Красавище и Чудовица

В дороге я в основном читала или спала. И только когда рано утром впереди показался залитый мягким осенним светом огромный красивый город, меня вдруг накрыло осознание — привычная жизнь уже осталась позади. А впереди... Что? Один Свет это знает. Но всё равно я очень, нет, очень-очень-очень рада, что так случилось. Я использую свой шанс на все сто процентов.

Дом королевского мага мне указал первый же спрошенный мальчишка. Как ни странно, это был вовсе не роскошный, утопающий в зелени особняк, из которых состояли улицы в этой части города, а вполне скромный двухэтажный дом, главным отличием которого служила тесная, но очень высокая башня с замысловатым флюгером на крыше. Я постояла минутку, разглядывая его, а потом решительно взялась за молоток.

Конечно же, хмурый и, видимо, разбуженный мною пожилой привратник впускать меня категорически не захотел, мотивируя это тем, что хозяин ложится поздно и встаёт тоже поздно, приходите часа через три, но лично он не уверен... и всё в таком духе. Я спорить не стала и молча показала в окошечко сначала записку мэтра Дукакиса, а потом и королевский указ. Не факт, что подействует, но...

Подействовало. Привратник подумал-подумал и пришёл к выводу, что такую странную гостью лучше на всякий случай впустить. Его несколько шокировал мой дорожный баул, но, получив уверения, что жить я намереваюсь исключительно в университетском общежитии, старик вроде расслабился и даже напоил меня чаем. Королевский маг и в самом деле вставал ближе к полудню; к этому времени все его немногочисленные слуги уже были в курсе недавних событий, выведав о них с мастерством истинных профессионалов. Я ведь по натуре совсем не болтушка, но как-то незаметно выложила столь благодарным слушателям чуть не всю свою историю.

Общение прервалось с приходом мэтра Дукакиса. Причём он не побрезговал лично явиться на кухню и в конце концов сел завтракать сел прямо там. Да ещё и меня велел накормить. Уже после завтрака мы побеседовали с ним приватно, в его кабинете, который вместе с лабораторией и библиотекой как раз находился в башне. Для начала маг (он велел оставить излишние церемонии и называть себя мэтр Олав) попытался мягко намекнуть, что он в любом случае меня поддержит, но всё дело в том, что на факультет изящных искусств довольно большой конкурс, туда даже не всех аристократок принимают, и изначально надо уметь очень многое, как то...

Тут я осмелилась перебить, сказав, что о нём даже и не думала. Единственный факультет, который меня всегда привлекал — исторический. Помимо него и 'дамского' искусствоведения, в Королевском Университете был ещё военный (туда шли сыновья высших офицеров и молодые честолюбивые дворяне, мечтающие о славе великих полководцев), самый престижный — дипломатический, на котором обучался сам принц, и наконец, магический. Ну, туда, право, было бы совсем глупо соваться. Потенциальных магов у нас в стране, если верить статистике, где-то один на десять тысяч. Наличие задатков магического дара проверялось проще простого: если ты сможешь зажечь между пальцев хотя бы крошечный огонёк, значит, стоит искать профессионального мага и учиться развивать свои способности дальше. А если нет — не обессудь. Будь ты хоть отпрыском самого что ни на есть магического рода (если верить книгам, у нас таких три), но без 'искорки' — возиться с тобой никто не будет. Потому что любые знания можно развить практически с нуля, но только не эти. Дар или есть, или нет, третьего не дано. У меня он точно отсутствует: в детстве неоднократно 'щёлкала', и всё без толку. Ну и что? Вон в монаршей семье тоже нет магически одарённых, и не было никогда. Они по этому поводу явно не переживали, учились себе на военных и дипломатов, а самые выдающиеся и сильные маги состояли у них на службе. Платили им правда... ой-ёй. Даже если слухи наполовину преувеличены, всё равно сумма выходит запредельная.

Сама я никогда не мечтала о больших деньгах. Да и вообще почти не мечтала, смысл? Тётя всегда шутила, что для своего возраста я на редкость здравомыслящая особа. И это только к лучшему. Пусть хорошенькие дурочки зачитываются слезливыми любовными романами и целуют на ночь вырезанный из газеты портрет Дэлля. А такие как я должны заботиться о себе сами, не уповая на всякие малореальные счастливые случаи. Но даже я, не привыкшая питать напрасных иллюзий, иногда перед сном позволяла своему воображению покинуть твёрдую землю и ненадолго полетать среди облаков. В облаках, вопреки моему желанию, жили мечты. Зыбкие, хрупкие воздушные замки обречённой на одиночество девушки. В них был уютный дом, шумные и такие замечательные дети и муж, который спешил с работы туда, где его всегда с нетерпением ждали. Образ этого самого мужа был до невозможности расплывчатым... Зато ярким и подробным — до самой последней мелочи — представлялось мне место моей идеальной работы. Конечно же, это была библиотека. И не такая как наша, а огромная-преогромная, на тысячи тысяч книг, с высоченными потолками и старыми скрипучими шкафами. И в каждом из них, в строгом порядке — книги, книги, книги... Я сижу за конторкой, в тёмном закрытом платье и почему-то в очках (для солидности, что ли? но этот атрибут присутствовал всегда), и окидываю зорким взглядом свои владения. Чтобы господа читатели, особенно легкомысленные школяры, не вздумали обращаться с моими сокровищами без должного почтения: брали только чистыми руками, страницы не загибали и не мяли, и тем более не пытались их изрисовать или вырвать. Представляя это, я даже в мечтах начинала звереть. Но всё было тихо и чинно, и тогда я снова опускала глаза и продолжала читать, ведь теперь я могла взять абсолютно любую книгу. Сколько бы их ни было во всей громадной библиотеке — они все мои! И когда-нибудь обязательно будут мною прочитаны. Осознание этого каждый раз наполняло меня таким безграничным счастьем, с которым, кажется, не смогла бы соперничать любовь даже самого лучшего на свете мужчины. Хотя бы потому, что его, скорее всего, просто не существует — для такой, как я. А книги — они намного ближе. Интересней, полезней, приятней... Так что между ними и мифическим мужем я всегда выберу первое. Правда, в реальности никто меня об этом не спросит...

— Так вы хотите стать историком?! Прекрасно, прекрасно! — обрадовался и явно расслабился мэтр Дукакис.

С чего он вообще решил, что я хочу на эти 'изящные искусства'? Дура я, что ли? В смысле, учатся на этом факультете вовсе не дуры, а исключительно высокородные дворянки, родители которых озаботились дать своим дочерям не обычное домашнее, а самое лучшее образование. Насколько я знаю, там обучали пению, игре на нескольких музыкальных инструментах, естественно, танцам, живописи — у кого была к этому склонность, и чему-то вроде изящного рукоделия. Уж явно имеется в виду вышивка золотыми нитками, а не банальная штопка чулок... Из полезных предметов там были разве что иностранные языки, а остальное — чур меня, чур. Представив на секунду, что я всё же смогла туда поступить (с учётом того, что играть я умею только на дудочке-свистелке), я тотчас представила и то, с каким наслаждением эти самые высокородные аристократки рвут 'безобразие' на клочки и выбрасывают вон — только за то, что 'оно' посмело помыслить себя ровней им, таким возвышенным и прекрасным. Повторяю, я не такая дура.

— Вообще-то я хочу стать библиотекарем, но так далеко пока не загадываю, — улыбнулась я. — Насколько я слышала, на историческом факультете учатся те, кто не смог поступить на более престижные или пока не определился, чем хочет заниматься в дальнейшей жизни. И контингент там, как бы это сказать, попроще.

— Именно! Я сам вам хотел посоветовать поступать именно туда! Дворян там учится от силы половина, к тому же есть люди, схожие с вами по духу.

— Это какие же?

— Которые искренне тянутся к знаниям. Так что, уверен, именно на историческом вам будет комфортнее всего. Конечно, проводятся и общие для всех факультетов занятия, но нечасто. Если вы подружитесь с однокурсниками, они не дадут вас в обиду. Это всегда так — за своих горой.

— Хорошо бы! — воодушевилась я. — А когда можно будет попытать счастья?

— Да хоть сегодня. Сколько времени тебе нужно на подготовку?

— Нисколько. Думаю, чем раньше я это сделаю, тем меньше буду волноваться. Всё равно всё на свете знать невозможно...

— Совершенно верно. Я заранее предупредил коллег, чтобы они нашли немного времени для спасительницы принца... и не надо закатывать глаза. И, если оповещу их, уверен, комиссия сможет собраться уже сегодня.

— Было бы замечательно! Мэтр Олав, вы сказали 'коллеги' — значит, вы и сами преподаёте в Университете?

— Сейчас уже редко, — отмахнулся он. — А до этого одно время даже деканом магфакультета был. Так что смотри, если будут обижать, грози мной — заступлюсь.

Я невольно улыбнулась.

— Вы так говорите, как будто я уже поступила.

— А я в этом почти не сомневаюсь!

— Почему? Или... его величество давал по этому поводу какие-то особые распоряжения?

— Ни в коем случае! Он действительно слишком уважает ректора, чтобы подсовывать ему по блату неучей. Просто... Хочешь, называй это профессиональной интуицией. А если серьёзно — ты успела показать себя девушкой решительной и не лишённой здорового самолюбия. Это значит, что слова о том, что у тебя имеются базовые знания — не ложь и не пустое кокетство. Знаешь, мне самому любопытно будет взглянуть на личико деканши, то есть уважаемой метрессы Видро, когда она начнёт тебя рьяно заваливать... А ты ей раз! — и рикошетом в мо... на всё ответишь, в общем.

— У вас с ней старые счёты? Ой, простите, вырвалось...

Маг лишь лукаво улыбнулся.

— Очень старые. Настолько, что давно плесенью покрылись. Всего-то лет тридцать назад отказался на ней жениться.

— Почему?

— Ну... Работа для меня всегда была на первом месте. Да и не любил я её нисколько, поэтому и врать не хотел. А она, похоже, любила... Кхм, как я уже сказал, это было давно. С тех пор Темрина трижды побывала замужем, а я по-прежнему отдаю всего себя магической науке. Словом, её женское самолюбие не так уж и пострадало. Но остаться друзьями мы не смогли, вернее, она не захотела. И до сих пор с удовольствием делает мне мелкие гадости, коль предоставляется такая возможность. Я не хочу тебя запугивать, а просто предупреждаю, что с ней нужно держать ухо востро. Остальным, думаю, будет всё равно... Кстати, я только сейчас заметил, что уже давно непозволительно тыкаю.

— Вот и хорошо! Если можно, зовите меня Сина, ну или Синтия, а то эта королевская вежливость... Ну какая из меня 'уважаемая госпожа'? Смех один!

— Ничуть. Этикет здесь — не последнее дело. И заслужить право называть кого-то просто по имени не так уж и просто, прости за тавтологию. Но твоё предложение я принимаю, тем более сам сбился. Ну что, Синтия, готова к своему второму подвигу?

— Всегда готова! — засмеялась я.

Был бы дяденька лет на сорок помоложе — точно бы влюбилась.

Ранний вечер я встретила уже на территории Университета, представ пред 'строгими, но справедливыми' очами членов приёмной комиссии. Мэтр Дукакис притулился в уголке за их спинами и постарался привлекать к себе как можно меньше внимания. Это ему удалось лишь отчасти. Трое представительных пожилых мужчин и одна не менее представительная, особенно фигурой, дама с умеренно скрытой брезгливостью разглядывали меня, уделяя особое внимание лицу и небогатой одежде. Всё, как обычно, не надо даже магом быть, чтобы угадать их мысли: 'Что здесь делает эта нищая образина??' Тем не менее, если я сейчас правильно отвечу на их вопросы, препятствовать поступлению они не будут. Удивятся, возможно, но не более того. Особенно если учесть, что поступать я собираюсь не к ним. А вот вторая женщина из комиссии в первую же секунду глянула на меня так, что сомнений не осталось — она сделает всё, лишь бы развернуть меня до дому. Ещё и поощрительный пинок для ускорения придаст... И всё потому, что я посмела поступать именно на ЕЁ факультет? Чувствую, дело не только в этом. От неё явно не укрылось, что меня привёл лично мэтр Дукакис. Стало быть, она думает, что я его протеже. И что? Это же не значит, что мы с ним... Интересно, были ли до меня подобные прецеденты? А если нет? Вообще-то не удивлюсь... Мда, тогда тем более шансы мои невелики. Похоже, эта немолодая, похожая на сушёную рыбу женщина всё ещё неравнодушна к бедному мэтру Олаву! Значит — одно из двух. Или она просто не допустит моего поступления, или, если вдруг у неё это не получится, сделает всё, чтобы меня отчислили позже. Ну, или я сама ушла, не в силах больше выносить 'особо тёплого' к себе отношения... Да уж, не повезло тебе, Сина.

— Занятия на факультетах идут уже две недели, — холодно заявила деканша. — Сомневаюсь, что вы сможете догнать сокурсников.

— Я постараюсь.

— Весьма самоуверенное заявление! Что ж, хорошо, в таком случае, начнём. Коллеги, задавайте свои вопросы этой... кхм... вне всякого сомнения выдающейся особе. Я попытаю её напоследок.

Слово 'попытаю' как нельзя лучше охарактеризовало то, что устроила мне метресса Видро. Я оказалась права — остальные члены комиссии экзаменовали меня без особого рвения, а больше для проформы, оставив последнее слово за моей потенциальной наставницей. Та ожиданий не обманула и буквально забросала меня вопросами, в том числе не только по истории.

Как ни странно, какого-то особого волнения я не испытывала. Это был скорее азарт: мне бросили вызов, и я на него ответила. Точнее, наоборот — мой вызов был первым (смела посметь!), и мне вознамерились указать моё место. Всё правильно, ведь я и сама хочу проверить, на что способна. Учиться в Королевском Университете — почему бы нет, в конце концов?! Или это всё гордыня, и мой истинный удел — всю жизнь печь булочки. Что ж, и такой вариант я приму. По крайней мере, это то, что я умею делать хорошо.

— Уважаемая Темрина, вам не кажется, что... ээ... экзамен несколько затянулся? — взглянув на часы, подала голос декан факультета искусств. — Может, пора уже признать...

— Последний вопрос. И тогда — да, признаю, — отрубила метресса Видро. — Назовите причины, побудившие его величество Светослава десять лет назад пойти на непопулярный шаг — заключить Шимисский мирный договор. При том, что наша страна, вступив в войну, имела все шансы её выиграть. Так и быть, можете немного подумать, — фыркнула она. — Меня устроит только самый развёрнутый ответ.

Я скосила глаза на высокую комиссию — лица у всех как по команде сделались каменные, из разряда 'мы тут совершенно ни при чём'. А вот мэтр Олав, сидя в своём уголке, кажется, с трудом сдерживался, чтобы не захихикать. Интересно, почему? Ведь вопрос-то скорее для поступающих на 'дипломатию'. Простой обыватель вроде меня должен, по идее, задумчиво почесать в затылке и переспросить — какой-какой, договор, простите? Мне несказанно повезло, что я подружилась с господином Парасельсом. Он любил порассуждать о политике и старых добрых (или не очень старых и злых) временах, и кое-что из его рассуждений я со временем даже научилась понимать. Поэтому без особого труда вспомнила и сами положения 'Шимисского мира', и умозаключения почтенного гоблина, которыми он щедро делился с любознательной девчонкой. Но озвучивать их здесь и сейчас я точно не рискну. Чтобы ненароком не подвести своего невольного учителя... и по другим причинам тоже. Браво, госпожа Темрина, вы придумали прекрасный вопрос!