03 Записки дилетанта. 04

Однако допрос продолжался ещё около семи часов. Мариэль сама себе удивлялась, как в ответ на правильно заданные вопросы её память втаскивала из своих глубин множество вещей, о которых она раньше и не задумывалась.

Время на подготовку к более обтекаемым ответам не было. Малейшая пауза при ответе и её голова снова сотрясается от звонких пощёчин. Чувствуя внутри себя, что слабеет, коленки и локти стали грязными, кожа покрылась крупными мурашками, Мариэль боялась лишний раз пошевелиться, даже просто поправить причёску. Страх, дикий животный страх заполнял всё её естество, Мариэль снова и снова пыталась воздействовать на своего тюремщика, посылая ему волны страсти, обольщения и похоти. Чувствуя, что это бесполезно, отчаянье появилось и медленно разрасталось, он больше не реагировал. Рассматривая Мариэль как какое-то мерзкое насекомое.

В конце допроса ещё один вошедший в самом начале аграф с равнодушными рыбьими глазами, всё время простоявший молча, как какой-то из самого низкого слоя общества нищенке, бросил ей чьи-то старые ношенные вещи. Которые Мариэль тут же надела на себя, внутренне содрогаясь от жалости к себе и брезгливости, кажется, этот уродливый бесформенный балахон даже не почистили. А до неё в нём как минимум умерла парочка аграфов. Настолько материал был засаленный и грязный, собственная нейросеть не смогла даже опознать, что это такое, во что она оделась, естественно никаких управляющих интерфейсов не появилось. Функции автоматического преобразования одежды по фигуре, самоочистка и прочие удобные технологические дополнения, отсутствовали.

Мариэль к тому времени уже успела сообразить, что она находится на поверхности планеты в какой-то из затерянных Аграфских колоний, по странному стечению обстоятельств очень давно потерявшей связь с метрополией. Как ни слабы были её познания в истории, она знала только одну такую группу, хоть про неё и не принято было говорить, но все знали, однажды 360 миллионов аграфов ушли навсегда из империи и с тех пор их следы теряются в неизвестности.

— Ты, наверное, Селариэль, лидер ушедших? — Сама, удивившись собственной смелости спросила Мариэль.

Лицо ведущего допрос исказилось, стало жутким и некрасивым, — Я рад, что моё имя ещё помнят в империи Аграф. Наверно вы, проклятые ожидали, что мы все тут передохнем, — добавил он странную фразу о проклятых.

Уведите эту женщину отсюда, — скомандовал Селариэль. Сказав напоследок, — Завтра допрос продолжится.

Не сопротивляясь трём конвоирам, Мариэль позволила провести себя в отдельное помещение, которое было оборудовано незадвигающейся кроватью, грубым ручным умывальником, совмещённым с туалетом и маленьким столиком, на котором стояла еда. При её виде, Мариэль чуть не стошнило.

Цветом, видом и запахом пища больше напоминала отходы жизнедеятельности, чем собственно хоть какое-то, даже самое экзотическое блюдо. Конвоир только хмыкнул, снисходительно пояснив, что другой пищи не будет, он может унести это, но в любом случае, когда Мариэль проголодается, ей будет снова предложено это блюдо. Других тут не бывает. У колонии есть определённые трудности с производством продуктов питания, благодаря вам, проклятым. Мариэль, слушая гневный монолог, сжалась от страха, кажется конвоир с трудом удержал себя от того, чтобы её ударить.

Дверь захлопнулась с противным метрическим лязгом. Оставшись наконец одна, Мариэль расплакалась. Её сумочка косметичка где-то потерялась, как теперь прикажете поддерживать подобающий внешний вид и привлекать к себе мужское внимание? Добавлял плохого настроения надетый старый, много раз чиненый, грязный, бесформенный балахон, в котором нечего думать обольстить хоть кого-то и добиться этим послабления в режиме, а когда решится её дальнейшая судьба, абсолютно неизвестно.

Эти странные аграфы, почему-то называющие её проклятой, ей вообще мало что сказали, больше спрашивали, а когда она попробовала сначала пригрозить своими влиятельными родственниками, а потом попытаться предложить за себя хороший выкуп, только дружно рассмеялись. Мариэль стала анализировать, правильнее сказать — на нейросети самостоятельно загорелся запрос пиктограмма. Провести анализ обстановки и выдать рекомендации к действию?

По результатам анализа вышло, если раскидать все вопросы по полкам получается — треть вопросов была про Сплотов, но о них Мариэль почти ничего не знала, сплоты ей крайне редко встречались и какую роль они играют в современном Содружестве, ей было неизвестно. Треть вопросов была про Белега, тоже ещё одна странность. Почему так заинтересовал того, кто вёл допрос — Селариэля, лидера изгнанников, простой капитан дальней разведки. Остальные вопросы, заданные за несколько часов, были обо всём сразу и какой-то единой линии там не прослеживалось. Порой просто просили уточнить информацию, порой вещи, о которых она могла рассказывать часами — напротив, не вызывали никакого интереса и задавался следующий вопрос.

Неизвестность и неопределённость, что может быть хуже для привлекательной женщины, которая поссорившись с капитаном решила для себя больше никогда не связываться с дальней разведкой, думая, что это самое худшее, что может быть в жизни красивой и молодой женщины, легла в медицинскую капсулу, а пришла в себя находясь в таком странном месте.

Учитель.

После одного из повторяющихся допросов Мариэль, если бы не встроенные часы, не могла бы сказать точно, сколько уже прошло дней, настолько они слились в одну сплошную и серую полосу. Не меньше четырёх дней прошло, когда к ней в камеру зашёл тот самый аграф с рыбьими глазами, которого она запомнила, как того, кто дал ей одежду. Допросы к тому времени стали почти формальностью и Мариэль всё чаще с ужасом задумывалась, что с ней будет, когда расскажет всё, что знает и станет дальше неинтересна своим тюремщикам. Ни одного доброго или ласкового слова от проводящих допрос за это время, она так и не услышала.

Бесцеремонно усевшись на жёсткой кровати, которую за это время тюремщики даже не подумали заменить на что-то более подходящее и комфортное, гость уставился на стоящую в дальнем углу камеры и беспомощно сжавшуюся Мариэль.

— Меня зовут Каринтир, — наконец сказал этот аграф, который почему-то пугал Мариэль до дрожи в коленях.

Он присутствовал при всех допросах, но ни разу не задал ни одного вопроса. По сути и голос то его Мариэль услышала в первый раз, он оказался на редкость звучным и приятным. Именно так говорят в высшем обществе. Правильно расставляя тональность, чётко выговаривая слова, акцентируя внимание паузами и уделяя большое значение сказанному. На мгновение среди беспросветного мрака, окружающего Мариэль в последнее время, дохнуло чем-то родным и приятным.

Каринтир усмехнулся, наблюдая за робко улыбнувшейся ему Мариэль. — Скажи мне, женщина, что это за такой странный приём, я его раньше не встречал и даже не догадывался, что такое возможно.

Тут же Мариэль почувствовала жаркую волну неги и сладострастия, исходящую от Каринтира. Которая, впрочем, сразу же прекратилась.

— Я говорю именно об этой пси возможности, уточнил он, чтобы не было недопонимания. Тут же опять короткая волна желания, как очищающий ветерок проскочила в помещении.

Мариэль лихорадочно думала, но ведь эта ментальная способность совершенно не влияет на женщин, как же ему удалось мало того, что так быстро разобраться, освоить, но и преобразовать это тайное знание.

Каринтир, видимо от желания похвастаться, а вовсе не потому, что хотел дать пленнице возможность собраться с мыслями, сказал, — Задала ты мне задачку, женщина. Я пару дней разбирал это ментальное воздействие на составные части, пока не подобрал к нему ключик и смог улучшить этот приём.

Тут новая накатившая волна желаний пришла настолько сильная, что Мариэль с трудом устояла на ногах. Чуть не застонав от вожделения, она еле смогла удержать себя в руках и немедленно не броситься в ноги к этому аграфу с рыбьими глазами, с желанием исполнить любое его повеление, ведь в этом заключается её единственное счастье.

Оглушительная пощёчина привела её в чувство. Ладошки болели от впившихся ногтей, когда она изо всех сил стискивала свои кулачки, чтобы удержаться на месте. Уже привыкнув за последнее время к такому обращению, Мариэль только коротко спросила.

-За что?

Каринтир даже не смутился. — За то, моя девочка, а я тебя на две с лишним тысячи лет старше и поэтому имею право так тебя называть, что прежде, чем изучать такие опасные вещи по попыткам манипулирования собеседником, надо сначала научиться ставить пси щиты, чтобы однажды самой не оказаться в роли жертвы. Смотри мне в глаза, — неожиданно властно и жёстко он приказал совсем преставшей что-либо соображать Мариэль.

Она послушно посмотрела, глаза превратились в колодец куда она падала, на какое-то мгновение чужие глаза заполнили собой весь мир, послышалось заунывное бормотание, которое кажется продолжалось всего лишь миг. Когда Мариэль рывком пришла в себя, внутренние часы нейросети показывали, что прошло 6 часов реального времени.

Голова была лёгкой, мысли на удивление чёткими и ясными.

— Что вы со мной сделали? — задала она вопрос Каринтиру, заметно уставшему, чтобы он там не делал пока она была без сознания, а сейчас пока она приходит в себя, с аппетитом уплетающему её кашу.

Впервые Мариэль смогла без брезгливости посмотреть на это местное, дурно пахнущее произведение кулинарного искусства, не менявшееся утром, в обед и вечером. Конвоир равнодушно приносил кашу, и так же равнодушно, спустя полчаса забирал полную тарелку, к которой Мариэль не могла заставить себя притронутся, хотя последние два дня голод стал уже совсем невыносимым.

Каринтир с удовольствием поедая мерзко выглядевшее варево сказал, — Ты просто не умеешь пользоваться специями, вот смотри.

Кулинарная лекция растянулась на несколько минут, в течение которых голод только усиливался. Организм как будто переступил какой-то рубеж, уже не могущий поддерживать жизнедеятельность на внутренних резервах, готов был питаться даже этой гадостью. Встав с другой стороны стола и руками, забыв их даже помыть, Мариэль зачерпывала кашу и отправляла себе в рот, вкус на самом деле никуда не делся, он был ещё гадостнее, чем вид или запах, но Мариэль точно знала, теперь она может есть это, и она будет это есть, чтобы выжить и вернуться домой.

Каринтир, совершенно будничным тоном сказал, когда Мариэль насытилась и облизала тарелку,

— Я просто убрал некоторые психологические блоки у тебя в голове. И вот что я скажу тебе девочка, мы не зря называем себя свободными аграфами и решили, что лучше уйти в неизвестность, чем кланяться Сплотам. У нас такие вещи — по подавлению чужой воли и установке пси закладок, категорически неприемлемы.

— Что за блоки? — искренне удивилась Мариэль.

Каринтир, с аппетитом облизывая с пальцев остатки каши, не торопился с ответом. — Встань-ка сюда, девочка, — указал он на место рядом с ним.

Мариэль послушно встала на это место.

— А теперь вспомни, что ты делала за два года до того, как впервые увидела Селариэля, главу корпорации Нейросеть.

Как ни странно, внезапные воспоминания хлынули лавиной и чуть не погребли под собой Мариэль, она всё-таки не устояла на ногах и мягко завалилась на кровать, куда её подтолкнул Каринтир, чтобы она не упала на пол, похоже он ожидал именно такой реакции. Кажется, внутри после этого вопроса прорвало какую-то плотину, рваные, затёртые воспоминания прошлого хлынули одно за другим, они торопились встать на своё место, выстраивая целостную картину.

Мариэль вспомнила. Младший Элдариэль, у неё, оказывается, была с ним далеко не первая встреча. Пришло отчётливое воспоминание, почему же я раньше этого не помнила. Вот её лучшая подруга срочно призывает Мариэль к себе домой, потому что с ней желает встретиться очень важное лицо. Она вспомнила, как с почти такими же рыбьими глазами аграф держит её за руки и мягким обволакивающим голосом, смотря прямо в глаза рассказывает ей, что она должна сделать. На заднем фоне работающего ментопрограмиста пару раз мелькнул, теперь уже Мариэль в этом ни капли не сомневалась — младший Элдариэль.

Один раз он даже прервал сеанс гипноустановок, подошёл совсем близко, недовольно скривив лицо, мол, долго ещё они собрались эту шлюху обрабатывать. Пусть запомнит главное, ей надо попасть в постель Селариэля, уж в этом то мы ей поможем, её главная задача подсадить его на наркотики.

Мариэль расплакалась, это же была моя лучшая подруга, как только она могла на это пойти, так со мной поступить. Потом вспомнила, что именно в это время финансовое положение подруги заметно изменилось в лучшую сторону, да и сама Мариэль получила в тоже время внушительную сумму, как тогда она легкомысленно подумала — это был подарок от какого-то из тайных поклонников.

Дождавшись, пока Мариэль перестанет всхлипывать, это аграф с таким приятным и родным голосом сказал, а теперь вспомни свою последнюю встречу с младшим Элдариэлем. От новых проснувшихся воспоминаний Мариэль истерически закричала. Снова жёсткая болезненная оплеуха привела её в чувство.

Каринтир встал, он даже кивнул прощаясь, сказав напоследок. — Как же так, девочка, почему ты с такими слабенькими щитами пси зашиты посмела лезть в большую политику.

Причём чувствовалось, что он не осуждал её, а сочувствовал.

Ведь один из последних приказов младшего Элдариэля прямо толкал её на самоубийство, чтобы надёжно скрыть все следы. Он с самого начала не собирался на ней жениться, всего лишь использовал для своих планов, случайно подвернувшуюся ему красивую и глупую женщину.

Какая же я была дура, сидела и причитала Мариэль, не замечая того, что уже давно осталась в камере одна, а её нежданный посетитель давно ушёл.

На допросы её больше не вызывали, зато теперь каждый день приходил в её камеру Каринтир и занимался с Мариэль пси тренировками, показывая вещи, о возможности которых она даже не подозревала.

Что-то уже стало получаться, хотя если признаться честно, прогресс был не особо большой.

Однажды, прервав урок, Мариэль попросила рассказать о месте, в котором она оказалась. Услышанное потрясло её ещё раз, если в отношении себя, столкнувшись с неоднократной подлостью ещё можно было как-то понять высокие интересы великих семей, играющих в свои непонятные игры и делящих власть. Что значит для таких могучих сил жизнь и судьба одной женщины, когда сталкиваются интересы целых корпораций. В отношении к настолько большой группе аграфов, циничная подлость и обман выглядели особенно мерзко.

Преданные своими друзьями, что выразилось во внезапно вышедшей из строя автоматике, массово и одновременно перегоревшими Искинами. Теперь Мариэль по ходу рассказа Каринтира поняла, почему с такой бережностью аграфы немедленно унесли действующий Искин с медкапсулы. Рассказал ей Каринтир и о рептилоидах, и той безнадёжной войне, которую свободные аграфы ведут почти две тысячи лет без перерыва, постепенно проигрывая шаг за шагом, техника находится уже просто в удручающем состоянии.