Иная судьба

— Господин мой, Химари имя я получила в первый день рожденья свой, нарёк меня им ваш дед родной. Являюсь кошки духом, и служить должна вам, согласно клятве, мною данной. — Что? Мне послышалась, или она сказала, что она дух? Да ещё она дала клятву служить мне?

— Что ты имеешь в виду, говоря, что ты — дух? — Это важно выяснить, потому что, не зная собеседника, не сможешь понять, чего он хочет.

— Имею то, что я сказала. Вы демоном меня могли бы называть, иль аякаши — как хотите, спокойно мне название, могли бы выбирать. И одной природы с тем я, сражались с кем сегодня днём вы. — После этих слов, у Химари появились белые кошачьи уши и хвост.

Если бы не видел своими глазами — не поверил бы. И если бы не видел Тайзо, и, тем более, не имел бы очень тесное знакомство с его лапами. А вот Ринко на этих словах внезапно побледнела, резко села рядом со мной, обняла меня и спрятала своё лицо у меня на плече. Думаю, нужно её хоть немного успокоить... Левой рукой ещё крепче прижимаю девушку к себе, а правой начинаю поглаживать ей голову.

— Ясно... Тогда расскажи, пожалуйста, поподробнее о клятве. Когда, кому, зачем дала, и в чём её суть. Почему ты появилась только сейчас и как можешь подтвердить свои слова. — Раз тут такое дело, надо выяснить всё и сразу. Потому что находиться рядом с духом, а тем более позволить ему обрабатывать раны, не зная о его мотивах (ведь вполне возможно, что она соврала насчёт клятвы, чтобы зачем-то втереться ко мне в доверие), мне не очень-то и хочется.

— Клятву дала я лично деду вашему, как мать моя давала клана главе тогдашнему, и как до этого её мать. Века назад ваш предок, что моего в битве победил, с ним договор кровный заключил, что служение его и его детей клану вашему, в обмен на жизнь. С тех пор мы служим вам, блюдя то соглашенье. Сейчас же только я прийти смогла, ибо защитный амулет, скрывавший вас от мира, свой срок изжил и работать перестал. Сей амулет запечатал вашу душу, ауру и силу, и от мира потустороннего защищал, пока мужчиной взрослым вы не станете, и перенять ответственность за клан не сможете. Сегодня, в день шестнадцатилетия вашего, истёк на жизнь спокойную отпущенный вам срок, и вас почувствовать смогли создания иные. Отправилась я к вам, дабы рядом быть, служить и защищать, но ауру смогли свою вы от меня сокрыть, и день почти весь потратила, пытаясь я вас отыскать. К сожалению, найти вас получилось тогда, когда вы с аякаши тем столкнулись, и остановить его, не дать вас ранить не смогла. А доказательство слов своих есть у меня одно — Тут она превратилась в белую меленькую кошку — Вот оно. Надеюсь, облик сей вы узнаёте? Вы помните, как дни и ночи мы в детстве проводили, пока у дедушки своего вы жили.

А вот с этим проблема — не помню! А то, что вообще ничего — это так, мелочи... Хотя, если то, что она говорит, — правда, то мои предки хороши — это ж надо, демона победить, и выгодный договор с ним заключить. Про амулет же... Помню я его, сегодня утром снял, потому что не понравился он мне, был каким-то холодным и пустым, так что сейчас он на шкафу лежит, и, если не следила за мной давно она, то об амулете знать не должна.

— А если скажу я, что не помню я этого? Что тогда ты будешь делать, как подтвердишь слова свои? — Вот это грустная мордочка! Не знал, что кошки так умеют...

Вот Химари превратилась обратно в человека, и взгляд ей был очень печальным, и, в тот же момент, у меня на плече что-то закашлялось. Что-то? А, Ринко, и я до сих пор её же глажу! Она вон даже покраснела от смущения (а может и не от него), но вырываться не спешит. И смотрит на демоницу глазами большими, завистью и удивлением наполнены. Хоть не страхом, это хорошо. Правда, зависть откуда у неё взялась? Перевожу взгляд на Химари и вижу, что она, после превращения, оказалась голой. Затем перевожу взгляд на Ринко, потом опять на Химари...О да, причина зависти понятна, и ей является большая грудь! У Ринко ведь размер ещё лишь первый, в то время как у демоницы четвёртый точно есть. Блин, она точно дух кошки, а не суккуба? Потому что последняя роль ей бы подошла больше — ведь эта кошка не только одеваться не спешит, так ещё и приняла соблазнительную позу, выпятив свои достоинства.

— Т-т-ты бы прикрылась! Развратная кошка! — Вот странные же существа, эти девушки. Только-только моя подруга в страхе прижималась ко мне, а уже сейчас, забыв про это, претензии высказывает.

— Мой господин, грустно мне, что здесь сейчас меня не узнаёте, но я надеялась, что, показавшись в облике втором, вам вспомнить помогу я. Но предупреждал дед ваш, что амулет вам память с детства запечатал, и что вы не узнаете меня. — Амулет запечатал воспоминания о моём детстве? Интересно-интересно, а мог ли он сломаться и сработать неправильно?

— Химари, расскажи, пожалуйста, подробнее об этом. Зачем мне воспоминания запечатали, должны ли они вернуться, и если да, то что для этого нужно сделать?

— Сей амулет предназначался, чтоб в безопасном месте вас сокрыть, но слишком сильным оказался, для вас, кому тогда восьмой год пошёл, и памяти смог вас лишить. Сильнейшими узами он с вами связан был, и снять его нельзя до срока. Сейчас надеялась я, что, прекратив свою работу, он всё, что отнял, возвратит, но вижу, что напрасно я надеялась. — Это плохо. Очень плохо. Значит, остаётся надеяться, что когда-нибудь ко мне вернутся воспоминания? Или, может, кто-то мне с этим помочь сможет?

— А не было ли возможности, что амулет не откроет мне старые воспоминания, а наоборот, заблокирует новые, полученные за последние девять лет? — Надеюсь, что да, потому что тогда и решение проблемы возможно будет известно.

— Господин мой, дед ваш о возможности такой не упоминал, а почему интересуетесь вы? — Спросила она с подозрением. И это очень печально. Значит, буду придерживаться первоначального варианта действий — жить и надеяться, что память вернётся.

— Да вот так получилось, что сегодня утром я проснулся, не помня совершенно ничего. Ни имени, ни возраста, только названия предметов меня окружавших знал, да имя подруги вспомнил, и всё. — О, как удивились обе девушки. — Но то не так уж и важно, Химари, подойди сюда. — Девушка, всё ещё удивлённая неожиданной потерей мной памяти, подходит не задумываясь. Я, игнорируя слёзы и сопли (чёртова аллергия), трогаю сначала её ушки (Химари довольно замурлыкала), затем хвост, щёки, плечи, руки, талию, бёдра, и, напоследок, грудь (при этом демоница эротично простонала "Ох, господи-ин!"). И всё это под офигевшими взорами двух девушек. Да кстати, забыл пощупать грудь Ринко, надо исправить... Готово!

— Ты что творишь, извращенец! — Вот и очнулась раскрасневшаяся Кузаки и хорошенько ударила меня в челюсть. Правда, вспомнив о моих ранах, тут же покраснела сильнее и опустила глаза... И покраснела ещё сильнее — я в одних трусах, а облапывание (по-другому это не назовёшь) красивой молодой голой девушки (а тем более двух!) бесследно не проходит!

— Мне вот интересно, Химари, ты ведь аякаши? Ну или дух. Так? — Спросил я довольную (интересно, чем именно) кошку.

— Вы правы, господин мой.

— Так духи же бесплотные! Они могут проходить сквозь стены, вселяться в людей и так далее. А ты — вполне материальная, в чём я только что убедился. Даже грудь настоящая, в чём я, смотря на размер, сомневался, — Ринко в это время пробормотала "и не ты один"— Но ощущения такие же, как от груди Ринко (разве что от твоей ощущения даже лучше!). Да, не смотри на нас с таким офигевшим видом — у неё есть грудь! — Тут последовал возмущённый возглас бедной девушки, которая на этот раз сдержалась и не стала меня бить — Так что объясни мне, почему ты дух?

— Господин мой, духи бывают разные, и такие, как вы упомянули, и как я такие. Духом таким вот тот являлся, с кем бились мы сегодня, а я же из плоти и крови состою. — Вот теперь понятно. Да, я сам до этого додумался, но надо же хоть как-то смягчить новость об амнезии! К тому же, какой парень откажется от возможности пощупать ТАКУЮ девушку? — Господин мой, но сомневаетесь вы если, в материальности моей, могу я хоть всю ночь потратить, но убедить вас в телесности своей, и сделать это приятным нам обоим способом. — Вторую половину предложения она прошептала мне в ухо.

Ого, вот это намёки! Да что там, это предложение! Которым, к сожалению, я, из-за своих ран, воспользоваться не в состоянии. Лицо бесстрастным у меня, видимо, удержать не получилось, так как демоница эта (нет, точно суккуба!) улыбнулась довольно, многообещающе и предвкушающе одновременно. Но я не одинок, Ринко тоже не осталась бесстрастной и, похоже, решила заменить мне кухонную плиту — на лице её можно уже хоть яичницу жарить, хоть воду кипятить.

— Бесстыдница! Похотливая кошка! Как у тебя язык повернулся предлагать такое Юто! — Тут же накинулась на Химари Ринко. Хмм... Придумал!

— Эй, Ринко! Если Химари моя телохранительница, то ты — честехранительница? Следишь, чтобы на мою честь никто не покушался, и чтобы честь спокойна была и не вставала понапрасну? — Каюсь, не удержался от небольшой подколки. Конечно, не верх остроумия, но и этого хватило — теперь у девушки покраснело не только лицо, но и шея с ушами.

— Ю-ю-юто! Ч-ч-что ты такое говоришь! К-конечно же, я н-не... — Я ведь говорил, что мне начинает нравиться её смущать? Я ошибся, мне уже нравится это делать!

— Ладно, раз с Химари разобрались, думаю, можно и ранами моими заняться. — С этими словами я позволил девушкам разбираться с моей ногой, как с самой травмированной частью.

Да, выглядит ужасно. Такое ощущение, что мне что-то вкололи, потому что боль чувствуется слишком слабо, по сравнению с тем, что, по идее, должно быть. Ринко побелела, но продолжила помогать кошке, которая обработала рану каким-то красным порошком, с помощью палок зафиксировала так, чтобы я её не мог согнуть, и забинтовала её. С животом дела обстоят получше, там всего одна неглубокая рана, на которой виднелись разошедшиеся швы (кстати, а почему на животе рану зашили, а на ноге — нет? Я подсознательно понимаю, что так надо, но вот почему... И вообще, когда успели?). Убрали лишние нитки, посыпали порошком, зашили, ещё раз посыпали, забинтовали, перешли к груди. Вот тут я сам офигел — нечто чёрное вместо кожи! Хотя нет, не вместо, кожа тоже есть, но только по краям. А внутри круга — мясо... Судя по всему, горелое. Ох, как-то мне не хорошо, голова кружится, и тошнить начинает. Закрываю глаза, дышу ровно, вдох-выдох, вдох-выдох, вдох... Так я и сидел, пока девушки не закончили.

— Всё? — Спрашивает Ринко. Химари на это кивает, и девушка быстро куда-то убегает... Ага, в туалет — слышны рвотные звуки.

Не выдержала всё же, бедная девочка. Вообще удивительно, что она столько держалась, ведь вид продырявленного и поджаренного одноклассника, с соответствующими запахами — это слишком для неподготовленного человека, а она ещё и помогала, хоть не сильно, так как не училась с ранами работать, но помогала... Так, что-то я голоден...

— Химари, можешь принести чего-нибудь поесть?

— Ой! — Воскликнула девушка и убежала на кухню. Что такое? Надеюсь, это не то, о чём я подумал? — Господин мой, прошу простить меня, но, заботами за всеми, о кушанье забыла я, и жареным стал рис. — Ксо, мои опасения подтвердились. Ладно, переживу.

— Не страшно, мне сейчас нужно поесть хотя бы что-нибудь, так что принеси пожалуйста. — попросил я.

Девушка снова ушла на кухню, а я пытался понять, почему так спокойно реагирую. Точно что-то вкололи, иначе почему я так отношусь к своим ранам, будто они — это нормально? Да и я только узнал о существовании магии. МАГИИ! Блин, я же, наверное, должен был быть шокирован, должен негодовать, радоваться или грустить из-за её наличия в мире этом... А мне пофиг. Хотя логично, что мне от того, что магия есть? Я ей обладаю? Нет. Наверное. Магию часто применяют? Нет, судя по тому, что Ринко была в шоке. Скорее всего, она тоже о магии не знала. Так что от того знания, что магия есть, моя жизнь никак не меняется. В отличие от отключившегося амулета, и охоты духов на меня... Ну ничего, прорвёмся. А сейчас — Приятного аппетита! -Химари принесла еду, причём нам всем троим. Видимо, девушки тоже ещё не ели. О, вот и Ринко подошла... И с удивлением посмотрела на подгоревший рис. Видимо, Химари одна его готовила. Но думать на отвлечённые темы у меня не получается, потому что Ринко сейчас.... В ОДНОМ ПОЛОТЕНЦЕ! И, блин, только сейчас я заметил, что демоница всё ещё голая — до этого слишком сильно сосредоточился сначала на рассказе, а затем на своих ранах. Что-то неладное творится в нашем царстве, раз собрались за столом одним парень, в одних трусах сидящий (про бинты умолчим), и две девы молодые, одна из которых голая, а вторая в полотенце одном, и ситуация, в которой все находятся, девушек не смущает. Ладно, пофиг, когда ещё будет возможность полюбоваться на такое зрелище? И вообще, надо меньше думать, больше есть!

10 минут спустя

Вот теперь и жить можно. Хмм... Кстати...

— Ринко, а о тебе родители не волнуются? Ведь уже девять вечера, а ты после школы домой так и не заглянула.

— Юто, ты чего? Я же часто у тебя допоздна задерживаюсь, ты же знаешь, что родители уже к этому привыкли... Ой, прости, я забыла, что ты память потерял! И... Ты правда ничего не помнишь? Совсем-совсем? — Вот значит как... Интересно, какие у нас с ней отношения? А девушка снова погрустнела...

— Ну почему ничего? Я помню твоё имя, могилы родителей, а также то, что мне надо ходить в школу! Для одного дня это уже хорошо! И кстати... А почему ты в одном полотенце-то? И оно у тебя немного сползло...

— Ой! — Ринко покраснела и быстро поправила полотенце, которое уже перестало скрывать грудь... Кхм, не важно. И тут она наконец-то заметила, что Химари до сих пор голая. — Т-т-ы! Извращенка! Оденься!

— Зачем же мне одежда надетая нужна? Мне хорошо итак, к тому же, господина взор радую так я. Иль, мой господин, я не права?

— ... — Я благоразумно промолчал. Кузаки на пару секунд впала в ступор, но затем встала, подбежала к лежащей на полу юкате, и накинула её на кошку.

— Химари, нам ещё продолжать разговор, так что оденься, пожалуйста, иначе она, вместо того, чтобы слушать, последует моему примеру — будет любоваться твоим телом — и, в результате, всё пропустит. — Жаль, конечно, что мне приходится это говорить, но выживание важнее!

— Как прикажете, господин мой, терпеть эту одежду ради вас готова я. Но, если вы изменить решение своё внезапно захотите, вы мне об этом сразу же скажите, не по душе мне ограничивать себя. — С этими словами девушка оделась.

Я как-то не понял, в качестве кого служить она мне должна? Служанки? Телохранительницы? (Моё первое впечатление о ней было именно таким) Любовницы? (Именно так она себя сейчас выставляет) Или всё вместе? Спросить, конечно, можно, но что-то мне подсказывает, что точного ответа я всё равно не получу, лишь взглядом хитрым она меня наградит, и вопрос мой опошлит.

Что-ж, раз Кузаки никуда спешить не надо, я поел, а Химари — оделась, то можно и продолжить наш серьёзный разговор...