Твоя апрельская ложь.

— Пошли к тебе, — я кивнул и бросил ей свою кофту. Она пусть и мокрая насквозь, но хотя бы горло от ветра закроет.

— Накинь на всякий случай, не хочу, что бы ты простудилась, — Каори так и поступила.

До дома мы почти бежали: хоть на улице и апрель, вечерний ветер не был ни теплым, ни приятным. Мне, по крайней мере. Миядзоно все так же счастливо улыбалась, просто не обращая внимания на такие мелочи.

— Чувствуй себя как дома, — оказаться в тепле было чертовски приятно, — Переодеться можешь в это. Я достал из шкафчика первые попавшиеся нормальные штаны и майку, протянув девушке, — Ничего лучше нет, прости. Чай будет готов через пару минут.

Несмотря на то, что это первый человек, которого я пустил в свой дом(кроме Цубаки и Реты, естественно), никакого дискомфорта я не чувствовал. Казалось, эта девушка создает уют одним своим присутствием.

По-быстрому накидав печенья и заварив чай, я поднялся на этаж выше.

— Ты живешь один? — лучше не стало. Да, теперь майка не прилипала к телу — зато она оказалась чуть ли не размер меньше нужного, так что особой разницы не было.

— Угу. Отец приезжает довольно редко, но платит за дом и покрывает все бытовые расходы, так что это не страшно, — на самом деле не так уж и редко — стабильно раз в полгода — но мое понимание слова 'редко' несколько отличается от понимания других людей.

Мы устроились в креслах в музыкальной комнате — уже неделю я из нее почти не вылезал, так что она была наиболее обжитой и чистой из всех. А еще... Твою мать.

В стекло постучали. Дело в том, что окна этой и моей комнаты выходят на окна Цубаки, живущей в доме напротив. И сейчас она как раз открыла занавески, наверняка услышав наши голоса...

— Ой, а я и не знала, что вы соседи. Привет, Цубаки-чан! — Каори. Сидит в моей комнате. В моей майке. С мокрой головой и полотенцем на ней. Кажется, кому-то сейчас будет больно, и этот кто-то — я.

— Ты все не так поняла, Цубаки! Ничего не было! — Миядзоно весело усмехнулась моим словам. Вот все ведь понимает, и наслаждается конфузом. Это такой способ досадить Рете или она просто получает удовольствие даже от таких ситуаций? И все равно злится на нее не получалось.

— Вот как? И что же именно я поняла не правильно? — если бы взглядом можно было сжечь, я бы уже развеялся пеплом. Прекрасно понимаю — никто не любит, когда подсиживают друзья. А выглядит все так, будто я пытаюсь увести девушку у Ватари.

— Агх... Просто забей, ничего не было, — я судорожно думал, что бы сказать. В голову ничего не приходило. — Эм... Хочешь чаю?

Девушка смерила меня взглядом и одним сильным движением захлопнула шторы. Ладно, могло быть и хуже.

К счастью, начало дня перед выступлением прошло без форс-мажоров. Пришли в концертный зал за стандартные два часа, переоделись, перекусили взятыми загодя донатами — сладкое снимает стресс. Не то, что бы он был — даже после двухлетнего перерыва это было куда привычнее чем сидеть в зале, да и мелодию я выучил наизусть. Вообще, ноты для аккомпаниатора не были запрещены, но это дурной тон. Если уж участвуешь в турнире, то будь так добр, выучи свою партию наизусть.

Каори же такие мелочи, казалось, вообще не волновали. Хотя, с ее отношением к итогам...

— Как тебе мое платье? В первый раз надеваю, — классическое длинное белое платье. Шло оно ей отлично, как и вообще все, что она одевает. Боги, да на ней даже мешок будет смотреться как дорогое платье.

— Тебе очень идет. Туфли хорошо подходят к украшениям. Мне нравится, — конкурс серьезный, так что из бижутерии была только сиреневая заколка.

— Спасибо. Играем... — ну надо же, она слегка покраснела. Я оборвал фразу на середине.

— Никаких планов, Каори. Чистая импровизация — твой конек. Не беспокойся, я подстроюсь, — ну, в крайнем случае придется выдумывать что-то на ходу. Сложно, но не невозможно. Вряд ли получится что-то великолепное, но я тут на вторых ролях и вообще фон.

— Это я и хотела предложить. Взорвем сцену? — наши взгляды встретились, и я не выдержал, сорвавшись на нервный смешок. За ним последовал еще один, а потом мы захохотали. Надрывая глотки, до слез из глаз и удивленных лиц остальных конкурсантов.

Впервые я веселился перед выступлением. И знаете что? Меня это полностью устраивает.

— Следующая — номер четырнадцать, Каори Миядзоно. Ваше время выходить на сцену.

— Пошли! — мы кивнули друг другу и поднялись со скамейки.

'Помни, Косей, главное — результат. Все остальное не имеет значения'.

Перед глазами встало лицо Саки. Ее первый и самый главный урок, который буквально въелся в пальцы.

Вот только плевать я хотел на ее уроки.

Золотой свет прожекторов ослеплял. Легкий шум зала напоминал морской бриз. Отсюда, с пиковой точки, зал казался бесконечным. Ноги одеревенели — странно, раньше такого не было. Впрочем, один взгляд на Каори вернул все на свои места.

Я ведь сам согласился ей аккомпанировать. А значит — отступать поздно.

Первым препятствием стал слишком высокий стул. Все пианисты передо мной были взрослыми профессионалами, так что он был настроен слишком низко. Пересобрать — слишком много времени и испорченный выход. А значит...

Я одним движением ноги отодвинул его в сторону. Никто не запрещает играть стоя. Да, это сложнее — но я могу это сделать. Нет причин тратить время.

Один кивок повернувшейся ко мне девушке — и пальцы лежаться на клавиши. Первое прикосновение — самое важное. Как пойдет игра? Как настроен инструмент?

— Elohim, Essaim... Elohim, Essaim, I implore you, — донеслось справа. Я не знаю, что значит эта фраза, но для девушки она явно значит много. Пусть так — каждый имеет право на свои маленькие ритуалы.

Мне не нужно смотреть на клавиши — я знаю их наизусть, и там нет ничего интересного. Первые ноты отыграны, и скрипка вот-вот подключится к мелодии.

Как ты захочешь сыграть, Каори? Мягче? Тверже? Мелодично или грубо? Яростно или спокойно? Я приму любой выбор.

Скрипка говорит за нее — изначально тихие, почти нежные звуки превращаются в звонкие, кричащие, и тут же возвращаются обратно, на лету меняясь.

Ноты летят к чертям — безжалостная импровизация не оставляет Сен-Сансу даже шанса на сохранение авторства. Аккомпанировать ей — подвиг, и я понимаю, почему моя предшественница сдалась.

Вот только я — не она. Нет нужды четко блюсти ноты, Саки. Воспроизвести записанные звуки сможет и диктофон, для этого не нужно быть музыкантом.

Я закрыл глаза. Мир сжался до звуков инструмента в руках девушки. Ее скрипка ведет за собой, нужно только не мешать ей.

Мелодия изменилась — внезапно ставшие лишними ограничения нот исчезли, оставив чистую дорогу. Дорогу, по которой у меня есть проводник.

И кто тут кому аккомпанирует?

Я потерял счет времени и пришел в себя только когда мелодия кончилась. Зрители бушевали, буквально осыпая нас овациями. Правда, меня это не волновало, в голове билась только одна мысль. 'Хотел бы я играя видеть ее лицо, а не спину'.

А в следующий миг Каори стала заваливаться назад. К счастью, нас разделяло всего пара шагов, так что я успел подхватить ее.

Не знаю, что за кретин из обслуживающего персонала забыл перенастроить кресло, но спасибо ему за это. Так получилось, что я схватил падающую Каори за правую руку. Мозг будто покрыла ледяная корка — пульса не было.

— ВРАЧА, БЫСТРО! — зрители, видимо, ничего не поняли. Я предельно мягко уложил ее на пол, и разорвал воротник — если я хоть что-то правильно помню с медицинской подготовки, нужно облегчить приток кислорода... Или что-то такое.

Впрочем, моя дилетантская помощь уже не требовалась — медсестра, в обязательном порядке присутствующая на таких конкурсах, уже выбежала на сцену, тут же приложив ладонь к шее девушки. Точно, там ведь пульс лучше чувствуется.

— Поможешь донести в медицинский кабинет! — когда поступили четкие приказания, думать стало куда проще.

К счастью, до указанного помещения было идти всего ничего, так что уже спустя пару минут меня вышвырнули за дверь, чтобы не мешал. Я был против, но это никого не интересовало. Ладно, ее кабинет — ее правила.

Трястись от волнения я, впрочем, не перестал. Спустя какое-то время, даже близко не скажу какое: для меня все слилось в промежутки между ударами нервно барабанящих о стену пальцев, из кабинета вышла медсестра.

— Еще сидишь тут? Можешь идти домой, ничего страшного не случилось, простой обморок, — узел, в который сжался живот, ослаб. К сожалению, совсем немного.

— Я уйду только после того, как поговорю со своей солисткой, — если я просто так уйду, то не смогу даже смотреть на свое отражение, не то что в глаза Каори.

— Здание закрывают в одиннадцать часов ночи, если твоя девушка не придёт в себя раньше, ее переправят в городской госпиталь, откуда тебя все равно выгонят. Не трепи себе нервы и уходи домой, — значит, как минимум до одиннадцати убрать меня отсюда права не имеют. Отлично.

— Спасибо за заботу, — посмотрел на бейджик, — Кагари-сан, но я не изменю своего решения. До закрытия еще много времени, — она вздохнула.

— Делай что хочешь, мальчик уже взрослый, — дверь закрылась.

В коридоре снова повисла тишина.

Ребят, как я понимаю, просто не пустили — иначе бы давно были здесь. Ну и ладно. В конце концов, мне есть о чем подумать.

Итак, одно я могу сказать точно — вернуться на сцену было приятно. К тому же, я впервые сыграл по-настоящему. Да, только фон и с поддержкой, но это уже что-то. Кстати говоря, интересно, сколько балов нам дали. Приз за симпатии Каори точно отхватила, но могли неслабо засудить за вольную игру.

Так, прислонившись к стене, я и ждал. Когда приехала машина медиков, уже почти заснул.

— Послушай, парень, я тебя прекрасно понимаю, но ничем помочь не могу. Посещения разрешены с семи часов утра, так что иди домой и выспись, — говорил довольно высокий мужчина средних лет весьма доброжелательным тоном. И хотя его совет действительно разумный, мне он не подходит. Если я пойду домой, то просто сойду с ума от страха за нее. Сколько бы не говорили, что все в порядке, пока не увижу — не поверю.

Смерть Саки все-таки оставила свой след, как бы мы друг к другу не относились. Помнится, когда Цубаки на тренировке сломала ногу, я с ней сидел целыми днями.

— Хорошо, Шигеру-сан. Как называется больница? — в городе три главных, и несколько небольших. Искать среди них — удовольствие небольшое.

— Госпиталь Университета Татсухара. — университетский? Странно, но может она рядом живет.

— Спасибо, Шигеру-сан. — он кивнул и потерял ко мне интерес. Все еще бессознательную Каори выкатили на лежанке, и судя по звуку погрузили в машину — к счастью, мы находились на первом этаже.

Подождав, пока звук стихнет, вышел из здания. Идти до больницы совсем недалеко, минут пятнадцать от силы. А самое хорошее в ней то, что рядом с ней всегда есть уютный парк со скамейками. Конечно, может поймать полиция, но зелень хорошо скрывает от лишних взглядов, а утром я все равно уже проснусь. Если вообще смогу заснуть.

Так все и вышло — прилег, подложив под голову сумку с вещами. Можно и на траве, но земля холодная. Ощущение, что Каори в здании рядом сильно успокаивало, несмотря на всю бессмысленность. Так, ворочаясь на жесткой деревяшке, я и заснул, поставив будильник на шесть утра.

Пробуждение было невеселым. Тело затекло, линзы прилипли к глазам, да и в целом, подозреваю, видок у меня был тот еще. Но это волновало меня сейчас меньше всего.

— Опс, — на телефоне было десять непринятых от Цубаки и два от Реты. Последний — два часа назад. Похоже, кто-то сегодня не спал. Про ребят я самым что ни на есть подлым образом забыл. Скинул СМС, что все в порядке. Кажется, при встрече мне будет больно.

— Молодой человек, вы вообще в себе? Я не говорю про то, что вы уснули в парке — хотя над этим смеется вся больница. Вы понимаете, что в семь утра юные девушки имеют странное свойство спать? — на проходной случилось неожиданное препятствие. Я, к слову, покраснел, хотя глупо было надеяться, что персонал не заметит дрыхнущего на вверенной территории подростка.

— Могу я... — мне даже не дали договорить.

— Красная линия, до конца. Ждите в коридоре, пока не позовут, раз уж не можете вести себя как нормальный человек, — ну хотя бы держать не стала. Хотя и не имеет права, в общем-то.

Ждать, в прочем, пришлось не слишком долго — около часа.

— Входи уже, герой, — та самая медсестра с проходной оказалась, видимо, ответственной за пациентов этого крыла. В любом случае, смотрела она явно одобрительно, несмотря на собственные слова.

Я послушался.

В палате было... Уютно. Большая удобная кровать, огромные окна... А еще все буквально воняло тем больничным запахом, который не выветрится никогда. Смесь хлорки и чего-то еще, непонятного, но очень противного.

— Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? — Каори сидела в постели с яркой улыбкой на лице. На меня же неожиданно навалилась робость.

— Хорошо. Я впервые упала в обморок, голова закружилась. Но у меня всегда была в какой-то степени анемия, так что все нормально, — она была одета в стандартную зеленую пижаму, на фоне которой особенно выделялись золотые волосы. — Кстати, Косей, а тебе как спалось?

У меня непроизвольно потеплели щеки.

— Не слишком. Когда тебя выписывают? — с каждой секундой неловкость нарастала.

— Завтра или послезавтра, врачи хотят провести пару тестов на всякий случай, — с души будто рухнул камень. Если и правда нет ничего серьезного...

— Спасибо за вчерашнее выступление, Каори. Оно было лучшим в моей жизни. Мы, кстати, победили, — по дороге успел посмотреть на результаты. Награждение прошло без нас, так что кубок придет по почте, скорее всего.

— Угу, — что с ней происходит? Куда делась вся жизнерадостность? — Скажи, Косей... Ты ведь не забудешь? Все эти люди, которым мы играли, они ведь не забудут нас? — на ее глазах выступили слезы.

Что-то мне окончательно перестает это нравится.

— Конечно нет. Это невозможно забыть, — я говорил чистую правду.

А затем, не выдержав, обнял ее. Не знаю, что происходит, но выдерживать ее заплаканный взгляд я просто не могу.

Как ни странно, девушка не попыталась отстранится — наоборот, еще плотнее прижалась, мелко дрожа. И вот это понравилось мне меньше всего — если ей настолько необходима поддержка, пусть даже от меня, страшно подумать, что довело ее до такого состояния.

Спустя пару минут, когда Каори перестала дрожать, я отстранился. Где бродит гребаный Ватари, когда так нужен? Это вообще не мое место. Я просто не имею права тут быть.

— Побудь со мной еще немного, — ну вот как я могу ей отказать после всего, что она для меня сделала?

Но ее доктора сегодня будет ждать тяжелый разговор. Плевать я хотел на врачебную тайну и прочие отговорки. Если она серьезно болеет... Что же, помощь никогда не бывает лишней. Я не потеряю Каори. И не важно, что ради этого придется сделать мне.

Слишком многим я ей обязан.

— Шигеру-сан, чем больна Каори?