* * *
Очередной рейс флагмана Черноморского Морского Пароходства "Зоя Космодемьянская" обещал быть как всегда спокойным и денежным. Из Одессы мы вышли в балласте 30 сентября 1986 года далее — Конакри Гвинея, грузимся бокситовой рудой, бункеруемся (заправляемся) в Лас-Пальмасе и прямиком на Японию с дозаправкой в Сингапуре. В Мидзусиме разгружаемся, в Кобе грузимся металлопрокатом и через Сингапур домой в Одессу
Пара уточняющих деталей. Флагман — потому что, Жора (наш капитан и прохиндей, каких мало) сократил свой экипаж с 42 до 34 единиц, т.е якобы сам экипаж на партсобрание горячо поддержал лозунг Генсека — "Экономика должна быть Экономной!" — и вызвал на соцсоревнование экипажи судов всей СССР. Понятно, что Жора не прогадал — на "Зою" обрушился шквал жирных плюшек, и в том числе неизменно выгодные в денежном отношении рейсы, а сам Жора получил позже Орден Трудовой Славы. Почему денежных — самые дешевые шмотки и технику на продажу советский моряк мог приобрести в двух портах — Лас-Пальмас и Сингапур. И если рейс включал в себя посещение одного из этих портов — то это удача, а посещение обоих в одном рейсе — это просто фантастика. А если ты мотыляешся безвылазно по Европе, с ее ценами... Я думаю, даже и продолжать не стоит.
Я как матрос 1класса имел оклад сто рублей "деревянных", с "Зоевскими" премиями и совмещеньями — где-то сто пятьдесят в месяц, плюс двадцать два с полтиной инвалютных рубля (на то время около 38$), которые и составляли основной доход моряка. При затоварке шмотками в Пальмасе или Сингапуре на один вложенный инвалютный рубль получу шесть "деревянных" при оптовой реализации через спекулянтов в Одессе, или до пятнадцати при розничной продаже в Свердловске. Нафиг спекулянтов — все сам дома продам. Торопится некуда — отпуск почти три месяца, а при запланированной продолжительности рейса в шесть с половиной месяцев одной только зарплаты и отпускных за тысячу выходит. Вот это оторвусь! Держитесь девчонки! Только долго отрываться не выйдет — надо будет усиленно готовится к поступлению в ОИИМФ (Одесский институт инженеров морского флота) на кораблестроительный факультет. Жора обещал рекомендацию от профкома ЧМП. Спасибо конечно, Георгий Львович, но мало ли как оно повернется.
Правильно кто-то из мудрых испанцев сказал: хочешь рассмешить бога — расскажи ему о своих планах. Мудрые хохлы говорили проще — дурак думкой богатеет, а мой друг-одессит, моряк в третьем поколенье, раздалбай и залетчик Гриша Бардаков, и вовсе просто: — загадывать что-то до конца рейса — плохая примета. Короче, все эти приметы сработали "на все сто". Зарплату и отпускные я не получил, домой не попал, шмотки не продал, в институт не поступил. Простите девчонки — не судьба.
* * *
Как пишут в женских (и не только) романах — ничто не предвещало беды. Наше судно преодолевало последние мили Аденского залива и входило в Аравийское море. Погода стояла шикарная, на небе ни облачка. Прогноз обещал такую погоду как минимум до Малаккского пролива, а там Сингапур — страна-лимония. Всего неделя и я наполню купленные в Пальмасе фирменные сумки (не в каждом же порту их покупать) фирменными шмотками под завязку. С этими мыслями я освобождал подшкиперскую на юте от складируемо там барахла. Для последующей ее покраски. До обеда я вынес и раскрепил фляги с краской и всякую мелочевку, а сейчас предстояло перенести 12 листов фанеры в подшкиперскую на баке. Про эту фанеру следует рассказать отдельно. Фанера стандартных размеров 1500х1500, толщиной 10 мм, но сделана из шпона красного дерева (дешевая древесина на Суматре, годная для производства фанеры). Когда грузились каучуком пару рейсов назад на Суматре, каждый шар (слой) каучука прокладывался этой фанерой — в итоге после разгрузки в Одессе, из более чем четырёх тысяч листов уже ценной древесины листов двести оказалось надежно складированы в бесчисленных кладовках боцмана. Большую часть фанеры боцман удачно вложил в шипшандерскую службу (снабжение судов), что не замедлило сказаться на качестве поставляемых продуктах. Нашей кормежке в следующем рейсе могли позавидовать даже летчики в Заполярье.
Ухватив поудобнее пару листов, не спеша, понес их в сторону пункта назначения. Мой путь пролегал между надстройкой и леерным ограждением левого борта, далее по трапу вниз на главную палубу. Идти пришлось боком, иначе не вписаться в габариты прохода. Как только ступил на трап, сильный порыв ветра ударил мне в грудь — точнее в фанеру, которую я держал перед собой. Пока я шел под прикрытием надстройки — ветер не чувствовался, да и пока шли под прикрытием Африки ветра почти не было. Удар был неожиданным и очень сильным. Не будь у меня в руках фанеры, отделался бы потерей косынки, которую моряки повязывают на голову, на манер киношных пиратов, не будь леер наклонным отделался бы ушибом поясницы. Но случилось то, что случилось. Кувырок назад, непродолжительный полет с семиметровой высоты, в полете сильно ударяюсь левой голенью о планшир фальшборта, жесткое приводнение. Удар плашмя об воду вышибает дух но не дает уйти на глубину, что избавляет от гарантированного затягивания под винт. Кильватерная струя подхватывает меня, закручивает и почти сразу отпускает. Для того чтоб откашляться, протереть глаза и понять, что случилось, потребовалось не более 2-х минут.
— Звиздец котенку! Сука! Суки! — Котенок это я, а кто сука или суки не спрашивайте, сам не знаю. Все еще упоминая этих сук, плыл в сторону уходящей "Зои" минут десять , пока она окончательно не скрылась за горизонтом. Пустой горизонт, как ни странно подействовал отрезвляюще. Раз котенку все ровно хана, можно пока он не утоп, хотя бы подумать.
У каждого судна есть индивидуальный алгоритм маневра, позволяющий точно зайти в свой кильватерный след — придуманный как раз на случай потери члена экипажа. Если отбросить крайние варианты, то хватятся меня на судне часа через два-три , пока объявят тревогу, пока прочешут все судно— еще час. Получается все равно жопа! При сильном бортовом ветре (парусность у такого мастодонта как "Зоя" побольше чем у фрегата будет) рулевой постоянно подруливает, подправляя курс — точное попадание в свой кильватерный след не будет иметь значения. Но даже если каким-то чудом рулевой выберет правильное направление, наше рандеву состоится в полной темноте — так что "Зоя " не вариант. Единственный шанс на спасение — быть подобранным другим судном. Аденский залив в обоих направлениях проходят десятки, если не сотни судов в день. Понятно, что голову мелькающею над волнами заметить даже с сотни метров почти не реально, но шанс есть. А если найти фанеру? Точно! Заметить такой контрастный, на фоне моря предмет в разы проще. Пару раз вынырнув повыше, заметил вожделенный лист в метрах в пятидесяти от себя. К сожалению, плавучесть он имел близкую к нулевой, зато цвет как по заказу — почти оранжевый. Распластавшись в позе морской звезды на спине, удерживая в вытянутой руке фанеру, впервые с момента падения успокоился. Почему-то сильно болела левая голень — пришлось, изрядно повозится, чтобы задрать штанину и увидеть длинную ссадину. Это я видимо приложился об планшир во время падения, а пока был весь на адреналине, просто не чувствовал боль. Кость цела и ладно, а кровопотеря от такой раны незначительная. КРОВОПОТЕРЯ! Ледяной ужас сжал сердце. Нет, только не так! Только не ТАК!
Почти у каждого человека есть фобии — иррациональный страх, превышающий степень реальной опасности в разы. Кто-то боится темноты, кто-то высоты, замкнутого пространства, открытого пространства и даже есть люди, боящиеся клоунов. Я за собой каких-то фобий не замечал, но согласитесь, оказаться в открытом, тропическом море, где акулы разве что косяками не ходят да еще с кровоточащей раной, — опасность для организма максимальная. Из всевозможного оружья изобретенного человечеством при мне был только складной нож. Я его использовал для проведения несложных, такелажных работ. Ни медля ни секунды, достал его и раскрыл лезвие. Ледяной ужас уступил место холодной решимости. А почему собственно не ТАК — чем яркая вспышка боли, хуже долгой агонии. Ты же, Саня никогда не страшился боли, когда вступал в драку с более сильным противником — ты воин с оружием в руках и погибнуть должен в бою. Готовитесь Валькирии (Валькирии первые встречали героя и сопровождали его в Вальхаллу) — я принимаю бой. Появление треугольных плавников я воспринял почти спокойно, и почему-то подумал: — Интересно, а правда, что люди, шагающие за грань, в последний миг вспоминают всю свою жизнь.
* * *
Очнулся я в полной темноте, голова просто раскалывалась от боли. Меня что, акула за голову укусила? Акула? Я что, жив? Осторожно, боясь нащупать страшную рану, трогаю голову, затем шею, грудь, живот, рука опускается ниже, шевелю ногами. Фуух — не было акулы, не было падения за борт, меня же просто накрыла волна, когда я рубил канаты, удерживающие сломанную мачту. Откуда мачта, какие канаты? Я наверное брежу где я? Ничего не видать, лежу судя по всему на каких-то канатах. Я в подшкиперской! Точно, получил наверно тепловой удар и потерял сознание, а всякие акулы и волны привиделись в бреду. Вспомнив про рану на ноге, торопливо — насколько позволяет головная боль и общая слабость — ощупываю голень. Еще раз фуух — кожа гладкая даже без намека на повреждение. Точно тепловой удар, отсюда головная боль, слабость и бред, я в подшкиперской, а темно потому что от качки захлопнулась дверь. Кстати качка какая-то необычная — резковатая с меняющейся амплитудой. Надо скорей в мед блок, под кондиционер и пусть док вколет что-нибудь от головы и от неправильной качки. Я попытался встать — напряжение мышц моментально отозвалось тяжелым набатом в голове, когда боль немного успокоилась, потихоньку стал поднимется, опираясь о переборку. Вот я уже на ногах, осязание подсказывает, что переборка не металлическая, но эту мысль я не успеваю додумать — судно резко кренится, переборка, по которой я вставал, толкает в грудь, мое тело заваливается назад. На автомате раздвигаю руки в стороны, ладонями назад, чтоб компенсировать удар от падения. Но это не помогает — не долетая до палубы, бьюсь затылком о противоположную переборку. Ослепительный фейерверк в голове застилает мгла. Аут.
Второе "пробуждение" воспринялось мной более оптимистично. Во первых почти не болела голова, во вторых, сквозь откуда-то непонятно взявшиеся щели пробивался слабый свет. Этого света достаточно чтоб понять, что нахожусь я не в подшкиперской, а в каком то деревянном чулане — судя по качке, чулан находился на воде. До слуха доносилась чья-то гортанная речь. Все-таки получается, угодил я за борт, и был подобран какими-то местными рыбаками. Чтоб больше не мучить свою больную голову загадками, несколько раз двинул пяткой в дверь чулана. И минуты не прошло, как узкая дверь открылась во всю ширину. Когда глаза немного привыкли к ослепляющему свету, я разглядел ухмыляющегося... "Квазимодо". Бочкообразное тело с непропорционально длинными руками укутано как минимум в два ватных халата одетых один поверх другого, подпоясанных широким кушаком с заткнутым за него кинжалом, из под полы торчат тощие босые, все в грязевых разводах, ноги. Шея как токовая отсутствовала, ее место занимала борода. Загорелое почти до черноты лицо, точнее рожа, покрыта оспинами, низкий лоб, сильно выступающие надбровные дуги, сросшиеся брови. Темные глаза смотрят слегка в разные стороны, у нас о таких говорили, — один глаз на Донбасс, а второй на Кавказ. Уродливый шрам пересекает левое крыло носа и верхнюю губу. Видимо, рана долго гнила, не зарастая, из-за чего левая ноздря втрое больше правой, а губа срослась выше десны, открывая щербатый рот с недостающими двумя верхними зубами. — Похоже, спатой укололи — услужливо подсказывает память. Какая блин еще спата? Додумать мысль не успел, образина заговорила.
— Ожил значит покойничек. — речь из-за увечья была гнусавой и одновременно шепелявой и что самое главное — чужой. Почему я понимаю чужую речь?! Я наверное продолжаю бредить — какого либо другого объяснения просто не нахожу.
— Это хорошо, мы уже думали, забрал шайтан твою душу, и не видать нам наших дирхем.
Я в своем бреду продолжаю сидеть на бухте канатов и глупо таращусь на образину. Квазимодо протягивает руку с явным намерением ухватить меня за шею или подбородок, я реагирую довольно вяло, но и этого хватает, чтоб отбить в сторону протянутую руку. Образина недовольно рыкает — хватает меня за волосы и дергает вверх. Ну все, козел, теперь ты точно меня достал. Когда мой соперник переходит грань допустимого, что-то перемыкает в мозгу — такое ощущение, будь-то рядом беззвучно взрывается сверхновая звезда. Все предметы приобретают небывалую яркость и контрастность и время вокруг замедляется. Включается состояние, которое я называю боевой транс. Хватаю левой рукой его правое запястье, но не пытаюсь отдернуть его руку, а наоборот крепко прижимаю к своей голове. Открытой ладонью правой руки, с оттяжкой бью сверху по кулаку, удерживающему мои волосы. Визгу, что вырывался из его щербатой пасти, позавидовали бы и свиньи.
Вы наверное подумали — ну хлопнул ладошкой по кулаку, что здесь такого, причем здесь визг? Предлагаю простенький эксперимент — сожмите кисть правой руки в кулак, плотно прижмите его к столу, ладонью в низ. Стол это как бы череп вашего противника, а в кулаке вы как бы крепко сжимаете его волосы. Левой ладонью — нет, не в коем случае не бейте, (иначе в ближайшее время будете щеголять в гипсе) — а просто слегка надавите. Согласитесь, ощущение не из приятных. В дальнейшем постараюсь избегать подробных описаний подобного плана — многим это совсем не интересно. Просто поверьте на слово, если опять кто-то завизжит или закричит вследствие, моих манипуляций, значит это очень больно.
Вот теперь можно без ущерба для волос отнять его руку от моей шевелюры. Без особого усилия поднимаюсь, одновременно выкручиваю его кисть по часовой. Шокированная болевым приемом тушка послушно принимает коленопреклоненную позу и тут же получает коленом в челюсть — общая анестезия на пару минут ему обеспечена. Видимо привлеченная криком, в дверном проеме показывается еще одна колоритная личность. Одет приблизительно так же, только вместо уродливого шрама лицо "украшает" бельмо закрывающее правый глаз, густая черная борода начинается прямо от бровей — натуральная горилла. Что за хрень — они что "кошмар на улице вязов 3" сдесь снимают? Горилла заголосила удивительно тонким голосом.
— Вай! Вай! Асаф, Гази! Басима убили! Вай зарезали! Ааалляя! — С этими словами образина N2 достает широченный кинжал и бросается в атаку. Услужливая память подсказывает — кинжал, скорей всего изготовлен из обломанного меча. Мне как-то по фиг — перехватываю за запястье, увожу руку вправо и бью по тыльной стороне кисти сжимающей кинжал. Прием разработан против пистолета, но и тяжелый кинжал улетает не хуже. Удерживая его правую руку, пробиваю в печень. Боевой клич резко обрывается, переходя в стон, тело сгибается и заваливается вперед, ударяя головой многострадальную голову Басима. Картинка получилось на загляденье — две уродливые рожи лежат напротив друг друга почти соприкасаясь носами. У одного радужка глаза закрыта бельмом, у второго радужка, закатилась за верхнее веко, из-за шрама кажется, будто губы изогнуты в дьявольской ухмылке, губы другого исказила гримаса боли. Эх, был бы фотик, цены бы такому кадру не было. Кстати имя Басим память перевела как улыбающийся.
