Борисов щелбанами проверил натуральность горшков, висящих на рогулях изгороди, а я заглянул за изгородку. Увидал просторный дом под камышовой крышей, с толстыми стенами, с подклетью и дверцей в ней под рост гнома, порожки с балясинами. Все полтора этажа сверкали известью. Жильё было с малыми окошками и синими наличниками, затем приметил скотский баз, халупки и местную газонокосилку — рогатую козу. Двор был весь в травке гусиные лапки и цветущем полевом вьюнке. А на крыльце сидел рыжий кошак и глаза кота бальзаковского возраста были испуганными.

— Кис-кис, — позвала кота Эльза. — А в доме никого нет. Вон дверь притворена костылём... Да и там никого нет. И тихо...

Мои смятения отодвинулись за границы почты, а из памяти как-то вылетело, что моё авто-то испарилось!

После осмотра все влезли в 'ЗиР'; я расположился, справа от Николаича, мысленно перекрестился, Борисов включил кондиционер, и мы выехали со двора.

Поехал он по встречной, транспорта-то вокруг не замечалось. Леди болтали на заднем сиденье — окрестности изменились .... Дореволюционной стиль-с. Бульвар был застроен полукаменными домами и хатами, с камышово-черепично-жестяными крышами, слепо глядевшие на нас закрытыми из-за жары ставнями. Дальше ляльки завопили и замахали руками, муть со всех сторон разглядели. Любопытства стало — море, а 'эликсир' сказывался. Доехали до конца парка, без углового у меня там РДК, притормозили, посмотрели вправо-влево. Нового из нашего времени ничего не приметили и поехали дальше, в общем-то, свыкаясь со станицей. Спидометр авто показывал — 50 километров в час, мотор работал ровно и тихо. Да и когда сидишь в броневике, с моментально проснувшимся стадным чувством и чувством локтя, даже с незнакомыми людьми, привыкание, с чем хочешь, произойдёт. И это, на чужой роток не накинешь платок...

— Кажется, что с утра здесь был, этот, ...субботник! — коряво поделился Николаич. — Что скажите?

— Здесь или вообще? — заинтересовалась Эльза.

— Или как! — Николаич вёл 'ЗиР' и вещал: — Смотрите, везде заборы и наличники покрашены, сорняков нет, вон флаги вывесили. Или праздник будет или начальство ждут. План работ выполнили, теперь, небось, у них сиеста. (Казачков и, правда, видно не было, плюс дети, собаки, коты...)

— Дядя Ваня, я же объясняла! Какая сиеста! — возмутилась Зося. — Это нам здешний Творец пространства создаёт карту местности, чтобы мы тут осваивали...

— И чё, ...барышня, — перебил речистую Борисов, — Я ещё не привык к ва... ихним закидонам! Я домой хочу попасть!..

— Зося, не перебивай старших! — от Эльзы. — Ванечка, успокойся!

— Странный квартал, — удивлённый голосок Лиэль, — он не похож на тот, что слева. Какой-то тот не дорисованный! Давайте остановимся, посмотрим.

— Ещё одна! Счас, всё брошу, и пойдём посмотреть. Я не вижу тут никакого вашего блокпоста-локалки. И хочу убедиться, что мой 'немец' стоит в гараже! Борн, молчи!..

А я и молчал. Лиэль-то была права, когда говорила о недорисованности домишек. ...Да и двигались мы как по коридору декораций фильмы о Великом 1913 годе, с ихним же антуражем.

Бац по голове, с вышибанием правильных — игральных?! — думок. И это стало проблемой на полчаса, гм, игрового времени.

При слове 'немец', я вспомнил о своей прелести — Lada 1500, 'семёрке' в эскортном варианте. 'Вот никогда такого не было и опять! Опять безлошадный я!' А 'ЗиР' по гладкой дороге уже проехал длинный квартал и завернул направо. Сооружений 1970-2011 годов, составляющих наш городской центр — ДК 'Орион', районная администрация, рынок, магазины и стадион — здесь не имелось в наличии. Центр станицы был, где-то в другом месте. Скорее всего, у главного собора...

Ещё несколько поворотов, мелькало жильё казаков и понаехавших — иногородних, затем ещё один невысокий собор, сверкающий сусальным золотом трёх куполов, и внедорожник остановился. Эльза охнула, Борисов чертыхнулся, а я бестактно и не к месту подумал: 'А не дружат ли Борисов и Эльза крепко организмами?'

Элемент популярной игры серии GTA для нашей поездки оказался без прибытка. Обитель, где жил Николаич, здесь отсутствовала. От слова совсем...

— Счёт стал 1:0, не в нашу пользу, — проговорила Зося, при притихших Эльзе и Лиэль, и бледном Борисове, у которого желваки заиграли на скулах. — Поехали, дядя Ваня, к Борну.

— Ну так-то да, зляка, ...проехали, поехали к Роману. На улицу Южную, дом двести двадцать. Девочки, посмотрите, как живёт этот Борн, — едко сказал, помолчал и договорил: — Когда это я нагрешил?

Эльза успокаивающе погладила по плечу шофёра-погорельца и меня потрепала там же, видимо, чтоб не бледнел раньше времени. 'Может она экстрасенс, чутко-отзывчивый', — ещё подумал, считая про себя количество ставившихся позади пустынных кварталов станицы и при таки муторном молчании женской составляющей нашего экипажа, разглядевших зелёные подсказывающие стрелочки куда ехать, перед бампером вездехода...

— И что это за напасть? А? Ноль два!.. У меня дом и Ауди навернулись, у Борна — дом, 'Кашкай' и катер!

— Незадача, давайте, этот как его, тайм-аут, — вытер испарину со лба. — Не знаю, как кто, а я вчера-сегодня, не грешил. Но сопрел...

— И мы не грешили, — пискнула Лиэль. — Правда, мама?! Ой, туман наш Доротдел весь закрывает, до земли!..

Вообще-то мы выехали за окраину города, гм, станицы конечно. Южная улица была крайней. Вот. А на Родине, блин, слезинка навернулась, я и жил на Доротделе (он же Восточный посёлок), на улице Аксёнова 17. Эхе-хе... И ляльки были моими соседями по зоне проживания...

— Давайте обождём... Ой, мальчики, вы же ещё не обедали, — вспомнила Эльза, — Ваня, Рома, покушайте... Доча, возьми пистолет, если выходить собралась. И не ходи к речке, мало ли что там...

Лиэль с пистолетом Николаича вылезла осматриваться, Эльза из сумки проворно достала прихваченные — хозяйственная тётка! — контейнеры с едой. Культура-с была, и бумажные салфетки подала. Сало, хлеб, соль, варёные яйца, котлетки, мясная нарезка от Матильды, кружки с чаем из немецкого термоса Борисова. Ели мы, правда через силу, но нам Зося зачитала кусок толи лекции, толи сообщения из истории столетней давности о станице Ясная:

'История района насчитывает более трёх столетий. Когда-то Кара-Чаплакскую слободу посетил великий князь Николай Николаевич, и 3 июля 1875 года появилось высочайшее повеление царя: 'Зачислить в сословие Донского казачьего войска станицу на урочище Кара-Чаплак и именовать её Великокняжеской'. В 1915 году в станице Великокняжеской насчитывалось 974 двора, 31221 десятина земельного довольствия, проживало 4900 мужчин и 4400 женщин. Здесь располагались управление окружного атамана, управление окружного воинского начальника, окружной земельный совет, окружное казначейство. Окружная земская больница, бактериологическая станция, станичное правление, ветеринарная лечебница, 2 церкви, реальное училище, высшее начальное женское 4-х классное училище, два приходских училища, ремесленная школа. Заводы: 2 маслобойных, известковый, черепичный, горшечный, кирпичный, 3 паровых и 9 ветряных мукомольных мельниц. Ежегодно 30 января, в пятницу недели святой пасхи, 29 августа и 1 октября проводились ярмарки...'

— ...а сегодня, какое число?.. — в конце спросила. — Ой, меня Лилька зовёт. Приятного аппетита...

— Угу, — от обоих, некультурных.

'Мужик он же агрессор по натуре, потом добытчик для семьи из одной, гм, мегеры и одного-трёх шнурков из поколения Пепси, и думает он одну думку, а не с десяток, как женщины... О, женщины, и девы красные! И эти, как их, прости господи... Мда...'

Осмысление произошедшего со мной текло тонкой струйкой, не переходя, как говорят современные философы в формирование законченных мыслей. Суть и образность, глубина, объем, точность и звучание всё ложилось неровно... И поэтому время короткого обеда я разбил на несколько частей: еда молча — думы по очереди — созерцание. Первое не лезло. Второе стало резко-отрицательным по содержанию. Третье...

Посмотрел через толстое стекло. На небе были набежавшие облака, в форме подушек и простыней. Интересно-с! Хм, где их теперь искать, после потери крыши над головой?.. Узкая речушка, вроде как, Чепрак пятиметровый не более — шевелила камышом и вялыми зеленоватыми волнами. На земле пропылённая жухлая травка-муравка. Те же спорыш и вьюнок, увиденных во дворе соседа-казака рядом с почтой...

— Ваня, Борн, гляньте, хмарь отступает? И как так? Ой, она же скачками отходит! — громко удивилась-запричитала Эльза. — Смотрите, большак показался!

— И чего так сразу орать, Эльза Густовна? — спросил недовольно в спину выпрыгивающей из авто начальницы прямо-таки казни египетской.

Выговорился и потянулся за общей тетрадью, оставленной Зосей, с которой она нас, неотёсанных, просвещала... Зря тянулся, буквы оказались непонятными, ибо там была стенография. Не комильфо. Отстой полный... Под эту отрицаловку пришла и угнездилась мысль, что не буду сообщать, кто я есть на самом деле. Совсем не буду...

— Следи по сторонам! — строго от Борисова, который, с недоеденным пончиком, ринулся за Эльзой.

— Угу... Ещё один начальник, мля! А ведь он не местный! Говор-то у него не ростовский. Да и те не пойми, прости господи, 'коллеги', — возмущался вслух, — А на юге туман, ваше величество, а сзади пустая дорога, пыльная-с. И нет там ни татар-с, ни этих ...зомби-с. Тока я в танке и в ...попе-с!

И тут раздался тройной женский вопль, заставивший и меня выскочить из ЗиРа.

Увиденное зрелище, ошеломило и, ...вымыло злость. Вместо нашего посёлка была степь с ковылём; где-то в километре от меня — невысокие холмы, густо заросшие лесом. Хутор Уютный, что находился напротив, в километрах трёх по прямой от моей улицы, утонул в заливе с песочным пляжем. И до этого пляжа было всего метров пятьдесят, если смотреть от оставленного неведомо кем асфальта трассы. А так тверди перед нами выходило метров сто, а дальше сине-зелёный ковёр аш-два-о до горизонта. Над сотворённой бухтой уже было сияющее небо, лёгкий ветерок, успешно разгонял остатки тумана. Правее, вместо памятника Первой Конной Армии на искусственном пригорке, была чуть приподнятая равнина.

— Ясная могёт стать морским портом и курортной зоной! — проговорил Николаич, прям как казак, — Та что же они так плачут?

Пока Борисов утешал, как мог, наших ревмя ревущих барышень, короткая даль на востоке мигнула три раза ...и открыла мне нечто.

— Вэй! Весьма красиво!.. Смотри, 'казачок', влево. Нам дали кров... Мило да? Бороду отпускать будешь, с вусами? А то ты на актёра погорелого театра похож...

— Чё к чему тайский разрисованный... Интересно девки пляшут!.. — отозвался с непонятками Борисов, глядя на постройку амбиционного вида, в метрах ста от авто, выпеченного...

— Тайм-аут закончился, прошу к нашему шалашу, — громко проговорил для всей честной компании, держась за кобуру...

На место моих сердитых мыслей пришли ...думка, как бы туда побыстрей попасть. И надо этот момент перебдеть... И все эти 'телодвижения' — от кабинета Борна до речки — не вызвали у меня совсем уж тревожных размышлений и капитальных вопросов по моей передвижке в эту полунедорисованную Ясную.

Ляльки, ещё минут пять ревели белугами белыми, спелыми. Пришлось их матами 'жалеть', загоняя в салон внедорожника...

В машине женская община хлюпала носами ещё минуту-две, а затем Лиэль сообщила:

— Хватит причитать. Нашу трёхэтажку этим не вернёшь... Я несколько открытий сделала. Во-первых, здешнюю реальность обозначили, но не прорисовали. Основа предмета или вещи есть, а краски не все нанесли. Во-вторых, здесь есть обратная связь с местным демиургом. Поэтому сильно эмоциями не фонтанируйте. В-третьих, я нашла к двум нам знакомым, камыш не в счёт, травам — спорышу и вьюнку, ещё одну. Она не наша и бьётся током... Иван Николаевич, мы застряли?

В то время как Лиэль делилась частью околонаучных выкладок, Борисов сумел влезть в неприятность — небольшое болотце-зыбун. Ручеёк, который тёк из станицы в Чепрак, в нашей действительности был бы заключён в асбестоцементные трубы сечения этак 30-50 см, а здесь — сам струился, как ему хотелось. И казался узеньким. Но передние колёса броневика ухнули надёжно в этот бочажок.

Борисов, выскочил из машины, как чёрт из табакерки. Раз-два, два пролёта местного забора улеглись под колёса под вопли Лиэль... И уже сидя в ЗиРе шофёр — ломака оградок включил передний мост, переключив невзрачный рычажок.

— Поехали! — бодро заявил, игнорируя гвалт гражданок. — Танки грязи не боятся!.. Ооох?!..

Ручей проскочили, но откуда взялась преграда типа лежачий полицейский? Машинка скакнула, мы вместе с ней — да к потолку — и заглохла... У меня под левой рукой оказался бинокль Борисова — PM 7x50 "Hydro". В салоне, где сидели дамы — куча выскочивших ящичков и пакетов с полезными метизами. Запасы у Николаича были, как у суслика по осени...

— Ладно вам возмущаться!.. Евон че, я не хотел!.. Да, кстати, Лиэль Александровна, а ты неправа про травку-муравку. Вон произрастает чахотошная трава — трилистник, там белокрыльник, или Калла. Осоку все знают? Вон она, аккумулятор пресной воды, как и сфагнум — болотный мох. А то не камыш, а рагоза, — посыпались оправдания позёра, а затем знатока природы. — Плавни, ё-моё... И бензин, мля, ...кончился!..

Борисов опять выскочил из машины, погремел в грузовом отсеке и стал заливать горючее в топливный бак. Пользуясь остановкой, уставился биноклем в сторону морского залива. Залив-то был, но на западном берегу имелся туман — мрачный, и слишком много в нём было запретительных красных точек и полосок... Леди фыркали от запаха бензина, лезшего из брошенной, открытой дверцы, по амбре как бы ни АИ-80...

Ещё мгновение, кусок асфальтобетонного шоссе, открытый массив канала-лягушатника слева, и с бьющими через края эмоциями мы стояли на стояночной площадке перед подаренной прелестью — 'Форпостом-локалкой?' — двухэтажной и пригожей. Где-то тридцать на тридцать метров, с балконом-террасой с рёбрами голых балок по-испански...

— А знаете, я уже где-то видела такой фасад, — заявила минуты через две Лиэль. — Кажется это вы, Роман Михайлович нам с Зосей показывали...

— Неплохо, что у вас хорошая память, мадемуазель Самойлова, — обходительно хвалил Лиэль, которая в моём мобильнике 'Noki' — почему последней буквы 'а' нет? — нашла фото офиса морской таможни ЕК в городе Анапа.

— Хватит стоять столбами, там нам ещё стол и стулья подарили, — пропыхтел новинку, обежавший здание Николаич, и зачастил: — Да, это самое, а где столбы для электричества? На почте я только один видел, а здесь — нет. Или кабель под землёй подведён?.. Пошли за мной, медам и мусью... Липы — три штуки, сирень — две штуки... а то, скорее всего бархатцы, левкой, пионы, гербера и примула...

— Ванечка, цветы красивые, но сначала надо затащить стулья, потом стол, — предписывала Эльза, — Чёрт, вход закрыт! Мальчики, а ну-ка потяните дверцу!..

123456

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓