Я очень волновалась.
И уговаривала себя не кушать такую вкуснятину.
Но я очень волновалась.
Я человек честный, и потому даже пыталась есть не с одной стороны, а со всех сторон подноса одновременно. Думая, что, может так не так заметно будет. Но было так вкусно! Прямо руки тянулись попробовать всего.
Я, конечно, девочка честная, и потому лишь откусила понемножку от каждого пирожного и каждого блюда. С миру по нитке...
А потом вцепилась в рыбу — уууу, блаженство. Но она была слишком крепкой, ее надо было нарезать ножами. Я с сожалением отцепилась. Рыба так и не откусилась, я даже не смогла ее прокусить, ибо только и результату было, что отпечаток моих зубов.
Я не была не в силах противостоять соблазну. И взяла другой кусок. Может этот мягче? Но он тоже был такой же — все усилия мои лишь оставили на ней отпечатки зубов.
Я рассердилась. Как они готовят. И попробовала куски на всех тарелках. Нигде успеха не достигла — даже не прокусила.
А было так вкусно. И красиво. Я поглядела на поднос — деликатесы были не просто редкостные, а чудовищно дорогие... А посредине громадная бутылка с ленточкой "Президенту"...
— Спасибо! — сказала я бутылке-президенту.
И тут со стороны послышался шум. Оглянувшись, я увидела, как из двери выходит девушка с маленьким ребенком в одной руке и горшочком в другой.
— Спасибо! — сказала она мне и сунула в руку горшочек. — Он уже все сделал...
Я удивленно посмотрела ей вслед, держа дурацкий горшочек с надписью "Киндер" в руке. Откуда-то ужасно пахло.
Я механически поднесла горшочек к лицу...
Потом меня перекосило и передернуло, и я с дрожью чуть не швырнула его прочь, засунув подальше на поднос. И прикрыв крышечкой с какой-то кастрюльки. Дрожащими руками и головой, пытаясь отклониться подальше от этого подноса, на ощупь.
Но все равно я жалась в стенку. Ну, погоди, киндер-сюрприз.
— Ну, где там президентская еда?! — услышала я злобный голос помощника и отшатнулась еще дальше. Он был такой злобный, когда вбежал сюда. За ним вбежал повар с другим подносом...
— Ну, нормально она стоит, — глянув на меня, буркнул коротышка. Я затравлено стояла у стены и боялась его, ибо сошла с места. Но он только зыркнул на меня. — Я сам возьму поднос, никому это не доверяю...
Он обернулся ко мне.
— А ты стой... Я еще разберусь...
Он не договорил, ибо его позвали.
И они быстро побежали.
А у меня, наоборот, почему-то отнялись ноги. Не знаю, сколько я так простояла. Я обессилено прислонилась к стене. Странно — там шла труба вентиляции к кабинетам, и все было слышно.
— А почему у меня надкушено? — услышала я характерный голос.
— И у меня...
— И у меня...
— И у меня...
— Эт-то рецепт такой... — услышала я запинающийся голос повара.
— А что это за горшочек? — услышала я любопытный веселый голос, от которого у меня все замерло. — С надписью киндер? Детская неожиданность?
Глава 3.
Дальше я не стала слушать, отпрыгнув от трубы, как от змеи.
Затравленно озираясь, я дергалась во все стороны.
Взгляд мой упал на сумки. У меня по глазам потекли слезы. Недолго я пробыла невестой, прощай милый!
Я сложила молитвенно ручки на груди, ладошку к ладошке, и зашептала молитву. Я готовилась встретить смерть достойно.
Ах, папа, папа! Ты всегда, ласково гладя меня по голове, говорил, что ничего, что я дура. Зато она удачливая, — всегда говорил он маме, когда она плакала. Просто словно руку кто-то держит над несчастной девочкой. И щенка она нашла, который вырос в фила-бразильеро переростка, гиганта-мутанта прямо, метр сорок пять в холке. И когда собачка откусила кому-то голову, то ей еще и медаль дали при всей школе, ибо это был чеченский боевик. А когда она привела одна домой бомжа, хихикая, что он герой из комиксов, ибо щебечет по-китайски, то оказалось, что это похищенный английский начальник по ученой части, и теперь ее брат работает в его фирме в Германии. И школу она умудрилась закончить даже с обычным аттестатом, хотя ее и в специальную для олигофренов отказались принять, потому что она не олигофрен. Она хуже. Предложив отправить ее сразу в психушку для неизлечимых, за то, что за тридцать секунд сумела сжечь ту школу, просто открыв в комнате директора, переоборудованной из бывшей кухни, газовый кран... До сих так быстро это никому из детей не удавалось... — так говорил папа, и я заплакала еще сильней. Папа, ты всегда хорошо ко мне относился. А я в обычную школу тогда поступила, ибо та необычная куда-то непонятно исчезла в свете... Ах, папа-папа, видел ли бы ты сейчас мою удачу, если меня прикончат невестой в первый же день после знакомства, в первый день работы...
И тут дикий вой потряс стены. Там кто-то ревел. Кто-то выл так, будто на голову ему надели этот самый горшочек с первой детской неожиданностью. Шоколад киндер-сюрприз!
И тут я поняла, что здесь не нужно оставаться. А говорят, что я глупая, но тут я сама додумалась.
Я кинулась прочь.
А потом вернулась, подхватив тяжеленные сумки — долг прежде всего! Я не могла оставить эти дурацкие две с чем-то тысячи игрушечных пачечек с несуществующими деньгами — тоже мне еур какое-то выдумали! Я же знаю, в Европе нет такой страны... Если б я оставила эти игрушки, то все узнали бы постыдную тайну мужа, и он потерял бы авторитет. Даже перед смертью я не забыла о муже — со слезами подумала я. Перед смертью выкину их куда-нибудь.
С чудовищными сумками я бросилась прочь.
И наткнулась на пьяного клиента, да еще грузина.
— Дэвушка, дэвушка, — ухватился за меня он. — Хочу танэц мужской! И чтоб чечетка танцеваль! И раздэвался, стриптиз, понимаэшь ли!
Я вырвалась от него.
— Нэту у нас джигит! Никто тебе не будет танцевать!!
Но он снова перехватил меня.
— Нет у нас мужской стриптиз! — окрысилась я. — И вообще, за мной гонятся убийцы!
— Может помочь? — предложил джигит. — Я тоже умею убиват!
Я побежала прочь.
С сумками не разбежишься. И я ужасно запыхалась. Я умирала от тяжести. И удирала по кругу.
И забежала на кухню.
На меня все ТАК посмотрели!
— Простите, вы помощника шефа и повара не видели?! — запыхавшись, спросила я.
— Там! — быстро показала одна из официанток.
— Спасибо за помощь! — поблагодарила я и побежала в противоположную сторону. — А то они за мной гонятся!
Я бежала как заяц. Петляя. Запутывая следы. Я так читала в книге. Чтоб с собаками не нашли.
Те, кто видел, стыдливо отворачивались в сторону. Когда я бегала, пыхтя, петлями по кухне.
И я выбежала из нее. Решив, что достаточно сбила со следа преследователей. Сделав большое количество кругов. Я делаю полезные выводы из прочитанного. Из мультфильмов которые я видела, то есть.
И тут я снова увидела джигита.
И бросилась в противоположную сторону.
Но там уже кто-то стоял. И ухмылялся.
— Так-так! — сказал здоровенный горилла.
В голове у меня помутилось.
— Ну вот, а ты боялась! — сказал этот ублюдок.
Я заметалась. Сумки выпали из рук.
В это время подбежал какой-то запыхавшийся официант, и, не глядя мне в лицо, сунул мне в руки раскаленную кастрюлю с компотом.
— Быстрей неси в зал! — рявкнул он.
Я растерялась. Ибо я все еще была в форме официантки. И, значит, на работе. Когда вы на работе, вы должны вести себя соответственно. Я заколебалась, должна ли я нести эту кастрюлю с кипятком. И что мне скажут.
Но тут горилла больно-пребольно ухватил меня за руку. Пережав мышцу, словно железными тисками. Выхода не было.
— Донесут другие, кисочка... — проговорил он.
Я разозлилась. Я поняла, что он ко мне пристает.
— Я тебе не кисочка, я честная невеста! — оскорблено воскликнула я и вылила кипяток ему на живот и на пах.
А потом в ужасе схватилась за голову.
Ведь лицо его как-то изменилось.
А потом он начал бешено танцевать.
— А гаварила, никто нэ танцует! — оскорблено сказал подошедший сзади джигит. — Для сэбя только храниш? Нэхорошо! А как хорошо танцуэт! — он в восторге поцокал языком.
И тут охранник начал скидывать с себя одежду и срывать штаны.
— А гаварила, мужского стриптиза нет! — оскорблено сказал джигит. — Иды, иды, дэвушка, я сам смотреть буду!
Лицо охранника, который был не в силах вымолвить не слова, и только молча танцевал, снова изменилось. Он как-то странно зыркнул на меня.
Я подхватила сумки.
— Не обижай мальчика... — зачем-то попросила я.
— Нэ бойся, не обижу... — сказал джигит, не оборачиваясь на меня и совая ему в трусы деньги. — Вано мальчика не обидыт!
Глаза охранника, когда он посмотрел на меня, стали совсем странными. Я подумала, что больше встречаться с ним, пожалуй, не надо!
Джигит качал головой, смотря на танец.
Охранник молча танцевал. Он очень быстро-быстро перебирал ногами.
Я кинулась на выход.
Прямо через главный вход в ресторан.
Поскольку все охранники ловили меня внутри, здесь был только швейцар.
Я быстро скинула халат. Ибо в наряде официантки он мог меня не выпустить.
— Шубу! — жестко сказала я, идя с сумками.
— Но шубы нет, есть только норковое манто! — жалко сказал он.
— Давай манто, — махнула рукой я.
Почему-то дрожа, он быстро надел мне манто.
— Только не взрывайте, не взрывайте, пока я не уйду... — почему-то молил меня он, с ужасом смотря на сумки.
— Вам холодно? — спросила я.
Он мелко-мелко закивал.
— Так наденьте вон ту курточку, — посоветовала я, кивнув на кожаное пальто в гардеробе, которое я уже где-то видела. На ком-то, кого показывали по телевизору.
— Спас-сибо...
Он юрко кинулся прочь.
Подхватив сумки, я быстро вышла на улицу.
Никого не было!
— Террористка вышла на улицу, прием! — услышала я голос из-за урны. И поняла, что там играет телевизор.
Я побежала к дороге.
Сумки били меня по ногам. Я надрывалась, двести килограмм вынимали душу. Дурацкое манто сковывало движение. И зачем мне его дали, сейчас же почти лето — с тоской подумала я. Я вся промокла под ним.
Жарко было ужасно. Из-за текущего с носа пота, заливающего глаза, я совсем не заметила мужчину в подъехавшей иномарке. Который, выходя из машины, просто сбил меня в грязь.
Я рухнула в лужу и заревела.
— Что ты сделал с моим Версачи! — захлюпала я, вымещая на человеке все неприятности и горести сегодняшнего дня. Я слышала, как жена брата называла свое платье Версачи. Значит, мое новое манто тоже было Версачи.
Тот с ужасом посмотрел на меня. Летом, в луже, норковом манто.
Потом достал бумажник.
— Вот! — дал он деньги, ломая пачку сотенных купюр. — Я спешу на важную встречу, купи себе новое...
— Я что, нищая что ли! — неожиданно разозлилась я, видя, что он протягивает мне деньги как милостыню.
— Ну хорошо... — разозлился он и достал из дипломата три чудовищные зеленые квадратные пачки. — На, купи магазин, дура! И убери своих псов! — сказал он, и я тоже увидела кинувшихся к нам военных, что были еще далеко. Я ведь стояла на углу. — Только отстань, тут наша судьба решается, у меня важная встреча...
Увидев, что он мне дал, я оторопела. Это были зеленые. Три таких же дурных квадратных пачки, как у меня в сумке, но настоящих. Брат всегда мне говорил — видишь зеленые, это доллары.
Зато выбежавшие из ресторана военные мне не понравились, хотя, кажется, этот человек принял их за мою охрану.
Пачки были зеленые, с цифирками сто, три толстых пачки. Он на меня не глядел. Он смотрел куда-то вдаль...
Схватив пачки в руки, я выскочила из манто, оставив манто в луже. Как нехорошо — вдруг поняла я, — ведь я его чуть не украла. Слава Богу! Я оставила его хозяйке... На военных, которые задержались у парня, я не смотрела. Слышала, правда, как он кричал, что он уже с ней расплатился. Я лишь зашла за угол. Совсем я одурела, — подумала я, крепко сжимая пачки. Может, и на похороны мои отсюда хватит. Жизнь была хороша. Я не затрудню мужа. Я заплакала. Но вот чудо преданности — сумки из рук так и не выпустила.
— Дэвушка, хочь подвезу до метро? — рядом со мной притормозил грузин, открывая дверцу. Я быстро села назад, вкинув сумки, ибо увидела, что из-за угла появились преследователи. Впереди был тот паршивый и нехороший помощник моего мужа.
— Сто долларов, — сказал грузин, тоже увидев то же самое.
— Ах, успокойтесь... — мигом вытерла слезы я. — Это мой муж. Просто мы с ним поссорились... Он ключи, наверное, забыл! Вы только скажите ему, что вы не мой любовник, а случайный прохожий, а то он все меня поймать грозит и убить Нико.
Недослушавший грузин мигом нажал на газ, так что машина чуть не перепрыгнула улицу.
— Эй, ты куда?! — заорала я. — Дай я отдам ему ключи...
Сумки мешали мне сидеть, а он рвал так, что меня кидало из стороны в сторону.
Бежавший впереди охранников коротышка, зачем-то нахлобучивший себе на голову, словно каску, детский горшочек по самые уши так, что не смог бы его снять без посторонней помощи, остался далеко позади. А грузин вжался в руль, будто это была "формула один".
— Я закричу! — пригрозила я.
— Молчи, дюра!
— Высади меня у метро, а то я вызову милицию... Я позвоню и все расскажу...
— Я тебя в такую глушь завезу!!! — заорал он. — Что ты там медведям звонить будешь в ауле! Кстати, а кто твой муж?
— Олег Витальевич Край! — гордо сказала я, назвав имя директора ресторана.
— Что!?! — машина резко затормозила. Я чуть не ткнулась лицом в стекло.
— Бармен?!
— Какой бармен, он владелец ресторана! — гордо сказала я, рассердившись. — Бармен это тот худой, похожий на киллера.
— Убийца Рваный... — прошептал в изнеможении грузин. Он вдруг заплакал: — Во что ты меня втянула...
Я поняла, что человек болен. Он несет чепуху. У него предсмертный бред. И, чтоб успокоить, ласково сказала:
— Ты можешь не говорить, что ты мой любовник... Ну, скажешь, что ты меня украл, чтобы получить выкуп...
Грузин побелел и перекрестился. И загнал от неожиданности машину в подворотню.
— Куда ты меня завез! — завопила я, чуть не убившаяся от удара.
От удара какая-то фиговина из фанеры, — типа "наш кандидат — самый лучший, пейте кока-колу", — упала сверху и перегородила подъезд за нами.
Я хотела обругать его плохими словами, и вдруг застыла.
С воздуха приближался какой-то рокот.
Грузин тоже застыл.
А рокот стал невыносимым. И сквозь листву над кончиком парадного мы увидели, как прямо над нами очень низко прошли один за одним четыре боевых вертолета.
Так, что можно было даже различить настоящие пулеметы, направленные вниз.
— Класс, никогда не видела! — я аж подпрыгнула на сиденье от восторга. — Интересно, кого они ищут?
Грузин как-то странно посмотрел на меня, но ничего не сказал.
Он только закрыл глаза, будто прощался с жизнью.
— Ну, чего стоишь, поехали! — нетерпеливо подпрыгнула я. — Я хочу посмотреть, как вертолетики стреляют!
Грузин со злобой посмотрел на меня...
