"Хрупкий мир" (Война стариков 7)

Я снова застонала и включила его. Он немедленно разразился длинной серией звуковых уведомлений.

— Ты популярна, — заметил Гектор.

— Дело не в этом, — сказал Ран. — Она уже давно не включала компад.

— Это правда? — сухо спросил Гектор. — Гретхен. Нам действительно пора идти.

Я кивнула. — Измени это расписание для меня, пожалуйста, — сказала я Рану.

— Я сделаю это.

Я посмотрела на Гектора. — Почему ты не идешь? — спросила я. — Я думала, мы торопимся. — Я прошла мимо него к двери своего кабинета.

— Она пытается пошутить, — услышала я, как Ран сказал Гектору.

— Да, "попытка" — подходящее слово для этого, — сказал Гектор Рану, а затем последовал за мной к двери.

— Ты отлично справился с Раном, — сказала я Гектору несколько минут спустя, когда мы входили в атриум башни Бейнбургер.

— Когда он подошел к нам, у меня чуть не случился инцидент, — признался Гектор.

— Я не заметила.

— На этом месте твой помощник сказал бы нам, что ты пытаешься меня успокоить.

— В этом ты был бы прав.

— Как получилось, что у тебя есть помощник?

— Я руковожу отделом Обина, — сказала я. — Полезно иметь рядом настоящего обинянина.

— Да, я понимаю. Я имею в виду, почему... он?

— Твоя начальница предположила, что наличие в штате обинянина могло бы быть полезным, — сказала я. — Посольство Обина предложило Рана. Я беседовала с ним. Нашла его энтузиазм очаровательным.

— Очаровательным, — поддакнул Гектор.

— Ты не согласен?

— Как я уже сказал, его много.

— Ну, иногда я тоже бываю слишком большой, — заметила я. — Мы подходим друг другу.

— Гретхен, — сказал кто-то еще, прежде чем Гектор успел ответить. Я обернулась и увидела Диа Лабелль, личную помощницу моего отца, которая подходила к нам.

— Диа, — сказала я и указала на Гектора. — Это...

— Помощник заместителя госсекретаря Барбер, да, здравствуйте, — сказала Диа, а затем снова переключила свое внимание на меня. — Я здесь, чтобы отвести вас на встречу.

— Мы как раз направлялись в кабинет заместителя госсекретаря, — сказала я.

— Его там нет, — сказала Диа. — Ваш отец забронировал конференц-зал на одном из охраняемых этажей.

— Это кажется излишним, — сказала я. Что, честно говоря, соответствовало образу действий моего отца. Но я знала, над чем работаю в офисе Обина, и какой уровень допуска мне для этого нужен. Это почти наверняка было перебором.

Диа промолчала.

— Серьезно? — спросила я.

Диа многозначительно посмотрела на Гектора.

— О, послушай, в данный момент мне нужно быть абсолютно в другом месте, — сказал Гектор и поспешно исчез.

Я повернулась к Диа. — Вы, должно быть, шутите.

— Конечно, Гретхен, позвольте мне объяснить вам, почему я не шучу, здесь, в общественном атриуме башни Бейнбургер, в пределах слышимости нескольких десятков человек, — сказала Диа.

Я подняла руку. — Хорошо. — Оглядела атриум. — У меня есть время хотя бы сходить в туалет?

— Конечно, — сказала Диа. — Вы и так заставили своего отца и заместителя госсекретаря ждать пятнадцать минут, что значит еще несколько минут для друзей?

— Подождите, они уже там? — удивленно спросила я.

— Вы считали, что будете их ждать?

— Ну, да, — призналась я.

Диа покачала головой. — Совещание продолжалось уже некоторое время, — сказала она. — Его приостановили с единственной целью — пригласить вас. Они ждали вас, Гретхен.

— Кажется, у меня только что заткнулся мочевой пузырь, — сказала я на это через минуту.

Диа кивнула. — Умный мочевой пузырь. — Она указала на ряд лифтов. — Пойдемте?

Три

— Рискуя показаться оскорбительной, но учитывая, где мы находимся, я все же напомню вам, Гретхен, что эта встреча и все, что на ней обсуждалось, строго конфиденциальны, — сказала мне Джанин Чу-Уорд.

— Понимаю, — ответила я. Мы находились в герметично закрытом, застекленном конференц-зале на цокольном этаже, который, казалось, был построен из бетона и безысходности. Я знала, что в конференц-зале должна быть система воздухообмена, хотя бы потому, что люди, находившиеся в нем до меня, не теряли сознания от недостатка кислорода. Но я не слышала, как она работает, и не видела никаких признаков того, где она может быть. Звукоизоляция помещения была настолько полной, что даже внутри помещения казалось, что голоса смолкают в тот момент, когда они переходят границу стола для совещаний. Я поймала себя на том, что наклоняюсь вперед, чтобы убедиться, что могу слышать и быть услышанной.

Я сидела за столом с Джанин, ее начальницей Завади Мбаленхле, моим отцом Манфредом Трухильо, офицером сил обороны колоний полковником Бриджерсом без указания имени и представителем Земли Матеу Жорди, должность не указана, хотя предполагалось, что он был сотрудником дипломатической службы Земли. Официальную взаимную позицию Земли и Союза колоний лучше всего охарактеризовать как "холодную", несмотря на трехстороннее соглашение о торговле и дипломатии, действовавшее уже десять лет.

И кто бы мог их за это винить. Если бы инопланетное правительство в буквальном смысле слова выращивало меня для колонистов и солдат в течение пары столетий, напрямую вмешиваясь в мое социальное и технологическое развитие, чтобы поддерживать приток тел, я бы тоже была холодной.

Жорди, казалось, обратил эту холодность против меня лично, когда, после моего подтверждения понимания сути встречи, он повернулся к Мбаленхле и сказал: — Я хочу повторить свой решительный протест против того, чтобы мисс Трухильо вообще присутствовала при этом разговоре. Она явно не на своем месте, и это, очевидно, попытка кумовства со стороны представителя Трухильо.

— Ее пригласили на встречу, чтобы донести до нее суть дела, — сказала Мбаленхле. Затем она повернулась к моему отцу. — Но, возможно, вам следует разъяснить вопрос о семейственности, Манфред.

— Это справедливо, — сказал мой отец и повернулся ко мне. — Гретхен, какова твоя нынешняя должность в государственном департаменте?

— Я возглавляю аналитический отдел Обина, — сказала я.

— И как долго ты занимаешь эту должность?

— Я была руководителем шесть лет, а до этого пару лет работала под руководством Джарвиса Хокинга.

— У тебя есть какой-нибудь опыт в колонизации? — спросил папа.

Я улыбнулась, услышав это. — Ну, да, — ответила я. — Я была частью первой волны колонистов колонии Роанок, вместе с тобой.

— И когда я стал главой колонии после ухода Джона Перри и Джейн Саган, ты стала моим неофициальным заместителем, да?

— Да, — сказала я, а затем повернулась к Жорди. — Это определенно было семейственностью.

На Жорди, похоже, это признание не произвело впечатления.

— Последний вопрос, — сказал папа. — Кого бы ты смогла победить за этим столом в честной борьбе?

Я удивленно моргнула, услышав этот вопрос, но ответила на него. — Тебя и, конечно, секретарей Мбаленхле и Чу-Уорд. Я не знаю историю подготовки мистера Жорди, но если она похожа на большинство дипломатов, то и его тоже. Полковник Бриджерс из СОК, так что он, вероятно, смог бы победить меня в честном бою.

— А как насчет нечестного боя? — спросил Бриджерс. Я улыбнулась и сделала рукой движение "качели". Он улыбнулся в ответ.

— Почему ты так уверена в своих боевых навыках? — спросил папа.

— Когда я была на Роаноке, пара обинянских военных готовили меня к бою, и с тех пор я не отставала от них, — сказала я и повернулась к Жорди. — Должна пояснить, что прошла это обучение, потому что они обучали мою лучшую подругу, а она настояла, чтобы я была вместе с ней. Зоя всегда добивалась своего в отношениях с обинянами.

Прошло около двух секунд, прежде чем Жорди сообразил, что "Зоя" в этом контексте была Зоей Бутен-Перри, приемной дочерью Джона Перри и Джейн Саган. Я поняла, когда до него дошло, потому что его глаза расширились. Насколько понимаю, статус семьи Перри на Земле был чем-то средним между королевской семьей и "настоящими живыми святыми", даже если все они явно решили не извлекать выгоду из этого статуса. Все они жили так тихо, как только могли жить настоящие святые, в маленьком городке в Огайо, где бы он ни находился.

Мне было интересно, что думает Зоя о своем образе в том ужасном фильме о Роаноке. Он был очень неточным.

Жорди, в свою очередь, вновь проявил скептицизм. — Не понимаю, какое отношение все это имеет к делу, особенно последняя часть, — сказал он моему отцу.

— Это важно, потому что каждая часть резюме Гретхен имеет отношение к делу, — ответил папа. — Она эксперт в области обинян, и фактически эксперт для всего государственного департамента. У нее есть опыт колонизации как в качестве колонистки, так и, неофициально, в качестве администратора. Если ситуация настолько серьезна, как мы опасаемся, то знаем, что она может справиться сама. И она для нас известная величина, что добавляет нам уверенности. Можете называть это кумовством, но, по крайней мере, я отмечу, что Гретхен заняла свою государственную должность вопреки моим возражениям.

Жорди повернулся ко мне. — Это правда?

— Папа хотел, чтобы я работала у него, — сказал я. — Мне этого хватило на Роаноке.

— Так вы считаете, что подходите для этого?

— Я не знаю, что это такое, — призналась я. — Я только что пришла.

— Вы вызываетесь добровольцем, — сказала Мбаленхле.

— Это все, что я поняла, мэм. Кто-нибудь, пожалуйста, скажите мне, для чего.

Мбаленхле кивнула Чу-Уорд. — Вы знаете, что колонизация приостановлена, — сказала Чу-Уорд.

— Да, — сказала я. Одним из пунктов трехстороннего договора между Союзом колоний, Конклавом и Землей было то, что все новые попытки колонизации каждой из сторон будут приостановлены на неопределенный период. Причина этого была достаточно проста: колонизация была основной причиной конфликта между Конклавом и Союзом колоний, и Земля, будучи всего лишь единственной планетой, поставляющей колонистов и солдат Союзу колоний, в любом случае находилась в явно невыгодном положении. Это был болезненный момент для всех, поэтому все решили взять тайм-аут.

Это, как и многое другое, было замечательно в теории, но далеко не идеально на практике. Инопланетные расы, которые не были частью Конклава, все еще пытались колонизироваться, и Конклав оказался колонизационной полицией, которая постоянно конфликтовала со всеми, кроме Союза колоний и Земли. В Колониальном союзе и Конклаве все еще существовали несанкционированные "дикие" колонии, несмотря на запрет и то обстоятельство, что большинство из этих колоний погибало в течение трех лет, потому что колонизировать новый мир трудно, особенно когда у вас нет ресурсов всей вашей цивилизации, на которые можно было бы опереться.

Помимо всего прочего, пауза в колонизации была просто невероятно непопулярна в политическом плане. Никому не нравится, когда его держат в загоне, даже если этот "загон" состоит из десятков планет, многие из которых не являются экологически подходящими для того или иного вида. Подстрекатели всех мастей выступали против этой паузы, и многие из этих подстрекателей работали в правительствах.

Не было никаких сомнений в том, что официальная колонизация продолжится. Вопрос был в том, когда и кто первым официально начнет ее снова, и не ввергнет ли нас всех в состояние постоянной войны эта новая гонка за планеты и ресурсы.

Чу-Уорд коротко кивнула в ответ на это подтверждение. — Что ж, мы снова занялись колонизацией.

— Что? — спросила я, оглядывая сидящих за столом.

— Не только мы, — сказал папа, поднимая руку.

— Нет, не только мы, — согласилась Чу-Уорд. — Все три участника Трехстороннего соглашения пришли к пониманию того, что запрет на колонизацию является неустойчивым и что мы должны найти способ продолжать разрешать ее без каких-либо... негативных побочных эффектов.

— Например, войны, — сказал Бриджерс. — В которой мы не готовы сражаться так, как когда-то. — Он кивнул Жорди. — Наш традиционный источник рекрутов был — и это было справедливо — отрезан, и наши усилия по привлечению рекрутов из Колониального союза оказались гораздо менее успешными, чем нам хотелось бы.

— Граждане Колониального союза не против старения? — спросил Жорди Бриджерса.

— Старение беспокоит их так же, как и всех остальных, — сказал Бриджерс. — Они против вступления в СОК ради получения новых, более молодых тел. Требуют, чтобы все медицинские секреты СОК стали достоянием общественности, и в конце концов добьются своего. Что делает колонизацию еще более приоритетной задачей.

Я кивнула в ответ на это. Ни для кого не было секретом, что с годами численность СОК сокращалась, сначала медленно, а затем все быстрее. Относительный мир, установившийся благодаря Трехстороннему соглашению, во многом помог свести проблему к минимуму; если вы не ведете активную борьбу с таким количеством врагов, вам не нужно иметь такую большую военную силу. Но наступает момент, когда игнорировать это больше нельзя. По-видимому, мы приближались к этому моменту.

Чу-Уорд откашлялась и продолжила. — Чтобы избежать некоторых из этих негативных проблем и посмотреть, возможен ли мирный путь развития колонизации, участники Трехстороннего соглашения решили создать пробный пример, в котором граждане Союза колоний, Конклава и Земли жили бы вместе в единой среде, чтобы увидеть, смогут ли они успешно смешиваться на постоянной основе.

— Конклав уже делал это, — сказала я. — Весь смысл Конклава заключался в том, что в любых новых колониях будет смешение видов.

— Да, — сказала Чу-Уорд. — Новшеством здесь было добавление людей.

— Не было уверенности, что мы сможем объединиться, — лукаво заметил Бриджерс.

— Ни у одной из сторон нет желания, чтобы правительства людей объединились или присоединились к Конклаву, — сказала Мбаленхле. — Конклаву не нужен никто из нас, и мы не хотим быть частью Конклава. Это усложняет совместную колонизацию и делает ее особым случаем.

— Но вы это сделали, — сказала я.

— Мы провели тест, — сказал папа, сделав ударение на слове "тест". — В одной колонии. Не на планете. Даже не на спутнике. На выдолбленной в астероиде космической станции, которую мы получили от обинян, в системе, которую они намеревались колонизировать, но затем покинули. Использование станции обинян означало, что мы могли сделать это незаметно. Мы называем ее колония Юнити. Население — пятьдесят тысяч душ. Пять тысяч человек, три тысячи от нас, две тысячи с Земли, а остальные — представители других рас из Конклава.

— Как долго продолжается это испытание? — спросила я.

— Три года, — сказал Жорди. Он кивнул папе. — Именно ваш отец вел переговоры с нами и Конклавом по этому поводу, и он убедил обинян сдать в аренду свою станцию. Вот почему он здесь.

— И как у вас идут дела?

— Еще два дня назад все шло просто замечательно, — сказал папа. — Обычные проблемы в любой колонии, но, как оказалось, люди прекрасно интегрируются. Ну, по крайней мере, большинство из них. Всегда есть несколько человек, которые оказываются придурками. Но в целом тест был положительным.