5. Look in my eyes

— Он просил вас подвезти, — разъяснил Аксель.

Съехав с холма, они сразу же выбрались на шоссе и пристроились в тамошний поток транспорта. Похожая на электробритву машина-циммер плавно шелестела колесами о качественно положенный асфальт. Тихо играла музыка в магнитоле. Флегматично лежали на баранке руля умелые руки Акселя. Лениво проплывали мимо зеленые холмы с редкими вкраплениями человеческого жилья. Вырастала вдали махина города.

Учики вжимался в широкое кожаное кресло позади водителя, стараясь не глядеть в сторону Инори. Юноша чувствовал себя отвратительно. Грохнуться в обморок прямо перед девушкой — это чертовски, чертовски болезненно доя мужского самолюбия. Наверняка, теперь она будет думать, что он редкостный... Редкостная... Редкостное... В общем, нехорошо будет думать. Но сам виноват — взял и свалился.

Патлатый водитель, словно издеваясь, что-то весело насвистывал себе под нос в такт игравшей музыке и косился через зеркало заднего вида на сидевших позади молодых людей. Учики как раскаленными щипцами жег его насмешливый взгляд. Если насчет Инори юноша мог сомневаться, то уж этот-то тип точно в душе насмехается.

Украдкой Учики бросил взгляд на девушку. Она с любопытством разглядывала пейзаж за окном. Как всегда, его слегка удивила и умилила эта ее детская непосредственность. Кимико всегда была такой — с широко открытыми глазами шла навстречу всему новому и хорошему, что может быть в жизни. Наблюдая за Инори со стороны, Отоко успел заметить, насколько открытой она была.

— Аксель-сан, — неожиданно сказала Кимико их шоферу. — А вы не знаете, где мы будем жить?

— Знаю, знаю, — добродушно прищурился он. — Вон мы как раз скоро в город въедем с юга. В той же части города вы и будете. Она тихая, спокойная. Понравится. Только сперва...

В бардачке что-то громко завибрировало, бряцая о невнятную железную мелочь, зазвучала какая-то старая мелодия. Рок-н-ролл. Аксель, сдернув одну руку с руля, поспешно открыл бардачок и извлек потрепанный расцарапанный наладонник. Ткнув пальцем в мерцавшую под дисплеем кнопочку, он буркнул:

— Чего?

— Того! — рявкнул на весь салон неприятный гнусавый голос. — Я предупреждал тебя?! Я предупреждал, маленький засранец, чтобы ты не пытался меня объегорить?!

— А-а-а! — издевательски протянул Аксель. — Шэмус, старая головешка, что за нервы?

— Я говорил тебе не перехватывать у меня ребят из профсоюза?! Говорил?!

— Говорил-говорил, — одной рукой управляя машиной, Аксель перестроился в соседний ряд. — И чего?

— А того! Со мной такие шутки не проходят!

— Да неужели?

— Да, неужели! Посмотри назад!

— А?! — встрепенувшийся Аксель и в самом деле посмотрел назад, подвинув зеркало. — Ой-й..

По шоссе, на предельно допустимой скорости, несся широкий обшарпанный циммер, явно нацелившись догнать их машину. Обернувшийся Учики разглядел, как за лобовым стеклом кто-то кровожадно размахивает руками на весь салон.

— Сейча-а-ас мы оторвем тебе голову и засунем в... — надрывался гнусавый. Аксель раздраженно ткнул пальцем все в ту же кнопку и отключил связь. Уронив наладонник на соседнее сиденье, он вцепился в руль. Их машина сразу начала резко набирать в скорости.

— Аксель-сан, что происходит?! — встревожено вжалась в сиденье Инори.

— А?! — скосил глаза в зеркало водитель. — Ниче не происходит, совсем ниче! Так, кучка негров хочет отбить мне потроха. Нам как-то некогда на это отвлекаться, правда? Так что мы едем!

Безбожно подрезав соседа, их автомобиль вырвался на не занятый машинами простор дороги и понесся во всю прыть. Преследователь неумолимо приближался. Учики почувствовал вновь подкатившую к голове и горлу дурноту. Кимико испуганно съежилась на своем месте, отодвинувшись от окна.

Под завывания магнитолы они катились на всех парах к черте города. Пасторальные картинки по обочинам сменились домишками, домами, автомастерскими, электро — и синтетическими автозаправками. Поспешно мелькнули за окном пешеходы на тротуарах. Зачастили широкие полотнища стен.

— Ох, только бы не грохнуться на повороте! — во всеуслышание заявил Аксель, до хруста выворачивая руль. Благоразумно пристегнувшаяся Инори ощутила, как ее тряхнуло, как впился в тело ремень безопасности. А вот Учики про ремень позабыл. Поэтому его неаккуратно швырнуло прямо на девушку. Когда вдруг лохматая голова Отоко ударилась о ее коленки, Инори только испуганно пискнула. Почувствовав носом гладкую и, чего греха таить, крайне приятную на ощупь кожу, мгновенно сделавшийся свекольно красным юноша поспешно отполз назад.

Машина преследователей исчезла, скрытая углом крупного жилого дома. Они выбрались на одну из окраинных улочек. Бешено вереща автомобильными гудками, Аксель маневрировал между мирно плетущимися легковушками и рассыпающимися в стороны пешеходами.

— Ох! — лихач в бандане снова вывернул руль, и Учики впечатало уже не в девичьи коленки, а в боковое стекло. Одним глазом ухватив истерично визжащую кошку, выскочившую из-под колес за миг до приготовления кошачьего пюре, юноша ощутил, как машина разворачивается в другую сторону, и его возвращает на круги своя.

Улицы замелькали сплошной винегретной полосой. Под недовольные визги прохожих и гудки машин их преследователи то и дело вываливались следом, упорно сидя на хвосте. Аксель, усердно тиская руль, вел их по ему одному известному маршруту. Но неказистый с виду враждебный циммер оказался на редкость скоростным и маневренным. Как ни петлял по улицам Аксель, преследователи все сокращали и сокращали дистанцию.

— Ой, мама, че они делают с твоим сыном! — неожиданно рыжий беглец от разгневанных шэмусов ударил по педали тормоза, заставляя Инори дернуться под ремнем, а Учики — впиться зубами в чехол переднего сиденья. Оглушающе громко скрипя резиной, их автомобиль развернулся поперек дороги, едва не сбив ковылявшую на краю тротуара старушку и не врезавшись в испуганно удравшую двухместную машинку-седан.

Преследователи хищно замедлили ход, останавливаясь на перекрестке. Аксель прекратил бегство на углу одного из невысоких жилых зданий старой застройки. Здесь было не очень людно, только из распахнутых дверей какой-то закусочной доносились встревоженные голоса, заглушающие старую, но красивую музыку.

Подобравшись вплотную, машина преследователей затормозила. Боковые двери почти синхронно распахнулись, и наружу полезли смуглые мужчины, на чьих лицах было крупными буквами выведено некое кровожадное намерение.

Некие дамы пели из дверей закусочной песню периода зарождения рок-н-ролла:

— Look in my eyes

And tell me you love me...

Аксель невозмутимо замер на водительском сиденье. Он смотрел на шагнувших к нему и желавших расправы с безразличностью сфинкса.

Tell me you love me

Or, darling, I'll be gone...

Они обступили машину с боков.

Учики, поняв, что ничего хорошего ждать не приходится, стискивал кулаки. Вряд ли их будут убивать прямо посреди улицы. Скорее всего, выволокут наружу и сильно изобьют. Или попробуют увезти. Но просто так даваться нельзя. Не в этот раз. Потому что стоит им попробовать хоть пальцем тронуть Инори-сан...

Look in my eyes

And tell me that you are the one for me...

— Инори-сан, — тихо произнес Учики. — Отстегивай ремень. Если они откроют дверь, я попробую ударить того, что будет с твоей стороны, а ты беги.

And that our love will always be

Or, darling, I'll be gone...

— Учики-сан... — перепугано прошептала девушка.

— Спокойно, дети, — отозвался с переднего сиденья Аксель. — Глядите.

И указал рукой на двери той самой закусочной. А в этих дверях, мрачно жуя и держа в одной руке хлеб с сосиской, стоял...

— Значит, так! — проглотив откушенное, громко окрикнул смуглых Ватанабэ. — Объясните-ка мне, что за безобразия тут совершаются?

Все четверо вылезших из машины преследователей как по команде развернулись к толстяку в черном костюме с ярким красным галстуком. Усмехнувшись себе в эспаньолку, Сэм вперил в старшего из незнакомцев, безошибочно вычлененного из группы по виду, повадкам и проблеску интеллекта в глазах, мертвенный взгляд стекол своих черных очков.

— Я спрашиваю, кто тут стучит лысиной по паркету, когда я ем?

— Дергай отсюда, — угрожающе рыкнул старший, похожий на развратного мулата в широких штанах с неизбежно провисающей промежностью и толстовке с длинными рукавами. — А то пузо отобьем.

— Мальчик, — Сэм снова окинул группку агрессивно настроенных мужчин, похожих на обитателей негритянского гетто. — Я знаю, к чему ты клонишь. То, к чему ты клонишь, означает, что мне придется ронять мою еду. А если я уроню свою еду — вам будет очень плохо.

— Че?! — непонимающе вытаращил глаза старший. — Че ты мелешь?!

— Если по-простому... — Сэм покосился на сосиску и хлеб в руке. — Дергайте отсюда сами, а то я рассержусь.

— Че?! — еще сильнее вытаращился старший. — Да я тя...

— Нет, не дождетесь, — Ватанабэ осторожно отставил руку с едой и полез под полу пиджака. — Не буду едой швыряться.

— Пацаны!.. — заорал было старший, выдергивая из-за пояса дешевенький старый пистолет. С такими ходили мелкие преступники, всеми правдами и неправдами добывая классическое огнестрельное оружие. Убивало-то оно как следует. Но, увы, бандитский менталитет нашел совсем не то время, чтобы проявить себя в столице государственного объединения, без лишнего пиетета относившегося к криминалу.

Рука Ватанабэ выпорхнула из-под пиджака с внушительного вида револьвером. Аккуратный массивный барабан шевельнулся, когда направленное на агрессивного молодчика дуло изрыгнуло гром и пламя. Свинцовый шмель молниеносно ужалил бандита в ногу, разнеся ляжку и ударив в асфальт. Чувствуя, как расходятся в стороны порванные ткани, мулат оступился и с диким воплем повалился лицом в землю. Выроненный пистолет зацокал об асфальт.

Дуло револьвера уже смотрело в лоб ближайшего к вожаку преследователя, тянувшегося к поясу. Хищно алкавшая оружейной рукояти ладонь испуганно скрючилась. Остальные двое точно так же застыли на полпути, слушая жалобные крики схватившегося за ногу предводителя. В жизни не бывает, чтобы толпа злодеев бросалась на героя, не обращая внимания на жертвы в своих рядах. Реальный наглядный пример — весьма убедительное средство воздействия. В особенности на столь трусоватых особей, как бандиты.

— Не надо вредных иллюзий, — сказал Ватанабэ. — Даже при сильной отдаче я попаду.

— Я, собственно, тоже! — сбоку послышался щелчок открываемой дверцы, и вслед за дулом пистолета наружу выглянул Аксель. Если с непонятным толстяком еще можно было тягаться, попробовать достать, то прикрытый дверью рыжеголовый совсем не оставлял шансов. Как неудачно, что он тоже был с пушкой. Один бы он ее против четверых не достал, расклад-то знакомый... А вот теперь сковывающее руки преимущество потеряно.

— Значит, так, засранцы, — убедившись, что до них дошло, продолжил Сэм. — Оружие на землю, разворачиваетесь и уезжаете. Подранка вашего здесь оставите. Пусть посидит.

Они оказались послушны. Оружие медленно вытекло из-за поясов и осторожно опустилось на землю. Разгибаясь, тот из бандитов, что стоял ближе к Ватанабэ, прошипел сквозь зубы:

— Я тя найду, жирный.

— Ищи-свищи, — повел стволом револьвера в сторону машины Сэм. — Кыш.

Под жалобные просьбы раненого не бросать его на произвол неизвестных троица поспешно откланялась. Забравшись в машину, они медленно дали задний ход, скрываясь из виду.

— Ура, — коротко сказал Сэм, откусывая внушительный кусок от бутерброда, сохраненного ценой кровавой лужицы на асфальте. Подстреленный все скулил, пытаясь унять хлеставшую из развороченной ноги струйку красного. Убрав револьвер, Ватанабэ шагнул к подранку. — Хватит стенать.

Толстяк запихнул в рот остатки бутерброда и, оттянув одной рукой за волосы голову мулата, кулаком другой коротко, без замаха, ударил в челюсть. Стоны и причитания мгновенно стихли. Раненый обмяк и отпустил рану. Ухватив бессознательное тело за шкирку, Ватанабэ поволок его с проезжей части.

— И как это понимать? — философским тоном спросил он у Акселя, виновато прячущего пистолет под сиденье.

— Да как-то... — смущенно отозвался волосатик, почесывая прикрытую банданой макушку. — Так вышло...

— Вышло, проворчал Сэм, отряхивая руки и отходя от истекавшего кровью мулата. — А если б не успел?

— А нефиг доверять мне ответственные задания, — огрызнулся Аксель.

— Детишки-то хоть целы?

— Да вроде, — водитель-убегатель заглянул в салон. — Целы.

— Ну и хорошо, — Ватанабэ уже был у машины. — Иди, вызывай полицию. А то мало ли, вдруг еще не вызвали.

— Угу, — буркнул Аксель, направив недовольные стопы к закусочной, из дверей которой выглядывали перепуганные лица посетителей и хозяев.

Сэм проворно плюхнулся на водительское сиденье.

— Здорово, парочка! — помахал он рукой за спину.

— Зд-дравствуйте, Ватанабэ-сан, — вежливо поздоровалась Инори, чувствуя, как зубы так и норовят постучать от страха. Учики промолчал.

— Ничего так первый день на новом месте, а? — спросил толстяк, заводя машину. — Поедем-ка мы от греха подальше. Пусть Аксель сам разбирается. И с полицией, и с женой. А вам пора в общежитие.

Циммер, осторожно разворачиваясь, поехал прочь от перекрестка, на углу которого все еще лежал раненый преступник.

— В-ватанабэ-сан, а что это было? — понемногу успокаиваясь, спросила Кимико.

— Это бандиты. Они в последнее время обнаглели, — ответил Сэм. — У Акселя с такими старая история.

— П-понятно, — она притихла.

В этот раз улицы проплывали за окнами не столь поспешно, не сливались в чехарду разноцветных полосок. Учики глядел на чистые, ухоженные фасады, аккуратные тротуары и мелькавшие кое-где клумбы. Меркури даже на своих окраинах держал марку лица Союза. Места, если не считать недавней погони, представились довольно уютными. Здесь не было скучных монотонных коттеджей и одноэтажных домиков, повсюду царили как минимум пятиэтажки. Но скованные бетоном, стеклом и асфальтом улицы не отталкивали. Сейчас, прогреваясь под предполуденным солнцем, они казались даже симпатичными.

Чувствуя, как угасает в крови адреналиновый пожар, юноша расслабленно выдохнул. Все обошлось. Какое счастье, что этот Ватанабэ не дал им пострадать от их с дружком безалаберности. Он заерзал на сиденье, устраиваясь поудобнее.

— Учики-кун, — тихо позвала вдруг Инори. Она вдруг назвала его "куном". Приятно.

— Что такое? — столь же тихо отозвался юноша, поворачиваясь.

— Спасибо тебе, — на щеках Кимико снова показался румянец. — Тогда, до того, как показался Ватанабэ-сан... Ты ведь собирался меня защитить?

— Э... — чувствуя, как наливаются огнем уши, он пролепетал: — Ну... Да.

— Спасибо, — повторила она. — Я очень рада.

— В-всегда пожалуйста, — запинаясь, пробормотал Отоко.