| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Я знаю, что уничтожая могилы наших предков, мы жертвуем памятью, — продолжал мальчик. — И поэтому первым Залом, который я выбрал, чтобы разрушить, будет склеп моих родных. Я хочу помнить родителей как людей, а не воинов! Я хочу помнить их с любовью, а не с ненавистью! А сейчас пойдёмте со мной! — он повысил голос, подаваясь вперед, чтобы его услышали в каждом углу собрания. — Я покажу вам, каким будет символ нашего единства. Вы идёте со мной?
— Мы с тобой! — отозвались Молодые.
Нильд спрыгнул вниз и зашагал по центральному проходу.
— Так пойдёмте! Пойдёмте!
Мальчики и девочки спускались и шли за ним, возбуждёно шумя. Оби-Ван и Сериза следовали за всеми, на их лицах были улыбки.
— Нильд всегда способен объединить нас, — с волнением сказала девочка.
Толпа последовала за Нильдом в сектор даанов, где огромный Зал Памяти стоял у большого зеркально-голубого озера. Низкое чёрное строение висело на репульсорах, закрывая почти всю поверхность воды.
Ребята из Группы Нильда уже вывезли каменные надгробия на небольших спидерах и сбросили их в большую кучу.
Мават подозвал Нильда жестом, как только все собрались, и прошептал ему:
— Они в целости и сохранности. — Я не в курсе, ты хочешь оставить их себе или нет?
Оби-Ван посмотрел на каменные надгробия и увидел имя Микао, выбитое на одном из них, с датами рождения и смерти. Рядом была плита с именем Лейдры. Это были родители Нильда.
Тот смотрел вниз, на надгробия.
— Я рад, что ты сохранил их, — прошептал он Мавату.
Оби-Ван и Сериза в замешательстве переглянулись. Сможет ли Нильд подтвердить своё решение сейчас, когда он видит последнее, что осталось от его родителей?
Нильд погладил золотой шарик и включил изображение. Появилась голографическая фигура его отца, одетая в броню и потрясающая бластером.
— Я — Микао, сын Теранди из Гарта в Северной стране, — заговорила голограмма.
Нильд повернул включатель голограммы своей матери, Лейдры. Появилась высокая женщина с такими же тёмными, как у Нильда, глазами.
— Я — Лейдра, жена Mикао, дочь Пеи из Квадри, — начала говорить она.
Два голоса заглушали друг друга. До Оби-Вана долетали обрывки фраз о выигранных сражениях, о погибших предках и сожженных деревнях…
Нильд поднял лучевой бурав. Теперь толпа собралась вокруг него. Лицо мальчика озарилось решимостью, когда он повернулся к надгробию своего отца
— Я был ещё ребенком, когда жестокие мелидийцы захватили Гарт и погнали наших людей в лагеря, — говорил Микао. — Было…
Нильд надавил на камень своим резаком и разбил надгробие на куски. Голограмма распалась, мигнула бликами и исчезла.
Оставался только голос матери.
— А моему сыну Нильду, моему сокровищу, моей надежде, я оставляю свою любовь и мою негасимую ненависть к гнусным мелидийцам…
Голос Лейдры пресёкся, когда Нильд разбил и её надгробие. Голограмма задрожала, потом исчезла. Жесткий звук бурава наполнил воздух. Каменное крошево и электронная начинка разлетались в разные стороны, попадали Нильду по рукам и царапали их до крови. Он, казалось, не чувствовал этого. Он работал своим инструментом до тех пор, пока надгробия родителей не превратились в мелкие куски щебня.
— Теперь они ушли навсегда, — шепнула Сериза. Оби-Ван увидел слёзы на её глазах.
Нильд повернулся к ним, вытирая рукавом пот со лба. Кровь из ран на руках, смешалась с грязью, покрывавшей его лицо. Мальчик наклонился, поднял осколок камня и повертел его в пальцах.
— Остатки этих камней пойдут на новые дома. Чтобы мелидийцы и дааны жили вместе в мире! — крикнул он. — Сегодня начинается новая история!
Толпа откликнулась волной возбужденных голосов. Многие ребята поспешили в Зал, чтобы помочь разобрать его. Другие подбирали куски камня и шумно радовались.
Оби-Ван стоял около Нильда и Серизы. Он чувствовал, что сейчас вершится история. И он помог ей свершиться.
Он не жалел о том, что оставил путь джедая. Он был дома, со своими.
4.
Куай-Гон был в своей комнате, когда получил сообщение о том, что должен немедленно предстать перед Советом. Вероятнее всего, его вызывали, чтобы он дал объяснения по поводу случившегося с Оби-Ваном.
Он поднимался наверх с невесёлыми мыслями. Он вернулся в Храм, чтобы обрести покой, а вместо этого переживал свою беду снова и снова.
Разумеется, на запрос Совета надо отвечать. Быть джедаем — это признавать, что твои возможности ограничены…
В Совет входили самые мудрые и прославленные мастера. И если они хотели услышать от Куай-Гона подробности, он был обязан рассказать всё, как есть. Куай-Гон вошёл в Зал Совета. Это было высокое помещение на верху одной из башен Храма; занимало оно целый этаж. Из больших окон — от пола до потолка — открывался вид на крыши и шпили исполинских зданий Столицы. Облака за окном пламенели оранжевым светом в лучах восходящего солнца.
Куай-Гон встал в центре зала, почтительно поклонился и замер в ожидании. С чего они начнут? Возможно, Мэйс Винду, чьи темные глаза могли прожечь насквозь, как горящие угли, потребует сообщить причину, по которой он бросил тринадцатилетнего мальчика в самой пекле войны? Или Саэсие Тийн проворчит, что все поступки Куай-Гона подчинены порывам импульсивного, но щедрого сердца? Его вызывали для отчёта гораздо чаще, чем других рыцарей, так что ему не составляло труда угадать, что может сказать каждый из членов Совета.
Йода начал первым.
— Сюда мы вызвали вас по причине весьма непростой и важной очень. В тайне сохранить нужно это. Кражи одну за другой обнаружили мы.
Эта новость вывела Куай-Гона из замкнутого круга мыслей. Такого поворота он не ожидал.
— Здесь, в Храме?
Йода кивнул:
— Огорчительно это, о таком деле сообщать. Украдены вещи малоценные, но серьёзное очень дело это. Несовместимо с Кодексом джедая такое.
— Совет считает, что это дело рук кого-нибудь из учеников? — спросил Куай-Гон, нахмурившись. Подобные происшествия были в Храме делом неслыханным.
— Не знаем этого мы, — ответил Йода.
— Если дети тут ни при чём, тогда, значит, кто-то посторонний нашёл способ проникнуть в Храм. Так или иначе, но нельзя оставить вопрос без внимания, — добавил Мэйс Винду. — Надо проверить обе возможности.
Он привычным жестом соединил длинные красивые пальцы рук.
— Вот почему мы вызвали тебя, Куай-Гон. Нам нужно провести негласное расследование. Не хочется беспокоить малышей или спугнуть вора. Мы поручаем это дело тебе.
— Работать с Таллой будете, — продолжил Йода. — Видеть не может она, это так. Но при ней остались её способности замечательные.
Куай-Гон кивнул. Он был согласен с Йодой: интуиция и ум Таллы были хорошо известны.
— Кражи могут казаться пустяковыми, — предупредил Мэйс Винду. — Но порой небольшая неприятность перерастает в куда более серьёзную. Так или иначе, угроза реальна. Будь осторожен.
— Да, я слышала, — сказала Талла, когда Куай-Гон навестил её. — Утром у меня был Йода, разбудил плохими новостями. Не лучшее начало дня.
На губах Таллы появилась ироничная полуулыбка, которую Куай-Гон знал хорошо. Они вместе начинали учиться в Храме.
Талла всегда привлекала внимание. Сильная и красивая, с кожей цвета тёмного мёда, прекрасным разрезом зеленовато-золотистых глаз, острая на язычок, она сбивала спесь с любого задиры, даже когда была шестилетней девочкой.
А теперь, когда Куай-Гон смотрел на её незрячие глаза, на белый шрам от левой брови до подбородка, его сердце сжималось от боли. Талла по-прежнему оставалась всё такой же красивой, но было горько видеть, как тяжело она пострадала.
— Я слышал, что вчера к тебе приходили целители, — сказал он.
— Да, Йода и по этому поводу тоже приходил взглянуть на меня. Хотел убедиться, что я хорошо себя чувствую, — ответила женщина. В уголке её губ снова появилась полуулыбка. — Вчера мне сказали, что я никогда больше не буду видеть.
От этого известия ноги у Куай-Гона подкосились, и он опустился на стул рядом с ней. Хорошо, что она не могла видеть боль на его лице.
— Мне очень жаль…
Он, как и Талла, надеялся, что целители на Корусканте помогут ей восстановить зрение.
Она пожала плечами.
— Йода приходил, чтобы я приняла участие в расследовании. Думаю, он поручил мне это дело, чтобы я отвлеклась.
— Если тебе не хочется им заниматься, я могу найти другого напарника, — сказал Куай-Гон. — Совет не будет против.
Она похлопала его по руке и взялась за чайник.
— Нет, Куай. Йода прав, как всегда. И если в Храме происходит что-то неладное, я хочу помочь. Выпьешь чаю? — она потрогала чайник. — Ещё горячий.
— Позволь, я сам, — быстро сказал он.
— Нет уж, — отрезала джедай. — Я должна всё делать сама. Если мы будем работать вместе, ты должен это понимать.
Куай-Гон кивнул, потом сообразил, что она не видит этого знака согласия. Нужно было привыкнуть к этой новой Талле. Пускай она не видит глазами, но другие возможности её восприятия сейчас обострены, как никогда.
— Хорошо, — сказал он мягко. — Я с удовольствием выпью чаю.
Талла достала чашки. — Знаешь, чем я занималась в последнее время? Тренировалась. Занималась с мастерами, чтобы развить слух, обоняние и осязание. Кое-что у меня уже неплохо получается. Я даже и не представляла, какой у меня, оказывается, острый слух!
— Неужели такой же острый, как твой язык? — спросил Куай-Гон.
Она рассмеялась, поставила чашку и, поддерживая её одной рукой, другой стала наливать воду.
— А ещё Йода приготовил мне сюрприз. Неожиданный. Ты только ему не говори, что я тебе сказала. Он…
— Левее на сантиметр! — вдруг раздался сзади механический голос, не лишенный мелодичности.
Вздрогнув, Талла плеснула водой себе на руку.
— Звезды и галактики! — с досадой вскричала она.
Куай-Гон подал ей полотенце. Обернувшись, он увидел дроида, вкатившегося в комнату. Это был серебристый протокольный дроид, но, очевидно, наделённый и дополнительными функциями. На голове его были необычные сенсоры, и руки удлинены. Сейчас эти руки быстро протянулись вперёд и забрали чашку у Таллы.
— Видите, господин Талла, вы пролили чай, — сказал дроид.
— Да, пролила, потому что ты меня напугал, старая ты жестянка! — возмутилась она. — И перестань звать меня «господин Талла»!
— Да, конечно, сэр, — ответил дроид.
— Я не «сэр», я женщина! Кто здесь слепой, я или ты?
Куай-Гон с трудом удержался от смеха.
— Что это? — спросил он, кивнув на дроида.
— Как раз тот самый сюрприз Йоды, — поморщилась Талла. — Ту-Джей-Ти-Джей, этот отзывается на Ту-Джей. Персональный проводник. Считается, что он будет помогать мне по хозяйству, пока я не освоюсь. Сообщает о препятствиях, и его можно запрограммировать, чтобы он вёл меня в любом направлении.
— А что, неплохая идея, — Куай-Гон заметил, как Ту-Джей тщательно вытирает стол и вновь наполняет чаем их чашки.
— Ну, на стены я пока что не налетаю, — проворчала Талла. — Очень мило, что Йода так обо мне беспокоится, но я не привыкла, чтобы при мне постоянно кто-то был. Я даже падавана никогда не брала.
Куай Гон поднёс к губам чашку и сделал глоток. Он понимал, о чём она говорит.
После того, как его первый падаван Ксанатос разрушил всё то святое, что связывало учителя и ученика, ему тоже хотелось всегда быть одному. Одиночество было ему в радость, а не в тягость. Он предпочитал отвечать только за себя.
А потом в его жизнь вошёл Оби-Ван. И рос рядом с ним.
— Прости, Куай, — тихо сказала Талла. — Случайно вырвалось. Я знаю, как тебе не хватает Оби-Вана.
Куай-Гон осторожно поставил чашку.
— Ты просила, чтоб я не помогал тебе готовить чай… Можно теперь мне попросить, чтоб ты не говорила мне, что я, по твоему мнению, должен чувствовать?
— Ну, может быть, ты сам не знаешь, что скучаешь по нему, — сказала Талла. — Но ты скучаешь.
В раздражении Куай-Гон встал.
— Ты забыла, что он натворил? Угнал истребитель, чтобы уничтожить те дефлекторные башни. Если бы он выстрелил, ты бы погибла на Мелдиде-Даан!
— О, у тебя появился новый талант? Теперь ты видишь, что было бы, если бы… Может пригодиться.
Куай-Гон остановился перед ней.
— Он бы снова угнал корабль, если бы я его не остановил. Он хотел бросить нас на той планете, и мы бы оттуда не выбрались!
Талла ногой пододвинула стул в его сторону.
— Да сядь ты. Я не вижу тебя, но ты начинаешь действовать мне на нервы. Если я не сержусь на Оби-Вана, почему ты всё время обвиняешь его? В конце концов, речь идёт о моей жизни.
Куай-Гон не стал садиться, но и не ушёл. Талла наклонила голову, пытаясь ощутить его настроение.
— Это было суровое испытание, — сказала она спокойно. — Ты делал по-своему, а Оби-Ван — по-своему. У меня такое впечатление, что только ты один и продолжаешь его обвинять. Он же ещё мальчик, Куай. Не забывай об этом.
Куай-Гон молчал. Снова он сам завёл этот разговор об Оби-Ване… А он не хотел говорить о своём падаване ни с Таллой, ни тем более с Йодой. Никто не знал, сколько душевных сил он вложил в этого мальчика за это краткое время. Никто не знал, как горько переживал он уход Оби-Вана.
— Может, лучше поговорим о нашем расследовании? — сказал он наконец. — Сейчас это самое важное, а мы попусту тратим время.
— Верно, — Талла кивнула. — Думаю, Совет прав: нельзя относиться к этому как к пустяку. Опасность есть наверняка.
— Итак, с чего мы начнём? — спросил он, усаживаясь на свой стул. — У тебя есть какие-нибудь идеи?
— Одна из краж немного сужает поле нашего поиска, — заметила джедай. — Пропали некоторые записи об учениках. Надо посмотреть, кто обращался к каталогу Храма. Если не знаешь, с чего начать, то начнём с того, что выглядит наиболее очевидным.
5.
Оби-Ван закрепил бластер и проверил, на месте ли в ножнах вибронож. Он получил сведения о не подчинившихся новой власти в мелидийском секторе — они отказались сложить оружие.
Вместе с Серизой и Нильдом он всё еще жил в подземном укрытии Молодых, пока не было возможности найти другое жильё. Они считали, что будет нечестным жить в настоящем доме, когда у стольких людей вокруг нет крыши над головой.
Кеноби прошел в главную часть усыпальницы, где его ждала Группа Безопасности, и кивнул Дейле, своей заместительнице. Все были в сборе.
Они поднялись по приставной лестнице к решетке и выбрались на улицу. Но не прошли они и нескольких шагов, как Кеноби услышал сзади топот бегущих ног. Оглянувшись, он увидел Серизу.
— Я слышала о неподчинившихся, — сказала она, застёгивая на бегу тёплую куртку с капюшоном. — Пойду с вами.
Мальчик покачал головой:
— Сериза, это может быть опасным.
Её зеленые глаза заблестели.
— А что, тогда, когда мы сражались, опасно не было?
— У тебя нет оружия, — сердито сказал Оби-Ван. — А могут стрелять.
— Расслабься, Оби, — хмыкнула девочка, застёгивая пряжку широкого ремня на поясе. — У меня в запасе полно «военных хитростей».
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
