— Сверху и левее по линии моего полета приближаются десять «стервятников». Остальные спешат на помощь.
— Вижу их, Анакин. Подожди… крейсер опускает щиты возле створа! Вижу четыре, нет, шесть стартующих машин, — Оби-Ван от волнения заговорил громче.Три-истребители! И приближаются очень быстро!
Анакин улыбнулся. Наконец-то становилось интересно жить.
— Сначала три-истребители, учитель. «Стервятники» подождут.
— Согласен. Следуй за мной, возьмем их на подходе.
То есть Оби-Ван идет первым? Со взорванной контрольной левой плоскостью и Р4-узлом средней прожаренности? И жизнью Палпатина на кону!
Вот уж вряд ли.
— Никак нет, — сказал Анакин. — Я иду в лобовую. Увидимся на той стороне.
— Не суетись. Подожди, Чудак, и седьмую эскадрилью. Анакин…
Он слышал раздражение в голосе Кеноби, когда на досветовых пролетал мимо; бывший наставник никак не отвык отдавать ему распоряжения.
Не то чтобы Анакин и раньше следовал его приказам… Ни Оби-Вана, ни чьим другим.
— Прошу прощения, мы опоздали, — очищенный вокодером голос клона, чьи позывные были Чудак, прозвучал хладнокровно, как будто речь шла о заказе обеда. — Мы справа от вас. Красный-лидер. Где Красный-5?
— Анакин, встань в строй!
Но Скайуокер уже мчался навстречу истребителям Торговой федерации.
— Захожу на цель!
Знакомый вздох Оби-Вана был слышен в динамике очень ясно; Анакин абсолютно точно знал, о чем думает сейчас магистр. Да о том же, что и всегда.
Ему еще стольким вещам нужно научиться.
Улыбка исчезла на сжатых в тонкую линию губах, когда вражеские истребители зароились вокруг Скайуокера. И Анакин думал о том же, о чем думал всегда.
Поживем — увидим.
Он отдался сражению, его истребитель рисовал невероятные траектории, пушки не умолкали, а дроиды превращались в облака газа и оплавленные обломки.
Вот что он называл отдыхом.
* * *
А это Анакин Скайуокер.
Самый могущественный джедай в своем поколении. Может даже — в любом поколении. Самый быстрый. Самый сильный. Превосходный пилот. Непобедимый воин. На земле, на море, в воздухе или пространстве нет никого, кто хотя бы приблизился к его таланту. Он обладает не просто силой, не просто умением, но и решимостью: той редкой, бесценной комбинацией бесстрашия и изящества.
Он лучший во всем, что делает. Лучший из всех. И знает об этом.
Средства массовой информации называют его Героем, не знающим страха. Почему бы и нет? Чего ему бояться?
Кроме разве что…
Страх все равно живет в нем, прогрызая брешь в огненной стене, которой защищено его сердце.
Порой Анакин воображает ужас, поедающий его сердце, в виде дракона. Дети на Татуине рассказывают о драконах, которые живут внутри солнц; младшие братья этих солнечных тварей могут поселиться внутри реактора, который оживляет двигатели гоночного болида.
Но страх Анакина — дракон иного порядка. Холодный. Мертвый.
Но недостаточно мертвый.
Вскоре после того, как он стал падаваном Оби-Вана — много лет назад,незначительная миссия занесла их в мертвую систему: из тех неизмеримо старых, чьи звезды давным-давно превратились в застывшие карлики сверхсжатых металлов на долю градуса теплее абсолютного нуля. Анакин не мог вспомнить задания, но мертвую звезду едва ли сумеет когда-нибудь забыть.
Она напугала его.
«Звезды могут умереть?..»
«Так устроена вселенная, — объяснил ему Оби-Ван. — Иные говорят, что такова воля Великой силы. Все умирает. Со временем даже звезды сгорают. Вот почему джедаи ни к чему не привязываются: все тлен. Цепляться за что-то или кого-то — значит удовлетворять собственные желания вопреки Великой силе. Это путь невзгод и страданий, Анакин, джедаи не следуют ему».
Страх живет в сердце Анакина Скайуокера: дракон мертвой звезды. И древним холодным мертвым голосом нашептывает, что все должно умереть…
При свете дня его не слышно, сражение, задание, даже доклад Совету Ордена могут заставить забыть. Но по ночам…
По ночам возведенные стены начинают замерзать. Иногда трескаться.
По ночам дракон мертвой звезды порой умудряется просочиться сквозь трещины, забирается в мозг и принимается рвать мысли. Дракон шепчет о том, что Анакин потерял. И что еще потеряет.
Каждую ночь дракон напоминает ему, как он держал на руках умирающую мать, как она последние силы потратила на то, чтобы произнести: Я знала, что ты придешь за мной…
Каждую ночь дракон напоминает, что когда-нибудь он потеряет и Оби-Вана. Потеряет Падме. Или они — его.
Все умирает, Анакин Скайуокер. Со временем даже звезды сгорают.
А ответить на мертвый шепот он может лишь воспоминаниями о наставлениях Оби-Вана или Йоды.
Но порой не может вспомнить даже их.
Все умирает…
Он даже думать об этом почти не может.
А сейчас у него нет выхода: ближе друга у него не будет никогда, чем тот, кого он летит спасать. Вот почему в голосе звенит металл, когда он пытается шутить, вот почему сжимаются губы и начинает болеть ожог на правой скуле.
Верховный канцлер заменил Анакину семью: всегда рядом, всегда заботлив, всегда готов дать совет и оказать помощь. Сочувствующий, понимающий слушатель, безо всяких условий, с любовью и дружбой принимающий Анакина таким какой он есть. Джедаи никогда так не поступали. Даже Оби-Ван. Палпатину можно рассказать то, чем нельзя поделиться с учителем.
Палпатину можно рассказать даже то, чем нельзя поделиться с Падме.
А теперь Верховному канцлеру грозит опасность. И Анакин в пути, несмотря на ужас, леденящий кровь. Вот что делает его настоящим героем. Журналисты во всей Голографической сети не правы. Он знает страх, но он сильнее страха.
Он смотрит дракону в глаза и не сбавляет шага.
Если кто-то и может спасти Палпатина, так это Анакин. Потому что он уже лучший и становится еще лучше. Но осадивший стены дракон, имя которому страх, изгибается и шипит.
Потому что во вселенной, где могут умереть даже звезды, Анакин по-настоящему боится, что быть лучшим — это еще не означает быть достаточно хорошим.
Истребитель Кеноби мотало из стороны в сторону. Анакин тем временем виртуозно расправился с последним три-истребителем. Теперь им оставались лишь дроиды-"стервятники".
Целая куча дроидов-"стервятников".
— Как вам понравилось, учитель?
— Симпатично, — Оби-Ван бил из пушек по броне «стервятника», пока тот ни развалился на части. — Но мы еще не закончили.
— Тогда посмотрите!
Анакин вновь кувыркнулся и, продолжая вращение, нырнул к верхней палубе израненного крейсера Сепаратистов.
— Я прогоню их сквозь игольное ушко.
— Не надо их никуда гнать!
Радар пересчитал «стервятников» у Анакина на хвосте. Двенадцать штук.
Двенадцать.
— Первое правило Ордена о поведении в бою: выжить.
— Выхода нет, — истребитель Скайуокера соскользнул в огонь. — Спускайтесь и проредите их немножко.
Оби-Ван отжал штурвал от себя, как будто если он будет бить о стопор, то сумеет подстегнуть потрепанную машину.
— Без изысков, Р4…
Словно поврежденный дроид был способен на какой-нибудь изыск.
— Просто не дай мне развалиться.
Он погрузился в Великую силу, нащупывая подходящую нить.
— По моей команде, левый вираж… давай!
Искалеченная плоскость превратила левый вираж в неуклюжий кувырок, тем не менее пушки все же уставились в нужную сторону — поперек курса противника… вспышка-вспышка-вспышка-вспышка.
…и четыре «стервятника» стали воспоминанием.
Кеноби прорвался сквозь облако рассеивающейся плазмы, не теряя времени на облет; Анакина преследовали восемь дроидов.
А это еще что такое? Оби-Ван нахмурился.
Форма крейсера показалась знакомой.
Иголка? удивился магистр. Пожалуйста, скажите, что это шутка!
* * *
Скайуокер прогулялся в непосредственной близости от спинной обшивки крейсера. «Стервятники», преследовавшие его, мазали и выдирали из брони куски.
— Ладно, Р2, где канал?
На передний экран ему вывели топографическую схему обшивки. Прямо по курсу находился тот самый канал, в котором Оби-Ван гонял наперегонки с противником. Анакин перевалил через край. Стенки уносились назад, пока истребитель мчался к надстройке ходовой рубки. Отсюда не было видно даже миниатюрного зазора между пилонами подпорок.
С восьмеркой «стервятников» на хвосте фокус Кеноби ему не светит. И не надо.
Он и не собирался его повторять.
Засипел динамик.
— И не думай, Анакин. Слишком рискованно. Смотря для кого…
— Я пройду.
Р2-Д2 нервно просвистел согласие с магистром Кеноби.
— Не трусь, — посоветовал ему Скайуокер. — Мы раньше и не такое проделывали.
Выстрелы опять пришлись мимо, ударив по пилонам надстройки. Теперь поздно кричать: я передумал. Он связал себя обещанием. Он проведет машину сквозь щель или погибнет.
Странное дело, собственная гибель его сейчас ничуть не волновала.
— Используй Силу, — озабоченно посоветовал Кеноби. — Вообрази, что это ты проскальзываешь, и машина пойдет за тобой.
— И что мне полагается сделать? Закрыть глаза и насвистывать? — буркнул себе под нос Анакин, а громко произнес: — Вас понял. Начинаю воображать.
Визг Р2-Д2 был настолько близок к испуганно-истошному, насколько это было возможно для дро-ида. По экрану побежали сверкающие буквы:
ОТМЕНА! ОТМЕНА! ОТМЕНА!
Анакин улыбнулся.
— Неправильный ответ.
* * *
Кеноби мог лишь с раскрым ртом наблюдать, как истребитель Скайуокера, накренившись, ныряет в щель. Оби-Ван ждал, что один из пилонов снесет астродроиду купол.
Дроиды-" стервятники" сунулись следом, но оказались на пару миллиметров великоваты.
После первых двух столкновений Оби-Ван развернул пушки вниз. Маневр уклонения, вшитый в мозги дроидов, заставил их взять ниже — прямо в огненный шар, распухший перед ними.
Кеноби огляделся по сторонам и обнаружил, что Анакин закручиваeт машину в пижонскую «бочку» в знак победы. Оби-Ван последовал за Скайуокером — но без уже упоминавшихся изысков.
— Первые четыре я отдам вам, — заявил Анакин, — но восемь оставшихся — мои.
— Анакин…
— Хорошо, поделим пополам.
Крейсер остался позади, а сенсоры показывали, что седьмая эскадрилья ушла далеко вперед прямо по курсу. Пилоты-клоны были заняты, ввязавшись в такую интенсивную потасовку, что ионные следы машин казались огромным сверкающим клубком.
— У Чудака неприятности, я ему помогу!
— Не надо. Он делает свою работу. А нам нужно выполнить нашу.
— Учитель, да их сожрут заживо…
— Каждый из них с радостью отдаст свою жизнь за жизнь Палпатина. А ты обменяешь жизнь Палпатина на их?
— Нет… нет, конечно, нет, но…
— Анакин, я понимаю, ты хочешь спасти всех на свете. Как всегда. Но ты не можешь.
— Могли бы не напоминать, — обиженно бросил Скайуокер.
— Держи курс на флагман.
Не дожидаясь ответа, Кеноби выжал из двигателей полную мощность.
* * *
Анакин развернул истребитель следом за Оби-Ваном, шрам от ожога у него на лице побелел. Оби-Ван прав. Он почти всегда прав.
Тебе не спасти всех на свете.
Тело матери у него на руках, окровавленное и безвольное…
Заплывшие от побоев веки с трудом пытаются приподняться…
Шевеление распухших губ…
Я знала, что ты придешь за мной… всегда знала… Я скучала…
Вот что бывает, когда кто-то хорош недостаточно.
И подобное может в любой миг повториться. Где угодно. Если он опоздает на несколько минут. Если позволит себе на секунду отвлечься. Если окажется слабее, чем нужно.
В любой миг. Где угодно.
Но не здесь и не сейчас.
Он заставил образ матери утонуть в подсознании.
Время приниматься за работу.
Они промчались сквозь битву, уклоняясь от выстрелов и турболазерных ударов, обогнули крейсер, прячась от сенсоров и радаров противника. До флагмана оставалось несколько десятков километров, когда дорогу им, стреляя на поражение, заступила пара три-истребителей.
Засветился индикатор, предупреждающе взвизгнул Р2.
— Ракеты!
Сам Анакин не слишком встревожился: два истребителя у него на хвосте составляли превосходный тандем. Ракетам недоставало изощренных электронных мозгов, которыми обладали дроиды-пилоты; чтобы не допустить столкновения, одна была нацелена на левый двигатель, вторая — на правый. Быстрая «бочка» запутает им вектора.
Что и произошло в безмолвном огненном цветке.
Оби-Вану повезло гораздо меньше. Ракеты, мишенью которых были его досветовые двигатели, шли не совсем синхронно бок о бок, и в данном случае переворот через плоскость скорее навредит, а в лучшем случае окажется бесполезным. Вместо нее Кеноби запустил тормозную установку, сбрасывая мощность верхних двигателей и роняя машину ниже к планете. Первая ракета обогнала истребитель и затерялась в орбитальном сражении.
Самонаводящаяся ракета прошла достаточно близко, чтобы сработали датчики, и взорвалась, осыпав машину дождем мелких обломков. Истребитель пролетел сквозь облако — а шрапнель потянулась следом за ним.
Маленькие серебристые шарики впились под шкуру машины, разделились и выпустили паучьи лапки, которые вгрызлись во внешнюю броню истребителя, вскрыли ее, обнажив многочисленные соединения и узлы.
Вот тут и возникла проблема.
— Я подбит, — в голосе Оби-Вана звучало скорее раздражение, чем тревога. — Я подбит.
— Вижу, — Анакин подлетел ближе. — Дроиды-пильщики. Я насчитал пятерых.
— Выбирайся отсюда, Анакин. Ты ничего не сможешь сделать.
— Я вас не оставлю, учитель.
Из-под миниатюрных челюстей роботов-пильщиков летела серебристая пыль.
— Задание, Анакин! Доберись до флагмана! Освободи канцлера!
— Только с вами, — процедил Скайуокер сквозь зубы.
Один из крохотных диверсантов пристроился возле кабины, примериваясь к Р4, второй облюбовал нос машины, третий трудился над гидравликой на брюхе истребителя. Оставшаяся парочка увлеченно жевала левую плоскость.
— Мне ты ничем не поможешь, — Оби-Ван все еще сохранял достойное рыцаря Ордена хладнокровие. — Они разваливают управление.
— С этим я справлюсь, — Анакин пристроился в метре от плоскости соседа.На старт… — пробормотал он, — внимание…
И выстрелом из правой пушки снес двух дроидов со стабилизатора, превратив их в расплавленный металл. Вместе с остальной плоскостью. Анакин сказал:
