Новая сказка о старом

— Девки, — громко заявила она и встала в позу развоевавшейся базарной торговки. — Совесть имейте! Вам всегда из дома пришлют. А Сонька где потом брать будет?

Наташку природа создала невысокой, худощавой, активной и юркой. Она напоминала Соне маленькую серую ящерку, коих в окрестностях родного посёлка водилось предостаточно.

— Ой, — растягивая гласные, отозвалась Даша. — Добросердечная выискалась. Поборница справедливости. Благородное негодование аж из ушей выплёскивается. Сама-то у Соньки не стреляешь? Нет?

— Стреляла, — честно призналась Наташка. — Больше не буду. По крайней мере, так беспардонно, как вы. Пользуетесь тем, что Сонька отказать не может. Сонь, не давай им больше ни копейки, не то я у тебя деньги отберу и спрячу.

— Куда? — растерялась Соня, раздираемая противоречивыми чувствами. Благодарность всё-таки перевешивала.

— В землю зарою, — прорычала Наташка.

— На поле чудес в стране дураков, — пропела Лиза, продолжавшая невозмутимо красить ресницы перед видавшим виды, с попорченной амальгамой и отбитым уголком, зеркалом.

— Где надо, там и зарою. Вас не спрошу, — огрызнулась искренно негодующая Наташка.

Они вместе сходили в банк и оформили Соне сберкнижку, положили деньги на счёт под небольшой процент. Наташка посоветовала Соне возобновить плетение кружев и тихонечко приторговывать. Обещала помочь с реализацией. Ещё можно фенечки разные клепать, у тинэйджеров они на расхват. Обычный промысел студентов училища. Просто и эффективно. Сама Наталья фенечками обвешивалась, словно новогодняя ёлка игрушками, — бисерными, меховыми, деревянными.

— Ты пойми, — толковала она Соне, — тебе кучу принадлежностей покупать. Ну и что, что какой-то Дэн с тобой поделился. Своё иметь надо, на чужую помощь глупо рассчитывать. Рано или поздно запасы пополнять придётся. А на что? Степуха — слёзы одни. Да питаться надо хоть раз в неделю, чтоб ноги не протянуть. Не фиг разных лентяек благодетельствовать. Думаешь, они спасибо скажут или потом когда-нибудь выручат? Ничего подобного. Найдут кучу отмазок.

Соня слушала, соглашалась и шла у активной соседки на поводу, тем самым укрепляя их отношения. Подруги у неё имелись и дома, точнее, приятельницы. Но подруга, живущая с тобой в одной комнате, занимающаяся тем же делом, имеющая сходные интересы — это совсем новый опыт, не сказать, что досадный, наоборот, привлекательный.

Дэн первоначально фырчал и язвил, выказывая недовольство, потом смирился, привык и стал ходить уже с двумя девушками на буксире. Ему было о чём поговорить с Натальей, много читавшей и вообще думающей особой. Вдвоём они быстрее и качественней обтёсывали Соню. Засаживали её в свободное время нагонять то, что другие освоили в начальных классах художественных школ. Пока Соня добросовестно елозила по бумаге карандашом или кистью, они развлекались. Либо шутливо пикировались, сидя на разных концах Наташкиной кровати, либо сосредоточенно обсуждали серьёзные вопросы, связанные с новой прочитанной книгой, свежим наблюдением, чужим и собственным творчеством. Изредка отвлекаясь от интенсивного общения, осматривали достижения девушки, делали замечания по существу. Соня быстро совершенствовалась.

— Опять! — стонала Лиза, появляясь ненадолго к комнате. — Когда ни вернусь, всегда вы здесь. Жужжите, жужжите не пойми о чём. Не надоело?

— Прочти, — Наталья показывала ей книгу, — и ты поймёшь, о чём мы жужжим.

— Я художник, зачем мне твои книги? Всё необходимое бог в меня изначально заложил. Я постигаю мир глазом и сердцем, а не убогими извилинами, — Лиза кокетливо стреляла глазами в красавчика Дэна, исподтишка отслеживая его реакцию. Дэн досадливо морщился, отворачивался. Лиза обижалась, уходила к Даше, вечно болтавшейся у парней с их курса. Дэн выразительно корчил ей вслед отвратительные рожи и поворачивался к Наташке с очередной идеей.

— О чём ты думаешь, ехидна? — однажды спросил он Наталью. — Мне стыдно выводить вас в свет, поэтому приходится прозябать здесь и терпеть всяких... Посмотри как у нас одета Софи. За милю видно: посёлок, — как? — вот-вот, Первомайский. Ей нужны новые шмотки. Ей нужен свой стиль. Вот как у нас с тобой.

И они две недели детально обсуждали тему, разрабатывая Соне её индивидуальный стиль. Скоро холода, начнём с верхней одежды. Ребёнок у них бледный? Бледный. Нет, не спорь, я лучше знаю, яркие цвета не подходят. Вульгарно. Ну, смотри. Да, действительно не катит. Значит, серый и чёрный. С головой нормально? Смотри внимательней. Хм, правда, лучше. Неброско, однако, подчёркивает... Поворотись-ка, сынку. Ага, бедная, но утончённая Франция. Каблук небольшой, форма ног позволяет. Стиль должен быть выдержан до конца. В следующем сезоне пусть сама учится подбирать вещи. Что? Юбка, безусловно. В холодную погоду? Потерпит. Ничем, вроде, не больна, крепкая. Брюки или джинсы — если на природу, на субботник. Правильно, все вокруг в портках ходят, забили на женственность, а она пусть в юбке. Прямая, до колен? Точно женственно? Ну, надо же... Блуза, естественно. Шарфы, платки вокруг шеи. Беретик. Минимум бижутерии, косметики. Мы ведь не хотим, чтобы её поклонники постоянно нас отгоняли? Вот именно, правильно мыслишь. Денег много не надо. Обойдёмся минимальной суммой. Купим на барахолке ширпотреб. Главное, удачно подобрать и сочетнуть. Ношеные? А химчистка для кого?

Определившись, опекуны принялись за работу, сумев уложиться в несколько дней.

— Вот теперь можно и в люди, — удовлетворённо заключил Дэн, оглядывая результат их с Наташкой творческого вдохновения. Действительно, получилось очень стильно. Для тех, кто по-настоящему разбирается.

"В люди" они стали ходить регулярно. Давно было пора. Лизу с Дашей невероятно раздражала троица сопляков, намертво оккупировавших комнату. В неглиже не походишь, нижнее бельё на кровати или тумбочке не оставишь, пригласить к себе кого — проблема. Конфликты возникали постоянно. Стремление Дэна выбраться наконец из общаги на простор, подальше от Лизы, пришлось кстати. Субботние дискотеки. Кино, театральные премьеры, выставки. Попсовые концерты заезжих звёзд? Упаси бог! Моветон, дурновкусие. Хотя... смотря какую звезду в город занесло. По пятницам Дэн непременно тащил их в бар одного из признанных им приличным местом четырёх кабачков — по настроению или на выбор подружек. Сам потягивал коктейли с замысловатыми названиями, девчонок угощал кофе и пирожными, уважая их стойкое неприятие спиртного. Обычно они сидели пару часиков, обмениваясь новостями и мнениями. Молодые, красивые, стильные. Чувствовали себя богами, которые из любопытства ненадолго затесались среди людей. Поэтому поглядывали на окружающую их публику снисходительно. Пижонили, одним словом.

— Дэн, почему ты с нами возишься? — однажды спросила Наташка. — Тебе не с кем время проводить?

— Видишь ли, бэби, — задумчиво проговорил Дэн, — моя натура требует определённых обстоятельств, условий. Антуража, если хочешь. А жизнь этого не даёт. Дома господствуют нравы буржуа, в училище — нищей богемы, во дворе — блатной малины и одесского Привоза. Нигде нет пусть чуждого, неприемлемого, но выдержанного до точки стиля. Природа создала меня эстетом. Ну, повесьте меня, не могу я в нашей помойке существовать. В столице? Да там свинарник похлеще, чем здесь, детка. А эклектика только в архитектуре хороша, причём одного единственного периода. Ждать перемен? Искать? Хм... Проще и надёжней создать вокруг себя собственное пространство. Я его создаю. Тебе не нравится?

— Нет, почему? — пожала плечами Наташка. — Вполне ничего себе.

— А тебе, Софи?

— Мне? Нравится. Очень. Красиво ведь. Ты у нас, получается, стиляга?

— В определённом смысле да, — согласился Дэн.

— Тогда держи, дарю, — Соня протянула ему на раскрытой ладони подарок.

— Что это? — опешил Дэн.

— Заколка для волос. Правда, стильная? — Соня торопилась высказаться, пока он не перебил, не отказался. — Ты ведь иногда забираешь волосы в хвост, как этот... чудной... блаженный... ну, с четвёртого курса...

— Ковалёв, — подсказала Наташка, с интересом наблюдающая за происходящим.

— Да, Ковалёв, — досадливо отмахнулась Соня. — Мне не нравится такая причёска у мужчин. Но это твоё личное дело. И потом... тебе идёт, как ни странно. Только, по-моему, неэстетично стягивать волосы аптечной резинкой. Плюс ко всему, пока никто из мужчин не использует заколки. Ты будешь первый. Вот.

Она выпалила свою заранее приготовленную речь и замерла, со страхом ожидая отказа, ехидных комментариев. Заколку увидела на развалах Приморского бульвара. С первого взгляда поняла — вот оно, то, что поможет ей выразить всю накопившуюся к Дэну благодарность за его дружбу. Продавец заметил её повышенный интерес, заломил несусветную цену, клялся в эксклюзиве. Она выложила требуемую сумму, не торгуясь. Её дружба с Дэном стоила много дороже. Тем более, вещица, созданная с тонким художественным вкусом, была в единственном экземпляре. Соня ничего подобного раньше не встречала и подозревала, что может не встретить.

Дэн взял заколку, подержал в руке, рассматривая. Подумал, отведя глаза в сторону. И вдруг на несколько секунд съехал с уже ставшего привычным для него тона.

— К ней серьгу надо в ухо. Уже представляю, какую. Буду искать. Спасибо, в самую точку. Ты, Сонька, рубишь фишку. Не зря я тебя на экзамене высмотрел. Реально стильно, — совсем по-мальчишески высказался он, увы, быстро после случайного срыва восстанавливая имидж. — Носить твой подарок буду редко, не обижайся. Он не на каждый день. Для особых случаев.

— Гляди в оба, а то сопрут, — предупредила, хихикнув, Наташка.

— Легко, — подтвердил Дэн. — Я успел об этом подумать.

— А ещё о чём подумал? — тихо проронила Соня, довольная удачной диверсией с подарком. — Я точно знаю, ты о многом успел подумать.

— Ничего хорошего, Софи, — загрустил Дэн. — У меня тоскливая мысль появилась: если возникают памятные подарки, то и расставание не за горами. Глупо, правда?

Соня промолчала, не зная как надо правильно ответить. Расстаться? Когда им так хорошо втроём? Ей и в голову не приходило. Да почему же непременно расставаться? Вместо Сони тему подхватила Наташка.

— Не глупо, Дэн, нет, противно, потому что ты, в принципе, прав. Не можем ведь мы рассчитывать на вечную идиллию?

— Ты о ссорах, — встрепенулась Соня.

— Обо всём, — невесело усмехнулся Дэн. — Мой папахен, к примеру, надумал в столицу перебираться. Не завтра, разумеется. Ему год-два на подготовку потребуются. Или, допустим, перевлюбляемся мы в разных местах, и оторвёт нас друг от друга.

— Тебе обязательно было нам настроение портить? — надулась Соня.

— Сильно испортил? — прищурился Дэн.

— Вдрызг, — созналась она.

— Слушай, Дэн, — Наташка незаметно придвинула к себе его розетку с солёными орешками, сунула несколько штук в рот. — Ты у нас самый умный, даром что самый младший. Ответь: на что надеялся, создавая своё пространство, если знал — непременно разбежимся, вопрос времени?

Дэн с мечтательным видом посмотрел поверх её головы куда-то вдаль.

— Идея стара как мир и банальна до идиотизма, но греет. Возьмём простейшую аналогию. Допустим, человек — это корабль. Кораблю по разным важным причинам надо куда-нибудь плыть. В море-окияне случаются бури, штормы разные и чудовища страхолюдные. Вот потреплет наш кораблик на солёных просторах, пообтёрхает, и он возвращается в родную гавань. Там тепло, тихо, солнечно. Там его любят, причём любым. Такелаж починят, борта подновят, снабдят водой, продовольствием. И снова в плавание.

— Эгоист, — резюмировала Наташка сурово.

— Все люди эгоисты. Разной степени тяжести, — лениво защитился Дэн, вытаскивая из своего коктейля маслинку. — Но ты не учитываешь важный момент. Кораблик-то в гавань не пустой приходит: разные полезные грузы доставляет, ещё почту, пассажиров, новости со всего света.

— Откуда ты такой мудрый в восемнадцать лет?

— Сам удивляюсь.

— Положим, ты начал гавань свою строить. А нас почему выбрал? Мало в училище крутизны разной? — Наташка явно выуживала из Дэна какую-то информацию. — Ты у нас с полки под названием "золотая молодёжь", а подтянул к себе двух девиц из низов, от плинтуса. Я, честно признаться, начала подозревать, не голубой ли ты?

— Похож? — холодно осведомился Дэн. — Интересно, чем?

— Не очень, — признала Наташка. — Меня удивляет твой выбор. Может, в кого из нас влюбился?

— Представить себе, что избалованный сынок известного и богатого человека не погремушка, ты не способна? — зло отреагировал Дэн. — А я предпочитаю общаться с чистыми и добрыми душами, не испорченными, которым мой бесценный папахен параллелен. Пусть меня любят за моё, не папочкино.

— Так не бывает, — упёрлась Наташка.

— Бывает. По-разному бывает. У нас во дворе живёт одна девчонка. Мимо проходит — я немею, деревянным становлюсь. Мадонна, чёрт возьми, гений чистой красоты. Всё время о ней думаю. Стоит ей рот раскрыть, меня как холодной водой обливают. Потрясающая дура и стерва. Разница между формой и содержанием неизмеримая. Я, по-твоему, её внешности неземной верить должен?

— А на самом деле?

— На самом деле и без неё не могу, и с ней тошно.

— Тебе, видимо, со многими тошно, — догадливо пожалела его Соня, наступая под столом Наташке на ногу. — Бедный ты наш.

— Нет, с вами, например, я оттягиваюсь. Ещё один с третьего курса и с четвёртого несколько ребят ничего, нормальные. Хотите, познакомлю? Они хотят.

Удивительно, но Дэн, первокурсник, по сути, сопливый мальчишка, очень быстро стал заметным в училище человеком. Не благодаря звёздному папочке. Ум, ирония, некоторая доля цинизма, широкие знания, непробиваемая уверенность состоявшейся личности — вот те качества, которые почти сразу и бесповоротно создали ему особый статус. Даже выпускники охотно принимали Дэна на равных.

На легкомысленное, явное неискреннее предложение познакомить со старшими обе девушки безразлично пожали плечами. Хлопот много, скучать некогда, дефицита общения не имеется. Соньке вон, вообще, как хлеборобу в посевную, пахать надо — от зари до зари. Парфёнов на неё капитально насел, требовал: давай, давай, давай. Соня семью потами исходила. Комарицкая, та, которая Илона Леонидовна, подпускала тонкие шпильки. Соня на её занятиях не разгибалась, от усердия чуть из юбки не выпрыгивала. Положила себе непременно стереть псевдо-вежливую, с презрительной изнанкой, улыбку знатной дамы от искусства. Дэн шутил, поминая всеми подзабытого Карла Маркса, мол, количество когда-нибудь обязательно перерастёт в качество, весь вопрос: когда? Зря ёрничал. Постепенно Соня добилась своего. Комарицкая всё чаще отходила от её мольберта в глубокой задумчивости. Разбирая домашние работы Сони, тихонько бормотала. По уверениям опытных товарищей — верный признак заинтересованности. Правда, наметился будущий хвост по истории искусств. Профессор Бродников, читающий этот предмет, недобро на Соню посматривал, но пока молчал. Наталья с Дэном обещали помочь с курсовой, обложили девушку выписками и альбомами. Хоть в библиотеке не париться, материал не подыскивать.