Девять цветов радуги

— Экстрасенс, да? — хмыкнул Шендо. — Думаешь, выучил пару трюков, и уже крутой?

— Я просто на своём месте, — спокойно ответил юноша, глядя вампиру прямо в глаза. Он знал, что его гипнотизируют, но почему-то знал и то, что на него это не подействует.

— Сейчас ты увидишь, где место морталов в пищевой пирамиде. Я буду убивать тебя медленно, мортал. Сначала сломаю суставы рук и ног, и оставлю лежать, так, чтобы ты видел продолжение. Потом у тебя на глазах сниму шкуру с твоего дружка-гайдзина...

— Не слишком ли много страшных слов для тринадцатилетнего недоросля? — оборвал Юдзо.

— Думаешь, он сам это всё выдумал? — прохрипел Пьер, приподнимаясь на локте. — От старшей нежити наслушался! Как на самом деле шкуру снимать, он понятия не имеет...

— Лучше бы он родной язык как следует учил, — добавил Капитан, только что мощным ударом по черепу отправивший гоблинёнка в нокаут. — Даже я знаю, что существует такое слово "смертный", вместо англицизма "мортал". Ну и кто из нас после этого гайдзин?

— Вы уже три трупа! — в ярости взвыл вампир. Однако кидаться вперёд не спешил — понимал, что это значит оставить без прикрытия мага. На кого бы из трёх он ни напал, два других успеют разделаться с волшебником, а значит — оставят его без щита.

— Забавно звучит из уст ходячего мертвеца в отношении трёх живых! — фыркнул оборотень.

Как оказалось, дураком Шендо всё же не был. Он избрал вполне логичный выход — атаковал Ронина, резонно решив, что с двумя другими он потом управится и без помощи мага. На сей раз это была настоящая атака — быстрая и смертельная, никаких игр с добычей. Юдзо по-прежнему видел её, словно в замедленной съёмке, однако его собственное тело двигалось ещё медленнее. Вытянутый в прыжке вампир застыл в воздухе. Через четверть секунды или через тысячу лет, он одной рукой вырвет и отбросит меч, а другой перервёт жертве горло. Или разобьёт череп. Или проломит грудную клетку. Время и способ не имеют значения, они субъективны. Важна лишь неотвратимость.

Звезда в голове Юдзо разгорелась ослепительным огнём, обзор расширился ещё больше, замыкая круг. Словно его голова стала прозрачной, и теперь он видел во все стороны сразу, на расстояние многих километров. Он увидел собственное тело — стеклянную статуэтку, в которой текли потоки света. Из земли через ноги, из меча через руки, из воздуха через лёгкие, с каждым ударом сердца световая энергия собиралась в точке между бровей, там, где у людей находится чакра Аджна. Когда сияние в ней стало нестерпимо ярким, лоб пронзила резкая боль. Юдзо понял, что если не спустит эту силу с цепи, то вполне может сгореть сам...

И он выпустил. Небольшую часть, ровно столько, сколько перехлёстывало через край.

Узкий белый луч вырвался из его лба, прорезал ближайшую стену и ушёл в небо. Такой незначительной преграды на пути, как тело Шендо, он вообще не заметил. Вампир и сам не сразу обнаружил, что ног у него больше нет. А когда обнаружил — крик ужаса заставил содрогнуться людей на много кварталов вокруг.

Он лежал на асфальте, дрожа и всхлипывая, крепко зажмурив глаза. Этого не могло быть, никогда! Это какая-то ошибка, дневной кошмар! Он же здесь герой, он не мог проиграть! Непобедимый, быстрый, умный, безжалостный. А остальные — просто статисты, призванные служить ему фоном или пищей! Не может быть, чтобы сейчас подошли и его просто убили!

Он не увидел — почувствовал, как сверху опускается огромная лапа, чтобы раздавить его череп, как гнилой орех. И как деревянный клинок мягко отводит её в сторону.

— Не надо, Пьер. Он больше не представляет угрозы.

— Это сейчас. Не знаю, Юдзо, кто вы с другом такие, но этих тварей я знаю хорошо. Он бы меня не пощадил, и вас тоже. Их с детства натаскивают на убийство. Может, он не сумел бы реализовать все пытки, которыми тебе грозил, но очень постарался бы.

— Я знаю. Но он же ещё ребёнок, Пьер. Дурно воспитанный ребёнок. Он никогда не видел в жизни ничего, кроме торжества сильного над слабым. Давай покажем ему, что существует и другой способ поведения. Он абсолютно уверен, что умрёт сейчас.

— И он прав! — прорычал вервольф, снова занося лапу для удара.

— Нет, Пьер. Он моя добыча. Он пытался убить меня, я нанёс удар, который вывел его из строя, и его жизнь принадлежит мне. Кроме того, ты собирался умирать. Мы с Тайлором спасли тебя, так что минимум одну жизнь ты нам на пару задолжал.

— Откуда ты так хорошо разбираешься в традициях свободных стай? — подозрительно покосился на школьника Пьер. Но лапу убрал.

— Сам не знаю... Просто чувствую... Со мной что-то происходит, я многое чувствую...

— Что-то?! — Капитан ткнул в товарища пальцем. — Да, я бы сказал, с тобой ЧТО-ТО происходит! Ты на себя в зеркало смотрел в последние пять минут?

— Извини, был немного занят, не мог уделить внимания внешнему виду. А что?

— Да в общем ничего особенного. Просто у тебя третий глаз вырос. Похож на большую жемчужину. Он светится и стреляет лазерами. А так в принципе всё нормально.

— Ты шутишь?! — с надеждой спросил Юдзо, отчётливо понимая, что юмором здесь и не пахнет. Именно эта "жемчужина" дала ему всеохватывающее видение, способность воспринимать мир в ускоренном темпе и сканировать окружающих, а сейчас играла во лбу энергией, готовая обрушить жгучий разряд на любого врага. Он чувствовал её существование, так же как обычный человек чувствует у себя руки, ноги и голову. И судя по всему, функциями всевидящего глаза и лазерной пушки её возможности не ограничивались.

Первой мыслью был не страх и не радость, а скорее недоумение — и как он в таком виде родителям покажется? Сенсею? В школу и на улицу можно хотя бы шапку надеть...

Потом пришёл куда более актуальный вопрос — откуда подобное украшение могло взяться?

— Слушай, я за последние дни ни об какие пластины со щупальцами лбом не стучался?

Тайлор с видом знатока оглядел приятеля, затем покачал головой:

— Не, не тянешь. Ни брони, ни лезвий... Хотя эти клыкастые на зоаноидов немного похожи... Слушай, а может, это у тебя просто третий глаз открылся, как знак просветления?

— Буддой я себя пока не чувствую... И насколько я знаю, третий глаз, даже в самых безумных духовных практиках, должен испускать луч духовной энергии, а не тепловой.

— Ну, глаз Шивы, по преданиям, мог испепелять даже меньших богов...

— Шивой тем более не чувствую. Есть более скромные предположения?

— У меня их миллион, только все одинаково беспочвенные. Мы только что разбили практически голыми руками банду малолетних монстров, каких вообще не существует в природе, спасли жизнь оборотня, а ты от меня логичных предположений хочешь? Вообще-то, из нас двоих ясновидец с недавних пор именно ты. Или этот мохнатый в курсе...

Вервольф ответил не сразу — он трансформировался. Через минуту стало ясно, почему его прозвали Костью — к стенке устало привалился очень тощий обнажённый старик. Благодарно кивнул, когда Юдзо вручил ему собственный тренировочный костюм:

— Хорошие вы ребята, хоть и ненормальные. Так и быть, расскажу всё, только дайте чего-нибудь перекусить. Хотя Госпожа меня за это... — он тоскливо вздохнул.

— Если вашей жизни угрожают, то не надо рассказывать... мы лучше сами.

— Думаете, она меня убьёт? Эх, детишки, детишки. Смерти-то я давно не боюсь. Эта зараза меня омолодит — и мотай ещё полвека на этих проклятых улицах! Но для хороших людей не жалко. А может и не так страшна молодость, как мне казалось пару дней назад... Раз вы двое есть, значит не все ещё нынешние щенки оскотинились. Попробую порезвиться, как раньше, глядишь, кого и найду себе — друзей, врагов, а может волчицу посимпатичнее...

Мальчики слушали сентиментальные разглагольствования, не перебивая. "Жемчужина" на лбу Юдзо замерцала и погасла, возвращаясь в глубину. Кожа сомкнулась за ней, как вода.

— Ещё раз можно? — попросил мужчина в красном. — Что, вы говорите, они сделали?

— Напали на посланника Девятихвостой, — спокойно повторил его собеседник.

— Идиоты! Бестолочь малолетняя! На куски лично разрежу... надеюсь, посланник жив?

— Жив. Но уж никак не благодаря вам, господин Ямамару. Именно вы выпустили их охотиться на улицы города, не проинструктировав как следует. Мы знаем всё о ваших экспериментах, и не буду врать, будто они нам нравятся. Но пока, — гость сделал ударение на этом слове, — официальных претензий нет. И вряд ли появятся в ближайшее время. Есть даже вероятность, что наши наблюдатели не заметят перехода из рук в руки двух или трёх городов. Например, того же Токио... При условии точного исполнения наших инструкций, разумеется.

"Вот спасибо, порадовал", — хотелось подумать мужчине в красном, но он подавил подобную мысль в зародыше. Сидящий напротив был далеко не из сильнейших телепатов общины, так, ранг третий, не выше. Но и он без труда вывернет мозг даймё наизнанку, если хоть что-то заподозрит. Поэтому иерарх не стал гасить свой гнев, а напротив, позволил ему выплеснуться кипящим потоком, в котором скрылись все подробности. Лицо его оставалось спокойным, поза учтивой, и только ненависть хлестала мозг собеседника. Тот в свою очередь принимал ярость алого князя, как должное, как дань уважения к своему превосходящему статусу. Кристалл его разума оставался холодным и незамутнённым под напором, который мгновенно выжег бы сознание простого смертного. Алеан на его груди был выключен, воину вполне хватало внутренней Пустоты. Конечно, это открывало некоторые возможности для покушений с помощью магии, но ни одна из действующих на Земле сил не осмелится тронуть официального посланника Равновесия. А если на сцене появится кто-то незнакомый, гибель воина будет небольшой ценой за раскрытие нового игрока...

Молчаливый поединок занял не более четверти секунды, затем князь униженно поклонился:

— Все мои силы в полном вашем распоряжении, господин Такэда. Что прикажете сделать с юнцами, напавшими на разведчика? Я могу казнить их сам или передать в ваши руки?

— Ничего не нужно. Пусть всё идёт, как уже началось. Не вздумайте ни преследовать слуг Девятихвостой, ни помогать им. Если дети захотят отомстить за своё поражение — пусть мстят, но без участия старших. Вы об этом вообще не слышали, понятно?

— Да, господин Такэда. Но ведь они могут обратиться за помощью к своим родственникам...

— Пока те думают, что имеют дело с обычным западным вторжением или неизвестным кланом — пусть мстят, сколько пожелают. Всех иерархов среднего звена, которые что-либо заподозрят о Девятихвостой — убирайте. Не сумеете убрать сами, чтобы не возникло подозрений о вашей причастности — обращайтесь к нам, мы зачистим. Пока Изменчивая сама не захочет заявить о себе, никто, кроме её слуг и верхушек иерархий, не должен знать о её возвращении.

— Я понял, — снова поклонился мужчина в красном. — Это полностью ваше внутреннее дело.

— Совершенно верно. И в ваших интересах, господин Ямамару, чтобы оно таким и оставалось. Я даже сказал бы — в наших общих интересах.

— Глава 2.

Любой мегаполис оккупирован семейкой богов.

Передел состоялся давно и без лишних слов.

Группа "Башня Rowan".

Общеизвестно, что вампиры находятся на последней ступени в иерархии Тьмы. Ниже их только оборотни. Этих вообще за настоящих тёмных не считают, животные — они и есть животные, что с них взять? Их гоняют, если не нужны, уничтожают, если путаются под ногами, дрессируют — если могут пригодиться. Могут снять шкуру на память или устроить охоту для развлечения, но это редко — маги не склонны к бессмысленной жестокости.

Среди самих оборотней одну из последних ступеней занимают вервольфы. И не потому, что слишком слабы. Скорее наоборот. Стая волков-оборотней в лунную ночь задерёт равную по численности группу любой другой нечисти, и даже магам способна доставить кое-какие проблемы. При этом, кроме своего вожака, авторитетов она не признаёт принципиально. Поэтому сформированная стая — всё равно, что вольный город в средневековье. Если каким-то чудом выжила и закрепилась, то претензий со стороны феодалов-иерархов почти не будет. Но попасть туда для чужака чертовски сложно — все кормовые места уже заняты, традиций ты не знаешь, да и попробуй докажи, что не работаешь на магов.

А жизнь волка-одиночки — это непрекращающийся кошмар. Иерархам, понятное дело, новые стаи совсем не нужны, поэтому всех представителей этой породы держат в чёрном теле. Больше двух не собираться, даже для воспитания детей — сразу после рождения щенков, всех, кроме одного, передают приёмным матерям, а то и просто топят — в зависимости от доброты координатора города. И разумеется, отец тоже должен их оставить. Сырое мясо есть нельзя — не только человеческое, вообще никакое. Ну и, разумеется, выполнять любые прихоти господ волшебников в любое время дня и ночи, получая в качестве благодарности в лучшем случае пинки — это такой пустяк, что и говорить не стоит.

Можно сбежать в леса или в сельскую местность. Теоретически это не запрещено. Звериные инстинкты и людские мозги — сочетание эффективное, с голоду не помрёшь. Смертных охотников бояться нечего, от них легко можно уйти даже не принимая запретный боевой облик. Если и поймаешь пару пуль — так не серебряных же. Вот только не позже, чем через месяц такой райской жизни нарвёшься на группу охотников-колдунов. Нет-нет, никто не собирается тебя карать за нарушение запрета. Просто молодые тёмные любят развлекаться, а светлые обязаны защищать людей от опасного хищника. Потому — сиди в городе и носу за околицу не суй, если хочешь жить. Медленно сходя с ума от шумового фона, от запахов бензина, промышленности, разогретого асфальта и тысяч человеческих тел...

— Улыбаюсь я волчьей ухмылкой врагу, обнажаю гнилые осколки. Но — на татуированном кровью снегу наша роспись: мы больше не волки, — задумчиво процитировал Тайлор какого-то русского поэта. Старик так зыркнул в ответ, что казалось — сейчас откусит голову прямо на месте. И Юдзо не осудил бы за такую попытку... Хотя, конечно, остановил бы.

Поворчав что-то себе под нос, Пьер успокоился и продолжал рассказ.

Париж, как и большинство крупных европейских городов, с древности принадлежал не просто магам, но элите среди элиты — бессмертному тёмному семейству, достигшему могущества ещё до нашей эры. Понятное дело, порядок там (с точки зрения иерархов, конечно) поддерживался идеальный. Не то, что завыть среди ночи — моргнуть без разрешения опасно.

Несмотря на всё это, Пьер не жалел, что родился оборотнем. Просто потому, что знал — могло быть хуже. Перед глазами у него был пример парижских клошаров — таких же бродяг, но человеческой расы. Этим ребятам повезло ровно в трёх вещах — слабый слух, никакое обоняние, и отсутствие магического надзора. Во всём же остальном Пьер в сравнении с ними был просто счастливчиком. Какую бы дрянь оборотень ни ел — у него от этого не разовьётся никаких болезней. Где бы ни спал — шерсть оставалась густой и чистой, глаза ясными, а движения в человеческом облике — быстрыми и грациозными. В уличной драке он мог легко раскидать четырёх полицейских или свору бродячих собак. Тело само поддерживало себя в хорошей форме, как жизнь ни пыталась его испоганить и преждевременно свести в могилу.