Вечер черных звезд

— Итак, уважаемый Учитель, наш дорогой гость Микаэль и корабли под началом дорогой моей сестры Нудги и брата Хала сумели привести к Миру Изначальному средоточие зла, называемое секторальной станцией, — голос Великого окреп и звучал теперь по-деловому сухо и сдержанно. — Честь вам и хвала за то, что вы сделали! И вы нисколько не виноваты в том, что произошло. Виноват... — снова пауза, снова ожидание. — Виноват я сам.

Общий вздох.

— Да, мои дорогие. Виноват я сам. Я был слишком добр и беспечен. Я пытался донести до их умов слово Единого. Я проповедовал им. Я искренне считал, что любому разумному существу можно подарить истинный свет добра и счастья. Я заблуждался, дети мои! Я избрал мерилом наши с вами идеалы, наш путь. Это и было моей главной ошибкой.

Сестра Нудга и другие женщины вытирали глаза. Брат Хал и Учитель с горечью смотрели на Великого. Стовер тоже смотрел, но иначе — с ожиданием. Ему было интересно, что же будет дальше.

— И случилось страшное. Дети мои, случилось то, что не должно было случиться. Нечестивые проникли в мое святая святых, напустив на меня обманный морок — сумасшедший оказался вовсе не сумасшедшим, он оказался тайным оружием, направленным против всего, что дорого вам и мне.

"Значит, все-таки Скрипач, — удивился Стовер. — Да, гермо недооценили не только на Маданге. Сильно. Вот это действительно сильно. Экипажу секторальной станции я бы тоже дал посмертно пару-тройку медалей — за находчивость. Жаль, что после такого Великий их точно прикончит".

— Тот, кого я, по наивности и доброте своей принял за сумасшедшего, оказался вместилищем древнего и наиподлейшего зла из всех возможных, — продолжил Великий. — Сам дьявол побывал у нас в гостях, дети мои.

"Не слишком ли круто для полоумного гермо? — Стовер нахмурился. — Что-то не так".

— Сумасшедший и сам не знал, что сидит у него внутри и что управляет им. Я понял это слишком поздно. Как только понял — тут же приказал уничтожить это средоточие зла. Но мы не успели, дети мои. И это — снова моя вина. По милости своей я поддался на их просьбу дать час на прощание. Не надо было давать этого часа! Я страшно виноват, страшно!

— Что же сделал этот дьявол? — подался вперед брат Хал.

— Добрый мой брат Хал, ты можешь и сам догадаться. Зло всегда боролось с добром. Всегда старалось его уничтожить, исказить. Единый, истинный его образ, есть средоточие добра — и тот, кого я принял за сумасшедшего, сумел обманом взглянуть на добро моими глазами. И возвеличить, и уничтожить можно лишь тогда, когда знаешь истину. Понимаешь, что произошло? Понимаешь, что может еще произойти?

Брат Хал кивнул, впрочем, без особой уверенности. Туповат, что с него взять. Временами вроде бы неплохо соображает (Стовер имел возможность в этом убедиться), но временами — просто-таки поражает своей недалекостью. Остальные неофиты, впрочем, немногим лучше.

— Имея у себя образ Единого, зная, как он вошел в этот мир, зная, как мы несем добро, зло сумеет воздействовать своим обманом на самые уязвимые наши точки. Зная истину, ее можно исказить, извратить. А именно это и нужно дьяволу! Поэтому мы должны приложить все усилия, чтобы не допустить такого развития событий.

Все закивали.

"Чушь какая-то, — мелькнула у Стовера неприязненная мысль. — Какие, к черту, уязвимые точки у абсолютного добра? Впрочем, как я погляжу, данная трактовка всех устраивает".

— Уважаемый Микаэль, — вдруг сказал Великий. Стовер невольно вздрогнул. — Я вижу, что мои слова вызывают у вас сомнение и недоверие. Мало того, что вы до сих пор сомневаетесь в благости нашего дела, но вы и сейчас подвергаете мои слова сомнению. Я прошу вас — если у вас что-то есть, то скажите об этом прямо. Я не хочу недомолвок и обмана. Говорите, пожалуйста. Мы слушаем. Мы ждем.

"А вот это действительно лихо, — с невольным уважением подумал "уважаемый Микаэль". — Жаль, что палача тут нет. Он бы стоя аплодировал за такое использование телепатии".

— Что ж, хорошо, — кивнул он. — Да, у меня действительно есть сомнения. Но не в ваших словах, Великий, а в сути этих слов. Мне кажется, что сказанное вами вполне можно выразить не столь эмоционально. Можно сделать это с помощью теории.

Великий кивнул и улыбнулся — открыто и доброжелательно.

— Можно, — согласился он.

— У меня получается следующее. Твари, которые шли на секторальной станции, попросту нагло обокрали вас. Обокрали и сбежали с краденым. Если отвлечься от эмоциональной стороны вопроса, остается итог — украденное нужно вернуть, а станцию и ее экипаж — уничтожить, потому что их существование стало небезопасно не только для Братства, но и для остальных живущих. Я прав?

Великий снова кивнул.

— Я, может, и не дошел еще до сути вашей веры, но опасность для мироздания осознаю целиком и полностью, — заверил Стовер. — Но на одну и ту же вещь можно смотреть с разных сторон, суть от этого не меняется. А суть проста — станции на этом свете явно не место.

— Да, вы правы, уважаемый Микаэль, — опять улыбнулся Великий. — Смотреть действительно можно по-разному, а правда все равно всегда одна.

— Скажите, Великий, а все-таки... что именно они украли у вас? — Стовер подивился собственной наглости, но, в принципе, терять ему было нечего. — Я вам верю, что это что-то важное. Но я не понимаю, что именно. И мне было бы значительно проще жить, знай я, что я буду искать.

— А вы будете искать? — пристально посмотрел на него Великий.

— Разумеется! Конечно, буду!.. Тут и думать не о чем. Искать я буду в любом случае и уничтожу эту заразу при первой же возможности. Но я хочу знать, ради чего я и моя команда станем рисковать собой.

— Если вы хотите теоретического обоснования, то вот оно. Есть, если вам угодно, алгоритм, сообразуясь с которым пришел в наш мир Единый. Была последовательность его действий, были люди, которые помогли ему, облегчили его путь. В момент входа в мир Единый на тысячную долю секунды был уязвим. Он был открыт миру полностью, а мир был открыт ему. Поверьте, это была поистине божественная и великая картина...

— И эту картину у вас украл этот псих? — с сомнением спросил Стовер.

— Не псих, уважаемый Микаэль. Не псих, а дьявол, сидевший у него внутри. И сейчас, я думаю, они стремятся туда, где находится средоточие дьявола, чтобы...

Великий не договорил, осекся. На лице его появилась вселенская скорбь. Сестра Нудга снова тихо заплакала. У Стовера заломило зубы от этой патетики, но он все-таки сдержался.

— Микаэль, у вас нет мысли — куда они могли отправиться? — спросил Великий.

"Сволочь! — мысленно выругался Стовер. — Так я тебе и сказал. Хотя... почему бы и нет?"

— Мысль есть. Моя команда и я считаем, что станция ушла на территорию так называемого Ордена Аарн, — сообщил он. — Дьявол этот рыжий сумасшедший или не дьявол, но от того, что он сделал, он очень сильно пострадал, если не погиб. Вернее, пострадала его физическая оболочка. Экипаж станции обязательно попытается его спасти, в этом я не сомневаюсь. Но умения и знания им для этого не хватит. Значит, они пойдут туда, где им сумеют оказать необходимую помощь.

"Вот и отлично. Пусть Братство бодается с Аарн, а мы в это время тихонько пойдем туда, куда нам надо, и возьмем то, что желаем, — Стовер продолжал невозмутимо смотреть на Великого. — Тем более, что я сказал правду — озвучил им предположение Агора. Просто не целиком".

— Значит, вы считаете, что станция ушла в ту нечистую вселенную, — медленно сказал Великий. Задумался. — Да, в этом присутствует смысл...

— У меня есть встречное предложение, — продолжил Стовер. — Скорее всего, станция на территории Ордена. Но существует небольшая вероятность, что она может оказаться где-то еще. Поэтому... я прошу вас, Великий, о милости. Разрешите моей команде самостоятельно поискать станцию. И отрядите нам в помощь корабли. Немного. Двух-трех будет достаточно.

Великий смотрел на Стовера серьезно и пристально, и вот тут он понял — игры закончились. Тварь (а то, что Великий — не человек, Микаэль понял почти сразу) хотела жить. И понимала — чтобы жить, надо цепляться за любую возможность. Ни Стовер, ни его команда, конечно, не представляли для нее угрозы (пока), но сейчас тварь искала любую лазейку, любую зацепку...

"Ну? — раздраженно думал Стовер. — Ты же сам понимаешь — со мной пойдут неофиты. Если я что-то сделаю не так, они тут же сотрут меня в порошок. Ты ничем не рискуешь. Ничем! Соглашайся же!.. Давай! Может быть, мы с тобой и разные, но одно общее у нас есть — мы оба хотим жить и готовы землю зубами грызть для этого. Соглашайся! Вероятность того, что мы найдем станцию первыми, исчезающее мала, и радость победы скорее всего достанется не нам, можешь не переживать на этот счет".

— Хорошо, — твердо сказал Великий. — Я принимаю ваше предложение, уважаемый Микаэль. С вами отправятся три корабля. Пойдет брат Хал, пойдет сестра Нудга, и пойдет Учитель. Сначала, конечно, отправятся флоты...

"Ну, разумеется, — сардонически усмехнулся Стовер. — Вдруг вкусная конфета валяется под самым носом, а найдем ее первыми мы? Это никуда не годится. Конфеты раздаются по старшинству, как заведено".

— ...потом, по истечении семи дней, отправитесь вы. Дети мои, — в голосе Великого снова зазвучала прежняя медовая благостность. — Надеюсь, вы понимаете, какая ответственность ляжет на ваши плечи и какой опасности вы себя подвергнете. Будьте предельно осторожны и внимательны. И попробуйте объяснить будущему нашему брату Микаэлю, что не нужно искать двойное дно там, где его нет, — он светло улыбнулся и едва заметно подмигнул Стоверу. — Открою вам еще одну тайну. Я и сам буду искать этих проклятых. И положу на это столько сил, сколько у меня есть.

"Вот это номер, — Стовер задумчиво посмотрел на Великого, тот ответил ему безмятежным и добрым взглядом. — Интересно, как?"

— Я не отправлюсь с вами, дети мои, у меня слишком много дел здесь. Но я буду беспрестанно и непрерывно молить Единого о великой его милости — даровать мне возможность дотянуться до зла и уничтожить силой его двуединой воли. Если Единый дарует мне эту милость, я отзову поиски.

— Слава Единому... — пробормотала сестра Нудга.

— Истинно так, — согласился брат Хал.

— К сожалению, более я не могу с вами оставаться, — Великий встал, остальные тут же поднялись следом. — Идите, мои дорогие. Идите. Душою я пребываю с вами.

Он повернулся и вышел.

— Как чистой воды испили, как к свету прикоснулись, — благоговейно прошептала сестра Нудга.

"Чувствую, достанешь ты меня, сука, — внутренне скривился Стовер. — Ладно, окорочу. И не таких окорачивал".

* * *

Через неделю они отправились. Флоты к тому моменту покинули пределы Мира Изначального, но кораблей все равно было в избытке — по косвенным данным, которые сумели правдами и неправдами добыть Агор и Аран, в замкнутом, закапсулированном пространстве их находилось несколько миллионов. По словам все тех же математиков, скрутка пространства, центром которого являлся Изначальный, представляла собой помесь между замкнутой и отделенной от всего сущего временной капсулой, очень похожую на ту, что была использована Официальной службой при капсуляции Маданги, и вселенной Ордена, тоже изолированной от обычной вселенной. Плюс к тому — от этого пространства была начисто отрезана Сеть.

Только если капсулу, подобную капсуле Маданги, находящимся в ней разомкнуть было невозможно, эта — открывалась там и тогда, когда требовалось. Зная о существовании капсулы, ее, вероятно, можно было бы найти. Но — лишь зная. Если учесть, что о существовании Братства в простой вселенной только-только начинают догадываться отдельные светлые головы.

"Как же все-таки станция сумела вырваться из этой западни? — размышлял Стовер. — Это не просто перемещение. Это еще и колоссальный по энергозатрате бросок через время. Надо будет поинтересоваться у Агора и Арана, что они думают на этот счет".

Сейчас тандем из трех кораблей Братства и катера шел к одному из выходов за пределы зоны капсуляции. Портал прохода — сияющий зеленым огнем овал — висел в пустоте перед ними, Корабль Учителя, идущий первым, на несколько секунд замер перед ним, потом корабль-оператор, висящий рядом с порталом, подал сигнал — и корабль Учителя канул в огненное марево.

— Микаэль, вы думаете о том же, о чем я? — спросил палач.

— Не знаю, — отмахнулся Стовер. — А о чем вы думаете?

— О своих интересах, разумеется. Я думаю, что в любом случае мы не прогадаем. Даже если не найдем станцию, — хихикнул дядя Миша. — Если вы сумеете убедить идиотов на кораблях, что надо прибрать к рукам пару-тройку миров, конечно, исключительно во славу Единого, то никакая станция нам к черту не сдалась.

— Нет, я думаю совсем о другом, — неприязненно сказал Стовер. — Я думаю, что впервые за все время начинаю уважать своих врагов. Потому что первый раз в жизни мне встретились враги достойные...

— Пфэ, — поморщился палач. — Неужели вы всерьез? Ерунда это все, Микаэль. Достойные, недостойные... Врагов надо уничтожать. Вот и весь сказ.

— Одно другому не мешает, — тихо ответил Стовер. — Но человека, который вывел отсюда станцию, я не уважать не могу.

— Человека или гермо? — прищурился палач.

— Неважно.

— Мне — важно, Микаэль. Если человека я уважать еще смог бы, то рауф — никогда в жизни. Однако, не будем ссориться на эту тему. Сейчас не время.

— Да, это вы правы. Сейчас действительно не время...

Секторальная станция

Тень от тени

— А когда мечта сбывается, это не скучно?

Даша посмотрела на Скрипача с удивлением.

— Мне нет, — осторожно ответила она. — А почему ты спросил?

— Просто подумал. Представил себе на секунду — вот ты живешь, мучаешься, смотришь вперед с надеждой, веришь во что-то. И вдруг — раз! И мечта здесь. Твоя собственная. О совершенном мире, о любви, о свободе.

— Все равно не очень понимаю, — с сомнением в голосе заметила целительница.

— Я бы растерялся, — подытожил Скрипач. — Я бы не знал, что с этой мечтой делать.

Даша села поудобнее, повернулась к Скрипачу. Усмехнулась уголками губ и стала еще больше похожа на Марию. Он потупился.

— Я в ней просто живу. В мечте. И, знаешь, мне хорошо. Мне очень хорошо, рыжий. Единственное, что огорчает меня — так это то, что мечтой невозможно поделиться со всеми, с кем хотелось бы. Невозможно — сделать боль меньше для всех. Спасти всех. Вылечить всех. Дать всем шанс. Устройство мира отличается от мечты и не в лучшую сторону.

— Тогда это не мечта, — упрямо заявил Скрипач.

— И что же это такое?

— А хрен его знает...

Третьи сутки станция шла по опорным точкам, пробираясь по индиго-сиуру, в который ее вывел Ри после долго совещания с Кержаком. Это был совсем не тот сиур, из которого они зашли на территорию Ордена. Он принадлежал к совершенно иной логической связке. Кержак настоял, чтобы они поступили именно так, и оказался прав.

Старый маг дал несколько более чем дельных советов.

— Если Блэки играют нечестно, — говорил он, — то вы тоже должны играть в полную силу. Что ты жмешься, пилот? Что скромничаешь? В Индиго они вас поймают очень быстро. Если и дальше тащиться от точки к точке, ты будешь им виден, как на ладони. И твои ходы просчитать сможет любой. Вон, даже Стовер, и тот просчитал. Действуй иначе, отойди от законов, которым до сих пор следовал. Ты привык к логике, принятой в Индиго. Но ты же не Бард! Ты человек, и помни про это. Барда бы они не поймали, будь он здоров, полон сил и имей он цель сбежать по тем схемам, что приняты у Бардов. Почему? Да он бы действовал в тысячу раз быстрее. А ты медленнее, поэтому вычислить тебя проще.