Карми. Часть 1

— Может, Маву послать, чтоб он в сорочьих гнездах пошарил? — предложил Стенхе.

Маву возмутился:

— Так я и полез! Лучше я тебе, госпожа, другие бусики куплю, согласна?

Принцесса была согласна.

Маву в этот же день купил ей у деревенского торговца бусы. Он отдал их Стенхе, и тот, рассмотрев их внимательно, разрешил подарить принцессе. Не так уж часто попадаются у бедных торговцев Настоящие Амулеты.

Стенхе напрасно ожидал, что действие бус как-то отразится на здоровье Маву. Маву ни на что не жаловался, был весел и беспечен. Несмотря на то, что он больше к амулету не прикасался, способность выигрывать он сохранил. Правда, Стенхе не замечал, чтобы он поумнел; возросшая сообразительность у Маву почему-то касалась исключительно азартных и неазартных игр. Стенхе попробовал обучить его ниваури, и Маву тут же уловил замысловатые правила. Впоследствии он сделал это самым важным способом добычи денег. А вот когда Стенхе попробовал воспользоваться Амулетом, он, помимо желаемого действия, заполучил еще и долго не проходившую сильнейшую головную боль.

Глава 2

Старик Карэна характер имел препаршивый и вдобавок страдал бессонницей. Поэтому очень и очень доставалось его домочадцам. Он сейчас всю жизнь свою проводил в кресле, обложенный подушками, тут он ел и спал, да только поскольку сам не замечал, что дремлет, полагал, что круглосуточно бодрствует. Дворня уже давно поняла, что его жалобы на бессонницу — это самообман, но никто не собирался разуверять его (себе дороже станет), и слуги несли свою тяжкую ношу. Писать под его диктовку письма было сущим мучением; Карэна засыпал на каждой фразе, а проснувшись, продолжал дальше, и все это время секретарь должен был ждать, стоя у кресла с табличками и стилом в руках. Ускользающие мысли Карэна относил за счет стариковской забывчивости; зевки прислуги не выносил, строго наказывал, и ужасно гневался, когда при пробуждении обнаруживал слугу не там, где тот стоял перед незамеченным периодом дремы.

— Все прыгают, — брюзжал он. — Все бегают! Никакой почтительности к господину! Движения должны быть плавными, ничуть не резкими...

И провинившихся ожидало наказание.

Стенхе пришел к Карэне незадолго до полудня, когда старик чувствовал себя бодрее.

— Что тебе? — буркнул Карэна. — С принцессой что-то случилось?

Стенхе поклонился:

— Я виноват, господин мой.

— Виноват... Что с ней? Простыла? Обожглась чем? Головку разбила?

— Ну что ты, господин мой. Разве б я допустил такое? Все хуже, господин. Волшебство.

— Волшебство? — переспросил Карэна. — Разве ты веришь в волшебство? Был и есть безбожник. Хокарэм — одно слово. Разве верят хокарэмы в волшебство?

— Я не верил, — поклонился Стенхе. — И не берег принцессу... Я ошибся, я виноват...

— Что, сглазили ее?

— Вроде этого, господин мой. Ей нанесли вред чары чужого амулета.

— О боги небесные! — ахнул Карэна. — Как он к ней попал?

Чужие амулеты, в Майяре полагают, вещи опасные; с ними считаются и стараются избегать.

Стенхе вынул из-за пазухи мешочек и вытряхнул его содержимое на ладонь.

— А, это бусы Савири, — узнал Карэна. — Это амулет? С чего ты взял, что это Амулет?

— Это не грошовые бусы, — сказал Стенхе, поднося амулет к глазам Карэны. — Ты видишь нить, на которую они нанизаны? Нет? Нельзя увидеть то, чего нет. Они связаны между собой этими металлическими шариками; ты видишь, господин, как шарик свободно скользит по телу бусины, а отверстия в бусине нет... Так связывается железо с магнитом, но эти шарики если и железо, то железо, потерявшее свои качества. Магнит, который я подносил к бусам, бусы не притягивает. Но я не знаю другой такой пары, обладающей магнитными свойствами; говорят, если натереть шерстью янтарь, то он притягивает к себе пух или крошечные клочки шелка. Но эти бусины — не янтарь. Твой ювелир не знает такого камня. Он легок, как янтарь, но прочен, как алмаз; ювелир сумел только чуть-чуть поцарапать камешки.

— Святые небеса! — воскликнул Карэна. — Брось их в море, туда, где поглубже; коли через тысячу лет они опять появятся на свет божий, так пусть тогдашние люди над ними головы ломают.

— Они не тонут, — сказал Стенхе. — И в огне не горят. Я пробовал и то, и другое, государь.

— Что же ты будешь делать?

— Буду носить их при себе. Так, когда они в мешочке, они не действуют. И еще, мой господин, — продолжал Стенхе. — Разреши мне увезти принцессу к Горячим ключам. Там я буду уверен в ее безопасности.

— Зачем же увозить принцессу?

— Я опасаюсь, пойдут слухи, что принцесса одержима демоном, — сказал Стенхе тихо.

— Что?

— Четыре дня назад, — проговорил Стенхе, — принцесса прочитала мне надпись, выгравированную на моем ноже.

— Невозможно, — возразил Карэна. — Дети не настолько умны, чтобы учиться грамоте. Мальчики могут учить азбуку только после двенадцати лет, а уж девочки вообще редко способны чему-то научиться.

— Да нет, — покачал головой Стенхе. — Не в этом дело.

Стенхе ничуть не удивил бы вид читающего малыша; он сам научился читать довольно рано. Но ребенок, который научился читать, хотя никто не показывал ему буквы?

Как и во всяком богатом доме, в замке Карэны на стенах трапезной высели вышитые полотнища с изречениями из молитвенных книг. Перед любой трапезой кто-нибудь из священников читал эти изречения, и девочка каким-то чудом связала неизвестные ей знаки с произносимыми словами, сопоставила их, разгадала смысл знаков и попробовала читать те надписи, звучания которых не слышала.

— Невозможно, — повторил Карэна.

— Я не знал миттауской грамоты, — ответил Стенхе. — Вчера, держа эти бусы в руках, я попросил Павитхе почитать мне "Маур-то виу Миттахоу". Теперь я умею читать по-миттауски. А ведь миттауская грамота не из легких — недаром поговорка есть

— Святые небеса! — выдохнул Карэна. — Да, это колдовство.

— Поэтому-то я и хочу увезти принцессу к Горячим ключам; помимо того, что это даст возможность укрыть ее от досужих глаз, это поможет отвлечь от нее те сверхъестественные силы, которые притянул к ней амулет.

Карэна замахал руками, прерывая Стенхе на полуслове:

— Да, да, увози. И Амулет забирай с собой.

Стенхе поклонился и ушел.

Во внутреннем дворе он спросил у одной из служанок, где принцесса.

— А вон там, — махнула рукой девушка. — Даже смотреть страшно.

Стенхе задрал голову. Маву, посадив на плечи принцессу, разгуливал по макушке недостроенной башни, показывая Савири широкую реку и неспешно плывущие по серебристо-черной воде лодки. Одной рукой Маву придерживал девочку, другой размахивал, указывая что-то вдалеке. Если бы он потерял равновесие, он бы упал с огромной высоты, но на высоту Маву внимания не обращал. Савири высота тоже не смущала; к таким прогулкам она привыкла с пеленок; она тоже тыкала пальчиком в голубеющую даль и звонким голосом расспрашивала Маву.

Впрочем, стоя далеко внизу, Стенхе голосов не слыхал. Он коротко и мощно свистнул. Маву повернул голову и глянул вниз; Савири тоже перевела взгляд и приветливо замахала руками.

Стенхе указал жестом: "Спускайтесь вниз". Маву кивнул и скрылся за стеной башни. На тесной лестнице ему пришлось снять принцессу с плеч, и он появился во дворе, неся ее в охапку. Принцесса капризничала, другая ногами: "Я сама, сама..."

— Сама так сама, — добродушно ответил Маву, ставя девочку на камни двора. Принцесса топнула ножками и побежала выдирать изумрудный хвост у важно разгуливающего петуха. Маву вовремя поймал ее и поставил рядом с собой.

— А? — спросил он не очень вежливо.

— Иди попрощайся со своими милашками, — усмехнулся Стенхе. — Завтра мы уезжаем у Горячим ключам...

— Вдвоем? — удивился Маву. Как же принцесса без нас останется, было написано на его красивеньком лице.

— Вместе с госпожой, — ответил Стенхе и обратился к девочке: — Поедем завтра, а, госпожа?

— Поедем, поедем, — обрадовалась маленькая принцесса.

День прошел в хлопотах. Няньки и мамки укладывали узлы и сундуки, Стенхе спокойно указывал, что упаковывать отдельно; этот-то небольшой узел и уехал с ним завтра на вьючном муле; остальное так и осталось лежать грудой во дворе. Бабий рев ("как же без ничего ехать, ни одежек, ни постелей пуховых?") оборвал голос Карэны, прогремевший из окна:

— Уймитесь бабы! Стенхе, ты готов?

— О да, мой господин, — отвечал невидимый в утренней тьме хокарэм.

— Так откройте ворота, — приказал Карэна. — Пусть берегут вас святые небеса, Стенхе.

Принцесса, разбуженная очень рано, капризничала спросонья, но когда ей напомнили, что она уезжает, оживилась и безропотно дала собрать себя в дорогу. Теперь она сидела на коне впереди Маву и в ожидании выезда заплетала в косички лошадиную гриву.

— Попрощайся, — подсказал Маву, и девочка послушно замахала рукой, оборачиваясь лицом в неясную толпу, едва освещенную факелом. С резким скрипом на все лады отворились ворота, поднялась решетка и опустился через ров мост.

— Что ж, поехали, — сказал Стенхе, и две лошади и мул миновали башню-ворота, оказавшись на дороге, проложенной через скошенное ячменное поле.

До Горячих Ключей было около двух дневных переходов. Маленькая принцесса с любопытством посматривала вокруг, задавала бесчисленные вопросы. Путешествие было для нее в новинку. В сущности, мир до сих пор она видела только со стен замка Карэны; теперь же, когда она наконец оказалась на воле, все, буквально все привлекало ее внимание, все она хотела рассмотреть поближе, дотронуться до всего руками, поэтому небольшой караван часто делал остановки, и Маву едва успевал следить за принцессой. Несколько раз он предупреждал ее, чтобы она не тянула в рот что попало, потом нарочно не заметил, когда она сорвала волчью ягоду: одной ягодой отравиться мудрено, зато горечь надолго запомнит. И точно — почувствовав горький вкус, девочка долго плевалась, зато стала осторожней, и поздние осенние ягоды теперь ела только с разрешения взрослых.

Разумеется, путешествие поэтому заняло гораздо больше двух дней, но Стенхе, как оказалось, вовсе не собирался спешить. Главным для него было побыстрее выбраться из замка Карэны, а вот вне стен замка он опасностей не видел. И погода вдобавок стояла сухая, солнечная, хоть и с морозными ночами, но, по мнению Стенхе, очень полезная для здоровья, поэтому Стенхе и посчитал возможным потакать капризам принцессы.

На третий день, когда они проезжали мимо сосновой рощи, Маву вдруг вскрикнул и метнул нож. Стенхе, загораживая собой девочку, оглянулся.

— Что случилось? — спросил он, видя, что Маву, спешившись, смотрит в траву, где, как сначала показалось Стенхе, билась в агонии большая птица.

— Что это такое, Стенхе? — проговорил Маву, не отводя взгляда от своего трепещущего трофея.

— Дракончик! — восхитилась девочка. — Ой, какой страшный!

Невиданное создание было страшным и красивым одновременно. Пожалуй, только в кошмарном сне могло присниться этакое сверкающее чешуей длинное тело, снабженное парой кожистых крыльев, голова, почти целиком состоящая из пасти, которая напоминала клюв, усеянный мелкими острыми зубами. Правда, тварь была небольшой, размером с ворону, но никакая ворона, да и вряд ли какая птица Майяра могла бы соперничать с этим адским исчадием в великолепии окраски. То вспыхивая изумрудом, то угасая почти до черноты, а то сверкая созвездием золотых искр, уродливое создание прощалось с жизнью.

— Это ящерица-летяга, — сообщил Стенхе.

— Ящерица? — переспросил Маву. — Больше похоже на какого-нибудь демона. Никогда таких не видел.

— Они редко встречаются, да и не живут в наших краях, — сказал Стенхе. — Странно, как он здесь на севере оказался?

— А ты их видел?

— Да, у Марутту такой был в клетке. А живут они в приливных болотах в устье Ланна.

— Хищные?

Стенхе смерил Маву взглядом:

— Ну, ты-то ему не по зубам. Мыши, лягушки...

— Зря, значит, убил бедолагу, — вздохнул Маву. — Я ведь испугался: что за чертовщина, думаю...

— Он бы в наших краях все равно не выжил, — успокоил его Стенхе.

— Я чучело сделаю, — оживился Маву.

Стенхе, кивнув, спешился и взялся устраивать привал.

Маву, аккуратно распотрошив ящера, вдруг поднял голову:

— Слушай, да как оно летает на таких-то крылышках? У кожана крылья побольше будут.

— А зачем ему летать? — отозвался Стенхе, разогревая на костре еду для принцессы. — Он перепархивает с ветки на ветку; ему достаточно. Говорю же — летяга.

Маву пожал плечами и принялся за работу.

Других приключений по дороге не было.

Таким вот образом к концу недели они и добрались до Горячих Ключей. Официально было объявлено, что принцесса Савири отправлена погостить в монастырь Ваунхо-гори. К настоятельнице монастыря был послан гонец с просьбой поддержать тайну; настоятельница была родственницей Карэне и беспрекословно согласилась, так что можно было надеяться, что, когда это понадобится, никто не узнает, где находится принцесса. И уж наверняка никому бы и в голову не пришло заподозрить, что принцесса может скрываться в Горячих Ключах.

Кто бы подумал, что маленькую принцессу прячут рядом с замком Ралло-Орвит.

Четыреста назад замок Ралло был таким же, как и все остальные крепости этой страны: несколько башен разной высоты, прижавшихся друг к другу. Осады не были приняты тогда; все хозяйственные постройки были снаружи; на время нападения домашний скот просто загоняли в замок. После аоликанского завоевания замок пришел в упадок. Другие замки заняли новые хозяева, перестраивая их на свой лад; замок же Ралло из-за бьющего в подвале горячего источника долго стоял заброшенным, а потом его облюбовали хокарэмы, не боящиеся ни бога, ни черта

В замке Ралло сейчас было что-то вроде хокарэмской школы; туда чуть ли не с пеленок привозили детей, а старые опытные хокарэмы учили их своим мудреным наукам. Слухи об этой учебе ходили и подавно страшные, и в чем-то эти слухи были оправданы: детская смертность в замке была куда выше, чем даже в голодных, пораженных лихорадкой ирауских деревеньках, но зато те, кто выживал, были приспособлены к жизни куда лучше, чем обыкновенные люди, а уж если вспомнить о специальной подготовке...

Но говоря о Горячих ключах, Стенхе имел в виду иное место: оно находилось в лиге от замка. Там било несколько горячих источников; в небольшом озере вода была теплая, в иных местах почти кипяток. Здесь стоял деревянный дом, который, казалось, был перенесен сюда из Аруира — совсем нездешнего вида, с окнами, затянутыми промасленным тонким полотном, с резными ажурными ставнями и еще одними — глухими, с широкими верандами и печами с высокими трубами.

Выглядел дом невероятно приветливо и резал взгляд совершенной беззащитностью. От нападения разбойничьих шаек эти стены не уберегли бы, да только вот не было охотников нападать на этот сияющий беспечностью дом.

Здесь жили хокарэмы. Они приходили сюда отдохнуть от забот, обменяться новостями, просто повидаться с друзьями. Хокарэмское братство хорошо всем известно: хокарэмы, служащие принцам-врагам, друг к другу вражды не питали. Дано известно, что хокарэма против хокарэма драться не заставишь; уж если они и схватывались, это значило только, что бой учебный. Зато с прочими они не церемонились; слава у них была страшная.