Гарри Поттер и Путь Силы

Невилл всплеснул руками:

— Да как ты не понимаешь! Я с ней сижу на тех парах, когда у нас смежные занятия с Гриффиндором.

Прищурив глаза, негромко спрашиваю:

— Хочешь сказать, что они посмели угрожать МНЕ? — в конце фразы я сорвался на странное шипение.

Лонгботтом отшатнулся, но меня уже понесло.

Рассказав про девочку, Невилл с трепетом, что было довольно странно в данной ситуации, смотрел на то как Гарри, осознав всю сложность ситуации, пришел в ярость:

— Хочешь сказать, что они посмели угрожать МНЕ?

Мальчик от неожиданности отшатнулся в сторону, а вокруг Гарри начал подниматься черный вихрь, эпицентром которого был Поттер:

— Они решили, что могут сравниться со мной? Смогут мной манипулировать? Я никогда не позволю собой управлять! Мерзкий оплот грязнокровок и любителей маглов!

Невилл всей своей душой почувствовал, что ему необходимо докричаться до Гарри. Попытка подойти к другу была обречена на провал. Непонятный черный вихрь не давал приблизиться к Гарри, и Лонгботтом вспомнил про то, как стал учеником Поттера.

— Гарри, а ты уверен в этом ритуале?

— Мне уже называть тебя Учителем?..

— Учитель! Очнитесь! Да приди же ты в себя!

Черный вихрь вдруг опал темными хлопьями, и Гарри упал на колени, сжав голову руками и судорожно дыша. Лонгботтом подошел было ближе, когда Поттер глухо произнес:

— Не надо, Нев. Спасибо, что вытащил меня. А теперь иди на занятия.

— Но...

— Я сказал тебе идти на занятия!

Мессия грустно вздохнул:

— Да, Учитель.

Гарри

Сидя на пыльном полу, я пытался придти в себя. Что. Это. Было? Взгляд упал на простыню, одну из тех, что закрывали мебель в этом классе. Подняв взгляд, я увидел зеркало. И отражение в нем.

— Твою мать...

Высокая фигура мужчины в черной мантии с капюшоном, которое закрывает лицо. Лишь красные глаза полыхают в его тени. Фигура протягивает руку, в которой зажата палочка и чертит в воздухе буквы: Д А М Б Л Д О Р

Перевожу взгляд на надпись на зеркале:

"Я показываю то, что когда-то было правдой, но стало забыто"

— Зеркало правды?

Встаю с колен и подхожу ближе. Мужчина в зеркале остается неподвижен. Но вот в чем загвоздка. Палочка в его руке знакома мне. Потому что это — моя палочка.

Тринадцатая глава.

В гостиной барсуков было тихо. Здесь всегда царила атмосфера тишины и спокойствия. После ужина дети спокойно заходили в гостиную и расходились по спальням, а некоторые оставались сидеть на уютных креслах и диванах, обсуждая самые разные темы. Барсуки жили одной дружной семьей, а их декан — Помона Спраут — была готова на все, чтобы её "малыши" ни в чем не нуждались. После того, как в начале учебного года женщина поссорилась с деканом львов, барсуки стали настороженно относиться к гриффиндорцам и, глядя на Лонгботтома, который общался с Поттером и спокойно разговаривал со змеями, пересмотрели свои взгляды. Если раньше их факультет был на стороне Гриффиндора, то теперь положение дел изменилось. Помону этот факт очень радовал. Женщина была счастлива, что её барсуки стали более жесткими. Факультет становился именно таким, каким он был во времена Основателей. Таким, каким был описан в одной из старых книг, которая теперь хранилась на одной из дальних полок в Запретной Секции.

В те давние времена, когда Хогвартсу было лишь несколько десятилетий, под знаменем Хельги Пуффендуй собирались безумно жестокие к врагам и так же безумно преданные друзьям волшебники. Не смотря на то, что многие из этих магов были индивидуалистами, при угрозе кому-либо с их факультета, они объединялись и сметали противника безудержной волной. Теперь, спустя столько лет, Спраут видела, что былое величие её факультета начало пробуждаться. Благодаря Невиллу. И Гарри. Если говорить про последнего, то декан барсуков испытывала странное чувство гордости за мальчика. Буквально спустя месяц после распределения он смог расположить к себе почти всех преподавателей. Кроме Снейпа, но и тот был более благосклонен к юному Поттеру, чем ожидалось от ярого ненавистника Джеймса Поттера.

Помона, видя, что Поттер возится с Мессией, решила немного помочь тому, кто напоминал ей Темного Лорда. Женщина взяла из библиотеки ту самую книгу, где, кроме характеристики Пуффендуя, были также описаны и другие факультеты. Ей показалось правильным, если Золотой Мальчик узнает, что на самом деле представляет из себя его факультет. Пригласив к себе Невилла, она отдала ему книгу, попросив никому не говорить про неё. Лонгботтом, только вернувшийся в гостиную, после случая в заброшенном кабинете был рад возможности отвлечься от своих проблем и мыслей. Он не пошел в тот день на занятия, сославшись на головную боль. Мальчик был сильно встревожен поведением Гарри и еще больше — своей реакцией. Желание подчиниться приказу Гарри боролось в нем с ненавистью к любому, кто посмел бы ему указывать. Любому. Но почему-то сам Поттер в эту категорию не входил.

Лишь сидя в гостиной, он понял, что смог легко солгать, чего раньше в принципе не подумал бы сделать. Просидев весь вечер в кресле возле камина с книжкой в обнимку, Лонгботтом пытался вспомнить тот момент, когда он изменился. И вспомнил. Все стало иначе, когда он протянул руку Гарри и попросил стать его другом. Тогда все и началось. А потом, после этих тренировок... Мальчик, хмурясь, пытался понять, как именно они могли так повлиять на его характер. Но не смог. Тогда, чтобы отвлечься, он открыл книгу и как будто попал в другой мир. Всю ночь он перелистывал страницы, с упоением вчитываясь в каждую строку. То, каким Хогвартс был много столетий назад и каким он стал сейчас... Это было, будто небо и земля. Мессия с удивлением узнал, что Гриффиндор был факультетом берсерков и стихийников, причем в современном мире ни одних, ни других уже практически не было. Но что более интересно — львы не были самым дружным факультетом. Гриффиндорцы все время спорили друг с другом, дрались и вели себя по отношению ко всем очень агрессивно. Это был факультет ярости, гнева и азарта. Прирожденные охотники и хищники, которых влечет лишь новая цель и победа. Когда Невилл прочитал эти строки, то был ошеломлен. И на этом факультете его хотели видеть?

Взъерошив волосы, Мессия пролистал вперед и прочитал про свой факультет. После того, как новая информация вновь перевернула его мир, мальчик с облегчением выдохнул — он был доволен характеристикой Пуффендуя. Но потом любопытство подняло голову, и Невилл решил найти описание факультета воронов, на котором учился Гарри. Найдя его, Лонгботтом внимательно прочитал текст на желтых от времени страницах и недоуменно моргнул. Характеристика была неверной. Равенкло был обителью ученых, чьей целью были эксперименты и опыты. Оттуда выходили всегда сильные маги-отшельники, которые делали открытия во всех областях магии и нередко открывали новые. Они славились спокойным характером, хотя, если их отвлечь, то могли устроить небольшой Апокалипсис в пределах сотни метров. Кроме науки и знаний, их ничего не интересовало.

Невилл

Этого не может быть! Вновь читаю строки и убеждаюсь, что понял все правильно. Но... как так? Перевернув страницу, цепляюсь взглядом за строку:

...Бывали случаи, что Равенкло факультет выбирали те, кто спрятаться хотел от глаз чьих-то. Каждый Ворон — сила в себе, именно про них сказано: "один в поле воин", Ровена тщательно оберегает право детей своих на самосовершенствование. Лишь те, кто змеи хитрее и делу преданнее, чем барсук, могут с азартом своим совладать и не позволить ярости вырваться из оков разума.

Прочитав странные строки еще раз, я вдруг понял, что упустил кое-что из виду. Слизерин. Я, поддавшись современному мнению об этом факультете, проигнорировал описание этого дома. Пролистав книгу, нахожу нужные строки и вчитываюсь в них.

— Не может быть! — не выдержав, издаю истеричный смешок, а потом беру под контроль эмоции. Как учил он. — Значит, вот кто ты, Гарри Поттер.

Описание подходило почти идеально. С одним НО. Слизеринцы никогда и никого не брали на обучение. Прирожденные лидеры, боевые маги, среди них были как Темные, так и Светлые магистры Магии. Со своей жаждой знаний они могли соперничать с равенкловцами, а жестокостью на поле боя с пуффендуйцами. Их ярость была сравнима с гневом гриффиндорцев. Как, впрочем, и азарт. С этого факультета выходили действительно маги ужасающей мощи, ревностно, как драконы, охраняющие то, что принадлежало им, и не терпящие неповиновения.

Когда я осознал то, что прочитал, у меня возник вопрос. Нет, то, что Гарри — истинный слизеринец, — понятно без слов. Но вот от кого он прячется? К тому же, я был озадачен тем, как факультеты Хогвартса деградировали. От былой мощи не осталось и следа. Лишь Слизерин еще удержал небольшую долю своих традиций, за что был заклеймен "гадюшником" и "прибежищем темных магов".

Вскочив с кресла, я заметался по уютной гостиной. Я мгновенно забыл про легкую тень обиды на него, за такое поведение. Теперь я знал, что Поттер ведет себя так потому, что он истинный слизеринец. Стоило лишь смириться и попытаться пробиться в ту группу близких для Гарри людей, чтобы суметь вовремя помочь ему при необходимости. И плевать, что это выглядит, как попытка подмазаться к сильному. Так и должно быть. Тем более Гарри сам как-то сказал, что суть более слабого — в подчинении более сильному и в стремлении достичь его могущества, чтобы самому стать силой. Достичь Учителя я хочу, но лишь для того, чтобы идти следом и, как тень, уничтожать по его слову. Усмехнувшись, понимаю, что из уст одиннадцатилетнего ребенка это звучит как бред. Но что самое интересное, я сам до этого додумался и не сменю свою точку зрения. Еще три месяца назад я бы и не помыслил о подобном. Я был слаб. А теперь буду силой. Тем более, если верить книге, то пуффендуйцы скорее похожи на преданных цепных псов, которые ласковы только с хозяином и его семьей. А раз я принадлежу этому дому, то стану этим цепным псом.

Я должен рассказать обо всем Гарри. Он обязательно должен прочитать эту книгу. Тогда он, может быть, наконец-то расскажет мне о своих планах. Они должны быть поистине грандиозны. И даже если он захочет изменить мир, я лишь буду идти рядом, расчищая ему путь и наслаждаясь криками врагов. В голове мелькнула идиотская мысль, что, наверное, так же думали и последователи Темного Лорда, идя за ним. Странно... Почему я не чувствую ненависти к Волдеморту? Лишь восхищение. А ведь он погрузил в кому моих родителей с бабушкой и родителей Гарри, а потом чуть не убил нас обоих. Может быть, это потому, что они не умерли? И почему Волдеморт так поступил? Он не убил их, а лишь обезвредил, но вот меня хотел убить. Чем ребенок был опаснее пяти взрослых магов? И почему я выжил, а он нет? Может, спросить у Гарри? Его вроде бы сильно заинтересовала история Темного Лорда...

Да, так и сделаю. А сейчас пора спать, завтра я поговорю с Учителем и надеюсь, что он мне все расскажет.

Гарри

Тот случай с зеркалом не выходил у меня из головы. Всю ночь я размышлял над увиденным и уже за завтраком окончательно пришел к удручающим выводам. Моя палочка в руках того мага говорила о том, что это я. В будущем или прошлом? Неважно. Важно то, что Я предупреждал себя о том, что Дамблдор является тем, кого стоит опасаться. Хоть мои ощущения и так предупреждали меня об этом, но после того, как я окончательно убедился в своих догадках, моя паранойя разрослась до необычайных размеров.

Также я пришел к выводу, что немного погорячился предыдущим вечером и, быстро поев, решил подождать появления Невилла. Так как извиняться я не собирался, то решил просто продолжить общение как ни в чем не бывало. Лишаться такого ценного последователя, как Золотой Мальчик Дамблдора, не хотелось. Быстро перекусив, жду, пока Мессия доест и направится в сторону выхода. Но Невилл вновь удивил меня, когда с решительным видом подошел ко столу Равенкло. Улыбнувшись одной из своих самых дружелюбных улыбкок, я поприветствовал ученика:

— Как прошел вчерашний день?

— Познавательно, — хмыкнул Лонгботтом, чем удивил меня, так как раньше я не замечал за ним ничего подобного. — Мне необходимо с тобой поговорить.

— Дежавю...

— Что? — удивленно спросил Нев, чем насмешил меня.

— Идем. Надеюсь, это будет немного иной разговор, а не как вчера.

Выйдя из Большого Зала, мы направились в уже знакомый кабинет. Плюсом этого помещения было отсутствие портретов и шпион старика не мог за нами проследить. Сев в учительское кресло, я расслабился и, крутя в пальцах палочку, приготовился слушать. Невилл навернул по помещению пару кругов. Замерев напротив меня, он достал из сумки какую-то старую книгу и, отдав её мне, начал говорить:

— Эту книгу мне дала Помона, — я в удивлении приподнял бровь. — Там говорится о том, какими должны быть факультеты. И я...

Тру переносицу и с легким раздражением, прошу:

— Не мямли. Соберись и скажи прямо.

Пуффендуец глубоко вздохнул, как будто собирался надолго задержать дыхание, и произнес:

— Я знаю, что ты — слизеринец! Ты просто прячешься на факультете Равенкло от кого-то. А я... Вот, — с этими словами он забрал у меня свою книгу и, порывшись в ней с полминуты, показал мне текст на одной из страниц: — Тут написано про Пуффендуй. Прочитай, прошу.

Хмыкнув, игнорирую щенячий взгляд и углубляюсь в чтение. Но как только я начал читать, то понял, что уже знаю содержимое этой книги. Смутно, но я помнил, о чем она. Правда, это касалось только Слизерина. Что за однобокость в знаниях? Прочитав про барсуков, я подавил ликующую улыбку. Теперь Мессия Альбуса в моих руках.

— То есть вы выбираете круг людей, которым будете верны до конца, не смотря ни на что?

— Да, — улыбнулся ученик и с тревогой спросил: — Ты мне веришь?

Откинувшись на спинку кресла, я задумчиво пробормотал:

— Возможно, но для чего ты завел этот разговор?

— Я... я хочу быть на твоей стороне. Хочу изучить ту Силу, про которую ты говоришь. Это ведь не Магия?

— Да, — согласился я. — Она похожа, но более могущественна. С ней я смогу многое.

Невилл нахмурился, что-то обдумывая, а потом произнес:

— Тогда я хочу помочь тебе осуществить свой план.

— Любой? — я хитро сощурил глаза.

— Да.

— Даже если я захочу изменить этот мир? — улыбнулся я. — Ведь изменения не проходят без потерь. Всегда будут те, кто против. В истории много примеров того, как тех, кто хотел изменить наш мир к лучшему, называли злом. И ты все равно согласен следовать за мной, Невилл?

Мальчишка просиял и твердо ответил:

— Я уже давно решил, что пойду за тобой в любом случае. Увидеть, как меняется мир и помочь с этим... что может быть лучше?

В этот момент Мессия напомнил мне Райнера. Не выдержав, я рассмеялся, на мгновение поразившись тому, как холодно прозвучал смех в заброшенном кабинете, и вкрадчиво спросил: