Ненормальная

Пока рассматривал, вдруг ощутил, что его тоже изучают. Поднял глаза, нет, оторвал глаза от обследования фигуры (хотелось понять, есть там хоть что — нибудь, под этой мешковатой одежкой) и уперся в такой же внимательный, изучающий взгляд. Глаза — огромные, в пол-лица, широко раскрытые. Смотрит прямо, но без вызова, даже немного скучающе (охренеть, так хорошо притворяется, или действительно не нервничает?), пару раз моргнула, окинула мельком фигуру и снова уставилась прямо в глаза. Ага, одну бровь чуть приподняла (еле уловимо, но выразительно) в вопросе.

— здравствуйте. — Голос приятный, чуть хриплый, но мелодичный. И абсолютно ровный тон. Так в магазине с кассирами здороваются.

— Здравствуйте. — Постарался выдержать ту же интонацию, но немного насмешки все же проскочило.

Помолчала, оглянулась на кресло напротив стола, нахмурилась, даже губы поджала

— Да Вы присаживайтесь.

— а у Вас есть нормальный стул? Обычный, офисный?

Опаньки! В его кабинете еще никто и никогда не отказывался садиться в это огромное кожаное кресло. Оно, казалось бы, олицетворяло комфорт и удобство, и заботу хозяина о гостях. Но была в нем маленькая хитрость — покатое сиденье и выгнутая не там, где нужно, спинка: большинство людей в нем тонуло, съезжая в глубину, колени при этом задирались, и человек выглядел и чувствовал себя немного глупо. Девушки в коротких юбках так вообще терялись, не зная, как сесть поприличнее.

Кто-то вскакивал и продолжал разговор стоя, кто-то краснел и мучился, стесняясь сказать хозяину кабинета о своем дискомфорте. Дмитрий добивался именно этого: сбить с толку противника, вывести из равновесия, а потом обыграть, пользуясь его неуверенностью. Серега эту хитрость знал, и просто разваливался на сиденье, не думая о внешнем виде. А на совместных переговорах всегда отходил в сторону, на небольшой диван, и оттуда наблюдал за происходящим, почти не вмешиваясь.

Теперь они оба уставились на "гостью" — Дима с удивлением, Сергей — с легкой примесью восторга.

— а чем Вас это сиденье не устраивает?

— оно кожаное.

— ну да, кожа натуральная, краска не облазит, в чем проблема?

— я не люблю кожаную мебель. Когда жарко, к ней прилипаешь.

— ну, здесь не жарко, кондиционер работает. В этом помещении вся мебель из кожи, так что вариантов нет. — Хотя задумался, что в чем-то девушка права, и стоит подумать о замене.

Снова выразительно изогнула бровь, легкое движение — приземлила свою пятую точку. Дальше началось представление: словно котенок на новом месте, девушка поерзала, оглянулась назад, на спинку, попробовала несколько разных поз, но, в конце концов, так же позорно скатилась в глубину. Коленки задрались, а ноги оторвались от пола. Дмитрий уже готов был злорадно ухмыльнуться, и приступить к беседе. Ситуация складывалась по накатанной схеме, и он был уверен, что решит проблему с девицей, кем бы она ни была: смотреть снизу вверх на хозяина кабинета, болтая в воздухе ногами, как ребенок, и при этом чувствовать себя уверенно, невозможно.

Но поторопился с выводами. Девчонка посидела молча, покрутила кроссовками в разные стороны, вздохнула... затем так же молча выбралась обратно. Присела на краешек...

— Вы меня, конечно, извините за нескромность, но мучиться в этом монстре я не собираюсь. После вашего дивана и так спина болит, а после кресла я вообще не разогнусь. Так что я буду сидеть, как мне удобно. В конце концов, я — дама, и мне можно.

Эта неожиданная концовка совершенно не подготовила к следующим действиям: она наклонилась, сняла кроссовки, и забралась в кресло с ногами. Очень уютно устроилась, уперлась рукой в подлокотник, подбородок на ладонь пристроила. И снова уставилась в глаза хозяину кабинета.

Дима на минуту завис от такой... наглости? Непосредственности? Сергей в углу поперхнулся, сдерживая смех. Поймав возмущенный взгляд друга, только пожал плечами...

— Вы всегда так себя ведете?

— Как?

— нагло.

— а в чем конкретно наглость? Я же не на коленки к Вам присела.

— еще чего не хватало!

— вот и я о том же. В чем проблема-то? — И снова абсолютно спокойный, уверенный взгляд. Ни тени насмешки, хотя сложилось впечатление, что деваха явно издевается и выводит из терпения.

Слишком борзая для невинной пленницы. Явно не случайно здесь оказалась. На этой мысли чувство вины и неловкости окончательно покинуло Дмитрия, зато вернулась уверенность в себе и понимание, куда двигаться дальше. Щелкали и не такие орешки.

— Ладно. Давайте ближе к делу.

В ответ — молчание и все такой же внимательный взгляд. Необычно: мало кто умеет так прямо, спокойно и без напряга смотреть в глаза другому человеку. Обычно выдержки хватает на небольшое время, а потом взгляд начинает перемещаться на лицо, волосы, руки, окружающую обстановку — не то, чтобы бегает, но и на месте не задерживается. А женщинам вообще свойственно не просто смотреть — оценивать. Считать : костюм-галстук-туфли-запонки-часы. Итого. Неплохо бы еще на машину взглянуть. Чтобы вывести суммарный потенциал — доход, щедрость, в общем, на что тут можно рассчитывать. Дима к таким счетчикам привык, и особенно на девушек не обижался — у них генами заложено искать самого успешного самца.

А вот эта конкретная особь его в качестве самца, похоже, не рассматривала. Вообще никак не рассматривала, что тоже немного напрягало — привык, все-таки, к женскому вниманию. Да и черт с ней, не на свидании, в конце концов. Не туда мысли побрели, совсем не туда. Усталость дает о себе знать.

— Анна Сергеевна. Я же не ошибаюсь?

— мой паспорт у Вас?

— с чего Вы взяли?

— я здесь никому не представлялась. А паспорт был в сумочке.

— да, у нас.

— и телефон?

— и телефон.

— замечательно. Я думала, потерялись. Дайте мне телефон, пожалуйста, мне нужно срочно позвонить.

Хорошо. Пойдем навстречу, покажем, что мы очень дружелюбные.

— Сергей, отдай телефон. Но звонить придется здесь, в нашем присутствии. И не советую говорить что-то лишнее.

— да ради Бога.

Сергей подошел, вытащил из кармана пиджака и телефон, и паспорт. Подал прямо в руки.

— сумку с остальными вещами отдадим попозже.

— хорошо.

И, не глядя на мужчин, сразу же начала тыкать пальчиком в сенсорный экран.

— Алло. Привет, мамуль. Как дела? У меня нормально все. Да нет, только проснулась недавно. Вчера не звонила — замоталась сильно, рано уснула. А ты сама не могла набрать? Такой же телефон, почему я всегда должна первая звонить? Сейчас тоже начну обижаться — вы же мне не звоните... да шучу я. Ладно, у меня все в порядке, попозже звякну еще. Сейчас завтракать пойду.

Дима внимательно слушал, пытаясь уловить хоть какую-то подозрительную нотку, фальшивое слово... Сергей занимался тем же. Но ничего не услышали. Теплый тон, резковатые слова, но очень теплые интонации: будто не важно, что говорить, важно — как. И снова абсолютное спокойствие. Словно каждое воскресенье ей дают по голове и увозят незнакомые мужики в неизвестном направлении... так, привычное развлечение, немного надоевшее уже. Или очень хорошо притворяется.

Поговорила, нажала отбой, полистала экран — проверила входящие, убрала в карман.

— Спасибо.

— скажите, Вы часто бываете в ситуациях, подобных этой?

— нет, такое со мной впервые.

— и Вы совсем не боитесь? Слишком спокойно себя ведете для подобного случая...

— а мне нужно бояться? Сообщите, что конкретно мне угрожает — я сразу же начну.

— Вы считаете, что нет поводов для страха?

— Наш разговор смахивает на беседу двух евреев — вопрос на вопрос... В жизни всегда есть повод для страха, но конкретно в данный момент я вообще не понимаю, что происходит. Где я? Кто Вы? Что Вам нужно от меня? Какого хрена, в конце концов, мне дали по голове, замотали во что-то вонючее, приволокли неизвестно куда, продержали почти сутки, а теперь задают нелепые вопросы? Так-то, конечно, можно бы и описаться, и заикаться, и падать в обморок.. Только смысл этого? Легче не будет. Поэтому я сижу, смотрю и слушаю, чтобы понять — что за хрень тут творится?

Похоже, начинает злиться. Что ж, это только на руку. Чем более взволнован собеседник, тем проще вывести его на чистую воду...

— вот и я хотел бы знать, как вы сюда попали?

Фыркнула, глянула, как на идиота:

— спросите у тех, кто меня сюда приволок и так гостеприимно встретил.

— мне известно, где Вас взяли мои люди, и что происходило после этого. Я хочу знать, что происходило ДО этого, и как Вы оказались в том дворе.

— "ДО этого" с какого места начинается? Что Вам нужно, по-русски можете объяснить?

Она издевается, что ли? Или действительно не понимает, что у нее могут быть серьезные проблемы, если не докажет свою непричастность к Никаноровской банде?

— как Вы оказались в том дворе, и почему попали к моим ребятам, среди своры мужиков, которые хотели покалечить моего сотрудника?

— я надеюсь, меня не обвиняют в том, что хотела кого-то избить, тем более мужчину? Я в последний раз поднимала руку на кота, когда он нагадил посреди кухни. И то пожалела, неделю с разодранными руками ходила...

— не уходите от темы. Как Вы там оказались?

— не поверите. Как в кино: шел, поскользнулся, упал. Очнулся — гипс.

Так, непонятно, кто и чьи нервы треплет. Похоже, злость ей только помогает, а не выбивает из колеи.

— конкретнее.

— О, боже... шла я по этому двору, понимаете? Шла себе домой из парикмахерской, решила немного путь сократить, и пошла дворами. Сократила, блин.

— что дальше?

— а дальше — хотела уже развернуться, потому что впереди невнятная компашка сидела, напрягли они меня гоготом своим, но не успела. Кто-то долбанул по макушке, больно, между прочим, какую-то тряпку на голову намотал, руки назад скрутили, засунули в машину и повезли. Сказать, что охренела — ничего не сказать. Успела с мамой-папой попрощаться, вспомнить грехи неотпущенные, денег вроде никому не должна, на работе тоже висяков не осталось... Как-то так. Дергаться неудобно было, поэтому лежала и молчала, пока обратно из машины не вытащили. А потом все оказались милыми и заботливыми. Прямо как на курорте побывала.

И на автомате потерла запястья, разминая. Только сейчас Дмитрий разглядел, какие нежные, тонкие косточки у нее на руках ( до этого рукава толстовки не позволяли) — двумя пальцами можно обхватить, и еще место останется. И на этих хрупких, детских ручках, чуть ниже трогательно выпирающих косточек, чернели страшные синяки... Откуда — то вылезла непрошеная жалость, захотелось сглотнуть комок, застрявший в горле. Так, никакой жалости. Просто грамотно манипулирует, зная, на что давить. Но глаз отвести от этого варварства не смог. Девушка поймала его взгляд, одернула рукава, и сжала кулачки. Зубы стиснула, но промолчала. Не похоже, что специально показала следы насилия...

— Понимаете, Анна Сергеевна, Вы себя ведете очень необычно для человека, который абсолютно непричастен к происходящему. Словно заранее были готовы к этой ситуации, просчитали свои поступки, и сейчас роль играете.

— А что необычного? Как я должна себя вести в подобной ситуации? Я, знаете ли, впервые так влипла и правил игры еще не знаю. — Это что, теперь иронизирует? Не всякий мужик имеет такую выдержку.

— здесь нет никаких правил. Но нормальная реакция — это испуг, истерика, возмущение, в конце концов...

— а Вы специалист по таким ситуациям, как я посмотрю? Изучили, что нормально, что ненормально?

— я просто знаю, как люди ведут себя в ситуации стресса.

— а Вы при стрессе что делаете? В истерику впадаете или пугаетесь? Плачете, руки заламываете, морды бьете?

Сергей, снова издал какой-то звук, похожий на хрюканье, и заглох только после того, как начальник сердито зыркнул.

— я говорю о нормальном женском поведении, а не о себе.

— а я не нормальная женщина. У меня психика тормознутая: эмоции запаздывают, или вообще не проявляются, только мозг работает. Видимо, предохранители слабые — при любой опасности для душевного здоровья их вырубает начисто, знаете, как при пожаре электричество отключается? И все: я веду себя как зомби — говорю, думаю, шевелюсь, а переживаний — ноль, как будто со стороны на все смотрю. Иногда еще смеяться могу, это помогает. Тяжело так жить, если честно.

— а в чем тяжесть? Вам многие позавидовать могут: сохранять ясность ума в сложных ситуациях не всем дано.

— ага. Поэтому Вы меня домой не отпускаете, а в чем-то подозреваете. А еще постоянно люди думают, что я притворяюсь, или что бессердечная. Короче, иногда поплакать или поистерить не помешало бы. Но я не представляю, что сидела бы здесь и сопли по щекам размазывала, чтобы вы от меня отстали. Не умею так.

Мда, занятная особа. И что с ней теперь делать, с такой необычной психикой? Поверить и отпустить восвояси? Если у нее, действительно, такая норма поведения — на обычном разговоре ее не поймаешь: не просчитываются реакции, и подвести ее поведение под схему тоже не получится. Придется усложнять задачу...

— Что ж, придется Вам поверить и отпустить, извинившись за все неудобства. Вы понимаете, что ни в коем случае не должны никому говорить, что произошло, и где Вы были? Если не понятно, объясню: Вы, Анна Сергеевна, очень везучая девушка, так как еще сидите здесь, живая и здоровая, и мило со мной беседуете. А могло бы и по-другому сложиться, попадись под руку другой моей команде, пошустрей и погорячей.

Посмотрел прямо в глаза, стараясь сделать лицо максимально устрашающим.

— Вы меня пугаете сейчас, или утешаете?

— нет, разъясняю нюансы. Не хочу дополнительных проблем и неудобств, ни себе, ни Вам.

— о, как мило... Вы очень заботливы.

— я понимаю Ваш сарказм, и осознаю, что мы тоже в чем-то виноваты, стоило отправить Вас домой, как только увидели, а не держать всю ночь. Чем я могу компенсировать перенесенные неудобства?

— отвезите меня туда, где есть такси.

— зачем?

-Затем, что я не хочу идти по городу в мятой одежде, не умытая и лохматая.

— так мы отдадим Ваши вещи, причесывайтесь... — даже растерялся немного. Вот проблему придумала.

— там нет расчески.

— шутите? Вы же не думаете, что мои люди могли украсть Ваши причиндалы?

Тут снова заржал Серёга, уже в открытую:

— да не было там ни косметички, ни расчески, никаких бабских причиндалов. Документы, кошелек, ключи. Все.

— какое Вам дело до моих расчесок и помад? Не хотите отвозить — вызовите такси сюда, хотя не думаю, что Вам нужно, чтобы я знала, где сейчас нахожусь.

— меньше знаешь — лучше спишь? Мудро, одобряю. И Вам, Анечка, совсем не любопытно?

На "Анечку" поморщилась, как от кислого.

— я хочу домой, а любопытство сгубило кошку, если Вы не в курсе.

Мда, умная язва. Давно с такими стервочками не сталкивался. Ладно, пора завязывать с этой крошкой, пара нюансов — и отпускаем восвояси, будем наблюдать издалека.

— что Вы хотите в качестве компенсации за моральные лишения?

— Я. От Вас. Ничего. Не хочу. Забыть, как страшный сон, и никогда больше не вспоминать. Это будет лучшей компенсацией.