| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
На том и порешили, пестун хлопочет, а я людей да рыцарей собираю.
Моя женитьба повод достойный, чтобы всех под одной крышей увидеть. Написал письмо вежливое с приглашением посетить пир по случаю свадьбы Маркрафа Севера и литвинской Воеводиной дочки. Всех грамотных в замке посадил письмо то переписывать, собственноручно вставлял только имя приглашенного, подпись свою, да печать с короной прикладывал. Очень переживал не забыть бы кого важного, а то ведь обида смертельная будет, а мне только междоусобицы не хватало, по столь зряшному поводу. Дней через пять всех своих пажей и жандармов в сопровождении литвинских богатырей ( во, пригодилось приданное) разослал в разные стороны.
Через две седьмицы начали съезжаться гости. Челядь и лошадей мы распихивали по соседним деревням да хуторам, а господ конечно в замке принимали. Особенно хороши в зимнем убранстве были бо-ярыни и бо-ярышни. Таких мехов, как на некоторых, я даже и не видел. Одна красавица щеголяла в шубке из белого гризли, расшитой черным речным жемчугом! Загляденье просто. Правда полюбоваться эдакой красотой долго не получилось, скрежет зубовный мешал. Жены да дочери наших рыцарей от зависти просто позеленели и явственно зубами скрипели. Правда когда дамы обустроились в отведенных покоях, ситуация кардинально поменялась. Платья лесовинок были конечно хороши, но простоваты — лён да шерсть. Даже вышивка и жемчуга с блестящими камушками этого скрыть не могли, зато наши тут заблистали. Шёлк не шёлк, бархат не бархат, атлас не атлас! А цвета какие! Буд-то птицы земель восточных под мою крышу слетелись, аж в глазах рябило. Про гарнитуры и говорить нечего — височные подвесы, серьги, броши, браслеты и демоны знают что еще из драгоценных камней в золото да серебро оправленных. У Сведлы глаза от всего этого роскошества стали как блюдца, наверное только сейчас сообразила, ЧТО в ларце мною дареном, лежит. Понял я — держитесь столичные портные и ювелиры, маркграфиня будут гардероб обновлять! А еще стало ясно — весной от бо-ярых отбоя не будет, жены и дочери их пинками в Южный поход погонят, за тканями и камнями драгоценными.
Пока бушевала эта ярмарка тщестлавия и дамы метали в друг-дружку невидимые стрелы да дротики, господа степенно прогуливаясь по замку, победами похвалялись. Особенно много хвастались те, кто со мной под Парадиз-Риналом ратовал и южных рейтар на копьё брал. Оно и понятно, разгромить вдрызг регулярное войско Империи, это вам не в Полесье сходить, это вам, судари мои не хрюкотун чихнул. Однако, пока похвальба поединками не обернулась, пожалуй и начинать пора.
Обеденный зал был гобеленами и коврами украшен (дядька их со всего замка собирал) и уставлен столами да лавками. За столами теми тесно сидели приглашенные бароны, рыцари да бо-ярые, я же стоял на небольшом возвышении, на трон маркгрфский небрежно опираясь. Мальчишки-виночерпии шустро пробежали по рядам, наполняя кубки трофейным крыжовенным вином.
— Судари мои, прежде чем начать пир, хочу сообщить вам известие приятное. В будущую весну Государь нам в полюдье снова южные земли отдает! Император Порфироносный видать с первого раза не понял какова она — Мышца Севера. Короля нашего признать отказывается! Что ж, дело его. Нам еще раз в поход на Юг сходить за добычей и показать Императору где омары зимуют, совсем не хлопотно. Слабо южанам изнеженным против Мышцы Северной! Многие лета королю Максимилиану!!!
— Многие лета! — Взревел зал. — Слабо южанам!!!
Господа залпом заглотили вино и застучали кубками по столам. Рев и гвалт стоял оглушительный, но постепенно гости стали уставать и слегка притихли. Я поднял руку, виночерпии снова метнулись по рядам, господа орать перестали.
— Однако, судари мои, в каждой бочке мёда, есть ложка дегтя. Не сомневаюсь, что в новый поход все отправятся с превеликим удовольствием, но одно меня тревожит. Вот уйдем мы в силе тяжкой, дома мало кто усидит, а лесовины про то проведают. Проведают да набег устроят. Встретить их крепко, считай некому будет. Не хорошо сие. Потому-то и решил я их упредить, зимой на них походом сходить, кровь рекой пустить. Чтобы по весне и мыслей у них глупых не возникало, пусть раны зализывают. Рассказал я о плане этом, моему тестю, литвинскому воеводе — Твердиле Отвердовичу, многие здесь присутствующие знают его лично. Серьёзный муж. Твердило проникся и по родственному подсобить предложил. Скоро сюда придут пять сотен литвинских конников!
Зал охнул. Сила действительно немалая. Могуч маркграф, не зря женился.
— Так что, милостивые государи, объявляю общее рушение! Негоже перед литвинами в грязь лицом падать, негоже им всю добычу с Полесья отдавать. А добыча будет, тут уж будьте покойны, слово мое верное, про то все знают. Так что выпьем за зимний поход и за добычу!
Зал дружно выпил:
— За добычу!
Я снова поднял руку, за спиной паж задудел в серебряную трубу — ту, которую когда-то у Бирюков отняли. Двери распахнулись и в зал, вслед маркграфине, начали вплывать дамы, рассаживали их за два отдельных стола. После дам понесли блюда и снова вино. Пир начался.
Мы успели до снегопадов и по льду шли очень резво, меняя коней. Войско вытянулось длинной змеёй — впереди литвины, за ними наша кованая рать, потом обоз из трехсот саней и сзади жандармы вперемешку с лучниками. Путь наш сопровождался дымными столбами от горящих зимовьев лесовинов. Набега они не ждали и брали мы их тепленькими, прямо на печи. Живых за нашей спиной не оставалось, даже если кто и успевал в лес убежать, то перезимовать без припасов вряд ли сможет. Мороз поджимал крепко, особенно ночами, а зверье разбежалось, напуганное пожарами.
Утро дня четвертого началось еще до рассвета, когда возле моего ночлега появился озабоченный Твердило.
— Барон, поспешать надо. Невеста Воинов говорит, что друиды в Мнске чегой-то пронюхали. В набат бьют. Бо-ярых с зимовьев созывают.
Хотел я позубоскалить, да Водяного припомнил и надсмехаться над Богиней остерегся.
— Воевода, сильно быстрее мы идти не сможем, обозные лошади и так из сил выбиваются. Разве что разделить войско... . Но сие опасно вельми, по частям нас бить начнут.
— Если не поспешим, то под городищем кровью умоемся. Весь поход на смарку. Решай барон!
— А чтоб тебя, вместе с твоей богиней! Созывай пятидесятников. Паж! Вепря, Черепа, Висельника ко мне! Мигом!
Только-только солнышко явило миру свой лик, как от основного войска отделилась колонна и пошла на рысях вперёд.
Три пятидесятки кметов и сорок семь рыцарей, это все у кого кони лучшие не только боевые , но и заводные. Скакать нам придеться целый день и целую ночь, а в конце пути не отдых ждет, а сеча лютая. Ну да Боги дадут, сдюжим. Помнится с Бирюками тоже не легко пришлось, а ведь смогли тогда и сейчас сможем.
Так и случилось. Первый отряд бо-ярых попался нам в вечер этого дня. Небольшая ватага, голов эдак двадцать-тридцать. Они видать ночевать собирались, а тут мы... . Боя толком и не было, стоптали их да стрелами истыкали. Прямо на костях встали, повечеряли, коней сменили и опять вперед-вперед. Следующих встретили когда уже вполне рассвело, недалече от городища. Тут все вышло посерьёзнее. Лесовинов было больше сотни, не только конные бо-ярые, но и ратники простые, на лыжах. Уйти от нас они не могли и решили бой принимать. Поперек замёрзшего русла ратники "стену" образовали, конные по бокам встали. Мы, не доезжая двух поприщ, остановились, сменили заводных на боевых коней. Рыцари клином построились, кметы сзади, лавою. Такого удара даже южные пихоты не держат, а уж эти и подавно. Проломили "стену", да посекли разбегающихся. Бо-ярые попытались "клещами" сжаться, да куда там, литвины, шедшие следом, их просто перестреляли, до рукопашной и не дошло.
Мнск оказался обыкновенным городищем, только о-о-очень большим. Вытянулся по высокому берегу реки Тислочь на полторы тысячи ярдов. У самого уреза льда какие-то лабазы в беспорядке понастроены, потом береговая круча в пару человеческих ростов, вал невысокий на котором частокол вбит. Правда, из своего опыта знаю, частокол этот хитро устроен. Там два ряда бревен, между которыми камни вперемешку с землей забиты. Все давным-давно слежалось, да еще и по зимнему времени морозом прихвачено. Такую стену, по гребню которой на санях проехать можно , ни пробить, не поджечь. Одно хорошо, нет ни башен, ни зубцов, даже боевой галереи, и той нету. Лесовины, что с них взять? Над городищем плыл тяжёлый, басовитый звон, — друиды в набат бьют.
Стали Мнск кругом объезжать, городище как бы овалом выстроено, с двумя воротами. Одни на реку смотрели, другие на поле и далекий лес. Вот они даже что-то вроде надвратной башни имели. Спросил Твердилу.
— То не башня, то детинец княжеский. Только когда ваш герцог князя убил, друиды чад и домочадцев, что в детинце жили, на жертвенный камень положили, а сам детинец к капищу присоединили. Сейчас в Мнске всем они заправляют, даже воеводы и того нет.
— Это как?
— А вот так. Старшие друиды меж собой грызутся за власть и влияние. Чуть кто ослаб — живо в жертву Трилистнику принесут. Воевода мог ополчение созвать, а на чьей стороне то ополчение выступит? Загадка. Вот потому-то, от греха подальше и его к камню прислонили.
— Что же получается, у них там совсем воинской силы нет?
— Отчего же нет? Есть конечно. Три-четыре дюжины бо-ярых и бойцовые кудесники — "Пёсьи Выкормыши" прозываются. Со всего Полесья мальчонок собирают, от пятнадцати годков. Свозят в капище, грибными отварами поят, многие от тех отваров помирают. Те кто не помер вырастают большими и сильными, страха не ведают, боли не чувствуют. Воинскую науку от старших Выкормышей перенимают, друидов чтут — страсть. К Старшим друидам прикоснуться не могут.
— Это как, не могут? Боятся что ли?
— А бес их знает, может и боятся. Только говорят, что как Старший Выкормыша дотронется , так тот мертвым падает. Думаю то специально устроено, чтобы Старшие друиды друг на друга эту свору натравить не могли.
— Твердило, что-то я не пойму. Воюю в Полесье с младых ногтей, всякого навидался, а про этих твоих Пёсьих Выкормышей первый раз слышу.
— Дык их раньше почитай и не было, полдюжины пятерок капище охраняло и все. Князь не дурак был, друидам воли не давал, ну а как он погиб, так и началось... . Пять лет назад Кудесников в Мнске с полсотни было, сейчас сотен пять, может больше. Всю округу в почтении держат. Вон, как в набат ударили, со всех сторон бо-ярые и ратники собираться начали — чтут Трилистник и служителей его.
— Ладно, посмотрим, какие-такие эти Боевые Кудесники, а пока давай лагерем становиться на опушке. Отсюда двое ворот просматриваются, если кто подойдет, на рысях перехватить успеем.
Встали на днёвку. Лошадей, не расседлывая, на реку сводили, попоили из полыньи. После из переметных сум остатки зерна коням задали и повалились прямо на снег спать, оставив караулы малые.
Только глаза закрыл, как уже трясут за плечо: "Тревога! Тревога! В копьё!". Гляжу — от далекого леса к городищу колонна идет. Во главе бо-ярые конные, потом ратники на лыжах, потом обоз, саней эдак в тридцать-сорок, потом снова ратники. Набат над Мнском чаще и тревожнее стал. М-да, прав был Твердило со своей Богиней, если вся эта рать на стены встанет, кровью при штурме умоемся. В поле их бить надо.
— Вепрь! Строй своих! Ударишь по бо-ярым! Висельник! Ты при мне остаешься. Резерв значит. Твердило! Как конных стопчут, начинай вокруг пешцов карусель крутить. Расстреляешь все стрелы и останавливайся, сам в рукопашную не лезь.
Лесовинский бо-ярый, ежели в чащобе — мужчина серьезный. В одиночку или малой группой дерется зло и расчётливо. На голом же месте их лошадки лохманогие против рыцарского коня, как собаки супротив бирюков — статью не вышли. Короткие копья слабей длинного лэнса, а топорики от меча не защищают. То доподлинно знали и мы и они, но лесовины труса не праздновали, сбились в кучу и поперли на наших. Знать время для своих пешцов выгадывали. Впрочем на Вепря это самопожертвование впечатления не произвело — развернул рыцарей в линию и ударил со всей мочи. Только треск да ржание над полем раздались. Те бо-ярые, которые от шокового удара увернуться сумели или копейцом лэнс отвели, по полю рассыпались, рыцари за ними. Повсюду завязались индивидуальные схватки. Самое время по нам бить, но ворота Мнска оставались закрытыми. Видать некому там воинскими людьми командовать, зря я резерв выделял для отражения вылазки. Ну что ж, если у них воеводы нет, нам же легче будет.
Тем временем пешцы сани в круг поставили, сами вовнутрь набились, щитами прикрылись. Стрелами их теперь не очень то возьмёшь, то и Твердило понял. Пару кругов проскакал, да и остановил "карусель" — нечего зря стелы раскидывать.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
