— Понятно. В общем, в терминах Демиургов основная несущая частота или, если короче, частота несущей — примерно то же самое, что и в радиотехнике: основной ритм, с который согласуются все части психоматрицы и внешних эффекторов Демиурга. Вроде как непрестанные щелчки метронома, служащие для синхронизации процессов в разных подсистемах. В обычном режиме частота несущей подбирается так, что сознание Демиурга воспринимает окружающий мир с нормальной скоростью. Но если частоту изменить, Демиург, грубо говоря, начинает гораздо быстрее или медленнее думать. Или, если угодно, окружающий мир для него пропорционально замедляется или ускоряется. Вы меня понимаете, дэйя?
Фуоко кивнула.
— Хорошо. Как я уже сказал, складывается впечатление, что мы находимся в чем-то наподобие виртуальности. Вы ведь сказали, что паладары забрали мой труп? Ну, надеюсь, у них, хотя бы у Стораса-атары, хватит ума кремировать его, никому не показывая... — Юно вымученно улыбнулся. — Наши сознания — вернее, мое точно, а ваше под вопросом — перенесены на какой-то иной носитель, вероятно, построенный по похожему принципу. Если частота несущей носителя или же виртуальности, смотря как все построено, слишком велика, субъективно время для нас идет гораздо быстрее, чем для реального мира. У нас проходит два дня, "снаружи" — лишь один, иначе говоря. Впрочем, здесь вы просто могли прийти в себя не сразу после того, как потеряли сознание в реальности. Не имея с ней связи, мы не можем проверить ни одну из гипотез. Вопрос в том, откуда Арасиномэ, или что там за ним стоит, умеет так хорошо работать с человеческим сознанием. Дэйя, за восемь декад, что я занимался глупостями на Могерате, я не имел доступа к материалам Демиургов. Возможно, Карина-атара рассказала вам о свежих гипотезах?
— Ну да! — Фуоко с энтузиазмом кивнула, чувствуя, что в ней снова просыпается живой интерес, заметно приугасший после свалки в деревне и последующего то ли бегства, то ли организованного отступления. — У паладаров есть гипотеза, что Арасиномэ каким-то образом связан с Демиургом по имени Брагата. То, что я слышала раньше, и видения Мэя, и моя одежда, — она дернула за свою узкую юбку, — и эсперанто в его Игре — все сходится. Какой-то ег-гипедский культурный контекст, ходер! Ой, извините.
— Ничего страшного, я еще и не так ругался в последнюю декаду. Значит, Арасиномэ напрямую связан с неким Демиургом. Хм... Тогда многое становится понятным. Мне нужно подумать в одиночестве, дэйя. И я прогуляюсь по окрестностям минут на десять, проверю одну гипотезу. Пока отдохните. Или попытайтесь что-то еще выяснить у аборигенов, если они вдруг появятся.
Юно встал и вышел из избы, захлопнув за собой дверь. Фуоко поплотнее закуталась в шаль и посмотрела на своего гвардейца у двери. Тот, казалось, даже не заметил, что мимо него кто-то только что прошел. Его бесстрастная физиономия с правильными чертами оставалась совершенно каменной. Впрочем, заметив ее взгляд, он пошевелился.
— Поммощщь? — использовал он ровно треть словаря, который за прошедшее время Фуоко сумела вбить в головы своей гвардии. Оставшиеся два слова — "хрошшоо" и "плоххоо" к ситуации не подходили. Девушка прикинула, не стоит ли попытаться выяснить у него что-нибудь насчет "библиотеки в замке", но отказалась от идеи. Все-таки неприятно чувствовать себя полной идиоткой, одно неуклюжее слово которой способно бросить людей на копья или совершить еще что-то настолько же глупое. Вот ведь навязалась на голову "личная гвардия"...
— Ne, — коротко откликнулась она. По крайней мере, "да" и "нет" в местном диалекте произносились так же, как в паладарском эсперанто. Гвардеец молча поклонился и снова замер неподвижно. Итак, если рассуждать логически...
Актив: она добилась на свою голову, чего хотела — оказалась в мире Арасиномэ, Брагаты или кого там еще. Контакт. Полноценный контакт. Есть существа, предположительно разумные, выглядящие как люди и настроенные по отношению к ней дружелюбно. Или больше, чем дружелюбно — даже "принцессой" называют.
Пассив: блуждание по глухим лесам и средневековым деревням с дебильным населением — вовсе не тот контакт, какого она ожидала. Библиотека и тот дед за столом (ее пробил новый приступ дрожи от одного воспоминания о живом трупе) остаются недоступными. Связь с реальностью утрачена полностью, ночной мир и канал, связывающий с Киром, полностью недоступны. Что делать дальше, абсолютно непонятно, и еще за ними гонятся (или уже отстали?) какие-то непонятные солдаты из средневековья, твердо намеренные их перебить. Во время спешного отступления из деревни Юно упоминал, что его уже убивали дважды, и каждый раз он приходил в себя на той же деревенской площади в окружении той же толпы безмозглых пассивных крестьян. Что случится, если убьют саму Фуоко? Может, то же самое, а может, и что похуже — вплоть до настоящей смерти.
Что делать? Видимо, пробиваться к библиотеке в надежде, что там найдутся какие-то ответы или даже способ связаться с кем-то более разумным. Говорил же некий голос про ошибку в лингвистическом модуле — значит, другие как минимум существуют. Еда не требуется, усталость проходит, какая-никакая защита есть. И даже проводник нарисовался — при условии, конечно, что не сбежит по дороге с перепугу. Так чего ждать? Куда там Юно запропастился?
Ее взгляд упал на жезл, прислоненный к стене за дальним краем лавки. Она уже однажды потеряла его в деревне и потом еще раз, в раздражении выбросив в кусты во время перемещения по лесу, но он каждый раз волшебным образом появлялся вновь. Девушка спустила ноги на пол, дотянулась до него и начала пристально рассматривать, на сей раз стараясь не упустить ни одной детали.
Золотистый металл, прочный и легкий, ногтю не поддается, так что не золото и, скорее всего, даже не золотой сплав. Но для определенности продолжим называть золотым. Собачья (или шакалья, поскольку остромордая) голова в качестве навершия проработана в самых мельчайших деталях, шерсть кажется натуральной, чуть оскаленные клыки отблескивают белым, в бездонно-синих камнях глаз не отражается ни единой искры. Древко сверху донизу покрыто сложным орнаментом из извивающихся растительных лоз, в которых тут и там проглядывают чуть светящиеся синие камешки-ягоды. Расщепленный нижний конец торчит двумя острыми клинками, без труда снимающими стружки с дерева, сделанными из все того же золотистого металла. Жезл хорошо лежит в руке, позволяя с равным удобством орудовать и клинками, и собачьей башкой в качестве палицы. Интересная вещица. С учетом ее упорного нежелания оставлять хозяйку, наверное, что-то важное, но что? Девушка пару раз взмахнула штуковиной в воздухе, проверяя баланс, и внезапно перед ней неярко вспыхнуло. Она невольно зажмурилась, а когда открыла глаза, в двух шагах стоял еще один гвардеец — почти точная копия тех, что уже сопровождали ее.
— Ни венис, реджидино. Доймениир, — произнес он, опускаясь на одно колено и укладывая на землю свой короткий меч.
Девушка захлопала глазами, потом глянула на того, что стоял у двери все с тем же непроницаемо-каменным лицом. Нифига себе... Откуда он взялся? Неужто она жезлом вызвала? Нужно поаккуратнее с ним обращаться.
— Ожидай снаружи, — сказала она, лихорадочно пытаясь вспомнить соответствующие слова и тыкая пальцем в сторону двери. — Atendi... э-э...
Стоящий у двери бросил короткое слово, которое девушка не смогла разобрать. Новоприбывший (новосконденсировавшийся?) мужик выпрямился одним слитным гибким движением, сунул меч за пояс набедренной повязки и вышел за дверь, размеренно шагая. Фуоко обдало волной прохладного воздуха, и на сей раз ее пробила такая мощная дрожь, что зубы отчетливо лязгнули. Она снова плотно закуталась в шаль, размышляя, где бы найти нормальную одежду. Этак недолго и простуду схватить! Интересно, можно ли здесь вообще заработать болезнь, если даже глаз сам по себе вылечился? И куда делся Юно?
Жезл мешал, и девушка поставила его на пол, осторожно прислонив к стене, чтобы ненароком не совершить еще какое-нибудь чудо. Шорох рядом заставил ее инстинктивно отпрянуть. Мальчишка, оказывается, уже слез со своей любимой печи и на корточках сидел рядом с лавкой, сжавшись в небольшой комочек и глядя на Фуоко большим блестящими глазами. Ух ты, храбрец! На его месте сама она забилась бы еще дальше, чтобы ненароком не заметили странные люди с мечами, появляющиеся прямо из воздуха.
— Эстос млуварума? — тихо спросил он.
— Что? — машинально переспросила та. — Извини, не понимаю. Ne komprenis.
Мальчишка протянул робкую худую лапку, просунул пальцы под шаль и дотронулся до ее пальцев. Потом он порскнул обратно к печи, запрыгнул на нее прямо с пола, словно обезьянка, и снова зарылся в тряпки. Фуоко машинально вытянула руку в его сторону — и замерла. На нее словно уронили теплую мягкую перину, закрыв с макушки до пяток. Холод внезапно кончился, и нагретый летний воздух окутал тело, забираясь под шаль, сразу ставшую жаркой и неудобной. Девушка неуверенно сбросила ее. Ощущение тепла не исчезало. Фуоко соскочила с лавки и просеменила по избе, прислушиваясь к ощущениям, но неожиданное лето проходить не собиралось. В мутное окошко по-прежнему сочился мутный серый свет, но теперь он казался не угрюмым и депрессивным, а вполне себе обычным. Ну, пасмурно и пасмурно. Из-под тряпья на печке за ней по-прежнему наблюдали блестящие мальчишечьи глаза.
— Dankon, — неуверенно сказала девушка. — Спасибо, — на всякий случай добавила она. Ну ничего себе! Мальчишка, никак, волшебник? Нужно срочно сообщить Юно, что неожиданный персонаж совсем не так прост, как кажется. Только бы не сбежал... Она дернулась в сторону двери и чуть не свалилась, когда плотно обхватывающая ноги юбка в очередной раз помешала сделать нормальный шаг. Ходить она позволяла лишь мелкими семенящими шажками. Зашипев сквозь зубы и стараясь не думать, какого бы модельера убить за такой фасончик, Фуоко подхватила жезл и вспорола ткань между ног от ступней до бедер. Подумав пару секунд, она откромсала ткань по окружности, окончательно превратив ее в мини-юбку, тесную, но в пределах разумного. Под конец из-за неловкого движения один из клинков жезла дернулся и полоснул ее по бедру, и она замерла, с ужасом ожидая боли и потока крови. Однако на коже не осталось даже царапины. Изумленно пощупав абсолютно целую и невредимую ногу, она проверила одно из лезвий пальцем, потом осторожно провела им по запястью. Ничего. Окончательно осмелев, она с силой полоснула себя по предплечью — и жезл отказался ее резать и на сей раз, хотя тут же исправно снял стружку с многострадальной скамьи. О как. Ну и ладно. Чудеса так чудеса.
Положив жезл на лавку, Фуоко обернула торс откромсанным куском ткани, затянув его узлом между грудями и превратив в некое подобие топа, после чего задумалась. Развяжется ведь! Вот бы заколоть чем... Она посмотрела на узел, представляя, как хорошо на нем смотрелась бы брошка типа той, что подарил отец на день рождения — и неожиданно ткань с левой стороны груди провисла под весом увесистой блямбы. Поблескивающая золотом саламандра на фоне языков пламени безразлично смотрела на мир бесстрастными рубиновыми глазами. Брошка, та самая! Откуда она здесь? Девушка осторожно пощупала ее пальцами, потом отстегнула заколку и поднесла драгоценность к глазам. Да, та самая. Отцовский подарок. Чувствуя, что голова идет кругом, она сколола брошью узел и снова взяла в руки чудесный жезл. Стаси по-прежнему наблюдал за ней с печи, не проявляя намерения сбежать. Нет, нужно срочно звать Юно. Он старший и умный, а в одиночку так и свихнуться можно.
Толкнув дверь, она вышла во двор (страж последовал за ней) и осмотрелась. В лицо толкнул ласковый летний ветерок, в котором отчетливо прорезались травяные запахи недавнего дождя. Ее гвардия в набедренных повязках и париках расположилась во дворе кто где — у забора из горизонтальных жердей, сарая, входа в дом — в одинаковых позах: вытянувшись по струнке, словно часовые у торжественного знамени, и глядя строго перед собой. При появлении Фуоко они слегка пошевелились, обратив взгляды на нее.
— Где Юно? — спросила она в пространство. Ответом стали пустые взгляды. — Дэй Юно! — крикнула она во весь голос. — Вы где? Эй!
Подлесок под деревьями, плотной стеной окружающими дом по периметру, зашевелился, и кустов выдрался ее спутник. Свой пылающий меч он нес в руке, похоже, используя его для прокладывания пути. Вбросив клинок в хрустальные ножны, он перемахнул через жерди и приблизился.
— Мир ненастоящий, — устало сказал он. — В трех десятках метрах в стороне просто черная пустота. И стена упругая, подойти не дает. Думаю, с другой стороны тропы то же самое. Нас направляют, дэйя, вот только не знаю, куда. Ну что, вы отдохнули? Готовы двигаться дальше? Кстати, вижу, вы переделали одежду? Да уж, — он усмехнулся, — курсы кройки и шитья вы явно не посещали.
— Как-то не сложилось, — в тон ему откликнулась девушка. — Дэй Юно, я больше не мерзну. А вы?
— Для меня с самого начала температура была в самый раз, и сейчас никаких изменений не чувствую. Что-то случилось?
— Ага. Тот мальчик, Стаси — он меня о чем-то спросил, потом дотронулся — и стало тепло. И еще я жезлом махнула, и новый дядька с мечом сгустился прямо из воздуха. И еще брошка появилась внезапно, вот, — она ткнула пальцем себя в грудь. — Совсем такая же, как папа подарил.
— Погодите, дэйя, не тараторьте. Мой кваре хотя и неплох, но не настолько. Давайте по порядку... кстати, о какой брошке вы говорите?
— Ну вот же! — Фуоко нетерпеливо стукнула пальцем по золотой саламандре. — Я узел заколола, чтобы не развязывался.
Юно странно посмотрел на нее, потом протянул руку и коснулся брошки пальцем.
— Дэйя Фуоко, — терпеливым тоном сказал он, — я не вижу и не чувствую ничего, кроме обычной ткани. Вы точно уверены, что она чем-то заколота?
— Ну... да, — Фуоко растерянно провела подушечкой пальца по саламандре. — Я же ее отлично вижу. И ощущаю. Она же тяжелая и твердая!
— Вот еще новость... — пробормотал Юно. — Похоже, что мы еще и мир по-разному воспринимаем. Теперь придется каждую важную деталь обсуждать явно, не полагаясь на глаза. Раз уж зашла речь — что видите вы? Как дом выглядит?
— Невысокий, однокомнатный. Из деревянных бревен. Окошко узенькое, слюдой закрыто. Внутри печка. Крыша острая, из досок, на коньке какая-то деревянная птица приколочена. А вы?
— И дом из бревен, и крыша острая, но крыта черепицей, зато окно пустое, без слюды. Птицы нет. Так... Интересно, что еще важного мы успели увидеть по-разному?
— Но... — Фуоко растерянно посмотрела по сторонам. — Как такое возможно?
— Очень просто. Наши органы чувств здесь воспринимают лишь то, что нам транслируют. Мы как бы смотрим кино, только не факт, что в одном зале. Иногда картинка может совпадать, иногда нет.
— А, я поняла! На Арене тоже каждый в своем терминале сидит и свое видит, хотя все вместе играют.
— Где сидит?
— На Арене. Ну да, вы же не знаете. Паладары придумали, как людей к виртуальности подключать. Люди в специальные терминалы залезают и играют в... разные глупости, — она поспешно отогнала кольнувшее воспоминание о позорном проигрыше Оронзо, — а паладары энергоплазму в телах исследуют. Риса... Карина сказала, что Арасиномэ постепенно поглощает людей, и нужно обязательно понимать, что энергоплазма с нами делает.
