Скс Режим бога 1-я книга

Приходя домой на Крестовском, я всегда перестраивал Айфон на домашний Wi-Fi, поскольку дом стоял в каком-то "слепом пятне" — как объяснили операторы МТС — и для интернета прием был очень "тормознутый'. А для телефонной связи мне хватало купленной для понтов "Верты". Она, с симкой МТС, работала абсолютно нормально.

-"Так..." Не до конца веря в то, что происходит, я из закладок вызвал "Яндекс" — он тут же послушно открылся. И тоже дата не указана! Набрал в поисковике: "сегодняшняя дата", открылся поиск, кликнул первую же строчку — на весь экран высветилось "Какое сегодня число и день недели? Ответ: 21 февраля 2015 года, Суббота. Ниже шла реклама какого-то банка и ссылка на соц. сети. В адресной строке название сайта: "Какое-сегодня-число.рф". Судорожно вернулся в Яндекс, набрал первое, что пришло в голову: "Схема самолет Су-35". Итог — куча сайтов, "Яндекс. Картинки: Найдено 3 тыс. картинок" — а там фотки, схемы, описания... Приехали... Второй запрос: "Курс акций Майкрософт в 2000 году" — куча сайтов... Потом почитаю — но уже вижу, что информация есть. -"Так-так-так..." — если Айфон и дальше будет работать, и если я в своем мире, а не в параллельном — то в этой игре у меня будет "режим бога"! Аллилуйя!!! Бинго!!! Я буду король мира!!! НАКОНЕЦ!!!

На возбужденную беготню по квартире, целование Айфона и судорожное выпивание воды с целью успокоиться, ушло минимум минут десять. — "Какая-то стала повышенная возбудимость..." — отметил я краем сознания. Впрочем, слишком много всего случилось за полдня. Простительно.

Ломанулся на кухню, и сверил часы с Айфоном. Кухонные показывали 14:23, Айфон — 14:22. Улыбнулся всплывшему воспоминанию, и уверенно пошел в коридор к телефону. Снял трубку и набрал 08: "Точное время 14 часов 22 минуты, точное время 14 часов 23 минуты." — сообщил мне женский голос. Айфон уже тоже показывал 14:23. -"Угу... Так-так-так..." Насколько я помню, часов в таком возрасте у меня не было. Иногда ходил с мамиными, которые она уже не носила. Желтого цвета, с коричневым кожаным ремешком — врал одноклассникам, что золотые!

-"Какой-то чушью я занимаюсь... Через четыре часа с работы придет мама, и нужно, чтобы к этому времени уже был готов план действий". Вернулся в кресло, закрыл глаза и приступил к планированию. Собственно, вся проблема состоит из двух частей: первое — это адекватно влиться в существующую действительность, не спалиться перед мамой, одноклассниками, и не завалить учебу, про которую я явно нихрена не помню. Второе — как жить дальше, и для чего? Тут вроде три основных варианта. Игра на биржах Запада, участие в первоначальном разграблении своей страны, или "Мессия спасает Россию-матушку"!

Что ж, мне за пятьдесят лет, я имею богатый, и что немаловажно — успешный опыт руководства людьми и организациями. Я знаю историю своей страны на ближайшие сорок лет. Также хорошо представляю себе историю и менталитет Востока и Запада. Более того — я знаю, как поведут себя конкретные люди и страны. Знаю, как все будет развиваться, и чем все закончится. И что самое главное — у меня есть интернет в Айфоне!

БLя... Все серьезно. Я вооружен, и очень... очень... очень опасен. Что-то как будто щелкнуло в голове и встало на своё место. Я стал совершенно спокоен, накатила холодная и злая решимость. Второй шанс на жизнь. Его не бывает, а у меня есть. И я не проиграю!..

* * *

Когда в 18:38 раздался квартирный звонок, я отправился открывать дверь во всеоружии. Вошедшая раскрасневшаяся с мороза и удивительно молодая мама сразу вручила мне тяжелую сетку с продуктами, и потянулась губами к моему лбу проверить температуру.

— Лоб не горячий, когда мерил?

— Десять минут назад, 36,8', аспирин принимал час назад — было 38'! — бодро отрапортовал я.

— Понятно, почему температуры нет. — нахмурилась мама — Что ты так на меня уставился? Отнеси сетку на кухню, и марш в кровать. В коридоре холодно, опять плохо топят. — сказала она, снимая пальто.

Я отволок сетку на кухню, попутно умилившись этому, видимо, чисто советскому изобретению для переноски продуктов! К тому же у нас в семье была специальная пластиковая рукоятка странного ярко-оранжевого цвета с выемкой под ручки сетки, которые туда вставлялись, чтобы не резать пальцы. "Надо же, и ее вспомнил!" Мама зашла на кухню и стала перегружать продукты в холодильник. В процессе этого я заметил вязанку сосисок, завернутых в серую упаковочную бумагу, стеклянную бутылку молока с крышечкой из серебряной фольги с синими полосками — остальные свертки опознать не удалось.

— Да что ты опять на меня так уставился? — рассердилась мама — Марш в кровать, я сказала! Сейчас принесу горячее молоко с маслом, и будешь пить залпом! С улыбкой я направился в спальню. Хоть и подготовился к встрече, и чувствовал себя не в пример спокойнее, чем в первые часы своего пребывания в этом времени — но первая встреча с мамой изрядно меня тревожила. Представляю себе ее реакцию, если бы я с ревом кинулся ее обнимать и причитать "Ты живая, ты живая!". Мдя. Но ЭТА мама не вызывала жалости и слез. Я увидел молодую — лет тридцати с небольшим — очень симпатичную, уверенную в себе женщину, деловую и абсолютно здоровую. К тому же, она оказалась значительно моложе меня! Ну, 'того' меня...

Следующие пять дней я имитировал лечение и медленное выздоровление. В процессе этого я за день прочитал все гуманитарные учебники, не найдя в них для себя никаких затруднений. Алгебра с геометрией заняли оставшиеся четыре дня. Эту хрень мало было прочитать — необходимо было еще и запоминать формулы и теоремы, поскольку последующее строилось на предыдущем. С физикой было значительно легче.

Отношения с мамой складывали ровно и без проблем. На эмоции меня не прорывало — я делал то, что она говорила, иногда для виду с чем-то спорил, но в целом неплохо справлялся со своей ролью. Хотя и ловил на себе пару раз ее задумчивые взгляды.

По вечерам до половины десятого мы смотрели вдвоем телевизор. Иногда удавалось посмотреть фильмы, в большинстве своем знакомые мне по 'прошлой жизни'. Особенно много их показывали 23 февраля, по случаю Дня Советской Армии и Военно-Морского Флота! Я посмотрел два: "Офицеры" и "Небесный тихоход". Скажу честно — эти фильмы видел в прошлой жизни часто, и теперь никакого интереса не испытывал — но их смотрела мама, и я вежливо составил ей компанию.

А так телевидение было на удивление убогое и неинтересное. Пробовал включать телевизор днем, но кроме документальных фильмов, классической музыки и общеобразовательных программ по второй программе, вообще ничего не было.

Искренне посмешила какая-то музыкальная передача — точнее, то, как оператор пытался придать динамику картинке играющего что-то симфонического оркестра, давая крупными планами попеременно дергающегося дирижера с палкой, трясущего прической первую скрипку, и мужика, громко бабахающего металлическими тарелками "по наводке" дирижера!

А так мы обычно досматривали программу "Время", и потом под культовую мелодию прогноза погоды, меня отправляли спать! Лежа в кровати, я еще около часа занимался построением различных планов, и потихоньку засыпал.

Однако болеть вечно было невозможно, и утром понедельника 27 февраля 1978 года я вступил в стены своей родной восемьдесят первой среднеобразовательной школы г.Ленинграда.

Надо сказать, что школа наша была восьмилеткой, и учились в ней в основном дети "гегемона". Интересы — по крайней мере, у парней — были соответствующие: погулять, покурить, пофутболить и подраться. Боже упаси — никакого алкоголя, секса, наркотиков, краж или разбоя! Все перечисленное, позднее стало достижениями истинно демократической России. А сейчас вид обычного участкового милиционера внушал школьникам "шок и трепет".

После восьмого класса девяносто процентов моих одноклассников ушли в техникумы и ПТУ, и лишь немногие, включая меня, разбрелись по другим школам — доучиваться в девятом-десятом классах. Поскольку в юном возрасте я еще не умел в полной мере скрывать свои мысли и лицемерить, то особой любовью своих "простых" одноклассников не пользовался. Настоящих друзей у меня не было — так, пара неплохих приятелей.

Что касается девочек, то одноклассницы искали внимания нашего "классного мачо" — стройного блондина Стаса Лущинина, а на мою долю оставалось немного. То есть — ха-ха — ничего... Уродом я, конечно, не был — я был хуже! Я был ребенком... То есть ростом-то я был лишь чуть ниже Лущинина, а телосложением так и покрепче — но мордаха была пухленькая, детская, да еще и с румянцем! Ну куда тут до улыбчивого белокурого красавца... К тому же, как вспоминается, я и в своем поведении недалеко от своей внешности ушел. Проявлением симпатии с мой стороны мог стать пинок портфелем под девичий зад! Куда уж тут до успеха у женщин! Так что излишнего внимания к своей персоне я не слишком опасался.

Ну что сказать о первом школьном дне новой жизни?! "Палился" я по-черному, но... Всем было откровенно пофигу... Девять десятых одноклассников я не помнил ни по именам, ни по прозвищам, ни в лицо... Перед первым уроком сел за пустую парту, из-за которой меня с возмущенными воплями прогнали какие-то две малолетние козы, под предлогом, что они тут всегда сидят. Тут же на уступленное мною место плюхнулся какой-то паршивец, и с диким гоготом послал "коз"... искать другую парту!

В итоге я сел с одним из немногих своих приятелей, которого хорошо помнил. С Димкой Чесновичем мы приятельствовали все восемь лет, но особыми друзьями не были. После восьмого класса он пошел в техникум, и последний раз мы с ним встретились в "Оптике", на Большом проспекте Петроградки, где-то через год после выпуска. Он там проходил учебную стажировку, и минут десять восторженно мне рассказывал, как "буквально вчера" подобрал какому-то мужику симпатичную металлическую оправу. Она поступила с новой партией и свободно продавалась, а мужик, помимо выбитого в кассе чека, сунул Димке в карман форменного халата червонец! Больше мы никогда не встречались...

Мы сели за одну парту, и Димка принялся рассказывал малоинтересные новости за неделю, которую я проболел. Тут в классе появился "англичашка": молодой — лет тридцати — симпатичный и модно одетый, всегда веселый Анатолий Моисеевич. Помню, у нас он проработал недолго, и посреди учебного года ушел из школы. Шепотом ходили невнятные слухи, что на него за что-то сильно нажаловались родители одной из восьмиклассниц. Слухи эти сопровождались многозначительными гримасами и закатыванием глаз. И первым делом этот "хренов ловелас" решил проверить домашнее задание, и вызвал отвечать меня.

Ну не сука?! Английский я не учил вообще. Зачем? Я его наверняка знаю лучше Моисеича — с моей-то практикой жизни в США и Канаде, а также поездкам по англоязычным странам. Он-то уж точно никогда за границей не был! Поэтому и домашнего задания я не помнил, сославшись на то, что болел. Но Моисеич, насмешливо улыбаясь, сообщил, что задавалось сделать пересказ на русском языке содержания здоровенного английского текста "Лэссон намбэ сёти севен, он пэйдж фифти найн".

Ну ладно! Открыл "лэссон намбэ сёти севен", и стал с листа пересказывать рассказ про какого-то английского чувака, который ухаживал за девушкой из богатой семьи, но сам денег не имел. Он часто гулял с этой девушкой по улице мимо витрины магазина, в которой стояла очень красивая и очень дорогая ваза. Девушка не раз останавливалась около этой витрины и восхищалась красотой вазы. Однажды девушка пригласила чувака на свой день рождения, а у того не было денег на достойный подарок. Парень не знал, что делать — и вдруг он увидел, что с витрины знакомого магазина ваза пропала. Он зашел поинтересоваться ее судьбой, и продавец ответил, что вазу только что случайно разбили, и даже еще не убрали с пола крупные осколки. И тогда чувак замыслил хитрый план! Он заплатил немного денег продавцу, и тот согласился парню помочь. На день рождения "английский комбинатор" явился к девушке без подарка, и во всеуслышание заявил, что купил в подарок в магазине ТУ вазу, и сейчас ее доставит курьер магазина. Курьер прибывает через пять минут, и торжественно несет красивую упаковочную коробку по направлению к имениннице. И тут... О ужас!.. Курьер "случайно" спотыкается, и падает, роняя коробку на пол. Расстроенные гости поднимают коробку (судьба курьера, видимо, английских джентельменов не заинтересовала) и открывают ее. А там осколки вазы — каждый из которых завернут в упаковочную бумагу!

Вот такой вот английский юмор! Видать, текст в классе мало кто перевел, поэтому слушали меня внимательно, и в классе стояла тишина. А в конце моего изложения все дружно захохотали. Моисеич посмеялся вместе со всеми, сказал, что я молодец — но не нужно было притворяться, что я не готовился. Поставил мне пятерку, и усадил на место. Чеснович восторженно толкнул меня локтем. Остальные уроки так же не представляли никакой сложности. Алгебры и геометрии сегодня не было, на физике меня не спросили, а русский, литература и география проблем не вызвали — на них я что-то успешно пару раз вякал с места, хотя оценку и не заработал. От физкультуры я и вовсе был освобожден на две недели после болезни, а поскольку она у нас была последней, то физрук отпустил меня домой.

Задания сходить в магазин я от мамы не получал, и поэтому сразу после уроков отправился домой, подводить итоги дня.

Итоги были совершенно неожиданные, и в первую очередь для меня самого. Суть в том, что Я НЕ ВОСПРИНИМАЛ ПРОИСХОДЯЩЕЕ ВСЕРЬЕЗ! То, что дома с мамой проявлялось лишь чуть-чуть — в школе проявилось в полной мере. У меня не получалось воспринимать все, что вокруг меня происходило, как НАСТОЯЩУЮ жизнь... Я видел увлекательное приключение, полусон, игру... Даже эспресс-изучение алгебры и геометрии, и принудительное "вспоминание", что такое конгруэнтность и линейная функция, не могли испортить впечатление "игры с абсолютным погружением"!

-"На самом деле — думал я, шагая домой по хорошо убранной от снега и льда улице, — в самом скором будущем это может мне создать значительные проблемы, поскольку такое "игровое" отношение приведет к некритической оценке своего и чужого поведения, а тут уже рукой подать и до серьезных ошибок."

Впрочем, что мне может угрожать? Если я сам не начну рассказывать, что внутри меня сознание меня же из будущего, то сумасшедший дом мне не грозит. Что еще? Ну, если не буду нарушать Уголовный Кодекс РСФСР, то тюрьма не грозит тоже.

Проблема может быть только одна, и она самая опасная именно в силу своей абсолютной для меня неприемлемости, а именно — прожить вторую жизнь так же бездарно, как первую. Не совершить что-то выдающееся — для людей, для своей страны, ДЛЯ СЕБЯ, наконец... Прожить не ярко, не интересно, с опасением каких-либо последствий... То есть ко второй жизни надо как раз так и относиться — без страха, без сомнений — как к приключению, которое должно стать увлекательным и захватывающим!

-"Мдя, вот и додумался: это не игра — веди себя серьезней, фигня это все, играй — и пусть будет, что будет..." Единство противоположностей, мать ее! Истина, конечно, где-то посередине.