Часть 2. Друг

Подвластен Совету, он помнит про это, но больше уже - никому.

Вожак должен быть разумен, опытен и силен.

Там, где Закон не оговорён, приказ Вожака - Закон.

Вот вам Закон великий, звероликий Закон,

Четвероногий - и многий, и многий, —

Он должен быть СОБЛЮДЕН!.. (1.)

1. Дж.Р.Киплинг.

...В свой свободный час Джордж занимался дополнительно. Он уже давно привык — нет, даже не заставлять себя работать, а просто... ну, как бы включать режим "надо". Кроме того, если честно, ему было интересно просто наблюдать за повседневной жизнью шотландцев. Про себя мальчишка иронизировал, что когда-нибудь напишет книгу "Год среди головорезов в юбках".

Большая часть гарнизона мальчишек просто не замечала — разве что гоняла по каким-нибудь мелким делам. В гарнизоне царило лёгкое недовольство — почти каждый хотел быть не здесь, а на фронте, причастным к боям и победам.

Джорджа заинтересовала история тура и самого форта — она была записана на стенах в парадном зале с соответствующими голографиями. Тут же висели под потолком страшноватые трофеи — обработанные головы туземцев с Криста. Джордж не знал, как к этому относиться и не мог понять, то ли местные заигрались в историю, то ли имеет место то, что социоисторики называли "массовой ретроспекцией национальных черт характера и психологических качеств". Не спросишь же напрямую? А надписи объясняли, что это головы вождей, противостоявших форту Аре; в тех же надписях с шотландской дотошностью указывались бои, количество своих и чужих убитых, трофеи...

— Дабы от времени не изгладились из памяти живущих ныне великие и удивления достойные деяния... — процитировал Джордж Геродота, когда впервые прочёл эти надписи.

У совсем недавно построенного форта и впрямь была боевая история.

* * *

Хронологически началом третьей недели пребывания Джорджа в форте была суббота — как раз начало уик-энда. Свой свободный час он на этот раз посвятил вечерним занятиям санскритом и архитектурой и вернулся вниз, честно намереваясь лечь спать. Но ещё на лестнице услышал бодрое гудение двух волынок и короткие гитарные аккорды — всё вместе смешивалось в хорошо знакомый марш "Будь готов, разведчик, к делу честному..."

В зале никого, кроме скаутов, не было. Трое преспокойно спали на соломе, а остальные сидели кто на лавках, кто тоже на соломе. Двое или трое занимались обмундированием, но в общем разговоре тоже участвовали.

— Что, боевая тревога? — осведомился Джордж, садясь на "свой" плед и стаскивая ботинки.

— Нет, просто завтра выспаться успеем, а сейчас не грех и поболтать, — ответил, отрываясь от своего жуткого инструмента, один из волынщиков, самый старший в команде парень. — Присоединишься?

— Скрипеть не будут? — усомнился Джордж. Его успокоили:

— Уик-энд — наше время.

— Если ничего не случится, — добавил "старый знакомый" Джорджа, — так что будь готов, сассенах.

— Не называй меня сассенахом, — миролюбиво ответил Джордж. — Я же ношу шорты. (1.)

1. Точный перевод полупрезрительного прозвища "сассенах" с гэльского — "тот, кто носит штаны".

— Съел? — усмехнулся кто-то. — Хватит цепляться к парню.

Шотландец хмыкнул, но больше ничего говорить не стал.

— Пожалуй, я тоже посижу, — вздохнул Джордж, подогнув ноги под себя. — А я уж совсем думал, что тут вся жизнь на плацу, полигоне и в джунглях, слова друг другу сказать некогда.

— Ну что ты, — успокоили его, — случаются и более светлые вещи, чем плац.

— Небольшая война, например.

— Или рейд к ним.

— Или их — к нам.

— Может, ты что-нибудь расскажешь про свою школу, англичанин? Как там у вас? Как в кино показывают — вы ходите в стильных пиджаках с гербами на половину груди и играете в регби по восемь часов в день?

Джордж покачал головой:

— Лучше я расскажу старые легенды своей семьи о злых, жадных и жестоких разбойниках-горцах...

— Ну а мы знаем наши легенды о злых, жадных и жестоких захватчиках-англичанах, так что давай лучше про школу, — со смехом перебили его.

— Ого. Ладно, тогда оставим тему Границы (1.) и перейдём к нейтральным. Только начинайте вы, а я послушаю — что тут можно и чего нельзя.

1. В прямом смысле слова "граница между двумя мирами" — первоначально Римом и пиктами, позже — между бриттскими королевствами и пиктами, затем — между англосаксами и скоттами. Граница была местом непрекращающихся кровавых стычек, похищений женщин и скота и набегов с I по XVIII в. н. э. и дала гигантское количество материала для самого разного фольклора, а так же сформировала у людей по обе своих стороны специфическое мировоззрение, глубоко укоренившееся в сознании и не преодолённое даже Безвременьем и последующими событиями. Одна из серьёзнейших ошибок в этой теме — представлять англосаксов как разбойную атакующую сторону, а шотландцев — как бескорыстных защитников родной земли.

Мальчишки начали разговор с рассуждений о войне. В этом вопросе все имели, в общем-то, похожие суждения о войне. Все они были уверены, что она закончится победой Земли, и сожалели, что им принять участие в войне не удастся.

— Может, только англичанин, — мрачно сказал кто-то. — Он дворянин, ему после пятнадцати прямая дорога в армию. А нам все до шестнадцати ждать, да и не всех возьмут... — и огорчённо махнул рукой. Джордж почувствовал себя неловко.

Но были и те, кто сомневался в такой скорой победе. На Земле давно не было пропагандистского аппарата, направленного на землян же — ни в какой форме — и война не была исключением. То есть, каждый землянин точно знал, как обстоят дела на фронтах — был информирован не меньше членов Большого Круга, разве что информация в массы расходилась с опозданием и за исключением настоящих военных секретов, которые никак не должны были дойти до врага. Поэтому возражения были — враг силён и многочисленен, многие расы Альянса умеют воевать; придётся возиться ещё не год и не два, пожалуй — как бы не все пять лет.

— Может, даже и больше, — заикнулся один из мальчишек, но тут уж его никто не поддержал.

— Лучше бы всё-таки не было такой войны, — сказал Рид — старший из ребят. — Война — это здорово, но такая, когда... в общем, она же всё втянула в себя. Столько хороших программ пришлось заморозить...

На этот раз все согласились. Война — для воинов (все они считали себя воинами), а когда гибнут женщины и дети, разрушают построенное — это уже слишком...

...Следующие три часа Джордж и в самом деле слушал. Он не знал, устроили такое специально для новичка или ребята в самом деле так болтали каждый уик-энд — но это было здорово. Как в младших классах по вечерам в большом зале. Все гэлы любят попеть и чистые мальчишеские (а иногда уже ломающиеся) голоса звучали в зале в такт мелодиям — старинным и современным... Естественно, тут были баллады — и древние на самом деле, и стилизованные под древний стиль, но о вполне современных событиях, в том числе — и тут, на Дагоне. Конечно же — песни "Рунного меча". Просто шуточные песенки. Шотландские легенды и рассказы о реальных недавних событиях, о схватках, в которых успели поучаствовать сидящие здесь. Кроме того, Джордж обнаружил , что существует целый пласт "космических" легенд — о "шепчущих" (голоса погибших звездолётчиков, предупреждающие об опасности), о капитане Райнхарте, подбирающем на борт своей "Кометы" всех, павших в космических сражениях, о Звёздном Олене, который — очень редко, но бывает такое! — дружит с людьми и делает их жизнь красивой и радостной по-особенному... Их было много — песен и легенд, но встречались среди них и по-настоящему жуткие. Такие, что Джордж всерьёз замирал — тем более, что шотландцы умели рассказывать. Легенды о Железной Звезде, страшной ловушке для звездолётов, о существовании которой предупреждал ещё русский философ и писатель прошлого Ефремов, и которую нашла Вторая Звёздная. Рассказы о местном культе — настолько жестоком в своей тайной глубине, что казалось — читаешь фантастическую книгу — и о людях, сражавшихся с адептами этого культа.

Человеческая фантазия, перенесённая на плодородную почву иных планет и щедро удобренная новыми событиями, цвела пышным цветом...

...Около половины второго один из шотландцев закончил рассказывать историю... Барри Кинга — самое начало его пути, ещё когда он был мальчишкой и отомстил бандитам за погибших друзей.

Рассказ кончился. Джордж, словно пробуждаясь ото сна, огляделся. Все вокруг сидели тихо, глядели в огонь — и глаза их были задумчивы. Очевидно, они уже долго были неподвижны, и сам Джордж только теперь ощутил, как затекли ноги. Молчали волынки, молчала гитара, и даже огонь в очаге плясал свой танец бесшумно. Пахло свежей соломой, какой-то смолой от сгоравших поленьев — да ещё в бойницы доносило густой запах здешнего моря.

— Мои кобуры от револьверов принадлежали Барри Кингу, — кашлянув, сказал Джордж. Его голос словно снял заклинание молчания: все завозились, заговорили. И мальчик ещё добавил, хоть был в этом не вполне уверен: — Он дружил с моим дедом.

"Дружить" и "быть знакомым" — всё-таки разные вещи. Но шотландцы этого не знали, конечно и снова примолкли — от изумления. Джордж дотянулся, открыл шкафчик, достал кобуры и пустил по рукам.

— Эй, правда...

— Готика...

— Тут на самом деле написано!

— Ого, англичанин, он правда был другом твоего деда?!

И только тут кто-то догадался спросить то, что, в общем-то, не составляло никакой тайны — до такой степени не составляло, что никто из мальчишек этим даже не поинтересовался раньше:

— Слушай... а как твоя фамилия?

Джордж про себя чертыхнулся. Конечно, это никакая не тайна, узнают всё равно, но...

— Колвилл, — сказал он.

— Какой Колвилл? — хлопнул глазами второй волынщик. — Это что...

— Ну да, те самые, — коротко ответил Джордж.

— Ребята, вот чёрт!

— А я слышал, что Колвилл, но не понял как-то...

— А я книги твоего деда читал!

— И я!

— Здорово!

— Ты сам-то почему тут?!

Джордж не успевал отвечать, да и не пытался, только с растерянной улыбкой поворачивался туда и сюда. И услышал:

— Кобуры у него, может быть, и от Машингана. И предки знаменитые. А вот сам он... — и "оппонент" чуть скривился.

Джордж перестал улыбаться и поднялся на ноги.

— Если ты всё-таки так этого хочешь, — медленно заговорил он, — если тебе вот так вот невтерпёж — ты можешь прямо сейчас выяснить, чего я стою. До моих предков мне далеко, но прыгнуть выше тебя — мне не придётся даже на цыпочки вставать.

Тот вскочил на ноги тоже — и оскорбительно улыбнулся-оскалился:

— Палаши? — предложил он и явно хотел добавить "сассенах", но сдержался.

— Это нечестно, — сказал кто-то. Реплику поддержали:

— Палаш — наше оружие. У тебя будет преимущество.

— Не палаш и не рукопашный бой, — покачал головой Джордж. — Там мы выясним только, кто лучше тренирован — и это буду я.

— Что?! — рявкнул шотландец, но англичанин продолжал:

— Может быть, есть что-то, что поможет нам выяснить, чего мы стоим — на равных условиях?

— Есть, — почти сразу ответил Джорджу Рид. — И ты прав, англичанин. Вопрос надо выяснить до конца.

4.

— Ещё хуже, чем наверху, — пробормотал кто-то.

Но Джордж мысленно не согласился. Тут, внизу, жар был сухой, он не утомлял, как утомляла влажная духота наверху.

— Мы глубоко? — спросил мальчик и его голос гулко отозвался в ярко освещённых, но пустынных коридорах.

— Сорок футов подо дном фьорда, — откликнулся Рид. — Видишь трубы? Это автономная система обеспечения водой и теплом всего форта.

Джордж кивнул. Теперь он понял, почему нигде не видел батарей или энергоустановок — хотя бы ДВС. Естественная и бесплатная энергоустановка пряталась под скалами.

Слева пахнуло нестерпимым жаром. За невидимой плёнкой магнитного поля бурлила и ворочалась магма... На пульте рядом, за которым сидел человек а лёгком скафандре, пощёлкивали датчики. Мальчишки прошмыгнули за спиной оператора, как призраки — мгновенно и бесшумно.

— Стойте, дальше нельзя, — Рид морщился от жара и резкого запаха. Джордж осторожно принюхался — пахло озоном в сильной концентрации. — Вот сюда, вбок.

В левом ответвлении естественного коридора была прохладнее, но, когда Джордж хотел шагнуть туда, Рид удержал его.

— Погоди, — он серьёзно посмотрел в глаза англичанина. — Вот этот коридорчик — до тупика — всего пять ярдов. Под полом — магма, он очень горячий. Сам коридор охлаждают, там в стенах двери к термопарам.

— Об пол спички можно зажигать, — сказал, округлив глаза, гитарист — Джесс.

— Ну не спички, но... — Рид пожал плечами. Джордж нагнулся, хлопнул ладонью по камню — и тут же отдёрнул руку. Да-а, не меньше 180 градусов! (1.)

1. Разумеется, по Фаренгейту. По Цельсию это чуть больше +80".

— Условие следующее — добежал до стены в конце, коснулся её ладонью, вернулся. Но босиком.

Джордж огляделся. На него смотрели все — выжидающе. Его соперник уже тянули мягкие сапоги, стащил гетры.

"А ведь они это все вместе затеяли, — беззлобно подумал Джордж. — Две недели ждали..." Между тем шотландец прыгнул на край пола с криком: "Смотри!" Добежал до конца коридора, стукнул в стену кулаком и бегом вернулся. Он ухмылялся, но дышал тяжело и обуваться не спешил — очевидно, стоять на охлаждаемом полу главного коридора было приятно после пробежки. Задорно вскинув голову, он бросил Джорджу:

— Попробуешь? Можешь разбежаться и сразу прыгнуть подальше, я не возражаю!

Не спеша Джордж расшнуровал ботинки.

"Боли не бывает, потому что я не верю в боль. Я верю в себя."

Снял их и поставил ровненько у стенки.

"Моя воля сильнее всего, что может встретиться мне в жизни. Моя воля — закон."

Стащил гетры.

"Будет только то, чего хочу я."

Положил их на ботинки.

"Я хочу победы."

Он наступил туда же, куда наступал соперник. Но не побежал, а пошёл прогулочным шагом, ставя ногу на всю ступню и слегка пружиня.

— Скорей, идиот! — не выдержал кто-то. Джордж подошёл к стене, похлопал по ней ладонью и, повернувшись, как на параде, пошёл обратно. Лицо его было безмятежным и холодным — как у юного Гермеса на олимпийских стадионах. Остановившись там, где начал путь, Джордж подбоченился и поинтересовался:

— Этого достаточно?

Мальчишки, словно заворожённые, смотрели на ступни англичанина. Потом синхронно вскинули головы. А Рид выкрикнул:

— Да сойди же. Болван! — и за руку дёрнул Джорджа на себя. — Кто-нибудь, посмотрите его ноги!

Сразу несколько человек, стукнувшись лбами, наклонились... но Джордж покачал головой:

— Там ничего нет. Ничего особо страшного, — и продемонстрировал по очереди обе подошвы. Не удержался: — Англосаксов надо жарить при более высоких температурах, чем в шотландской печке.

Стало тихо. Потом кто-то длинно выругался. Кто-то охнул. Рид спросил: