глазах все сверкнуло красным, и на миг я увидел слово "Ошибка" — вполне по-русски.

— Окей... исключений не поставили, походу. Стартаперы, блин!

Внезапно меня осенило. Первые были стартаперами! Значит, и управление Способностью они облекли в знакомую для себя форму. Все эти волшебные Алгоритмы и магические пассы рукой — ни что иное, как знакомая по основной работе блок-схема системного моделирования. Ну и что, что язык непонятный — принцип остался тот же.

— Похоже, уловил, — пробормотал я и, сдержав смешок, повторил, нарисовав пальцем в воздухе. — [Тоташтыру урнаштыр].

А ниже нарисовал параллелограмм и вписал туда номер Халиба, представив, как нажимаю клавиши на цифровой клавиатуре.

Спустя пару секунд перед глазами возникла полупрозрачная морда мужика — арабской внешности, лет сорока, бритый налысо, с чёрной, как смоль, клиновидной бородой.

Выглядел он слегка озадаченно, а говорил почти без акцента.

— Аноним? Я тебя не знаю. Откуда? Гмон-ян?

— Не, бери повыше — Рутея, — вспомнил я название одной из планет. — Тут у вас, товарищ, на вверенном участке неизвестно что происходит!

Халиб шутливого настроя не понял, нахмурился.

— Что происходит? Ты кто такой? Какой клан? У меня доступа к твоему зрению нет!

— Клан самый обыкновенный.

— Дай доступ к зрительному каналу, чтобы быстрее. Не хочу силу тратить, ты, я чувствую, глубоко под поверхностью.

— Так, трансляция, — проговорил я, намекая Энтону.

Тот засуетился, пробежался по листку и показал строчку.

— Ну, где?

— [Рэсемне тапшыр], — снова нарисовал я прямоугольник, и предметы снова подсветились ярким, но только прямо перед глазами — как будто кто-то очертил рамкой границы трансляции.

— А, реактор этот опять. Сын... — повернулся он куда-то в сторону и заговорил на своём, но я внезапно стал слышать в голове закадровый перевод. — Сейчас попрошу сына посмотреть этот реактор, он в курсе. Это реликвия Первых, нам при оставлении Дворца запретили его трогать.

— Не... не надо сына! — сообразил я. — Лучше вы сами, Халиб.

— А?... А! — вдруг сильно изменившись в лице, он кивнул, словно вспомнив что-то и поморщившись. — Я понял, кто ты. Рад приветствовать. Но я же просил не звонить... Чёрт. Ну, и что теперь делать? Ладно, посмотрим.

Его изображение исчезло, я с опаской заглянул в окно. Все детали реактора принялись сверкать, перемещаться, цепь сама собой поднялась и встала на место, разломившийся графитовый стержень собрался вместе и впился между топливных сборок.

Лампы на реакторе перестали мигать — какие-то погасли, какие-то стали гореть ровным светом. Общая подсветка в зале и в капсуле стала сильно тусклее.

— Ну что, выполнили работу? — расплылся в улыбке Энтон. — Я рад, что всё так закончилось. Как ты, не сильно устал?

— Ну чувствую какое-то напряжение, ага.

Он с пониманием кивнул и уткнулся в бумажку.

— Насколько я вас знаю, у каждого есть дневной лимит использования Способности. Сейчас, тут было что-то такое... А, вот. "Манамны күрсэт" — покажи остаток силы.

— Мана, — усмехнулся я. — Отлично!

Я снова вызвал семиугольник, нарисовал рамочку, пробормотал фразу.

— [Манамны күрсэт]!

[8,1/10]

— Целых восемь и одна десятая из десяти! Больше четырёх пятых осталось.

Энтон изменился в лице, его вид стал немного испуганным. И, что более меня насторожило — разочарованным.

— Сколько? Всего десять очков?! И потратил пятую часть! Не... Не может быть, что за фигня...